История Рима.

Книга четвертая
Революция.

с.153 119

Вза­и­моот­но­ше­ния Рима с наро­да­ми Севе­ра

С кон­ца VI в. [сер. II в. до н. э.] Рим в основ­ном гос­под­ст­во­вал над тре­мя боль­ши­ми полу­ост­ро­ва­ми север­но­го мате­ри­ка, вре­зы­ваю­щи­ми­ся в Сре­ди­зем­ное море. Сво­бод­ные и полу­сво­бод­ные наро­ды, жив­шие на этих полу­ост­ро­вах — на севе­ре и запа­де Испа­нии, в лигу­рий­ских Апен­ни­нах и в аль­пий­ских доли­нах, в горах Македо­нии и Фра­кии, — про­дол­жа­ли еще ока­зы­вать сопро­тив­ле­ние вяло­му рим­ско­му пра­ви­тель­ству. Сухо­пут­ное сооб­ще­ние меж­ду Испа­ни­ей и Ита­ли­ей и меж­ду Ита­ли­ей и Македо­ни­ей было весь­ма нераз­ви­то, и стра­ны, лежав­шие по ту сто­ро­ну Пире­не­ев, Альп и бал­кан­ской гор­ной цепи, обшир­ные бас­сей­ны Роны, Рей­на и Дуная, нахо­ди­лись в сущ­но­сти вне поли­ти­че­ско­го кру­го­зо­ра рим­лян. Нам пред­сто­ит опи­сать, что было сде­ла­но рим­ля­на­ми для укреп­ле­ния и округ­ле­ния государ­ст­вен­ных гра­ниц в этом направ­ле­нии, и как гро­мад­ные народ­ные мас­сы, посто­ян­но пере­дви­гав­ши­е­ся за этой гор­ной пре­гра­дой, ста­ли настой­чи­во сту­чать­ся в ворота север­ных гор­ных про­хо­дов и сно­ва гру­бо напом­ни­ли гре­ко-рим­ско­му миру, что он не впра­ве счи­тать весь свет сво­им досто­я­ни­ем.

Стра­на меж­ду Аль­па­ми и Пире­не­ями

Обра­тим­ся преж­де все­го к стране меж­ду Запад­ны­ми Аль­па­ми и Пире­не­ями. Рим­ляне издав­на гос­под­ст­во­ва­ли над этой частью сре­ди­зем­но­мор­ско­го побе­ре­жья через зави­си­мый от них город Мас­са­лию, одну из самых ста­рых, самых пре­дан­ных и могу­ще­ст­вен­ных зави­си­мых от Рима союз­ни­че­ских общин. При­мор­ские вла­де­ния Мас­са­лии: к запа­ду от нее Ага­та (Агд) и Роде (Розас), к восто­ку Тав­ро­ен­тий (Ла Сиота), Оль­вия (Гиер?), Анти­поль (Антиб) и Никея (Ниц­ца), обес­пе­чи­ва­ли пла­ва­ние вдоль бере­гов и сухо­пут­ное сооб­ще­ние от Пире­не­ев к Аль­пам. Тор­го­вые и поли­ти­че­ские свя­зи Мас­са­лии про­сти­ра­лись дале­ко внутрь стра­ны.

Борь­ба с лигу­ра­ми

В 600 г. [154 г.] рим­ляне, отча­сти по прось­бе мас­са­лий­цев, отча­сти в соб­ст­вен­ных инте­ре­сах, пред­при­ня­ли экс­пе­ди­цию с.154 в Аль­пы, к севе­ру от Ниц­цы и Анти­ба, про­тив лигу­рий­ских пле­мен окси­би­ев и деки­е­тов. После упор­ной борь­бы, сто­ив­шей рим­ля­нам боль­ших потерь, они заста­ви­ли насе­ле­ние этой части гор выдать мас­са­лий­цам посто­ян­ных залож­ни­ков и пла­тить им еже­год­ную дань. Воз­мож­но, что в то же вре­мя рим­ское пра­ви­тель­ство в инте­ре­сах ита­лий­ских земле­вла­дель­цев и куп­цов запре­ти­ло во всех вла­де­ни­ях 120 Мас­са­лии по ту сто­ро­ну Альп вино­де­лие и раз­веде­ние мас­лин, кото­ры­ми зани­ма­лись здесь по при­ме­ру мас­са­лий­цев¹.

Борь­ба с салас­са­ми

Такой же харак­тер финан­со­вой спе­ку­ля­ции носи­ла и вой­на с салас­са­ми, кото­рую рим­ляне вели в 611 г. [143 г.] под началь­ст­вом кон­су­ла Аппия Клав­дия из-за золотых руд­ни­ков и золо­то­про­мы­ва­лен в Вик­ту­му­лах (в окрест­но­стях Вер­целл и Бард и во всей долине Дора Бал­теа). Эти обшир­ные золо­то­про­мы­валь­ни отни­ма­ли у жите­лей ниже­ле­жа­щих мест­но­стей воду, необ­хо­ди­мую для оро­ше­ния их полей. Рим­ляне сна­ча­ла пред­ло­жи­ли свое посред­ни­че­ство для раз­ре­ше­ния это­го кон­флик­та, а затем вме­ша­лись в него воору­жен­ной силой. Вой­на нача­лась, подоб­но всем дру­гим вой­нам того вре­ме­ни, пора­же­ни­ем рим­лян, но закон­чи­лась поко­ре­ни­ем салас­сов и пере­хо­дом золо­то­нос­ной терри­то­рии к рим­ской государ­ст­вен­ной казне. Спу­стя несколь­ко десят­ков лет (654) [100 г.] на заво­е­ван­ной здесь терри­то­рии была осно­ва­на коло­ния Эпо­редия (Ивреа), глав­ным обра­зом, с той целью, чтобы отсюда гос­под­ст­во­вать над запад­ны­ми пере­ва­ла­ми Альп, подоб­но тому как из Акви­леи рим­ляне гос­под­ст­во­ва­ли над пере­ва­ла­ми в Восточ­ных Аль­пах.

Поло­же­ние по ту сто­ро­ну Альп

Эти аль­пий­ские похо­ды при­ня­ли более серь­ез­ный харак­тер лишь тогда, когда Марк Фуль­вий Флакк, вер­ный союз­ник Гая Грак­ха, при­нял здесь в 629 г. [125 г.] глав­ное коман­до­ва­ние в каче­стве кон­су­ла. Он пер­вый всту­пил на путь зааль­пий­ских заво­е­ва­ний.

Арвер­ны

С тех пор, как пле­мя биту­ри­гов утра­ти­ло свою фак­ти­че­скую геге­мо­нию сре­ди мно­го­чис­лен­ных кельт­ских пле­мен и сохра­ни­ло за собой лишь почет­ное пред­во­ди­тель­ство, самым вли­я­тель­ным на всем про­стран­стве от Пире­не­ев до Рей­на и от Сре­ди­зем­но­го моря до Атлан­ти­че­ско­го оке­а­на ока­за­лось пле­мя арвер­нов². Поэто­му мож­но счи­тать не с.155 пре­уве­ли­чен­ным сооб­ще­ние, что арвер­ны мог­ли выста­вить армию в 180000 чело­век. Эдуи (близ нынеш­не­го Оте­на) сопер­ни­ча­ли с ними из-за геге­мо­нии, но силы их были не рав­ны. В севе­ро-восточ­ной Гал­лии коро­ли свес­си­о­нов (воз­ле Суас­со­на) объ­еди­ня­ли под сво­им про­тек­то­ра­том союз бел­гов, про­сти­рав­ший­ся до Бри­та­нии. Гре­че­ские путе­ше­ст­вен­ни­ки этой эпо­хи мно­го рас­ска­зы­ва­ют о вели­ко­ле­пии дво­ра арверн­ско­го коро­ля Луэ­рия, о том, как этот король, окру­жен­ный бле­стя­щей сви­той из чле­нов сво­его кла­на, с мно­же­ст­вом охот­ни­ков и сво­рой гон­чих, с груп­пой стран­ст­ву­ю­щих пев­цов разъ­ез­жал в сво­ей око­ван­ной сереб­ром колес­ни­це по горо­дам королев­ства, при­горш­ня­ми бро­сая в тол­пу золо­то, а глав­ное, весе­лил серд­ца поэтов золотым дождем. Рас­ска­зы о его обеден­ном сто­ле, устра­и­вае­мом на про­стран­стве в 1500 двой­ных шагов в квад­ра­те и откры­том для всех, кто про­хо­дил мимо, живо напо­ми­на­ют рас­ска­зы о сва­деб­ном сто­ле Кама­ха. Дей­ст­ви­тель­но, дошед­шие до нас мно­го­чис­лен­ные золотые моне­ты арвер­нов того вре­ме­ни дока­зы­ва­ют, что пле­мя арвер­нов было 121 необы­чай­но бога­то и сто­я­ло на отно­си­тель­но высо­ком куль­тур­ном уровне.

