Античная традиция о Дримаке

с.85 Сре­ди немно­го­чис­лен­ных изве­стий о выступ­ле­ни­ях гре­че­ских рабов рас­сказ сици­лий­ца Ним­фо­до­ра о вос­ста­нии Дри­ма­ка на Хио­се, при­веден­ный в шестой кни­ге Афи­нея (At­hen., VI, 88—90, 265c—266e), зани­ма­ет осо­бое место. Как уже отме­ча­лось в лите­ра­ту­ре, исто­ри­че­ская интер­пре­та­ция это­го отрыв­ка очень слож­на. Мно­гое в рас­ска­зе Ним­фо­до­ра пред­став­ля­ет­ся леген­дой. Труд­но пове­рить в воз­мож­ность дого­во­ра вос­став­ших с рабо­вла­дель­ца­ми, поло­жив­ше­го нача­ло идил­ли­че­ским отно­ше­ни­ям рабов и их хозя­ев. Нали­цо и ска­зоч­ный сюжет — Дри­мак после смер­ти явля­ет­ся во сне хиос­ским рабо­вла­дель­цам и пред­у­преж­да­ет их о замыс­лах с.86 рабов. В сооб­ще­нии Ним­фо­до­ра мно­го внут­рен­них про­ти­во­ре­чий. Культ Дри­ма­ка несов­ме­стим с его ролью пред­во­ди­те­ля вос­ста­ния. Рас­сказ о назна­че­нии награ­ды за голо­ву Дри­ма­ка не увя­зы­ва­ет­ся с ука­зан­ны­ми выше идил­ли­че­ски­ми отно­ше­ни­я­ми рабо­вла­дель­цев и вос­став­ших рабов. Еще мень­ше логи­ки в леген­де, соглас­но кото­рой Дри­мак после смер­ти помо­га­ет хиос­цам, винов­ным в его гибе­ли.

Итак, един­ст­вен­ный источ­ник, сооб­щаю­щий о вос­ста­нии хиос­ских рабов под руко­вод­ст­вом Дри­ма­ка, не слиш­ком наде­жен. В лите­ра­ту­ре вос­ста­ние Дри­ма­ка осо­бо­го инте­ре­са у иссле­до­ва­те­лей не вызва­ло. В спе­ци­аль­ной ста­тье о Дри­ма­ке в RE поме­щен лишь пере­сказ сооб­ще­ния Ним­фо­до­ра. Автор ста­тьи не дела­ет попыт­ки хотя бы при­бли­зи­тель­но опре­де­лить вре­мя вос­ста­ния¹. В ста­тье Фюсте­ля де Кулан­жа о Хио­се ука­за­но на нена­деж­ность сведе­ний, при­веден­ных Ним­фо­до­ром, и на труд­ность в опре­де­ле­нии вре­ме­ни вос­ста­ния².

Про­стой пере­сказ Ним­фо­до­ра, без какой бы то ни было попыт­ки кри­ти­че­ски осмыс­лить этот сомни­тель­ный источ­ник, содер­жит­ся так­же в извест­ной рабо­те Уэс­тер­ма­на о раб­стве³. Вопро­сом о вре­ме­ни выступ­ле­ния Дри­ма­ка Уэс­тер­ман так­же спе­ци­аль­но не зани­ма­ет­ся. Но само вос­ста­ние хиос­ских рабов он рас­смат­ри­ва­ет в разде­ле «Восточ­ный бас­сейн от Алек­сандра до Авгу­ста» в непо­сред­ст­вен­ной свя­зи с дви­же­ни­я­ми на Дело­се и в Атти­ке. Труд­но­сти в опре­де­ле­нии вре­ме­ни вос­ста­ния отме­ча­ет и К. М. Коло­бо­ва⁴.

