Око­ло 18 г. до н. э.; 736 г. от осно­ва­ния Горо­да
CAESAR AVGVSTVS

Тип I: № 4416

Тип II: №№ 4417—4421

Тип III: №№ 4422—4427

Тип IV: №№ 4428—4433

Тип V: №№ 4434—4439

Тип VI: №№ 4440—4444

Тип VII: №№ 4445—4448

Тип VIII: №№ 4449—4450

Собы­тия, запе­чат­лен­ные на моне­тах это­го года, были более и менее недав­ни­ми. Как и рань­ше, они отно­сят­ся лич­но к Авгу­сту.

Коме­та, изо­бра­жен­ная на ревер­се Типа I, — та самая, что явля­лась на небе в тече­ние семи дней вско­ре после смер­ти Юлия Цеза­ря, пока Август празд­но­вал игры, посвя­щен­ные Победе Цеза­ря, а не Вене­ре Пра­ро­ди­тель­ни­це (см. Mommsen Th. Gesammelte Schriften. Bd. 4. Berlin, 1906. S. 180). Пли­ний (NH. II. 25) сооб­ща­ет: Cometes in uno totius orbis loco colitur in templo Romae, admodum faustus divo Augusto iudicatus ab ipso, qui incipiente eo adparuit ludis quos faciebat Veneri Genetrici non multo post obitum patris Caesaris in conlegio ab eo instituto. Namque his verbis in gaudium prodit “Iis ipsis ludorum meorum diebus sidus crinitum per septem dies in regione caeli quae sub septentrionibus est conspectum. Id oriebatur circa undecimam horam diei clarumque et omnibus e terris conspicuum fuit. Eo sidere significari vulgus credidit Caesaris animam inter deorum immortalium numina receptam, quo nomine id insigne simulacro capitis eius, quod mox in foro consecravimus, adiectum est”. Haec ille in publicum; interiore gaudio sibi illum natum seque in eo nasci interpretatus est, et, si verum fatemur, salutare id terris fuit («Во всем мире есть един­ст­вен­ное место — это храм в Риме — где покло­ня­ют­ся коме­те: той, кото­рую боже­ст­вен­ный Август счел весь­ма счаст­ли­вой для себя. Она появи­лась в нача­ле его прав­ле­ния во вре­мя игр, кото­рые он вско­ре после кон­чи­ны сво­его роди­те­ля, Юлия Цеза­ря, устро­ил от лица им же осно­ван­ной кол­ле­гии в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы. При этом он огла­сил свою радость в сле­дую­щих сло­вах: “В эти самые дни устро­ен­ных мною игр, кос­ма­тая звезда в тече­ние семи дней свер­ка­ла в север­ной части неба. Она под­ни­ма­лась око­ло один­на­дца­то­го часа дня и была ясно раз­ли­чи­ма со всех земель. Про­стой народ верил, что эта звезда зна­ме­ну­ет собой душу Цеза­ря, при­чтен­ную к лику свя­тых бес­смерт­ных богов. В ува­же­ние к этой вере памят­ная эмбле­ма в виде кос­ма­той звезды нане­се­на на изва­я­ние Цеза­ря, недав­но освя­щен­ное на Фору­ме”. Так гово­рил Август во все­услы­ша­нье, в душе же он лико­вал, счи­тая эту коме­ту порож­ден­ной ради него само­го и себя рож­ден­ным ею». Пер. Б.А. Ста­ро­сти­на). Све­то­ний (Iul. 88) тоже свиде­тель­ст­ву­ет о появ­ле­нии этой коме­ты: Periit sexto et quinquagesimo aetatis anno: atque in deorum numerum relatus est, non ore modo decernentium, sed et persuasione vulgi. Siquidem ludis, quos primo consecratos ei heres Augustus edebat, stella crinita per septem dies continuos fulsit, exoriens circa undecimam horam. Creditumque est, animam esse Caesaris in caelum recepti: et hac de caussa simulacro eius in vertice additur stella («Он погиб на пять­де­сят шестом году жиз­ни и был сопри­чтен к богам, не толь­ко сло­ва­ми ука­зов, но и убеж­де­ни­ем тол­пы. Во вся­ком слу­чае, когда во вре­мя игр, кото­рые впер­вые в честь его обо­жест­вле­ния давал его наслед­ник Август, хво­ста­тая звезда сия­ла в небе семь ночей под­ряд, появ­ля­ясь око­ло один­на­дца­то­го часа, то все пове­ри­ли, что это душа Цеза­ря, воз­не­сен­но­го на небо. Вот поче­му изо­бра­жа­ет­ся он со звездою над голо­вой» Пер. М. Л. Гас­па­ро­ва). Соглас­но Пли­нию, коме­та появи­лась во вре­мя празд­но­ва­ния игр Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы; но из тек­ста Све­то­ния созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что это про­изо­шло на играх в честь Юлия Цеза­ря то есть в честь Победы Цеза­ря (ludi Victoriae Caesaris), 20—30 июля.