Вой­на с алло­бро­га­ми и арвер­на­ми

Флакк напал сна­ча­ла не на арвер­нов, а на мел­кие пле­ме­на меж­ду Аль­па­ми и Роной. Пер­во­на­чаль­ное лигу­рий­ское насе­ле­ние сме­ша­лось здесь с более позд­ни­ми при­шель­ца­ми — кель­та­ми — и обра­зо­ва­ло, подоб­но кельт­ибе­рам, сме­шан­ное кель­то-лигу­рий­ское насе­ле­ние. Флакк успеш­но вое­вал (629—630) [125—124 гг.] с сали­я­ми или сал­лю­ви­я­ми, жив­ши­ми в окрест­но­стях горо­да Экс в долине Дюран­сы, а так­же с их север­ны­ми соседя­ми вокон­та­ми (теперь деп. Воклю­зы и Дро­мы). Его пре­ем­ник Гай Секс­тий Каль­вин (631—632) [123—122 гг.] сра­жал­ся с алло­бро­га­ми, силь­ным кельт­ским пле­ме­нем в пло­до­род­ной долине Изе­ры. Алло­бро­ги по прось­бе бежав­ше­го к ним коро­ля сали­ев Туто­моту­ла при­шли водво­рить его на поте­рян­ный трон, но потер­пе­ли пора­же­ние у горо­да Экс. Так как они отка­за­лись выдать коро­ля сали­ев, пре­ем­ник Каль­ви­на Гней Доми­тий Аге­но­барб вторг­ся во вла­де­ния самих алло­бро­гов (632) [122 г.]. До сих пор самое могу­ще­ст­вен­ное из кельт­ских пле­мен отно­си­лось рав­но­душ­но к заво­е­ва­ни­ям сво­их ита­лий­ских соседей. Сын Луэ­рия, арверн­ский король Бету­ит, не очень был скло­нен впу­ты­вать­ся в опас­ную вой­ну ради восточ­ных пле­мен, нахо­див­ших­ся под его патро­на­том и лишь в сла­бой зави­си­мо­сти от него. Но когда рим­ляне обна­ру­жи­ли наме­ре­ние напасть на алло­бро­гов на их соб­ст­вен­ной терри­то­рии, Бету­ит пред­ло­жил свое посред­ни­че­ство. Полу­чив отказ, он при­шел со всем сво­им вой­ском на помощь алло­бро­гам. В ответ на это эдуи пере­шли на сто­ро­ну рим­лян. Узнав, что арвер­ны взя­лись за ору­жие, рим­ляне посла­ли в Гал­лию кон­су­ла 633 г. [121 г.] Квин­та Фабия Мак­си­ма с тем, чтобы он сов­мест­но с Аге­но­бар­бом отра­зил вра­гов. На южной гра­ни­це с.156 вла­де­ний алло­бро­гов, у впа­де­ния Изе­ры в Рону, про­изо­шла 8 авгу­ста 633 г. [121 г.] бит­ва, решив­шая вопрос о гос­под­стве в южной Гал­лии. Когда бес­чис­лен­ные пол­чи­ща под­власт­ных Бету­и­ту пле­мен про­хо­ди­ли на его гла­зах по наведен­но­му через Рону мосту на ладьях, а про­тив них выстро­и­лись рим­ляне, втрое мень­ше чис­лом, король, как рас­ска­зы­ва­ли, вос­клик­нул, что вра­гов слиш­ком мало даже для того, чтобы накор­мить досы­та всех собак в кельт­ском лаге­ре. Одна­ко Мак­сим, внук победи­те­ля при Пидне, одер­жал реши­тель­ную победу, завер­шив­шу­ю­ся гибе­лью боль­шей части арверн­ской армии, так как мост под тяже­стью бегу­щих рас­пал­ся. Арверн­ский король заявил алло­бро­гам, что более не в силах им помо­гать, и сам сове­то­вал им заклю­чить с Мак­си­мом мир. Алло­бро­ги поко­ри­лись кон­су­лу, кото­рый после это­го полу­чил про­зви­ще Алло­брог­ско­го. Мак­сим вер­нул­ся в Ита­лию, пору­чив Аге­но­бар­бу закон­чить вой­ну, кото­рая, каза­лось, не долж­на была затя­нуть­ся. Аге­но­барб питал к Бету­и­ту зло­бу за то, что он посо­ве­то­вал алло­бро­гам сдать­ся не ему — Аге­но­бар­бу, а Мак­си­му; он веро­лом­ным обра­зом захва­тил коро­ля и отпра­вил его в Рим. Сенат хотя не одоб­рил нару­ше­ния чест­но­го сло­ва, одна­ко задер­жал в пле­ну обма­ну­то­го коро­ля и даже рас­по­рядил­ся при­слать в Рим так­же его сына Кон­гон­не­ти­а­ка. Это, как вид­но, послу­жи­ло при­чи­ной воз­об­нов­ле­ния вой­ны с арвер­на­ми, уже почти закон­чив­шей­ся. Близ Вин­да­лия (к севе­ру от Ави­ньо­на) при впа­де­нии Сор­ги в Рону про­изо­шло вто­рое сра­же­ние. Оно окон­чи­лось так же, как и пер­вое; на этот раз армию кель­тов обра­ти­ли в бег­ство, глав­ным обра­зом, афри­кан­ские 122 сло­ны. Тогда арвер­ны согла­си­лись заклю­чить мир, и спо­кой­ст­вие в стране кель­тов было вос­ста­нов­ле­но³.

Нар­бон­ская про­вин­ция

Резуль­та­том этих воен­ных опе­ра­ций яви­лось учреж­де­ние новой рим­ской про­вин­ции на терри­то­рии меж­ду При­мор­ски­ми Аль­па­ми и Пире­не­ями. Все пле­ме­на, жив­шие меж­ду Аль­па­ми и Роной, при­зна­ли свою зави­си­мость от Рима. Посколь­ку они не пла­ти­ли дани Мас­са­лии, они, веро­ят­но, уже теперь ста­ли дан­ни­ка­ми Рима. На терри­то­рии меж­ду Роной и Пире­не­ями арвер­ны сохра­ни­ли свою неза­ви­си­мость и не ста­ли дан­ни­ка­ми Рима, но зато они усту­пи­ли Риму южную часть сво­их соб­ст­вен­ных и зави­си­мых от них с.157 вла­де­ний, т. е. всю область к югу от Севенн до Сре­ди­зем­но­го моря и верх­нее тече­ние Гарон­ны до Толо­зы (Тулу­зы).

Бли­жай­шей целью всех этих заво­е­ва­ний было уста­нов­ле­ние сухо­пут­но­го сооб­ще­ния меж­ду Испа­ни­ей и Ита­ли­ей. Поэто­му, окку­пи­ро­вав край, рим­ляне немед­лен­но при­ня­лись за про­клад­ку шос­сей­ной доро­ги вдоль все­го побе­ре­жья. Меж­ду Аль­па­ми и Роной мас­са­лий­цам, уже имев­шим на этом побе­ре­жье ряд при­мор­ских пунк­тов, была пере­да­на бере­го­вая поло­са шири­ной от 0,2 до 0,3 немец­кой мили, с обя­за­тель­ст­вом содер­жать доро­гу в над­ле­жа­щем поряд­ке. От Роны до Пире­не­ев рим­ляне сами про­ве­ли воен­ную доро­гу, кото­рую стро­и­тель ее Аге­но­барб назвал Доми­ти­е­вой доро­гой.

Рим­ские посе­ле­ния в рай­оне р. Роны

С про­веде­ни­ем дорог было свя­за­но, как обыч­но, соору­же­ние кре­по­стей. В восточ­ной части выбор пал на то место, где Гай Секс­тий раз­бил кель­тов. Кра­си­вая и пло­до­род­ная мест­ность, мно­же­ство горя­чих и холод­ных источ­ни­ков при­вле­ка­ли сюда коло­ни­стов. Здесь воз­ник­ло рим­ское посе­ле­ние «Секс­ти­е­вы воды» — Aquae Sex­tiae (Экс). К запа­ду от Роны рим­ляне посе­ли­лись в Нар­боне, ста­рин­ном кельт­ском горо­де, на судо­ход­ной реке Ата­к­се (Авдэ) неда­ле­ко от моря. Этот город, о кото­ром упо­ми­на­ет еще Гека­тей, еще до рим­ско­го заво­е­ва­ния вел ожив­лен­ную тор­гов­лю оло­вом с Бри­та­ни­ей и являл­ся тор­го­вым сопер­ни­ком Мас­са­лии. Аквы не полу­чи­ли прав город­ской общи­ны, а оста­лись на поло­же­нии посто­ян­но­го воен­но­го лаге­ря⁴. Нар­бон же, напро­тив, хотя тоже был осно­ван, глав­ным обра­зом, как сто­ро­же­вой фор­пост про­тив кель­тов, сде­лал­ся под назва­ни­ем «Горо­да Мар­са» рим­ской коло­ни­ей граж­дан и обыч­ной рези­ден­ци­ей намест­ни­ка новой транс­аль­пий­ской кельт­ской про­вин­ции, или, как ее обыч­но назы­ва­ли, нар­бон­ской про­вин­ции.

Поли­ти­ка рестав­ра­ции как при­чи­на задерж­ки рим­ско­го про­дви­же­ния

Зааль­пий­ские заво­е­ва­ния были пред­при­ня­ты по ини­ци­а­ти­ве грак­хов­ской пар­тии, рас­счи­ты­вав­шей, оче­вид­но, най­ти здесь обшир­ные новые зем­ли для осу­щест­вле­ния сво­их пла­нов коло­ни­за­ции. Эти зем­ли пред­став­ля­ли те же пре­иму­ще­ства, что и терри­то­рии в 123 Сици­лии и Афри­ке, но их было лег­че отнять у тузем­цев, чем сици­лий­ские и ливий­ские паш­ни у рим­ских капи­та­ли­стов. Паде­ние Гая Грак­ха отра­зи­лось здесь на сокра­ще­нии заво­е­ва­ний и осо­бен­но на огра­ни­че­нии стро­и­тель­ства новых горо­дов, но хотя план Грак­ха и не был с.158 цели­ком осу­щест­влен, он все же не потер­пел и пол­ной неуда­чи. Заво­е­ван­ные терри­то­рии, и осо­бен­но коло­ния Нар­бон, кото­рой сенат тщет­но пытал­ся угото­вить такую же участь, как Кар­фа­ге­ну, про­дол­жа­ли суще­ст­во­вать как зачат­ки неокон­чен­но­го зда­ния, тре­бу­ю­щие от буду­ще­го пре­ем­ни­ка Грак­ха про­дол­же­ния нача­то­го дела. Толь­ко из Нар­бо­на рим­ское купе­че­ство мог­ло кон­ку­ри­ро­вать с Мас­са­ли­ей в галль­ско-бри­тан­ской тор­гов­ле, и, оче­вид­но, поэто­му оно защи­ти­ло Нар­бон от опти­ма­тов.

Илли­рий­ские обла­сти

На севе­ро-восто­ке от Ита­лии перед рим­ля­на­ми сто­я­ла такая же зада­ча, как и на севе­ро-запа­де. Здесь эта зада­ча тоже не была совер­шен­но остав­ле­на, но раз­ре­ше­на она была еще менее пол­но, чем на севе­ро-запа­де. С осно­ва­ни­ем Акви­леи (571) [183 г.] Ист­рий­ский полу­ост­ров пере­шел во власть рим­лян (I, 629). В Эпи­ре и в быв­ших вла­де­ни­ях дина­стов Ско­д­ры рим­ское гос­под­ство частич­но утвер­ди­лось еще рань­ше.