Боль­шая работа по изу­че­нию отрыв­ков из сочи­не­ний Ним­фо­до­ра была про­де­ла­на Лаке­ром⁵ и вслед за ним Яко­би⁶. По мне­нию Лаке­ра, в сооб­ще­нии Ним­фо­до­ра объ­еди­не­ны два раз­лич­ных по вре­ме­ни пре­да­ния о выступ­ле­ни­ях рабов, свя­зан­ных с одной и той же моги­лой-свя­ти­ли­щем. Одно пре­да­ние — о Дри­ма­ке, дру­гое — о безы­мян­ном «Бла­го­склон­ном герое» (Ἥρως Εὐμε­νής). Раз­новре­мен­ность этих напла­сто­ва­ний под­твер­жда­ет­ся, в част­но­сти, тем, что в одном слу­чае вождь вос­став­ших упо­доб­ля­ет­ся царю (ἀφη­γεῖσ­θαι ὡς ἂν βα­σιλέα στρα­τεύμα­τος — 265 d); в дру­гом слу­чае — стра­те­гу (πει­θαρ­χοῦν­τες ὡς ἄν στρα­τηγῷ — 266 a).

Иссле­до­ва­ние тек­ста, про­де­лан­ное Лаке­ром, сдви­ну­ло с мерт­вой точ­ки изу­че­ние это­го слож­но­го и про­ти­во­ре­чи­во­го источ­ни­ка. Одна­ко Лаке­ра по суще­ству не инте­ре­су­ет, какие реаль­ные собы­тия мог­ли послу­жить осно­вой для этих хиос­ских пре­да­ний. Остав­ля­ет в сто­роне этот вопрос и Яко­би, подроб­но ком­мен­ти­ро­вав­ший текст Ним­фо­до­ра. Яко­би, как и Лакер, рас­смат­ри­ва­ет отрыв­ки из сочи­не­ний сици­лий­ско­го авто­ра преж­де все­го как лите­ра­тур­ное про­из­веде­ние⁷.

Повест­во­ва­ние Ним­фо­до­ра пред­став­ля­ет собой такое тес­ное пере­пле­те­ние вымыс­ла и дей­ст­ви­тель­но­сти, что отде­лить одно от дру­го­го чрез­вы­чай­но слож­но. Но так как изве­стия о рабах очень скуд­ны, оста­вить в сто­роне даже такой нена­деж­ный источ­ник нель­зя.

Какие же сведе­ния, при­веден­ные в инте­ре­су­ю­щем нас отрыв­ке, мож­но счи­тать отно­си­тель­но досто­вер­ны­ми? Нам пред­став­ля­ет­ся, что самое с.87 нача­ло рас­ска­за о Дри­ма­ке не вызы­ва­ет осо­бых сомне­ний. Рабы хиос­цев часто⁸ убе­га­ют от сво­их хозя­ев в горы, укры­ва­ют­ся там и, собрав­шись в боль­шом чис­ле, опу­сто­ша­ют име­ния сво­их хозя­ев. Это изве­стие пред­став­ля­ет­ся вполне реаль­ным. Хиос сла­вил­ся в древ­но­сти оби­ли­ем рабов, с кото­ры­ми их вла­дель­цы обра­ща­лись очень суро­во (см. Thuc., VIII, 40, 2). Орга­ни­зо­ван­ное выступ­ле­ние рабов под руко­вод­ст­вом Дри­ма­ка, кажет­ся, мож­но так­же счи­тать вполне реаль­ным собы­ти­ем. Но подроб­но­сти это­го вос­ста­ния усколь­за­ют. Труд­но опре­де­лить, что может быть отне­се­но к выступ­ле­нию Дри­ма­ка и что заим­ст­во­ва­но Ним­фо­до­ром из более ран­ней леген­ды.

