Гражданская община древнего мира.

КНИГА ТРЕТЬЯ.

Гражданская община.

То, что мы узна­ли до сих пор о древ­них учреж­де­ни­ях, осо­бен­но же о древ­них веро­ва­ни­ях, может дать нам поня­тие о том глу­бо­ком раз­ли­чии, какое суще­ст­во­ва­ло все­гда меж­ду дву­мя граж­дан­ски­ми общи­на­ми. Пусть они нахо­ди­лись даже совсем близ­ко, рядом друг с дру­гом, все же они состав­ля­ли все­гда два совер­шен­но раз­ные обще­ства, и меж­ду ними лежа­ло нечто боль­шее, чем рас­сто­я­ние, разде­ля­ю­щее теперь два горо­да, боль­шее, чем гра­ни­цы, разде­ля­ю­щие два государ­ства; у них были раз­ные боги, раз­ные рели­ги­оз­ные обряды, раз­ные молит­вы. Участ­во­вать в куль­те граж­дан­ской общи­ны было запре­ще­но чле­ну сосед­ней общи­ны. Вери­ли, что боги отвер­га­ли покло­не­ние вся­ко­го, кто толь­ко не был их сограж­да­ни­ном.

Прав­да, эти древ­ние веро­ва­ния посте­пен­но с тече­ни­ем вре­ме­ни смяг­чи­лись и видо­из­ме­ни­лись, но они были в пол­ной силе в эпо­ху, когда скла­ды­ва­лись обще­ства, и отпе­ча­ток этих веро­ва­ний остал­ся на них навсе­гда.

Лег­ко понят­ны сле­дую­щие две вещи: во-пер­вых, подоб­ная соб­ст­вен­ная рели­гия, при­су­щая каж­до­му горо­ду в отдель­но­сти, долж­на была уста­но­вить силь­ный и почти непо­ко­ле­би­мый строй; и в самом деле, пора­зи­тель­но, как дол­го суще­ст­во­вал этот обще­ст­вен­ный строй, несмот­ря на свои недо­стат­ки и на всю воз­мож­ность рас­па­де­ния. Во-вто­рых, эта самая рели­гия долж­на была сде­лать на мно­гие века совер­шен­но невоз­мож­ным уста­нов­ле­ние дру­гой соци­аль­ной фор­мы, кро­ме граж­дан­ской общи­ны.

Каж­дая граж­дан­ская общи­на, в силу тре­бо­ва­ния самой с.222 рели­гии, долж­на была являть­ся совер­шен­но неза­ви­си­мой. Каж­дая граж­дан­ская общи­на долж­на была иметь свои осо­бые зако­ны, так как у каж­дой была своя рели­гия, а зако­ны про­ис­те­ка­ли из рели­гии. Каж­дая долж­на была иметь свое выс­шее пра­во­судие, и не мог­ло быть суда выше суда граж­дан­ской общи­ны. Каж­дая долж­на была иметь свои рели­ги­оз­ные празд­не­ства и свой кален­дарь; меся­цы года не мог­ли быть одни и те же в двух горо­дах, так как у каж­до­го были свои осо­бые рели­ги­оз­ные свя­щен­но­дей­ст­вия. У каж­дой граж­дан­ской общи­ны были свои денеж­ные зна­ки; вна­ча­ле моне­ты обо­зна­ча­лись обык­но­вен­но рели­ги­оз­ны­ми эмбле­ма­ми. У каж­дой была своя мера и вес. Ниче­го обще­го не допус­ка­лось меж­ду дву­мя общи­на­ми. Раз­гра­ни­че­ние было так глу­бо­ко, что с трудом мож­но было пред­ста­вить себе даже воз­мож­ность бра­ка меж­ду жите­ля­ми двух раз­лич­ных горо­дов. Такой союз все­гда казал­ся стран­ным и дол­гое вре­мя счи­тал­ся даже неза­кон­ным. Зако­но­да­тель­ство Рима и Афин види­мо про­ти­ви­лось при­знать его. Почти повсюду дети, рож­ден­ные от тако­го бра­ка, счи­та­лись в чис­ле неза­кон­ных и были лише­ны прав граж­дан­ства. Для того, чтобы брак меж­ду жите­ля­ми двух горо­дов был закон­ным, дол­жен был необ­хо­ди­мо суще­ст­во­вать осо­бый дого­вор меж­ду эти­ми горо­да­ми (jus con­nu­bii, ἐπιγαμία).