Дал­ма­ты

Одна­ко власть Рима нигде не про­сти­ра­лась внутрь стра­ны, и даже у само­го моря рим­ляне в луч­шем слу­чае лишь номи­наль­но вла­де­ли него­сте­при­им­ным побе­ре­жьем меж­ду Ист­ри­ей и Эпи­ром. Эта мест­ность пред­став­ля­ет собой непре­рыв­ный ряд диких кот­ло­вин и набе­гаю­щих друг на дру­га гор; здесь нет ни реч­ных долин, ни при­бреж­ных рав­нин, и вдоль все­го побе­ре­жья тянет­ся цепь ска­ли­стых ост­ро­вов. Таким обра­зом этот край ско­рее разде­ля­ет Ита­лию и Гре­цию, чем соеди­ня­ет их. Здесь вокруг горо­да Дель­ми­ния (на Цет­тине близ Триг­ля) суще­ст­во­вал союз дел­ма­тов или дал­ма­тов. Нра­вы их были так же суро­вы, как их горы. В то вре­мя как сосед­ние наро­ды уже достиг­ли высо­ко­го уров­ня куль­ту­ры, дал­ма­ты не зна­ли еще ни монет, ни част­ной соб­ст­вен­но­сти на зем­лю и каж­дые 8 лет зано­во дели­ли свои паш­ни меж­ду осед­лы­ми жите­ля­ми. Раз­бои на суше и море были един­ст­вен­ным про­цве­тав­шим там про­мыс­лом. Рань­ше эти наро­ды нахо­ди­лись в неко­то­рой сла­бой зави­си­мо­сти от вла­сти­те­лей Ско­д­ры и были поэто­му отча­сти затро­ну­ты рим­ски­ми экс­пе­ди­ци­я­ми про­тив цари­цы Тев­ты (I, 520) и Демет­рия Фарос­ско­го (I, 520). Одна­ко при вступ­ле­нии на пре­стол царя Ген­фия они отло­жи­лись и таким обра­зом избе­жа­ли уча­сти, постиг­шей южную Илли­рию. Судь­ба Илли­рии спле­лась с судь­бой Македон­ско­го цар­ства; после его паде­ния Илли­рия под­па­ла под посто­ян­ную зави­си­мость от Рима (I, 728). Рим­ляне охот­но пре­до­ста­ви­ли эту мало при­вле­ка­тель­ную стра­ну самой себе. Одна­ко тузем­ные жите­ли силь­но оби­жа­ли илли­рий­цев, под­власт­ных Риму, а имен­но: даор­сов, жив­ших на бере­гах Нарен­ты к югу от дал­ма­тов, и жите­лей ост­ро­ва Иссы (Лис­са), вла­дев­ших на мате­ри­ке Тра­ги­ри­о­ном (Трау) и Эпе­ти­о­ном (у Спа­ла­то). Жало­бы этих пле­мен побуди­ли рим­ское пра­ви­тель­ство отпра­вить к с.159 дал­ма­там посоль­ство. Послы воз­вра­ти­лись с отве­том, что дал­ма­ты до сих пор не счи­та­лись с рим­ля­на­ми и впредь наме­ре­ны посту­пать так же. Тогда в 598 г. [156 г.] рим­ское вой­ско под началь­ст­вом кон­су­ла Гая Мар­ция Фигу­ла отпра­ви­лось в Дал­ма­тию.

Поко­ре­ние дал­ма­тов

Рим­ляне вторг­лись в Дал­ма­тию, но ско­ро были вытес­не­ны обрат­но на рим­скую терри­то­рию. Лишь пре­ем­ни­ку Фигу­ла Пуб­лию Сци­пи­о­ну Нази­ке уда­лось в 599 г. [155 г.] взять боль­шой и силь­но укреп­лен­ный город Дель­ми­ний. Тогда дал­мат­ский союз поко­рил­ся и при­знал власть Рима. Но эта бед­ная и дале­ко не пол­но­стью 124 поко­рен­ная стра­на была сама по себе слиш­ком незна­чи­тель­ной, чтобы устра­и­вать в ней осо­бое управ­ле­ние. Рим­ляне посту­пи­ли с нею так же, как уже посту­па­ли с более важ­ны­ми вла­де­ни­я­ми в Эпи­ре: они управ­ля­ли Дал­ма­ти­ей вме­сте с Циз­аль­пий­ской кельт­ской обла­стью из Ита­лии. Такое устрой­ство сохра­ня­лось — по край­ней мере, как пра­ви­ло, — и после того, как в 608 г. [146 г.] была учреж­де­на про­вин­ция Македо­ния и севе­ро-восточ­ная гра­ни­ца ее уста­нов­ле­на была к севе­ру от Ско­д­ры⁵.

Рим­ляне в Македо­нии и Фра­кии

Одна­ко с пре­вра­ще­ни­ем Македо­нии в стра­ну, непо­сред­ст­вен­но зави­си­мую от Рима, отно­ше­ния Рима с севе­ро-восточ­ны­ми народ­но­стя­ми при­об­ре­ли боль­шее зна­че­ние, так как на Рим ложи­лась теперь обя­зан­ность забо­тить­ся об охране север­ных и восточ­ных гра­ниц, со всех сто­рон откры­тых для напа­де­ния вар­вар­ских пле­мен. Рав­ным обра­зом вско­ре после это­го, в 621 г. [133 г.], когда рим­ляне овла­де­ли Хер­со­не­сом Фра­кий­ским (полу­ост­ров Гал­ли­по­ли), при­над­ле­жав­шим до того вре­ме­ни к цар­ству Атта­лидов, к Риму пере­шла обя­зан­ность защи­щать элли­нов от фра­кий­цев, лежав­шая преж­де на пер­гам­ских царях. Опи­ра­ясь на две базы — доли­ну реки По и Македо­нию, — рим­ляне полу­чи­ли теперь воз­мож­ность про­дви­нуть­ся к исто­кам Рей­на и к Дунаю и овла­деть север­ны­ми гора­ми, по край­ней мере посколь­ку это было необ­хо­ди­мо для без­опас­но­сти южных стран.

Наро­ды, жив­шие у исто­ков Рей­на и по тече­нию Дуная

В этих стра­нах самым могу­ще­ст­вен­ным в то вре­мя был вели­кий кельт­ский народ. Соглас­но мест­ным ска­за­ни­ям (I, 309), кель­ты поки­ну­ли бере­га Запад­но­го оке­а­на и хлы­ну­ли на юг от Аль­пий­ско­го хреб­та в доли­ну реки По и одно­вре­мен­но к севе­ру от нее по верх­не­му тече­нию Рей­на и по Дунаю.

Гель­ве­ты, бои, тав­ри­с­ки, кар­ны

Одно из этих кельт­ских пле­мен, могу­ще­ст­вен­ные и бога­тые гель­ве­ты, жило по обо­им бере­гам верх­не­го Рей­на. Не сопри­ка­са­ясь непо­сред­ст­вен­но с рим­ски­ми вла­де­ни­я­ми, гель­ве­ты жили с Римом в мире и на дого­вор­ных нача­лах. с.160 Терри­то­рия гель­ве­тов про­сти­ра­лась тогда от Женев­ско­го озе­ра до реки Май­на, вклю­чая, веро­ят­но, тепе­ре­ш­нюю Швей­ца­рию, Шва­бию и Фран­ко­нию. Их соседя­ми были бои, зани­мав­шие, по-види­мо­му, тепе­ре­ш­нюю Бава­рию и Боге­мию⁶. К юго-восто­ку от боев жило дру­гое кельт­ское пле­мя. В Шти­рии и Карин­тии оно было извест­но под име­нем тав­ри­с­ков, позд­нее — нори­ков, во Фри­уле, Крайне и Ист­рии — под име­нем кар­нов. Их город Норея (близ Санкт-Вей­та, к севе­ру от Кла­ген­фур­та) про­цве­тал и сла­вил­ся сво­и­ми желез­ны­ми руд­ни­ка­ми, кото­рые уже тогда усерд­но раз­ра­ба­ты­ва­лись. Но еще боль­шей при­ман­кой для ита­ли­ков яви­лись откры­тые 125 там имен­но в то вре­мя бога­тые золотые при­ис­ки. Одна­ко мест­ное насе­ле­ние про­гна­ло при­шель­цев и захва­ти­ло эту тогдаш­нюю Кали­фор­нию исклю­чи­тель­но в свои руки.

Реты, эвга­неи, вене­ты

Эти два пото­ка кель­тов, раз­лив­ши­е­ся по обе­им сто­ро­нам Альп, заня­ли по сво­е­му обы­чаю пре­иму­ще­ст­вен­но рав­ни­ны и хол­ми­стые мест­но­сти. Гор­ные обла­сти, а так­же доли­на реки Эч и низо­вья По не были ими заня­ты и оста­ва­лись в руках ста­ро­го тузем­но­го насе­ле­ния, о нацио­наль­но­сти кото­ро­го досто­вер­ных дан­ных до сих пор не име­ет­ся. В горах восточ­ной Швей­ца­рии и в Тиро­ле они высту­па­ют под име­нем ретов, в Падуе и Вене­ции — под име­нем эвга­не­ев и вене­тов. В этой послед­ней мест­но­сти оба вели­ких пото­ка кельт­ско­го пле­ме­ни почти сопри­ка­са­лись, и толь­ко узкая поло­са тузем­но­го насе­ле­ния отде­ля­ла кель­тов-цено­ма­нов, жив­ших вокруг Бре­шии, от кель­тов-кар­нов во Фри­уле. Эвга­неи и вене­ты издав­на были мир­ны­ми под­дан­ны­ми Рима. Насто­я­щие же гор­ные пле­ме­на не толь­ко сохра­ня­ли свою неза­ви­си­мость, но бес­пре­стан­но дела­ли набе­ги со сво­их гор с.161 на рав­ни­ну меж­ду Аль­па­ми и По. При этом они не огра­ни­чи­ва­лись гра­бе­жом, а сви­ре­по рас­прав­ля­лись с насе­ле­ни­ем захва­чен­ных горо­дов, неред­ко изби­ва­ли все муж­ское насе­ле­ние, не щадя даже детей, по-види­мо­му, в отмест­ку за опу­сто­ши­тель­ные похо­ды рим­лян в аль­пий­ские доли­ны. Как опас­ны были эти наше­ст­вия ретов, свиде­тель­ст­ву­ет тот факт, что в 660 г. [94 г.] зна­чи­тель­ный город Комум был ими раз­ру­шен до осно­ва­ния.

Если кельт­ские и некельт­ские пле­ме­на, жив­шие в аль­пий­ских горах и по ту сто­ро­ну Альп, часто сме­ши­ва­лись меж­ду собой, то, понят­но, это сме­ше­ние наро­дов про­изо­шло в еще более обшир­ных раз­ме­рах в стра­нах по ниж­не­му тече­нию Дуная, где не было высо­ких гор­ных хреб­тов, кото­рые на запа­де состав­ля­ли есте­ствен­ные пре­гра­ды.

Илли­рий­ские пле­ме­на

Пер­во­на­чаль­ное илли­рий­ское насе­ле­ние, послед­ни­ми чисто­кров­ны­ми остат­ка­ми кото­ро­го, по-види­мо­му, явля­ют­ся тепе­реш­ние албан­цы, силь­но сме­ша­лось с кель­та­ми, по край­ней мере в глу­бине стра­ны. Кельт­ское ору­жие и кельт­ские воен­ные при­е­мы были там всюду в употреб­ле­нии.