Явное рас­хож­де­ние у этих двух писа­те­лей может быть обу­слов­ле­но тем обсто­я­тель­ст­вом, что игры в честь Победы Цеза­ря были учреж­де­ны Юли­ем Цеза­рем при посвя­ще­нии хра­ма Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы в 46 г. до н. э.; отсюда утвер­жде­ние Пли­ния. Момм­зен (loc. cit.) при­во­дит еще одно свиде­тель­ство в поль­зу того, что этот слу­чай имел место на играх в честь Победы Цеза­ря, обра­щая вни­ма­ние на утвер­жде­ния и Пли­ния, и Све­то­ния, что коме­та была вид­на в тече­ние семи дней, пока про­во­ди­лись игры, тогда как игры в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы дли­лись толь­ко один день, с.30 т. е., 25 сен­тяб­ря.

В 44 г. до н. э. наблюда­лось одно из появ­ле­ний коме­ты Гал­лея; через один раз после это­го ее и наблюдал сам аст­ро­ном. Моне­ты, изо­бра­жаю­щие это собы­тие, были выпу­ще­ны толь­ко несколь­ко лет спу­стя, уже после того как Окта­вий при­нял титул Авгу­ста.

Тип II еще раз напо­ми­на­ет нам о воз­вра­ще­нии рим­ских зна­мен пар­фя­на­ми; теперь штан­дар­ты изо­бра­же­ны поме­щен­ны­ми в храм Мар­са Мсти­те­ля. Это изо­бра­же­ние, по-види­мо­му, под­твер­жда­ет мне­ние иссле­до­ва­те­лей, что сна­ча­ла было пред­ло­же­но поме­стить их в храм Мар­са на Капи­то­лии (см. с.25).