Не менее слож­но выяс­нить и вре­мя вос­ста­ния. Прав­да, Ним­фо­дор сооб­ща­ет, что вос­ста­ние про­изо­шло неза­дол­го до его вре­ме­ни — μικ­ρὸν δὲ πρὸ ἡμῶν. Но уже Фюстель де Куланж отме­чал, что это утвер­жде­ние Ним­фо­до­ра вызы­ва­ет сомне­ние. В самом деле, по сло­вам само­го Ним­фо­до­ра, в его вре­мя уже суще­ст­во­вал культ Дри­ма­ка. Для ста­нов­ле­ния куль­та, кото­рый, по сооб­ще­нию Ним­фо­до­ра, был рас­про­стра­нен не толь­ко сре­ди рабов, но и сре­ди хозя­ев, необ­хо­ди­мо зна­чи­тель­ное вре­мя, и сле­до­ва­тель­но, μικ­ρὸν δὲ πρὸ ἡμῶν — это ошиб­ка Ним­фо­до­ра, Афи­нея или пере­пис­чи­ка⁹.

Яко­би так­же счи­та­ет этот един­ст­вен­ный «вре­мен­ной» ори­ен­тир неточ­ным и пред­ла­га­ет допол­нить, с пол­ным на то осно­ва­ни­ем, — <οὐ> μικ­ρόν¹⁰.

Поло­же­ние ослож­ня­ет­ся еще и тем, что вре­мя жиз­ни само­го Ним­фо­до­ра точ­но не уста­нов­ле­но. До появ­ле­ния ста­тьи Лаке­ра Ним­фо­до­ра счи­та­ли писа­те­лем IV в. до н. э. Лакер при­вел целый ряд дан­ных, свиде­тель­ст­ву­ю­щих о том, что Ним­фо­дор из Сира­куз жил в элли­ни­сти­че­скую эпо­ху. По мне­нию Лаке­ра, более точ­ный пери­од мож­но уста­но­вить с помо­щью Делос­ской над­пи­си 180 г. до н. э., где упо­мя­нут Тимон, сын Ним­фо­до­ра из Сира­куз. Отец Тимо­на, как пред­по­ла­га­ет Лакер, вполне мог быть инте­ре­су­ю­щим нас писа­те­лем. Ста­ло быть, вре­мя жиз­ни Ним­фо­до­ра — конец III в. до н. э. Но это пред­по­ло­же­ние Лаке­ра постро­е­но на очень зыб­кой поч­ве. Как отме­ча­ет Яко­би, имя Ним­фо­дор слиш­ком часто встре­ча­ет­ся и в Сици­лии и в дру­гих рай­о­нах. Для дока­за­тель­ства тож­де­ства двух носи­те­лей это­го име­ни нуж­ны допол­ни­тель­ные аргу­мен­ты, кото­рые в дан­ном слу­чае отсут­ст­ву­ют.

По мне­нию само­го Яко­би, вся сово­куп­ность дан­ных свиде­тель­ст­ву­ет о том, что Ним­фо­дор из Сира­куз — писа­тель элли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни¹¹. Более точ­но вре­мя его жиз­ни уста­но­вить нель­зя¹². Для опре­де­ле­ния даты вос­ста­ния Дри­ма­ка мы рас­по­ла­га­ем, сле­до­ва­тель­но, таки­ми дан­ны­ми: автор рас­ска­за жил, по всей веро­ят­но­сти, не рань­ше кон­ца III в. до н. э., собы­тия, им изла­гае­мые, про­изо­шли ско­рее все­го задол­го (<οὐ> μικ­ρόν) до его вре­ме­ни.

В лите­ра­ту­ре, как уже гово­ри­лось, не суще­ст­ву­ет еди­но­го мне­ния о том, к како­му вре­ме­ни сле­ду­ет отно­сить выступ­ле­ние хиос­ских рабов. Встре­ча­ют­ся самые раз­но­об­раз­ные дати­ров­ки от VI до II в. до н. э.¹³