Япиды

Бли­жай­ши­ми соседя­ми тав­ри­с­ков были япиды, жив­шие в Юлий­ских Аль­пах в нынеш­ней Кро­ации до Фиуме и Цен­га на юге. Это было пле­мя илли­рий­ско­го про­ис­хож­де­ния, но оно силь­но сме­ша­лось с кель­та­ми. На побе­ре­жье их соседя­ми были дал­ма­ты, о кото­рых была речь выше. Кель­ты, по-види­мо­му, не про­ник­ли в их суро­вые горы.

Скор­дис­ки

Внут­ри стра­ны гос­под­ст­ву­ю­щую роль игра­ло кельт­ское пле­мя скор­дис­ков, зани­мав­шее ниж­нее тече­ние Савы вплоть до Мора­вы, т. е. нынеш­ние Бос­нию и Сер­бию. Скор­дис­ки поко­ри­ли три­бал­лов, неко­гда самый могу­ще­ст­вен­ный здесь народ, и игра­ли глав­ную роль еще в кельт­ских похо­дах на Дель­фы. В сво­их набе­гах они про­ни­ка­ли в Мезию, Фра­кию и Македо­нию и об их дикой храб­ро­сти и жесто­ких нра­вах ходи­ло нема­ло страш­ных рас­ска­зов. Их глав­ным воен­ным цен­тром явля­лась кре­пость Сеге­сти­ка, или Сис­ция, при впа­де­нии Куль­пы в Саву.

Погра­нич­ные столк­но­ве­ния

Наро­ды, жив­шие в то вре­мя в нынеш­ней Вен­грии, Тран­силь­ва­нии, Румы­нии и Бол­га­рии, оста­ва­лись еще вне поли­ти­че­ско­го кру­го­зо­ра рим­лян. Толь­ко с фра­кий­ца­ми рим­ляне стал­ки­ва­лись на восточ­ной гра­ни­це Македо­нии в Родопских горах. Даже для более силь­но­го пра­ви­тель­ства, чем тогдаш­нее рим­ское, нелег­ко было бы обес­пе­чить регу­ляр­ную и доста­точ­ную охра­ну гра­ниц, отде­ляв­ших 126 рим­ские вла­де­ния от этих обшир­ных вар­вар­ских стран. Но то, что было сде­ла­но для этой важ­ной цели при пра­ви­тель­стве рестав­ра­ции, не удо­вле­тво­ря­ет даже самых скром­ных тре­бо­ва­ний.

В Аль­пах

Экс­пе­ди­ций про­тив аль­пий­ских пле­мен было, кажет­ся, пред­при­ня­то нема­ло. В 636 г. [118 г.] был отпразд­но­ван три­умф по слу­чаю побед над сто­эна­ми, жив­ши­ми, веро­ят­но, в горах с.162 к севе­ру от Веро­ны. В 659 г. [95 г.] вой­ска кон­су­ла Луция Крас­са исхо­ди­ли вдоль и попе­рек аль­пий­ские доли­ны и выре­зы­ва­ли жите­лей. Одна­ко ему не уда­лось пере­бить их доста­точ­ное коли­че­ство, для того чтобы он мог отпразд­но­вать деше­вый три­умф и к сво­ей сла­ве ора­то­ра при­со­еди­нить лав­ры победи­те­ля. Рим огра­ни­чи­вал­ся таки­ми рас­пра­ва­ми, кото­рые вызы­ва­ли толь­ко озлоб­ле­ние сре­ди мест­но­го насе­ле­ния и не лиша­ли его воз­мож­но­сти вредить рим­ля­нам. По-види­мо­му, рим­ские вой­ска после таких экс­пе­ди­ций отзы­ва­лись обрат­но. Поэто­му поло­же­ние по ту сто­ро­ну По оста­ва­лось по суще­ству без пере­мен.

Во Фра­кии

На про­ти­во­по­лож­ной гра­ни­це, во Фра­кии, рим­ляне, долж­но быть, обра­ща­ли мало вни­ма­ния на сво­их соседей. Есть лишь ука­за­ния на сра­же­ния в 651 г. [103 г.] с фра­кий­ца­ми, а в 657 г. [97 г.] с меда­ми в горах меж­ду Македо­ни­ей и Фра­ки­ей.

В Илли­рии

Серь­ез­нее была борь­ба в Илли­рии. Здесь на неспо­кой­ных дал­ма­тов посто­ян­но жало­ва­лись соседи и кора­бель­щи­ки, пла­вав­шие в Адри­а­ти­че­ском море. На совер­шен­но неза­щи­щен­ной север­ной гра­ни­це Македо­нии, про­хо­див­шей, по мет­ко­му выра­же­нию одно­го рим­ля­ни­на, там, куда доста­ва­ли рим­ские мечи и копья, бои с соседя­ми не пре­кра­ща­лись. В 619 г. [135 г.] рим­ляне пред­при­ня­ли поход про­тив арди­е­ев (или вар­де­ев) и пле­ре­ев (или пара­ли­ев); эти дал­мат­ские пле­ме­на жили на побе­ре­жье к севе­ру от устья Нарен­ты и не пре­кра­ща­ли сво­их раз­бо­ев на море и про­ти­во­по­лож­ном бере­гу. По при­ка­зу рим­лян они пере­се­ли­лись с побе­ре­жья внутрь стра­ны, в нынеш­нюю Гер­це­го­ви­ну, и ста­ли зани­мать­ся зем­леде­ли­ем. Одна­ко в ско­ром вре­ме­ни они захи­ре­ли в этой суро­вой стране при новых непри­выч­ных заня­ти­ях. Одно­вре­мен­но рим­ляне из Македо­нии напа­ли на скор­дис­ков, кото­рые, веро­ят­но, дей­ст­во­ва­ли заод­но с упо­мя­ну­ты­ми пле­ме­на­ми на побе­ре­жье. Вско­ре после это­го, в 625 г. [129 г.], кон­сул Туди­тан вме­сте с доб­лест­ным Деци­мом Бру­том, поко­ри­те­лем испан­ско­го пле­ме­ни гал­ле­ков, усми­рил япидов. Сна­ча­ла он потер­пел пора­же­ние, но в кон­це кон­цов про­ник в глубь Дал­ма­тии, до самой реки Кер­ки, в 25 немец­ких милях от Акви­леи. Усми­рен­ные япиды ста­ли с тех пор жить в друж­бе с Римом. Одна­ко через 10 лет (635 г.) [119 г.] дал­ма­ты сно­ва вос­ста­ли и сно­ва в сою­зе со скор­дис­ка­ми. Про­тив послед­них высту­пил кон­сул Луций Кот­та и дошел, види­мо, до Сеге­сти­ки, а про­тив дал­ма­тов дви­нул­ся в то же вре­мя его сото­ва­рищ кон­сул Луций Метелл, стар­ший брат победи­те­ля Нуми­дии, про­зван­ный после это­го Дал­ма­тий­ским. Он поко­рил дал­ма­тов и пере­зи­мо­вал в Салоне (Спа­ла­то); с тех пор этот город стал глав­ным рим­ским воен­ным цен­тром в этой стране. Воз­мож­но, что к это­му вре­ме­ни отно­сит­ся про­веде­ние Габи­ни­е­вой доро­ги, кото­рая шла от Сало­ны в восточ­ном направ­ле­нии на Андет­рий (у Муха), а оттуда даль­ше вглубь стра­ны.

Рим­ляне по ту сто­ро­ну Альп

с.163 Экс­пе­ди­ция кон­су­ла 639 г. [115 г.] Мар­ка Эми­лия Скав­ра про­тив тав­ри­с­ков⁷ была боль­ше похо­жа на заво­е­ва­тель­ную вой­ну. Скавр был пер­вым рим­ля­ни­ном, пере­шед­шим цепь Восточ­ных Альп в самой низ­кой ее части меж­ду Три­е­стом и Лай­ба­хом. Он заклю­чил с тав­рис­ка­ми дого­вор о госте­при­им­стве и друж­бе и таким обра­зом упро­чил нема­ло­важ­ные тор­го­вые сно­ше­ния; при этом Рим не был вовле­чен в дви­же­ния наро­дов 127 по ту сто­ро­ну Альп, что неиз­беж­но было бы в слу­чае фор­маль­но­го поко­ре­ния тав­ри­с­ков.

О борь­бе рим­лян со скор­дис­ка­ми почти нет сведе­ний. Един­ст­вен­ным, но крас­но­ре­чи­вым свиде­те­лем этой борь­бы явля­ет­ся недав­но най­ден­ный близ Фес­са­ло­ник рим­ский над­гроб­ный памят­ник, отно­ся­щий­ся к 636 г. от осно­ва­ния Рима [118 г.]. Над­пись сооб­ща­ет, что в этом году македон­ский намест­ник Секст Пом­пей пал у Аргоса (близ Сто­би на верх­нем Аксии или Вар­да­ре) в бит­ве с мест­ны­ми кель­та­ми; что вско­ре после это­го при­был кве­стор Марк Анний со сво­им вой­ском и отча­сти поко­рил непри­я­те­ля, но потом те же кель­ты в сою­зе с Типа­сом, коро­лем медов (на верх­нем Стри­моне), сно­ва в еще боль­шем чис­ле напа­ли на рим­лян, и послед­ним сто­и­ло боль­шо­го труда отра­зить вар­ва­ров⁸. Борь­ба ста­ла при­ни­мать настоль­ко опас­ный для рим­лян обо­рот, что при­шлось посы­лать в Македо­нию кон­суль­ские армии⁹. Спу­стя несколь­ко лет, в 640 г. [114 г.], те же скор­дис­ки напа­ли в серб­ских горах на кон­су­ла Гая Пор­ция Като­на. Его армия погиб­ла, а он сам с немно­ги­ми вои­на­ми спас­ся постыд­ным бег­ст­вом. Пре­тор Марк Дидий с трудом защи­щал рим­скую гра­ни­цу.

На Дунае

Успеш­нее сра­жа­лись его пре­ем­ни­ки: Гай Метелл Капра­рий (641—642) [113—112 гг.], Марк Ливий Друз (642—643) [112—111 гг.], пер­вый с.164 рим­ский пол­ко­во­дец, достиг­ший бере­гов Дуная, и Квинт Мину­ций Руф (644—647) [110—107 гг.], кото­рый про­шел по тече­нию Мора­вы¹⁰ и нанес скор­дис­кам силь­ное пора­же­ние. Тем не менее скор­дис­ки, вско­ре сно­ва соеди­нив­шись с меда­ми и дар­да­на­ми, вторг­лись в рим­ские вла­де­ния и даже огра­би­ли дель­фий­ское свя­ти­ли­ще. Лишь тогда Луций Сци­пи­он закон­чил, нако­нец, 32-лет­нюю вой­ну со скор­дис­ка­ми и про­гнал остат­ки их на левый берег Дуная¹¹. С тех пор пер­вая роль в обла­сти меж­ду север­ной гра­ни­цей 128 Македо­нии и Дуна­ем пере­хо­дит от них к упо­мя­ну­тым выше дар­да­нам (в Сер­бии).