Три­ум­фаль­ная колес­ни­ца внут­ри круг­ло­го хра­ма на типе III была пожа­ло­ва­на Авгу­сту сена­том и рим­ским наро­дом в 19 г. до н. э. по его воз­вра­ще­нии из Сирии, но Август её не при­нял. (Caesari ex provinciis redeunti currus cum corona aurea decretus est, quo ascendere noluit; «Цеза­рю, вер­нув­ше­му­ся из про­вин­ций, была пре­до­став­ле­на колес­ни­ца с золо­той коро­ной, взой­ти на кото­рую он не поже­лал», Cassiod. Chron. A.U.C. 735). Она, оче­вид­но, хра­ни­лась в хра­ме Мар­са Мсти­те­ля. На Типе IV при­сут­ст­ву­ет ещё одно напо­ми­на­ние о колес­ни­це, даро­ван­ной Авгу­сту, или о мно­го­чис­лен­ных три­ум­фах, дан­ных ему сена­том, мно­гие из кото­рых были отверг­ну­ты. Это про­изо­шло в 20 г. до н. э. На Типе V изо­бра­же­на та же самая колес­ни­ца, что и на преды­ду­щем; а на авер­се орел, воз­мож­но, отно­ся­щий­ся к воз­вра­ще­нию зна­мен пар­фя­на­ми; кон­суль­ская одеж­да, отме­чаю­щая один­на­дца­тое кон­суль­ство Авгу­ста, уже истек­шее; и лав­ро­вый венок, кото­рый сим­во­ли­зи­ро­вал не толь­ко его мно­го­чис­лен­ные победы, но и импе­ра­тор­скую власть. Алтарь, изо­бра­жен­ный на Типе VI, — один из тех, что были постро­е­ны по поста­нов­ле­нию сена­та Фор­туне Воз­вра­щаю­щей в свя­зи с воз­вра­ще­ни­ем Авгу­ста из Сирии в преды­ду­щем году. Этот алтарь был уста­нов­лен рядом с хра­мом Чести и Доб­ле­сти у Капен­ских ворот, и пон­ти­фи­кам и девам-вестал­кам было пред­пи­са­но еже­год­но при­но­сить там жерт­вы. Август вер­нул­ся 12 октяб­ря, и с тех пор в этот день соглас­но поста­нов­ле­нию отме­чал­ся празд­ник Авгу­ста­лий. Алтарь был осно­ван имен­но в тот день, но посвя­щен толь­ко 15 декаб­ря сле­дую­ще­го года (Mommsen Th. Res gestae divi Augusti. Ex monumentis ancyrano et apolloniensi. Berolini, 1883. S. 46). На Типах VII и VIII име­ет­ся еще одно изо­бра­же­ние золо­то­го «щита доб­ле­стей», даро­ван­но­го Авгу­сту в 27 г. до н. э., и изо­бра­же­ния лав­ро­вых дере­вьев, кото­рые были поса­же­ны по обе­им сто­ро­нам от вхо­да в его дом. Ревер­сы Типов I, VII и VIII так­же встре­ча­ют­ся на ауре­ях и дена­ри­ях, отно­си­мы на осно­ва­нии тех­ни­ки к Гал­лии, око­ло 18—16 гг. до н. э.

Кро­ме сведе­ний, кото­рые дают эти изо­бра­же­ния, у нас есть допол­ни­тель­ные дан­ные, свя­зан­ные с сами­ми моне­та­ми и даю­щие осно­ва­ния отне­сти их к 18 г. до н. э. Порт­рет Авгу­ста очень похож на тот, что изо­бра­жен на моне­тах преды­ду­ще­го года, но он мень­ше и несколь­ко менее релье­фен, а на голо­ве у него все­гда лав­ро­вый или дубо­вый венок. Дубо­вый венок так­же встре­ча­ет­ся на моне­тах, отне­сен­ных гра­фом де Сали­сом к Гал­лии око­ло 18—16 гг. до н. э. Моне­ты, отне­сен­ные к Гал­лии это­го вре­ме­ни, обыч­но явля­ют­ся копи­я­ми монет, отче­ка­нен­ных в Риме.

Эти моне­ты напо­ми­на­ют о три­ум­фаль­ной колес­ни­це, кото­рая была пре­до­став­ле­на Авгу­сту в 19 г. до н. э. после его воз­вра­ще­ния из Сирии и хра­ни­лась, види­мо, в хра­ме Мар­са Мсти­те­ля.

с.25 (ii)—(iii) «Неиз­вест­ные испан­ские монет­ные дво­ры 1 и 2»¹ (№№ 26—153)