с.88 Посмот­рим, в какой мере мож­но согла­сить­ся хотя бы с одной из пред­ло­жен­ных дат. Обра­тим­ся преж­де все­го к позд­ней­шей из них — II в. до н. э. На пер­вый взгляд, эта дата вызы­ва­ет боль­ше все­го воз­ра­же­ний, так как она не согла­су­ет­ся с вре­ме­нем жиз­ни писа­те­ля, сооб­щаю­ще­го нам о Дри­ма­ке¹⁴. При­глядим­ся, одна­ко, к ней более вни­ма­тель­но. При­ни­мая дати­ров­ку II веком до н. э., мы полу­ча­ем воз­мож­ность рас­смат­ри­вать изве­стие о выступ­ле­нии хиос­ских рабов в свя­зи с общим подъ­емом раб­ских дви­же­ний в Сре­ди­зем­но­мо­рье. Как извест­но, самым ярким про­яв­ле­ни­ем это­го обще­го подъ­ема яви­лось зна­ме­ни­тое сици­лий­ское вос­ста­ние, вызвав­шее отклик во мно­гих рай­о­нах Сре­ди­зем­но­мор­ско­го бас­сей­на¹⁵.

Срав­ним отры­вок из «Опи­са­ния Азии» с извест­ным рас­ска­зом о сици­лий­ском вос­ста­нии Дио­до­ра, заим­ст­во­ван­ным у Посидо­ния. Пер­вый этап дви­же­ния на Хио­се и в Сици­лии — это неор­га­ни­зо­ван­ные побе­ги и гра­бе­жи. Взрыв­ча­тым мате­ри­а­лом в сици­лий­ском вос­ста­нии (Diod., XXXIV—XXXV, 2, 48) яви­лись рабы, кото­рых круп­ные земель­ные соб­ст­вен­ни­ки поку­па­ли для обра­бот­ки зем­ли. «Одних зако­вы­ва­ли, дру­гих изну­ря­ли тяже­стью работ и на всех накла­ды­ва­ли замет­ные всем клей­ма». О про­пи­та­нии рабов хозя­е­ва не забо­ти­лись и пото­му мно­гие неволь­ни­ки ста­ли про­мыш­лять гра­бе­жом. Осо­бен­но боль­шую угро­зу пред­став­ля­ли пас­ту­хи, «про­во­дя­щие жизнь в поле и воору­жен­ные, они все были испол­не­ны высо­ко­ме­рия и дер­зо­сти». Вна­ча­ле рабы уби­ва­ли оди­ноч­ных пут­ни­ков, затем, «соби­ра­ясь тол­па­ми, нача­ли напа­дать на неза­щи­щен­ные сель­ские вил­лы, уни­что­жа­ли их, иму­ще­ство гра­би­ли, а пытав­ших­ся сопро­тив­лять­ся уби­ва­ли. «Весь ост­ров был полон наси­лия и гра­бе­жей» (Diod., XXXIV—XXXV, 2, 27—30).

При­ме­ча­тель­но, что у Ним­фо­до­ра речь идет так­же о рабах, свя­зан­ных с зем­леде­ли­ем. Рабы, сбе­жав­шие от сво­их хозя­ев, собрав­шись в боль­шом чис­ле, гра­бят поме­стья (ἀγροικίαι). Дри­мак запре­щал после заклю­че­ния дого­во­ра гра­бить поля (συ­λᾶν ἀγρόν). Во вре­мя празд­неств он полу­чал с полей вино, жерт­вен­ных живот­ных — сколь­ко ему мог­ли доста­вить вла­дель­цы (ἐκ τῶν ἀγρῶν οἶνον κτλ). Во всем отрыв­ке нет даже наме­ка на горо­да, на осо­бен­но­сти город­ской жиз­ни. Мас­сы вос­став­ших на Хио­се состав­ля­ют рабы, заня­тые сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ным трудом.