Ким­вры

Одна­ко эти победы при­ве­ли к тако­му послед­ст­вию, кото­ро­го победи­те­ли не пред­виде­ли. Уже дав­но один «неусид­чи­вый народ» бро­дил у север­ных окра­ин терри­то­рии, кото­рую зани­ма­ли кель­ты по обо­им бере­гам Дуная. Он назы­вал себя ким­вра­ми, т. е. Chem­pho, «бор­ца­ми» (Käm­pen), или, как пере­во­ди­ли это назва­ние их вра­ги, раз­бой­ни­ка­ми. Впро­чем, это назва­ние, веро­ят­но, ста­ло име­нем это­го наро­да еще до выхо­да ким­вров с их роди­ны. Ким­вры при­шли с севе­ра. Пер­вы­ми кель­та­ми, с кото­ры­ми они столк­ну­лись, были, насколь­ко нам извест­но, бои, веро­ят­но — в Боге­мии. Совре­мен­ни­ки не оста­ви­ли нам более подроб­ных сведе­ний о при­чине их пере­се­ле­ния и о направ­ле­нии их дви­же­ния¹². Мы не можем запол­нить этот про­бел догад­ка­ми, так как все, что про­ис­хо­ди­ло в тот пери­од на север от Боге­мии и Май­на и на восток от ниж­не­го тече­ния Рей­на, пол­но­стью скры­то от нас. Зато мы име­ем ряд с.165 вполне опре­де­лен­ных фак­тов, свиде­тель­ст­ву­ю­щих, что ким­вры, рав­но как и при­со­еди­нив­ши­е­ся к ним позд­нее ско­пи­ща тев­то­нов, при­над­ле­жа­ли в сво­ем ядре не к кель­там, как дума­ли сна­ча­ла рим­ляне, а к гер­ман­цам. Об этом самым опре­де­лен­ным обра­зом свиде­тель­ст­ву­ют сле­дую­щие фак­ты. Появ­ле­ние двух неболь­ших пле­мен с тем же име­нем — по всей веро­ят­но­сти, остат­ков автох­тон­но­го насе­ле­ния, не поки­нув­ших сво­их пер­во­на­чаль­ных оби­та­лищ, — а имен­но ким­вров в нынеш­ней Дании и тев­то­нов в севе­ро-восточ­ной Гер­ма­нии близ Бал­тий­ско­го моря, где о них упо­ми­на­ет еще совре­мен­ник Алек­сандра Вели­ко­го Пифей в свя­зи с тор­гов­лей янта­рем. Далее о том же гово­рит нали­чие ким­вров и тев­то­нов в спис­ке гер­ман­ских народ­но­стей сре­ди инге­во­нов наряду с хав­ка­ми; мне­ние Цеза­ря, впер­вые ука­зав­ше­го рим­ля­нам на раз­ли­чие меж­ду гер­ман­ца­ми и кель­та­ми (Цезарь при­чис­ля­ет ким­вров, кото­рых он, веро­ят­но, еще сам видел, к гер­ман­цам); нако­нец, самые назва­ния этих наро­дов и дан­ные об их внеш­нем виде и нра­вах, дан­ные, кото­рые, прав­да, под­хо­дят ко всем вооб­ще север­ным наро­дам, но все же осо­бен­но под­хо­дят к гер­ман­цам. С дру­гой сто­ро­ны, есте­ствен­но пред­по­ло­жить сле­дую­щее: эти пол­чи­ща пере­хо­ди­ли с места на место, быть может, десят­ки лет; про­хо­дя по стране кель­тов или близ нее, они, несо­мнен­но, охот­но при­ни­ма­ли в свою среду вся­ко­го при­став­ше­го к ним вои­на; отсюда есте­ствен­но, что пол­чи­ща ким­вров долж­ны были вклю­чать нема­ло кельт­ских эле­мен­тов. Поэто­му не при­хо­дит­ся удив­лять­ся, что у ким­вров встре­ча­лись вожди с кельт­ски­ми име­на­ми или что рим­ляне соби­ра­ли сведе­ния о ким­врах через шпи­о­нов, гово­рив­ших на кельт­ском язы­ке. Это было стран­ное шест­вие, подоб­но­го кото­ро­му рим­ляне нико­гда еще не вида­ли: не набег кон­ных хищ­ни­ков и не «свя­щен­ная вес­на» моло­де­жи, отправ­ля­ю­щей­ся на чуж­би­ну, — весь народ дви­нул­ся с жена­ми и детьми и со всем скар­бом на поис­ки новой роди­ны. Жильем слу­жи­ли им повоз­ки; вооб­ще у всех не став­ших еще вполне осед­лы­ми наро­дов Севе­ра повоз­ки име­ли дру­гое назна­че­ние, чем у элли­нов и ита­ли­ков; обыч­но теле­ги сопро­вож­да­ли так­же кель­тов в их лагерь. Под кожа­ной кры­шей повоз­ки поме­ща­лись утварь, жен­щи­ны, дети и даже соба­ки. Жите­ли Юга с удив­ле­ни­ем смот­ре­ли 129 на этих высо­ких строй­ных людей с тем­но-русы­ми воло­са­ми и свет­ло-голу­бы­ми гла­за­ми, на их силь­ных, стат­ных жен­щин, мало усту­пав­ших ростом и силой сво­им мужьям, на детей со стар­че­ски­ми воло­са­ми, как их назы­ва­ли ита­лий­цы, удив­ля­ясь бело­ку­рым детям Севе­ра. Воен­ные при­е­мы ким­вров были в сущ­но­сти те же, что и у кель­тов того вре­ме­ни; кель­ты уже не сра­жа­лись, как неко­гда ита­ли­ки, с помо­щью одних мечей и ножей и с непо­кры­той голо­вой, а носи­ли мед­ные и часто бога­то укра­шен­ные шле­мы и поль­зо­ва­лись ори­ги­наль­ным мета­тель­ным ору­жи­ем «ma­te­ris». При с.166 этом у них оста­лись в употреб­ле­нии боль­шие мечи и узкие длин­ные щиты; кро­ме того они носи­ли пан­ци­ри. Была у них и кон­ни­ца, но рим­ляне пре­вос­хо­ди­ли их в этом отно­ше­нии. Их бое­вой строй по-преж­не­му являл­ся гру­бым подо­би­ем фалан­ги, име­ю­щей яко­бы оди­на­ко­вое чис­ло рядов в шири­ну и в глу­би­ну. Вои­ны пер­во­го ряда неред­ко в опас­ных боях свя­зы­ва­ли себя верев­ка­ми, про­де­вая их в свои метал­ли­че­ские поя­са. Нра­вы ким­вров были гру­бы. Мясо часто ели сырым. Сво­их коро­лей-пред­во­ди­те­лей они выби­ра­ли из самых храб­рых вои­нов, по воз­мож­но­сти из самых высо­ких ростом. Подоб­но кель­там и вооб­ще вар­ва­рам, они неред­ко зара­нее услав­ли­ва­лись с про­тив­ни­ком о дне и месте боя и перед нача­лом боя вызы­ва­ли отдель­ных непри­я­тель­ских вои­нов на поедин­ки. Перед боем они выра­жа­ли пре­зре­ние к вра­гу непри­стой­ны­ми жеста­ми и под­ни­ма­ли страш­ный шум: муж­чи­ны огла­ша­ли воздух бое­вым кли­чем, а жен­щи­ны и дети бара­ба­ни­ли по кожа­ным наве­сам пово­зок. Ким­вры дра­лись храб­ро, счи­та­ли смерть на поле бра­ни един­ст­вен­ной при­ли­че­ст­ву­ю­щей сво­бод­но­му чело­ве­ку. Зато после победы они пре­да­ва­лись самым диким звер­ствам. Зара­нее дава­ли обет при­не­сти в жерт­ву богам вой­ны всю воен­ную добы­чу. В таком слу­чае уни­что­жа­ли всю кладь вра­га, уби­ва­ли лоша­дей, а плен­ни­ков веша­ли на месте или сохра­ня­ли в живых толь­ко для того, чтобы при­не­сти в жерт­ву богам.

Эти жерт­во­при­но­ше­ния совер­ша­ли жри­цы, седые, в белых льня­ных оде­я­ни­ях и босые, подоб­но Ифи­ге­нии в стране ски­фов. Они пред­ска­зы­ва­ли буду­щее по кро­ви, стру­ив­шей­ся из тела жерт­вы. Нель­зя ска­зать, что в нра­вах ким­вров явля­лось общим для всех север­ных вар­ва­ров, что было заим­ст­во­ва­но от кель­тов и что надо счи­тать отли­чи­тель­ной чер­той самих гер­ман­цев. Одна­ко обы­чай, что не жре­цы, а жри­цы сопро­вож­да­ли вой­ско и руко­во­ди­ли его дви­же­ни­я­ми, несо­мнен­но, гер­ман­ско­го про­ис­хож­де­ния. Так дви­га­лись ким­вры внутрь неве­до­мых стран — чудо­вищ­ный клу­бок раз­но­пле­мен­но­го люда, при­став­ше­го к ядру гер­ман­ских выход­цев с бере­гов Бал­тий­ско­го моря. Их мож­но срав­нить с нынеш­ни­ми мас­са­ми эми­гран­тов, кото­рые пус­ка­ют­ся за море тоже со всем сво­им скар­бом, так же пест­ры по сво­е­му соста­ву и, пожа­луй, так же не зна­ют, что их ожи­да­ет впе­ре­ди. Ким­вры пере­во­зи­ли свою гро­мозд­кую кре­пость из пово­зок через реки и горы с лов­ко­стью, кото­рая при­об­ре­та­ет­ся в дол­гих стран­ст­ви­ях. Они были так же опас­ны для куль­тур­ных стран, как мор­ские вол­ны или ура­ган, но вме­сте с тем так же свое­нрав­ны и неожи­дан­ны: то быст­ро устрем­ля­лись впе­ред, то вне­зап­но оста­нав­ли­ва­лись, пово­ра­чи­ва­ли в сто­ро­ну или назад. Они появ­ля­лись и пора­жа­ли подоб­но мол­нии и столь же быст­ро исче­за­ли. К сожа­ле­нию, в ту глухую эпо­ху, когда они появи­лись, ни один наблюда­тель не нашел с.167 нуж­ным подроб­но опи­сать этот уди­ви­тель­ный метеор. Впо­след­ст­вии ста­ли дога­ды­вать­ся, что это пер­вое втор­же­ние гер­ман­цев в круг антич­ной циви­ли­за­ции явля­ет­ся одним из зве­ньев 130 в длин­ной цепи собы­тий. Но к тому вре­ме­ни все непо­сред­ст­вен­ные и живые изве­стия о нем успе­ли совер­шен­но заглох­нуть.