Кру­гом терри­то­рии каж­дой граж­дан­ской общи­ны шла чер­та свя­щен­ных гра­ниц, это была гра­ни­ца ее нацио­наль­ной рели­гии и вла­де­ний ее богов. По ту сто­ро­ну гра­ни­цы цари­ли иные боги и совер­ша­лись обряды ино­го куль­та.

Наи­бо­лее яркой харак­тер­ной чер­той исто­рии Гре­ции и Ита­лии до рим­ско­го заво­е­ва­ния явля­ет­ся раз­дроб­лен­ность, доведен­ная до край­них пре­де­лов, и дух обособ­лен­но­сти каж­дой граж­дан­ской общи­ны. Гре­ции нико­гда не уда­ва­лось обра­зо­вать еди­но­го государ­ства; ни латин­ские, ни этрус­ские горо­да, ни сам­нит­ские три­бы нико­гда не мог­ли сло­жить­ся в плот­ное целое. Неис­ко­ре­ни­мую раз­дроб­лен­ность гре­ков при­пи­сы­ва­ли гео­гра­фи­че­ским свой­ствам их стра­ны и гово­ри­ли, что горы, про­ре­зы­ваю­щие стра­ну во всех направ­ле­ни­ях, уста­но­ви­ли есте­ствен­ные гра­ни­цы меж­ду раз­лич­ны­ми обла­стя­ми; с.223 но меж­ду Фива­ми и Пла­те­ей, меж­ду Арго­сом и Спар­той, меж­ду Сиба­ри­сом и Крото­ном гор не было. Их не было и меж­ду горо­да­ми Лаци­у­ма, и меж­ду дву­мя горо­да­ми Этру­рии. Физи­че­ские свой­ства стра­ны ока­зы­ва­ют неко­то­рое вли­я­ние на исто­рию наро­дов, но вли­я­ние веро­ва­ний несрав­нен­но более могу­ще­ст­вен­но. Нечто более непро­хо­ди­мое, чем горы, лежа­ло меж­ду обла­стя­ми Гре­ции и Ита­лии; то были свя­щен­ные гра­ни­цы, то было раз­ли­чие куль­тов; то была пре­гра­да, кото­рую воз­дви­га­ла граж­дан­ская общи­на меж­ду сво­и­ми бога­ми и чужи­ми. Она запре­ща­ла чуже­зем­цу вхо­дить в хра­мы сво­их город­ских божеств, она тре­бо­ва­ла, чтобы ее боги нена­виде­ли чуже­зем­цев и боро­лись про­тив них.

На этом осно­ва­нии древ­ние не мог­ли не толь­ко уста­но­вить, но и вооб­ра­зить себе иную орга­ни­за­цию, кро­ме граж­дан­ской общи­ны. Ни гре­ки, ни ита­лий­цы, ни даже сами рим­ляне очень дол­гое вре­мя не мог­ли прий­ти к мыс­ли, чтобы несколь­ко горо­дов мог­ли соеди­нить­ся вме­сте и жить на рав­ных пра­вах под одним управ­ле­ни­ем. Меж­ду дву­мя граж­дан­ски­ми общи­на­ми мог быть союз, вре­мен­ное согла­ше­ние в виду пред­став­ля­ю­щей­ся выго­ды или для избе­жа­ния опас­но­сти; но это не было пол­ным соеди­не­ни­ем, пото­му что рели­гия дела­ла из каж­до­го горо­да отдель­ное целое, кото­рое не мог­ло вхо­дить в состав ника­ко­го дру­го­го. Обособ­лен­ность была зако­ном граж­дан­ской общи­ны.