Само вос­ста­ние и в том и в дру­гом слу­чае начи­на­ет­ся с появ­ле­ния орга­ни­за­то­ра, кото­ро­му вос­став­шие под­чи­ня­ют­ся, как царю. У Дио­до­ра Евн, гото­вив­ший вос­ста­ние сици­лий­ских рабов, был избран царем — «не за его храб­рость или воен­ные талан­ты, но исклю­чи­тель­но за его шар­ла­тан­ство, а так­же пото­му, что он являл­ся зачин­щи­ком вос­ста­ния». У Ним­фо­до­ра Дри­мак (как «сочи­ня­ют» — μυ­θολο­γοῦσιν — хиос­цы) — «храб­рый чело­век, кото­ро­му в воен­ных делах покро­ви­тель­ст­во­ва­ло сча­стье, пред­во­ди­тель­ст­во­вал бег­лы­ми хиос­ски­ми раба­ми, как царь сво­им вой­ском». Отме­тим, что, назы­вая вождя вос­став­ших царем, Дио­дор и Ним­фо­дор упо­ми­на­ют одни и те же каче­ства: храб­рость и воен­ный талант. Дио­дор отка­зы­ва­ет в них Евну, а Ним­фо­дор, воз­мож­но, ста­вит их под сомне­ние. Сло­ва μυ­θολο­γοῦ­σιν αὐτοὶ οἱ Χῖοι свиде­тель­ст­ву­ют о том, что Ним­фо­дор отно­сит­ся к рас­ска­зам хиос­цев с недо­ве­ри­ем¹⁶.

Итак, пер­вые шаги хиос­ских рабов — неор­га­ни­зо­ван­ный гра­беж и затем — выступ­ле­ние под вла­стью пред­во­ди­те­ля, кото­рый руко­во­дит с.89 вос­став­ши­ми как царь, — напо­ми­на­ют началь­ный этап сици­лий­ско­го вос­ста­ния.

Отме­чая харак­тер­ные осо­бен­но­сти сици­лий­ско­го вос­ста­ния, Дио­дор сооб­ща­ет, что рабы про­яви­ли заботу о буду­щем — «не сжи­га­ли мел­ких вилл, не уни­что­жа­ли в них ни иму­ще­ства, ни запа­сов пло­дов и не тро­га­ли тех, кто про­дол­жал зани­мать­ся зем­леде­ли­ем». Нечто подоб­ное про­гляды­ва­ет и в рас­ска­зе Ним­фо­до­ра: хиос­ские рабы по при­ка­зу Дри­ма­ка так­же воз­дер­жи­ва­лись «гра­бить поля и при­чи­нять какой-нибудь дру­гой вред».

«Сици­лий­ские» чер­ты мож­но уло­вить и в наи­бо­лее сомни­тель­ной части повест­во­ва­ния Ним­фо­до­ра — о дого­во­ре меж­ду вос­став­ши­ми раба­ми и их хозя­е­ва­ми и о свя­ти­ли­ще «Бла­го­склон­но­го героя». По дого­во­ру Дри­мак остав­лял у себя толь­ко тех рабов, кото­рые бежа­ли от невы­но­си­мых усло­вий; рабов, жало­бы кото­рых Дри­мак при­зна­вал недей­ст­ви­тель­ны­ми, он отсы­лал обрат­но к гос­по­дам. После смер­ти Дри­ма­ка в его свя­ти­ли­ще хиос­ские рабы при­но­си­ли жерт­вы из того, что им уда­лось захва­тить у гос­под; гос­по­да ода­ри­ва­ли свя­ти­ли­ще, когда Дри­мак пред­у­преж­дал их во сне о замыс­лах рабов.

В Сици­лии, по сооб­ще­нию Дио­до­ра (Diod., XI, 89), суще­ст­во­ва­ло место древ­не­го куль­та бра­тьев Пали­ков, сыно­вей сици­лий­ско­го боже­ства Адра­на. На этом свя­щен­ном участ­ке скры­ва­лись рабы, бежав­шие от нера­зу­мия гос­под. Отсюда их нель­зя было уво­дить силой и они оста­ва­лись здесь без­на­ка­зан­ны­ми до тех пор, пока гос­по­да не всту­па­ли с ними в пере­го­во­ры, и, при­не­ся им клят­вы в соблюде­нии усло­вий, о кото­рых они дого­во­ри­лись, не при­ми­ря­лись с ними. Соблюде­ние этих клятв гаран­ти­ро­вал страх перед бога­ми. Месту куль­та бра­тьев Пали­ков, как и свя­ти­ли­щу Дри­ма­ка при­пи­сы­ва­лась, таким обра­зом, важ­ная роль в регу­ли­ро­ва­нии отно­ше­ний рабов и их хозя­ев.