Две серии золотых и сереб­ря­ных монет, пер­вая из кото­рых усту­па­ет вто­рой в объ­ё­ме и доволь­но замет­но отли­ча­ет­ся от неё порт­ре­та­ми, вызва­ли нема­ло труд­но­стей и пута­ни­цы; Мэт­тингли², сле­дуя за Лаф­фран­ки³, отнёс их к монет­ным дво­рам испан­ских про­вин­ций на том осно­ва­нии, что на мед­ных моне­тах мно­гих испан­ских горо­дов в эпо­ху Авгу­ста наблюда­ет­ся та же мане­ра испол­не­ния порт­ре­тов⁴, и пред­по­ло­жил, что эти монет­ные дво­ры нахо­ди­лись в Цеза­рь­ав­гу­сте (Сара­гос­са) в Тарра­кон­ской Испа­нии и Коло­нии Пат­ри­ции (совре­мен­ная Кор­до­ва) в Бети­ке⁵. Без новых свиде­тельств труд­но опро­верг­нуть аргу­мен­та­цию Мэт­тингли; но пред­при­ни­ма­лись попыт­ки осла­бить его аргу­мен­та­цию ввиду обна­ру­же­ния в Немау­зе (Ним) штем­пе­ля авер­са, кото­рым были отче­ка­не­ны ауреи (по-види­мо­му, под­лин­ные), отне­сён­ные Мэт­тингли к «Коло­нии Пат­ри­ция»⁶, с.26 и при­пи­сать часть «испан­ских» дена­ри­ев Немау­зу, в основ­ном исхо­дя из сти­ли­сти­че­ских сооб­ра­же­ний⁷. Обсто­я­тель­ства обна­ру­же­ния штем­пе­ля без повреж­де­ний и потёр­то­стей в ним­ском фон­тане поз­во­ля­ют нам не согла­сить­ся с тем, что он пред­став­ля­ет немауз­ский монет­ный двор по чекан­ке золота и сереб­ра и пред­ло­жить иное объ­яс­не­ние⁸; и, хотя сле­ду­ет при­знать, что пол­ное иссле­до­ва­ние «испан­ско­го» золота и сереб­ра ещё не про­во­ди­лось, да и оно вряд ли поз­во­лит уста­но­вить терри­то­рию обра­ще­ния этих золотых и сереб­ря­ных монет (ибо они ходи­ли повсюду), всё же мож­но отме­тить, что (а) Испа­ния в целом уже дав­но была урба­ни­зи­ро­ва­на и вклю­че­на в сеть тор­го­вых свя­зей; (б) осо­бен­но это отно­сит­ся к Бети­ке; (в) Испа­ния слу­жи­ла важ­ным источ­ни­ком золотых и сереб­ря­ных слит­ков; (г) в Испа­нии (в отли­чие от Гал­лии) в то вре­мя сто­я­ло четы­ре леги­о­на, кото­рым тре­бо­ва­лось пла­тить жало­ва­нье моне­та­ми из дра­го­цен­ных метал­лов. Если учесть так­же боль­шое сход­ство порт­ре­тов, наблюдае­мое меж­ду этим золо­том и сереб­ром, с одной сто­ро­ны, и, с дру­гой сто­ро­ны, обиль­ны­ми выпус­ка­ми город­ской меди, кото­рые нача­ли чека­нить­ся в тот пери­од, когда это золо­то и сереб­ро ста­ло цир­ку­ли­ро­вать в боль­ших коли­че­ствах⁹, то труд­но отри­цать, по мень­шей мере, прав­до­по­до­бие тео­рии Лаф­фран­ки — Мэт­тингли, вне зави­си­мо­сти от того, где имен­но в Испа­нии рас­по­ла­га­лись сами монет­ные дво­ры.

Про­дол­жи­тель­ность чекан­ки монет­ных дво­ров «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2» невоз­мож­но точ­но опре­де­лить. «Испа­ния 1» — менее про­дук­тив­ный из двух¹⁰ — чека­нил типы, кото­рые мож­но отне­сти в основ­ном к 19—18 гг. до н. э.: ука­за­ния на уступ­ки Арме­нии и Пар­фии рас­смат­ри­ва­ют­ся в общем кон­тек­сте, где Август пред­став­лен как спа­си­тель Рима, удо­сто­ен­ный Щита доб­ле­стей (clupeus virtutis) и граж­дан­ско­го вен­ка (corona civica). Монет­ный двор «Испа­ния 2» чека­нил гораздо более актив­но, пожа­луй, с 20 по 17/16 гг. до н. э. В его чекан­ке тоже изоби­лу­ют ука­за­ния на Арме­нию и Пар­фию, а Август тоже пред­став­лен как спа­си­тель государ­ства, одна­ко дати­ро­ван­ные выпус­ки и пря­мое упо­ми­на­ние о Веко­вых играх (Ludi Saeculares), состо­яв­ших­ся в 17 г. до н. э., свиде­тель­ст­ву­ют о том, что чекан­ка монет­но­го дво­ра «Испа­ния 2» несо­мнен­но про­дол­жа­лась до 17 г. до н. э.