Каким же обра­зом при тех веро­ва­ни­ях и рели­ги­оз­ных обы­ча­ях, кото­рые мы виде­ли, мог­ли бы соеди­нить­ся несколь­ко горо­дов для обра­зо­ва­ния одно­го государ­ства? Чело­ве­че­ская ассо­ци­а­ция пони­ма­лась и каза­лась пра­виль­ной толь­ко в том слу­чае, если она была осно­ва­на на рели­ги­оз­ном бази­се. Сим­во­лом этой ассо­ци­а­ции долж­на была являть­ся совер­шае­мая сооб­ща свя­щен­ная тра­пе­за. Несколь­ко тысяч граж­дан мог­ли еще, пожа­луй, в край­но­сти, собрать­ся вокруг одно­го при­та­нея, читать вме­сте молит­вы и вку­шать сооб­ща свя­щен­ные яст­ва. Но попро­буй­те-ка, при подоб­ных обы­ча­ях, сде­лать одно государ­ство из всей Гре­ции! Каким обра­зом мож­но совер­шать свя­щен­ные обеды и все те с.224 рели­ги­оз­ные обряды, при кото­рых обя­за­тель­но долж­ны при­сут­ст­во­вать все граж­дане? Где будет поме­щен при­та­ней? Как совер­шать обряд годич­но­го очи­ще­ния граж­дан? Что ста­нет­ся с непри­кос­но­вен­ны­ми гра­ни­ца­ми, кото­рые отде­ля­ли неко­гда наве­ки область граж­дан­ской общи­ны от всей про­чей терри­то­рии? Что ста­нет­ся с мест­ным куль­том, с боже­ства­ми горо­да, с геро­я­ми каж­дой обла­сти? На зем­ле Афин погре­бен герой Эдип, отно­ся­щий­ся враж­деб­но к Фивам. Как же соеди­нить вме­сте в одном куль­те и под одним управ­ле­ни­ем рели­гию Афин и рели­гию Фив?

Когда эти веро­ва­ния осла­бе­ли (а осла­бе­ли они лишь весь­ма позд­но в умах наро­да), то уж не вре­мя было уста­нав­ли­вать новые государ­ст­вен­ные фор­мы. Разде­лен­ность и обособ­лен­ность были освя­ще­ны уже при­выч­кой, выго­дой, укреп­ле­ны заста­ре­лой зло­бой, вос­по­ми­на­ни­я­ми о преж­ней борь­бе. К преж­не­му не было уже воз­вра­та.

Каж­дый город силь­но доро­жил сво­ей авто­но­ми­ей, — так назы­вал он сово­куп­ное целое, под кото­рым под­ра­зу­ме­ва­лось его пра­во, его культ, его управ­ле­ние — вся его неза­ви­си­мость рели­ги­оз­ная и поли­ти­че­ская.

Лег­че было для одной граж­дан­ской общи­ны под­чи­нить себе дру­гую, чем при­со­еди­нить ее к себе. Победой мож­но было сде­лать из всех жите­лей дан­но­го горо­да такое же коли­че­ство рабов, но она была бес­силь­на сде­лать их сограж­да­на­ми победи­те­лей. Слить две граж­дан­ские общи­ны в одно государ­ство, слить народ-победи­тель с наро­дом побеж­ден­ным и объ­еди­нить их под одним управ­ле­ни­ем — вот факт, кото­рый нико­гда не встре­ча­ет­ся у древ­них, за одним един­ст­вен­ным исклю­че­ни­ем, о кото­ром мы будем гово­рить поз­же. Если Спар­та заво­е­вы­ва­ет Мес­се­ну, то не затем, чтобы сде­лать из мес­сен­цев и спар­тан­цев один народ; она изго­ня­ет или обра­ща­ет в раб­ство побеж­ден­ных и берет себе их зем­ли. Так же посту­па­ют и Афи­ны по отно­ше­нию к Сала­ми­ну, Эгине, Мело­су.