В опи­са­нии двух собы­тий мож­но отме­тить, сле­до­ва­тель­но, неко­то­рые чер­ты сход­ства. Есть, ста­ло быть, извест­ная логи­ка в том, чтобы рас­смат­ри­вать выступ­ле­ние хиос­ских рабов в свя­зи с круп­ней­шим раб­ским вос­ста­ни­ем II в. до н. э. И вме­сте с тем, изо­бра­же­ние сици­лий­ско­го вос­ста­ния у Дио­до­ра не отры­ва­ет­ся от реаль­ной поч­вы. Повест­во­ва­ние о Дри­ма­ке — преж­де все­го леген­да, в кото­рой, как уже гово­ри­лось, нелег­ко опре­де­лить гра­ни­цы вымыс­ла и прав­ды. К тому же, отно­ся вос­ста­ние Дри­ма­ка ко II в. до н. э., мы вынуж­де­ны пере­ме­стить годы жиз­ни само­го Ним­фо­до­ра на еще более позд­нее вре­мя. При этом необ­хо­ди­мо одно­вре­мен­но — оста­вить годы жиз­ни писа­те­ля в пре­де­лах элли­ни­сти­че­ско­го пери­о­да и резер­ви­ро­вать меж­ду вре­ме­нем его жиз­ни и датой вос­ста­ния про­ме­жу­ток, доста­точ­ный для того, чтобы упо­ми­нае­мое Ним­фо­до­ром собы­тие успе­ло плот­но обра­сти леген­дой.

Нам пред­став­ля­ет­ся, что путь к объ­яс­не­нию черт сход­ства дол­жен быть иным. Не вос­ста­ние Дри­ма­ка сле­ду­ет отно­сить к II в. до н. э., а ско­рее годы жиз­ни само­го Ним­фо­до­ра нуж­но свя­зать с этим тре­вож­ным для все­го Сре­ди­зем­но­мо­рья вре­ме­нем. В самом деле, Ним­фо­дор — автор рас­ска­за о Дри­ма­ке — родом из Сира­куз. Пред­по­ло­жим, что он был совре­мен­ни­ком зна­ме­ни­то­го сици­лий­ско­го вос­ста­ния — и мы полу­чим ключ к объ­яс­не­нию мно­гих неиз­вест­ных.

У ран­них авто­ров — клас­си­че­ско­го пери­о­да — как уже гово­ри­лось, не заме­ча­ет­ся осо­бо­го инте­ре­са к рабам. Вспом­ним Фукидида. У него дви­же­ния рабов опи­са­ны очень бег­ло. Фукидид не стре­мит­ся при­влечь к ним вни­ма­ние чита­те­лей. Он упо­ми­на­ет о выступ­ле­ни­ях рабов мимо­хо­дом, в самых край­них слу­ча­ях (Thuc., VIII, 40, 2; VII, 27, 5; VII, 75, 5).

Как ни фраг­мен­тар­ны источ­ни­ки элли­ни­сти­че­ско­го пери­о­да, общее впе­чат­ле­ние все же сво­дит­ся к тому, что имен­но II в. до н. э. поро­дил под­лин­ный инте­рес к «раб­ско­му вопро­су». В VI кни­ге Афи­нея, где отрыв­ки из сочи­не­ний раз­лич­ных авто­ров долж­ны под­кре­пить его основ­ную мысль: «Жесто­кое обра­ще­ние с раба­ми неиз­беж­но вле­чет за собой воз­мездие», — с.90 цен­траль­ное место зани­ма­ет Посидо­ний. Имен­но у это­го авто­ра II—I вв. до н. э. чер­па­ет Афи­ней бо́льшую часть при­ме­ров для иллю­ст­ра­ции сво­ей основ­ной мыс­ли¹⁷. Осо­бое вни­ма­ние Посидо­ния, как извест­но, при­влек­ли сици­лий­ские вос­ста­ния рабов. Имен­но эти гроз­ные собы­тия заста­ви­ли мно­гих писа­те­лей и фило­со­фов обра­тить самое серь­ез­ное вни­ма­ние на «раб­ский вопрос».