Похо­ды и вой­ны ким­вров

Без­дом­но­му наро­ду ким­вров путь на юг до сих пор пре­граж­да­ли кель­ты, жив­шие по Дунаю, в част­но­сти пле­мя боев. Но напа­де­ния рим­лян на при­ду­най­ских кель­тов помог­ли ким­врам пре­одо­леть эту пре­гра­ду, пото­му ли, что сами кель­ты ста­ли обра­щать­ся к помо­щи ким­вров про­тив насту­пав­ших на них рим­ских леги­о­нов, или же пото­му, что напа­де­ния рим­лян отвлек­ли силы кель­тов от защи­ты их север­ных гра­ниц.

Пора­же­ние Кар­бо­на

Через область скор­дис­ков ким­вры про­ник­ли в стра­ну тав­ри­с­ков и подо­шли в 641 г. [113 г.] к пере­ва­лам в Кар­ний­ских Аль­пах. Для защи­ты этих пере­ва­лов кон­сул Гней Папи­рий Кар­бон рас­по­ло­жил­ся со сво­ей арми­ей на высотах близ Акви­леи. Семь­де­сят лет назад кельт­ские пле­ме­на пыта­лись посе­лить­ся здесь по эту сто­ро­ну Альп, но по тре­бо­ва­нию рим­лян очи­сти­ли без сопро­тив­ле­ния уже заня­тую ими терри­то­рию (I, 629). И теперь тоже еще был силен страх, вну­шае­мый зааль­пий­ским наро­дам име­нем Рима. Ким­вры не ста­ли напа­дать на рим­лян. Более того, когда Кар­бон при­ка­зал им уда­лить­ся с терри­то­рии тав­ри­с­ков, дру­же­ст­вен­ных Риму (хотя дого­вор с тав­рис­ка­ми вовсе не обя­зы­вал его к это­му), ким­вры пови­но­ва­лись и после­до­ва­ли за про­вод­ни­ка­ми, кото­рых дал им Кар­бон яко­бы для того, чтобы про­во­дить их через гра­ни­цу. Но про­вод­ни­кам было пору­че­но заве­сти ким­вров в заса­ду, где их под­жидал кон­сул. Близ Нореи в тепе­ре­ш­ней Карин­тии про­изо­шло сра­же­ние, в кото­ром обма­ну­тые одер­жа­ли победу над обман­щи­ка­ми. Рим­ляне понес­ли боль­шие поте­ри, и толь­ко гро­за, пре­кра­тив­шая бит­ву, спас­ла рим­скую армию от совер­шен­но­го истреб­ле­ния. Ким­вры име­ли пол­ную воз­мож­ность немед­лен­но напасть на Ита­лию. Одна­ко они пред­по­чли повер­нуть на запад. Они про­ло­жи­ли себе путь на левый берег Рей­на и через Юру не столь­ко силой ору­жия, сколь­ко бла­го­да­ря дого­во­ру с сек­ва­на­ми и гель­ве­та­ми. Отсюда спу­стя несколь­ко лет после пора­же­ния Кар­бо­на они сно­ва ста­ли угро­жать рим­ским вла­де­ни­ям на самом близ­ком рас­сто­я­нии.

Пора­же­ние Сила­на

Для защи­ты рейн­ской гра­ни­цы и обла­сти алло­бро­гов, нахо­див­шей­ся под непо­сред­ст­вен­ной угро­зой напа­де­ния ким­вров, в южную Гал­лию при­бы­ла в 645 г. [109 г.] рим­ская армия под началь­ст­вом Мар­ка Юния Сила­на. Ким­вры ста­ли про­сить рим­лян отве­сти им зем­ли, на кото­рых они мог­ли бы мир­но посе­лить­ся, — прось­ба, кото­рую, впро­чем, невоз­мож­но было испол­нить. Вме­сто отве­та кон­сул напал на ким­вров. Он был раз­бит наго­ло­ву, рим­ский лагерь был взят. Эта ката­стро­фа с.168 вызва­ла необ­хо­ди­мость про­из­ве­сти новый набор в армию; одна­ко при этом рим­ляне натолк­ну­лись уже на столь боль­шие труд­но­сти, что сенат про­вел отме­ну зако­нов, огра­ни­чи­ваю­щих срок воен­ной служ­бы, введен­ных, веро­ят­но, Гаем Грак­хом. Ким­вры, вме­сто того чтобы исполь­зо­вать свою победу над рим­ля­на­ми, опять обра­ти­лись к сена­ту с прось­бой об отво­де им земель, и в ожи­да­нии отве­та заня­лись, по-види­мо­му, поко­ре­ни­ем окрест­ных кельт­ских земель.

Втор­же­ние гель­ве­тов в южную Гал­лию

Итак, гер­ман­цы оста­ви­ли пока в покое рим­скую про­вин­цию и новую рим­скую армию. Зато в самой стране кель­тов у рим­лян появил­ся новый враг. Гель­ве­ты, силь­но тер­пев­шие от посто­ян­ных войн со сво­и­ми севе­ро-восточ­ны­ми соседя­ми, реши­ли по при­ме­ру ким­вров искать себе в запад­ной Гал­лии более без­опас­ных и пло­до­род­ных мест для посе­ле­ния. Воз­мож­но, что уже при про­хо­де ким­вр­ских пол­чищ через их терри­то­рию гель­ве­ты всту­пи­ли с этой целью в согла­ше­ние с ким­вра­ми. Теперь тоуге­ны (неиз­вест­но­го 131 место­жи­тель­ства) и тиго­ри­ны (у бере­гов Мур­тен­ско­го озе­ра) под пред­во­ди­тель­ст­вом Диви­ка пере­шли через Юру¹³ и дошли до обла­сти нити­об­ро­гов (у Ажа­на на реке Гаронне).

Пора­же­ние Лон­ги­на

Здесь гель­ве­ты встре­ти­лись с рим­ской арми­ей под началь­ст­вом кон­су­ла Луция Кас­сия Лон­ги­на и зама­ни­ли ее в заса­ду. Сам глав­но­ко­ман­дую­щий, его легат кон­су­ляр Луций Писон и бо́льшая часть вой­ска погиб­ли. Гай Попи­лий, вре­мен­но при­няв­ший коман­до­ва­ние над той частью армии, кото­рая укры­лась в лаге­ре, капи­ту­ли­ро­вал, обя­зав­шись прой­ти под ярмом, отдать поло­ви­ну обо­за и выдать залож­ни­ков (647) [107 г.]. Поло­же­ние рим­лян ста­ло настоль­ко опас­ным, что один из важ­ней­ших горо­дов в их соб­ст­вен­ной про­вин­ции, Толо­за, вос­стал про­тив них и заклю­чил в око­вы рим­ский гар­ни­зон. Одна­ко ким­вры были пока заня­ты в дру­гом месте, а гель­ве­ты тоже пока оста­ви­ли рим­скую про­вин­цию в покое, так что новый рим­ский глав­но­ко­ман­дую­щий, Квинт Сер­ви­лий Цепи­он, имел доста­точ­но вре­ме­ни, чтобы с помо­щью изме­ны сно­ва завла­деть горо­дом Толо­зой и, не торо­пясь, вывез­ти несмет­ные сокро­ви­ща, хра­нив­ши­е­ся в ста­рин­ном, зна­ме­ни­том свя­ти­ли­ще кельт­ско­го Апол­ло­на. Это при­об­ре­те­ние было очень кста­ти для опу­стев­шей государ­ст­вен­ной каз­ны; но, к сожа­ле­нию, на пути меж­ду Толо­зой и Мас­са­ли­ей золотая и сереб­ря­ная хра­мо­вая утварь была похи­ще­на шай­кой раз­бой­ни­ков, напав­ших на сла­бый кон­вой. Сокро­ви­ща эти бес­след­но про­па­ли; с.169 гово­ри­ли, что зачин­щи­ка­ми это­го напа­де­ния были сам кон­сул и его штаб (648) [106 г.]. Про­тив глав­но­го вра­га, ким­вров, рим­ляне дер­жа­лись стро­го обо­ро­ни­тель­ной так­ти­ки; в ожи­да­нии ново­го напа­де­ния они охра­ня­ли рим­скую про­вин­цию с помо­щью трех силь­ных армий.