Ауреи и дена­рии, выпу­щен­ные монет­ным дво­ром «Испа­ния 1», име­ют раз­ные типы, за един­ст­вен­ным исклю­че­ни­ем. На монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» дело обсто­ит ина­че. В дру­гих отно­ше­ни­ях оба монет­ных дво­ра име­ют мно­го важ­ных сходств: весо­вой диа­па­зон золотых монет состав­ля­ет 7,90—7,75 г, сереб­ря­ных монет — 3,85—3,65 г; наблюда­ет­ся тен­ден­ция (с неко­то­ры­ми откло­не­ни­я­ми) к рас­по­ло­же­нию штем­пе­лей в пози­ции ↑↓. Хотя вре­мен­ной диа­па­зон их чекан­ки может раз­ли­чать­ся, как и их про­дук­ция и выбор типов авер­са и ревер­са, два монет­ных дво­ра явно име­ют мно­го обще­го — чего и сле­ду­ет ожи­дать, когда два началь­ни­ка монет­ных дво­ра дей­ст­ву­ют при­бли­зи­тель­но одно­вре­мен­но в сосед­них про­вин­ци­ях.

¹См. ниже, с. 43 сл.

²Mattingly G. A. Coins of the Roman Empire in the British Museum. V. 1. Augustus to Vitellius. London, 1923. P. cviii f.

³Laffranchi L. La monetizatione di Augusto // RIN. Vol. 25. 1912. P. 151 f.; Vol. 26. 1918. P. 161 f.

⁴Конеч­но, невер­но было бы пола­гать, что порт­ре­ты на мед­ных моне­тах повли­я­ли на порт­ре­ты на сереб­ре и золо­те (ср. Grant M. From Imperium to Auctoritas. Cambridge, 1946. P. 122; Idem. A Step toward World-Coinage // Studies in Roman Economic and Social History in Honor of A. Ch. Johnson / Ed. P. R. Coleman-Norton. Princeton, 1951. P. 100 f.; Idem. The Six Main Aes Coinages of Augustus. Edinburgh, 1953. P. 77 f.), но на самом деле Мэт­тингли спе­ци­аль­но под­чёр­ки­ва­ет, что речь идёт о вли­я­нии более рас­про­стра­нён­но­го сереб­ра и золота на медь, огра­ни­чен­ную мест­ным обра­ще­ни­ем.

⁵Sutherland C. H. V. The Emperor and the Coinage. London, 1976. P. 42 f.

⁶Le Gentilhomme P. Coin monétaire d’Auguste // RN. Ser. 5. T. 9. P. ii; Giard J.-B. Bibliothèce nationale (Paris): Catalogue des monnaies de l’Empire romain. Vol. 1. Paris, 1976. P. 12; Grant M. A Step toward World-Coinage. P. 102 f.

⁷Giard J.-B. Op. cit. №№ 1330 ff.; P. 13. Эту гипо­те­зу труд­но под­дер­жать в отсут­ст­вие сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, и она не учи­ты­ва­ет­ся в спис­ках, при­ведён­ных ниже (с. 45 сл.), где все эти моне­ты отне­се­ны к монет­ным дво­рам «Испа­ния 1» и «Испа­ния 2».

⁸Sutherland C. H. V. Op. cit. P. 44.

⁹Vives y Escudero A. La moneda hispánica. Madrid, 1924—1926; Sutherland C. H. V., Kraay C. M. Coins of the Roman Empire in the Ashmolean Museum. Part 1. Oxford, 1975. Pl. 22—26.

¹⁰Об оцен­ке объ­ё­мов про­из­вод­ства монет­но­го дво­ра «Испа­ния 1» и отсут­ст­вии сколь­ко-нибудь надёж­ных свиде­тельств, а так­же о монет­ном дво­ре «Испа­ния 2» ср.: Sutherland C. H. V. Some Observations on the Coinage of Augustus // NAC. Vol. 7. 1978. P. 169 f.