Нико­му нико­гда не при­хо­ди­ла в голо­ву мысль дать побеж­ден­ным воз­мож­ность вой­ти в граж­дан­скую общи­ну с.225 победи­те­лей. У граж­дан­ской общи­ны были свои боги, свои гим­ны, свои празд­ни­ки, свои зако­ны, кото­рые явля­лись для нее дра­го­цен­ным наследи­ем пред­ков; и она осте­ре­га­лась делить­ся ими с побеж­ден­ны­ми. Она не име­ла даже пра­ва на это: мог­ли ли допу­стить афи­няне, чтобы жите­ли Эги­ны вхо­ди­ли в храм Афи­ны Пал­ла­ды? чтобы они чти­ли куль­том Тезея? при­ни­ма­ли уча­стие в свя­щен­ных обедах? чтобы они в каче­стве при­та­нов под­дер­жи­ва­ли свя­щен­ный огонь на обще­ст­вен­ном оча­ге? Рели­гия запре­ща­ла это. И пото­му побеж­ден­ный народ ост­ро­ва Эги­ны не мог обра­зо­вать одно­го государ­ства с наро­дом афин­ским. Имея раз­лич­ных богов, афи­няне и эги­няне не мог­ли иметь ни одних и тех же зако­нов, ни тех же самых вла­стей.

Но не мог­ли ли афи­няне, оста­вив, по край­ней мере, в цело­сти заво­е­ван­ный город, послать в его сте­ны сво­их вла­стей для управ­ле­ния? Подоб­ный факт про­ти­во­ре­чил бы абсо­лют­но прин­ци­пам древ­них: управ­лять граж­дан­ской общи­ной мог толь­ко чело­век, быв­ший ее чле­ном. В самом деле, долж­ност­ное лицо, сто­я­щее во гла­ве граж­дан­ской общи­ны, долж­но было являть­ся рели­ги­оз­ным гла­вою, и его глав­ною обя­зан­но­стью было совер­ше­ние жерт­во­при­но­ше­ний от лица всей граж­дан­ской общи­ны. Поэто­му чуже­зе­мец, не имев­ший пра­ва совер­шать жерт­во­при­но­ше­ния, не мог быть и пра­ви­тель­ст­вен­ным лицом. Не отправ­ляя ника­ких рели­ги­оз­ных обя­зан­но­стей, он не имел в гла­зах людей и ника­кой закон­ной вла­сти.

Спар­та пыта­лась ста­вить в горо­дах сво­их гар­мо­стов, но лица эти не были пра­ви­те­ля­ми; они не суди­ли и не появ­ля­лись на народ­ных собра­ни­ях. Не имея ника­кой закон­ной свя­зи с насе­ле­ни­ем горо­дов, они не мог­ли в них дол­го удер­жать­ся.

В резуль­та­те выхо­ди­ло, что каж­до­му победи­те­лю пре­до­став­ля­лось одно из двух: или раз­ру­шить заво­е­ван­ный город и занять его терри­то­рию, или оста­вить ему его пол­ную неза­ви­си­мость; сред­не­го не было. Или граж­дан­ская общи­на пере­ста­ва­ла суще­ст­во­вать, или она оста­ва­лась суве­рен­ным с.226 государ­ст­вом. Имея свой культ, она долж­на была иметь и свое управ­ле­ние; толь­ко лиша­ясь одно­го, она теря­ла дру­гое, и тогда пре­кра­ща­лось самое ее суще­ст­во­ва­ние.

Эта пол­ная и без­услов­ная неза­ви­си­мость древ­ней граж­дан­ской общи­ны мог­ла пре­кра­тить­ся толь­ко тогда, когда исчез­ли окон­ча­тель­но те веро­ва­ния, на кото­рых она была осно­ва­на; лишь после того, как видо­из­ме­ни­лись поня­тия и несколь­ко рево­лю­ций про­нес­лось над антич­ным миром, толь­ко тогда мог­ло появить­ся и осу­ще­ст­вить­ся пред­став­ле­ние о более обшир­ном государ­стве, управ­ля­ю­щем­ся дру­ги­ми зако­на­ми. Но для это­го люди долж­ны были най­ти иные прин­ци­пы и иную обще­ст­вен­ную связь, чем это было в древ­ние века.