Пора­же­ние при Ара­у­си­оне

Ким­вры появи­лись сно­ва в 649 г. [105 г.] под пред­во­ди­тель­ст­вом коро­ля Бой­о­ри­га; на этот раз они серь­ез­но наме­ре­ва­лись про­ник­нуть в Ита­лию. Про­тив них высту­пи­ли: на пра­вом бере­гу Роны про­кон­сул Цепи­он, на левом — кон­сул Гней Мал­лий Мак­сим, кото­ро­му был под­чи­нен так­же осо­бый отряд под коман­дой его лега­та кон­су­ля­ра Мар­ка Авре­лия Скав­ра. Ким­вры пер­вым делом напа­ли на отряд Скав­ра; отряд был раз­бит, а сам Скавр взят в плен и отправ­лен в непри­я­тель­скую став­ку. Очу­тив­шись перед ким­вр­ским коро­лем, Скавр пре­до­сте­ре­гал его от втор­же­ния в Ита­лию. Высо­ко­мер­ные сло­ва плен­но­го рим­ля­ни­на так рас­сер­ди­ли Бой­о­ри­га, что он зако­лол его. Тогда Мак­сим при­ка­зал сво­е­му сото­ва­ри­щу пере­пра­вить свою армию через Рону. Неохот­но испол­нив это рас­по­ря­же­ние, Цепи­он при­был, нако­нец, в Ара­у­си­он (теперь Оранж) на левом бере­гу реки. Здесь сосре­дото­чи­лось теперь все рим­ское вой­ско на виду у ким­вров. Мно­го­чис­лен­ность его яко­бы испу­га­ла ким­вров, и они нача­ли пере­го­во­ры. К сожа­ле­нию, рим­ских вое­на­чаль­ни­ков разде­ля­ла ост­рая враж­да. Мак­сим, не отли­чав­ший­ся ни знат­но­стью про­ис­хож­де­ния, ни даро­ва­ни­я­ми, был в каче­стве кон­су­ла выше ран­гом, чем более знат­ный и гор­дый, но столь же без­дар­ный про­кон­сул Цепи­он. Тем не менее Цепи­он отка­зал­ся устро­ить общий лагерь и обсуж­дать с кон­су­лом план дей­ст­вий и наста­и­вал на сво­ем пра­ве само­сто­я­тель­но­го коман­до­ва­ния. Упол­но­мо­чен­ные сена­та тщет­но пыта­лись добить­ся согла­ше­ния меж­ду вое­на­чаль­ни­ка­ми. Лич­ная встре­ча обо­их сопер­ни­ков, состо­яв­ша­я­ся по насто­я­нию команд­но­го соста­ва, лишь 132 обост­ри­ла враж­ду. Узнав, что Мак­сим всту­пил в пере­го­во­ры с ким­вра­ми, и опа­са­ясь, что честь поко­ре­ния непри­я­те­ля выпа­дет толь­ко Мак­си­му, Цепи­он поспе­шил со сво­ей частью армии уда­рить на вра­га. Его вой­ска были совер­шен­но уни­что­же­ны и даже лагерь стал добы­чей непри­я­те­ля (6 октяб­ря 649 г.) [105 г.]. Гибель армии Цепи­о­на повлек­ла за собой столь же реши­тель­ное пора­же­ние вто­рой рим­ской армии. По рас­ска­зам, при этом погиб­ло до 80000 рим­ских сол­дат и око­ло 40000 вся­ко­го сбро­да, нахо­див­ше­го­ся при армии, спас­лось же толь­ко 10 чело­век. Во вся­ком слу­чае не под­ле­жит сомне­нию, что из обе­их армий мог­ли спа­стись лишь немно­гие, так как в тылу у рим­лян нахо­ди­лась река. По сво­им мате­ри­аль­ным и мораль­ным послед­ст­ви­ям эта ката­стро­фа была гораздо пагуб­нее, чем пора­же­ние при Кан­нах. Пора­же­ния Кар­бо­на, Сила­на, Лон­ги­на не про­из­ве­ли боль­шо­го впе­чат­ле­ния на с.170 ита­ли­ков. В Риме уже при­вык­ли начи­нать каж­дую вой­ну с пора­же­ний. Убеж­де­ние в непо­беди­мо­сти рим­ско­го ору­жия уко­ре­ни­лось так проч­но, что счи­та­ли излиш­ним обра­щать вни­ма­ние на доволь­но мно­го­чис­лен­ные исклю­че­ния из обще­го пра­ви­ла. Но бит­ва при Ара­у­си­оне, ким­вр­ские пол­чи­ща, при­бли­жаю­щи­е­ся к неза­щи­щен­ным аль­пий­ским пере­ва­лам, вос­ста­ния, вспых­нув­шие с новой силой в зааль­пий­ских рим­ских вла­де­ни­ях, а так­же в Лузи­та­нии, бес­по­мощ­ное поло­же­ние Ита­лии — все это про­буди­ло ита­ли­ков от слад­ко­го сна. Ожи­ли вос­по­ми­на­ния о кельт­ских наше­ст­ви­ях IV века, кото­рые нико­гда не изгла­жи­ва­лись совер­шен­но из памя­ти, о бит­ве при Аллии, о пожа­ре Рима. Страх перед гал­ла­ми охва­тил Ита­лию с удво­ен­ной силой; его пита­ли ста­рые вос­по­ми­на­ния и новая гроз­ная опас­ность. Весь Запад как бы почув­ст­во­вал, что рим­ское могу­ще­ство начи­на­ет коле­бать­ся. Как и после пора­же­ния при Кан­нах, сенат сокра­тил срок тра­у­ра¹⁴.

Новый воен­ный набор обна­ру­жил ост­рый недо­ста­ток в людях. Все ита­ли­ки, спо­соб­ные носить ору­жие, долж­ны были поклясть­ся, что не поки­нут Ита­лии. Капи­та­нам судов, нахо­див­ших­ся в ита­лий­ских гава­нях, запре­ща­лось брать к себе на борт воен­но­обя­зан­ных муж­чин. Труд­но ска­зать, что про­изо­шло бы, если бы ким­вры тот­час же после сво­ей двой­ной победы дви­ну­лись через Аль­пы в Ита­лию. Но они сна­ча­ла навод­ни­ли область арвер­нов, с трудом отра­жав­ших их натиск в сво­их кре­по­стях; вско­ре ким­врам надо­е­ло зани­мать­ся оса­дой кре­по­стей, и они дви­ну­лись даль­ше, но не в Ита­лию, а на запад, к Пире­не­ям.

Рим­ская оппо­зи­ция

Если бы око­че­нев­ший поли­ти­че­ский орга­низм Рима еще был спо­со­бен соб­ст­вен­ны­ми сила­ми вызвать спа­си­тель­ный кри­зис, этот кри­зис дол­жен был насту­пить имен­но теперь. По одной из тех уди­ви­тель­ных счаст­ли­вых слу­чай­но­стей, кото­ры­ми так бога­та рим­ская исто­рия, поло­же­ние было сле­дую­щее: с одной сто­ро­ны, опас­ность была доста­точ­но близ­ка, чтобы про­будить всю энер­гию и весь пат­рио­тизм граж­дан; но, с дру­гой сто­ро­ны, она насту­пи­ла не столь вне­зап­но, чтобы не дать воз­мож­но­сти раз­вер­нуть эти ресур­сы. Одна­ко и на этот раз в Риме повто­ри­лось лишь то же самое, что про­ис­хо­ди­ло четы­ре года назад после пора­же­ний в Афри­ке. Дей­ст­ви­тель­но, ката­стро­фы в Афри­ке и Гал­лии носи­ли по суще­ству один и тот же харак­тер. Воз­мож­но, что в пер­вом слу­чае вина пада­ла боль­ше на оли­гар­хию в целом, а во вто­ром 133 — боль­ше на отдель­ных долж­ност­ных лиц. Но обще­ст­вен­ное мне­ние спра­вед­ли­во усмат­ри­ва­ло в обо­их слу­ча­ях резуль­та­ты все уси­ли­ваю­щей­ся неспо­соб­но­сти пра­ви­тель­ства, кото­рое сна­ча­ла поста­ви­ло на кар­ту честь государ­ства, а теперь — и самое его суще­ст­во­ва­ние. Теперь, как и преж­де, в Риме не с.171 обма­ны­ва­лись насчет дей­ст­ви­тель­ных при­чин зла, но и теперь, как тогда, не сде­ла­ли даже попыт­ки уни­что­жить их в корне.

Вол­на про­цес­сов

Всем было ясно, что при­чи­на ката­стро­фы заклю­ча­ет­ся в самой систе­ме. Одна­ко и на этот раз огра­ни­чи­лись при­вле­че­ни­ем к ответ­ст­вен­но­сти отдель­ных лиц, с той лишь раз­ни­цей, что теперь новая гро­за раз­ра­зи­лась над голо­ва­ми оли­гар­хов с гораздо боль­шей силой, так как ката­стро­фа 649 г. [105 г.] по сво­им раз­ме­рам и опас­но­сти пре­вос­хо­ди­ла ката­стро­фу 645 г. [109 г.]. Вер­ный инстинкт обще­ст­вен­но­го мне­ния гово­рил ему, что един­ст­вен­ным сред­ст­вом про­тив оли­гар­хии явля­ет­ся тира­ния. Сооб­раз­но с этим обще­ст­вен­ное мне­ние под­дер­жи­ва­ло вся­кую попыт­ку вид­ных воен­ных ока­зать дав­ле­ние на пра­ви­тель­ство и в той или иной фор­ме сверг­нуть оли­гар­хию и заме­нить ее дик­та­ту­рой.

Пер­вые уда­ры обру­ши­лись на Квин­та Цепи­о­на. Они были вполне заслу­же­ны, так как бли­жай­шей при­чи­ной пора­же­ния у Ара­у­си­о­на явил­ся отказ Цепи­о­на под­чи­нить­ся Мак­си­му; не гово­рим уже о, веро­ят­но, спра­вед­ли­вом, хотя и не дока­зан­ном, подо­зре­нии в при­сво­е­нии толо­зан­ской добы­чи. Впро­чем, раз­дра­же­ние оппо­зи­ции про­тив Квин­та Цепи­о­на объ­яс­ня­ет­ся отча­сти так­же тем, что будучи кон­су­лом, он осме­лил­ся сде­лать попыт­ку отнять у капи­та­ли­стов пра­во быть при­сяж­ны­ми. По отно­ше­нию к нему был нару­шен ста­рин­ный почтен­ный прин­цип, повеле­ваю­щий ува­жать свя­тость обще­ст­вен­ной долж­но­сти даже в лице недо­стой­но­го ее пред­ста­ви­те­ля; в свое вре­мя него­до­ва­ние про­тив винов­ни­ка пора­же­ния при Кан­нах оста­лось зата­ен­ным в душах рим­лян, теперь же народ­ное поста­нов­ле­ние лиши­ло винов­ни­ка ара­у­си­он­ско­го пора­же­ния про­кон­суль­ско­го зва­ния и даже иму­ще­ство его было ото­бра­но в каз­ну (649?) [105 г.] — это­го не слу­ча­лось в Риме со вре­ме­ни внут­рен­них потря­се­ний, повед­ших к паде­нию цар­ской вла­сти. Вско­ре после это­го новым поста­нов­ле­ни­ем наро­да Цепи­он был так­же исклю­чен из сена­та (650) [104 г.]. Но этим не удо­вле­тво­ри­лись; тре­бо­ва­ли новых жертв и преж­де все­го — каз­ни Цепи­о­на. Несколь­ко оппо­зи­ци­он­ных три­бу­нов во гла­ве с Луци­ем Аппу­ле­ем Сатур­ни­ном и Гаем Нор­ба­ном пред­ло­жи­ли в 651 г. [103 г.] назна­чить чрез­вы­чай­ный суд для рас­сле­до­ва­ния дел о государ­ст­вен­ной измене и о хище­ни­ях в Гал­лии. Пред­ва­ри­тель­ное заклю­че­ние и смерт­ная казнь за поли­ти­че­ские пре­ступ­ле­ния были фак­ти­че­ски отме­не­ны в Риме; тем не менее Цепи­он был аре­сто­ван, и откры­то выска­зы­ва­лось наме­ре­ние при­го­во­рить его к смерт­ной каз­ни и при­ве­сти при­го­вор в испол­не­ние.

Пра­ви­тель­ст­вен­ная пар­тия пыта­лась снять это пред­ло­же­ние, исполь­зуя пра­во три­бун­ской интер­цес­сии. Одна­ко три­бу­ны, заявив­шие про­тест, были силой выгна­ны из собра­ния, и в воз­ник­шей свал­ке несколь­ко самых име­ни­тых сена­то­ров были ране­ны кам­ня­ми. След­ст­вия нель­зя было избе­жать, и в 651 г. [103 г.] нача­лась такая же вол­на про­цес­сов, как шесть лет назад. с.172 Сам Цепи­он, его сото­ва­рищ по коман­до­ва­нию Гней Мал­лий Мак­сим и мно­го дру­гих вид­ных лиц были осуж­де­ны. Один из народ­ных три­бу­нов, лич­ный друг Цепи­о­на, пожерт­во­вав сво­им соб­ст­вен­ным граж­дан­ским 134 суще­ст­во­ва­ни­ем, с трудом отсто­ял по край­ней мере жизнь глав­ных обви­ня­е­мых¹⁵.