Ним­фо­дор из Сира­куз мог быть не толь­ко совре­мен­ни­ком, но и оче­вид­цем выступ­ле­ния сици­лий­ских рабов. В этом слу­чае его инте­рес к дви­же­нию и лич­но­сти Дри­ма­ка осо­бен­но поня­тен. Есть осно­ва­ния пола­гать, что Ним­фо­дор, соста­вив­ший «Опи­са­ние Азии», лич­но побы­вал на Хио­се. По-види­мо­му, он сам слы­шал рас­ска­зы хиос­цев и осмат­ри­вал свя­ти­ли­ще «Бла­го­склон­но­го героя». Хиос, широ­ко извест­ный мно­го­чис­лен­но­стью сво­их рабов и жесто­кой их экс­плуа­та­ци­ей, дол­жен был при­влечь вни­ма­ние жите­ля Сици­лии. В его род­ной стране «раб­ский вопрос» был таким же боль­ным, как и на Хио­се.

Обста­нов­ка, кото­рую Ним­фо­дор застал на Хио­се, мог­ла живо напом­нить ему о Сици­лии и о недав­но пере­жи­тых вол­не­ни­ях: оби­лие сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных рабов, кото­рые на Хио­се, как и в Сици­лии, пред­став­ля­ли собой гото­вый мате­ри­ал для вос­ста­ния; частые побе­ги рабов и гра­бе­жи, кото­рым они под­вер­га­ли поме­стья окрест­ных земле­вла­дель­цев; нако­нец, посто­ян­ная угро­за вос­ста­ний рабов. О ней свиде­тель­ст­ву­ет ора­кул, на кото­рый в рас­ска­зе Ним­фо­до­ра ссы­ла­ет­ся Дри­мак: борь­ба хиос­ских рабов нико­гда не пре­кра­тит­ся, так как она угод­на боже­ству. Ним­фо­дор наблюдал на Хио­се покло­не­ние свя­ти­ли­щу «Бла­го­склон­но­го героя», в кото­ром при­но­си­ли жерт­вы как бег­лые рабы, так и их хозя­е­ва. Он запи­сал леген­ды, свя­зан­ные с этой свя­ты­ней хиос­цев. Он собрал рас­ска­зы жите­лей Хиоса о вос­ста­нии рабов под води­тель­ст­вом Дри­ма­ка, хотя и вос­при­нял их не без сомне­ния (см. выше). Весь этот раз­но­шерст­ный и раз­новре­мен­ный мате­ри­ал Ним­фо­дор осмыс­лил и ском­по­но­вал по-сво­е­му. Образ­цом ему послу­жи­ло памят­ное для него вос­ста­ние сици­лий­ских рабов. Отсюда — стрем­ле­ние Ним­фо­до­ра выде­лить и уси­лить те чер­ты в рас­ска­зах хиос­цев, кото­рые ярче все­го напо­ми­на­ют Сици­лию. Может быть, срав­не­ние Дри­ма­ка с царем было про­дик­то­ва­но тем, что царем назы­вал себя вождь сици­лий­ско­го вос­ста­ния. (При­вкус ран­них легенд, запи­сан­ных Ним­фо­до­ром, про­сту­па­ет в употреб­ле­нии титу­ла «стра­тег» в при­ме­не­нии к тому же Дри­ма­ку.) Свой рас­сказ о куль­те Дри­ма­ка Ним­фо­дор, воз­мож­но, кон­стру­и­ру­ет по ана­ло­гии с сици­лий­ским образ­цом, выде­ляя чер­ты, род­ня­щие леген­ды о «Бла­го­склон­ном герое» с куль­том Пали­ков.

Итак, повест­во­ва­ние Ним­фо­до­ра из Сира­куз — писа­те­ля, жив­ше­го, как мож­но пред­по­ло­жить, во II в. до н. э., — это, по всей веро­ят­но­сти, пере­ра­бот­ка мест­ных легенд, рас­ска­зов и пре­да­ний по сици­лий­ско­му образ­цу.

Но вер­нем­ся к вопро­су о том, как же все-таки сле­ду­ет дати­ро­вать вос­ста­ние Дри­ма­ка, послу­жив­шее осно­вой для рас­ска­за Ним­фо­до­ра. Судя по фан­та­сти­че­ским насло­е­ни­ям, оно долж­но отсто­ять от вре­ме­ни жиз­ни писа­те­ля не мень­ше, чем на два-три сто­ле­тия. Может быть, сле­ду­ет согла­сить­ся с Бюрх­не­ром, по мне­нию кото­ро­го вос­ста­ние сле­ду­ет отне­сти к VI в. до н. э.¹⁸ Яко­би, одна­ко, счи­та­ет такую дати­ров­ку слиш­ком про­из­воль­ной¹⁹. И дей­ст­ви­тель­но — собы­тия VI в. до н. э. бес­ко­неч­но дале­ки, автор II в. до н. э. едва ли мог ска­зать о них — οὐ μικ­ρόν. Для него это было ско­рее πᾴλαι.

Неко­то­рую помощь при опре­де­ле­нии вре­ме­ни вос­ста­ния хиос­ских рабов могут ока­зать сведе­ния, при­веден­ные Фукидидом (см. Thuc., VIII, 24, 3). По его сло­вам, стра­на хиос­цев не испы­ты­ва­ла ника­ких невзгод от с.91 Пер­сид­ских войн до оса­ды Хиоса во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны. Труд­но пред­ста­вить себе, чтобы Фукидид при всем его невни­ма­нии к дви­же­ни­ям рабов мог бы так лег­ко опу­стить столь серь­ез­ное для Хиоса потря­се­ние. Труд­но так­же согла­сить­ся с такой датой вос­ста­ния, как 412 г. до н. э.²⁰ Побе­ги рабов, пусть даже мас­со­вые, в лагерь афи­нян нель­зя свя­зать с актив­ной борь­бой рабов. Вре­мя Фукидида было еще вре­ме­нем пас­сив­но­го сопро­тив­ле­ния. Бег­ство рабов 412 г. до н. э. ско­рее напо­ми­на­ет ана­ло­гич­ные собы­тия Деке­лей­ской вой­ны.

С нашей точ­ки зре­ния, наи­бо­лее под­хо­дя­щий пери­од для орга­ни­зо­ван­но­го выступ­ле­ния хиос­ских рабов — это IV (может быть III) в. до н. э. Имен­но в IV—III вв. до н. э. на Хио­се раз­вер­ну­лась ост­рая поли­ти­че­ская борь­ба демо­кра­тов и ари­сто­кра­тов, осла­бив­шая еди­ный фронт рабо­вла­дель­цев. Вме­сте с тем, вре­мя с IV по II в. до н. э. — доста­точ­ный срок для того, чтобы памят­ные для хиос­цев собы­тия мог­ли при­бре­сти ту явно леген­дар­ную окрас­ку, в кото­рой они высту­па­ют в рас­ска­зе Ним­фо­до­ра.

Рас­сказ этот инте­ре­сен не толь­ко тем, что он сооб­ща­ет об орга­ни­зо­ван­ном выступ­ле­нии рабов. Глав­ная его цен­ность в том, что он свиде­тель­ст­ву­ет о непре­рыв­ных вол­не­ни­ях и побе­гах хиос­ских рабов, под­вер­гав­ших­ся жесто­кой экс­плуа­та­ции на полях хиос­ских земле­вла­дель­цев, о посто­ян­ной угро­зе вос­ста­ний рабов, дер­жав­шей хиос­ских рабо­вла­дель­цев в напря­же­нии и стра­хе. Этот страх и поро­дил леген­ду о доб­ром и храб­ром рабе, уста­но­вив­шем на Хио­се мир и порядок²¹.