Марий — глав­но­ко­ман­дую­щий

с.173 Гораздо важ­нее всех этих актов мести был вопрос о том, как сле­ду­ет даль­ше вести опас­ную вой­ну в зааль­пий­ских стра­нах, и пер­вым делом — кому пору­чить там глав­ное коман­до­ва­ние. При бес­при­страст­ном под­хо­де нетруд­но было сде­лать хоро­ший выбор. Прав­да, в срав­не­нии с преж­ни­ми вре­ме­на­ми Рим не был богат воен­ны­ми зна­ме­ни­то­стя­ми. Но все же Квинт Мак­сим удач­но вое­вал в Гал­лии, Марк Эми­лий Скавр и Квинт Мину­ций — на Дунае, Квинт Метелл, Пуб­лий Рути­лий Руф, Гай Марий — в Афри­ке. К тому же речь шла не о том, 135 чтобы победить Пир­ра или Ган­ни­ба­ла, а о том, чтобы вос­ста­но­вить по отно­ше­нию к север­ным вар­ва­рам испы­тан­ное не раз пре­вос­ход­ство рим­ско­го ору­жия и рим­ской так­ти­ки. Для это­го не нужен был гени­аль­ный пол­ко­во­дец; доста­точ­но было обла­дать энер­ги­ей и воен­ным опы­том. Но в то вре­мя менее все­го воз­мож­но было спра­вед­ли­вое раз­ре­ше­ние вопро­сов управ­ле­ния. Пра­ви­тель­ство — ина­че и быть не мог­ло, это пока­за­ла уже вой­на с Югур­той — так обанк­ро­ти­лось в гла­зах обще­ст­вен­но­го мне­ния, что самые спо­соб­ные его пол­ко­вод­цы долж­ны были в раз­гар победо­нос­ной кам­па­нии усту­пать свой пост, если како­му-нибудь вид­но­му воен­но­му взду­ма­ет­ся очер­нить их перед наро­дом и в каче­стве кан­дида­та оппо­зи­ции само­му доби­вать­ся пер­во­го места. Так было после побед Метел­ла в Афри­ке; не уди­ви­тель­но, что то же повто­ри­лось в уси­лен­ной сте­пе­ни после пора­же­ний Гнея Мал­лия и Квин­та Цепи­о­на. Несмот­ря на суще­ст­во­ва­ние зако­на, запре­щав­ше­го зани­мать пост кон­су­ла боль­ше одно­го раза, Гай Марий сно­ва выста­вил свою кан­дида­ту­ру на эту выс­шую государ­ст­вен­ную долж­ность. Еще нахо­дясь в Афри­ке и коман­дуя там арми­ей, он был избран кон­су­лом и назна­чен глав­но­ко­ман­дую­щим в галль­ской войне. Боль­ше того, вслед за тем он в тече­ние 5 лет (650—654) [104—100 гг.] еже­год­но пере­из­би­рал­ся на долж­ность кон­су­ла. Это было как бы умыш­лен­ное изде­ва­тель­ство над сослов­ным духом зна­ти, кото­рая в сво­ем отно­ше­нии к Марию обна­ру­жи­ла всю свою тупость и недаль­но­вид­ность. Но это был так­же факт, небы­ва­лый в лето­пи­сях рес­пуб­ли­ки и дей­ст­ви­тель­но несов­ме­сти­мый с духом с.174 сво­бод­ной рим­ской кон­сти­ту­ции. Про­ти­во­кон­сти­ту­ци­он­ное назна­че­ние пер­во­го демо­кра­ти­че­ско­го гене­ра­ла на пост глав­но­ко­ман­дую­ще­го оста­ви­ло на все вре­ме­на следы в рим­ском воен­ном устрой­стве. Еще во вре­мя афри­кан­ской вой­ны Марий начал про­во­дить реор­га­ни­за­цию рим­ской армии, пре­вра­щая ее из народ­но­го опол­че­ния в наем­ное вой­ско. Он про­дол­жил и завер­шил это дело во вре­мя сво­его пяти­лет­не­го коман­до­ва­ния, когда он поль­зо­вал­ся неогра­ни­чен­ной вла­стью не столь­ко на осно­ва­нии сво­их пол­но­мо­чий, сколь­ко по необ­хо­ди­мо­сти, ввиду кри­ти­че­ско­го поло­же­ния.

Рим­ская систе­ма обо­ро­ны

Новый глав­но­ко­ман­дую­щий Гай Марий при­был в 650 г. [104 г.] в зааль­пий­скую армию во гла­ве мно­го­чис­лен­ных ита­лий­ских и союз­ных отрядов и в сопро­вож­де­нии несколь­ких опыт­ных офи­це­ров, сре­ди кото­рых ско­ро сно­ва выде­лил­ся отваж­ный Луций Сул­ла, захва­тив­ший в плен Югур­ту. Сна­ча­ла он не нашел вра­га, про­тив кото­ро­го был послан. Стран­ные люди, одер­жав­шие победу при Ара­у­си­оне, пере­бра­лись, как уже было ска­за­но, тем вре­ме­нем через Пире­неи, пред­ва­ри­тель­но раз­гра­бив область к запа­ду от Роны, и теперь вое­ва­ли в Испа­нии с храб­ры­ми наро­да­ми, жив­ши­ми на север­ном побе­ре­жье и внут­ри полу­ост­ро­ва. Каза­лось, гер­ман­цы уже при пер­вом сво­ем выступ­ле­нии на арене исто­рии хоте­ли про­явить свой талант упус­кать слу­чай. Поэто­му у Мария было доста­точ­но вре­ме­ни, чтобы сно­ва при­ве­сти в покор­ность отло­жив­ше­е­ся пле­мя тек­то­са­гов, под­дер­жать поко­ле­бав­шу­ю­ся вер­ность под­власт­ных Риму галль­ских и лигу­рий­ских пле­мен и полу­чить помощь и под­креп­ле­ния в рим­ской про­вин­ции и за ее пре­де­ла­ми от союз­ни­ков, для кото­рых ким­вры были так же опас­ны, как и для рим­лян, как напри­мер, от мас­са­лий­цев, алло­бро­гов и сек­ва­нов. В то же вре­мя он ста­рал­ся под­нять во вве­рен­ной ему армии дис­ци­пли­ну, стро­го и бес­при­страст­но взыс­ки­вая за про­ступ­ки как с знат­ных, так и с про­стых. Чтобы под­нять бое­спо­соб­ность армии, он при­учал ее к похо­дам и к круп­ным зем­ля­ным работам, в част­но­сти по устрой­ству рон­ско­го кана­ла, необ­хо­ди­мо­го для облег­че­ния 136 транс­пор­тов из Ита­лии. Впо­след­ст­вии этот канал был пере­дан Мас­са­лии. При этом Марий тоже при­дер­жи­вал­ся стро­го обо­ро­ни­тель­ной так­ти­ки и не пере­хо­дил гра­ниц рим­ской про­вин­ции. Нако­нец, по-види­мо­му, в тече­ние 651 г. [103 г.] поток ким­вров, раз­бив­шись в Испа­нии о муже­ст­вен­ное сопро­тив­ле­ние мест­но­го насе­ле­ния, осо­бен­но кельт­ибе­ров, отхлы­нул назад за Пире­неи и оттуда напра­вил­ся, как вид­но, к севе­ру, вдоль бере­гов Атлан­ти­че­ско­го оке­а­на. Здесь на про­стран­стве от Пире­не­ев до Сены все пле­ме­на поко­ри­лись этим страш­ным вои­нам. Лишь на гра­ни­це стра­ны храб­рых бел­гов они встре­ти­ли серь­ез­ное сопро­тив­ле­ние. Но имен­но здесь, нахо­дясь в обла­сти вело­кас­сов (близ Руа­на), ким­вры полу­чи­ли так­же зна­чи­тель­ные под­креп­ле­ния.

Объ­еди­не­ние ким­вров, тев­то­нов и гель­ве­тов

с.175 К ним при­со­еди­ни­лись не толь­ко три груп­пы гель­ве­тов, в том чис­ле тиго­ри­ны и тоуге­ны, уже рань­ше сра­жав­ши­е­ся про­тив рим­лян на бере­гах Гарон­ны, но так­же и род­ст­вен­ный ким­врам тев­тон­ский народ под пред­во­ди­тель­ст­вом коро­ля Тев­то­бо­да, зане­сен­ный в это вре­мя по неиз­вест­ным нам при­чи­нам со сво­ей роди­ны с бере­гов Бал­тий­ско­го моря на бере­га Сены¹⁶.

Одна­ко даже соеди­нен­ные пол­чи­ща вра­гов не мог­ли одо­леть сопро­тив­ле­ние храб­рых бел­гов.

Реше­ние идти в Ита­лию

Тогда вожди ким­вров реши­ли пред­при­нять с воз­рос­ши­ми таким обра­зом сила­ми неод­но­крат­но уже обсуж­дав­ший­ся поход в Ита­лию. Чтобы не вез­ти с собой награб­лен­ной добы­чи, они реши­ли оста­вить ее здесь под охра­ной отряда в 6000 вои­нов. После вся­че­ских блуж­да­ний этот отряд стал родо­на­чаль­ни­ком пле­ме­ни аду­а­ту­ков на Сам­бре. Одна­ко вслед­ст­вие ли труд­но­сти снаб­же­ния в Аль­пах или по дру­гой при­чине, вар­вар­ские пол­чи­ща сно­ва разде­ли­лись на два отряда. Один, состо­яв­ший из ким­вров и тиго­ри­нов, отпра­вил­ся обрат­но через Рейн с наме­ре­ни­ем про­ник­нуть в Ита­лию через восточ­ные аль­пий­ские пере­ва­лы, зна­ко­мые им еще с похо­дов 641 г. [113 г.]. Дру­гой отряд, состо­яв­ший из вновь при­быв­ших тев­то­нов, тоуге­нов и амбро­нов, ядра ким­вр­ско­го вой­ска, испы­тан­но­го уже в бит­ве под Ара­у­си­о­ном, отпра­вил­ся через рим­скую Гал­лию к запад­ным аль­пий­ским пере­ва­лам, чтобы оттуда про­ник­нуть в Ита­лию.

Тев­то­ны в галль­ской про­вин­ции

Этот вто­рой отряд летом 652 г. [102 г.] опять бес­пре­пят­ст­вен­но пере­шел Рону, и на левом бере­гу после почти трех­лет­не­го пере­ры­ва сно­ва всту­пил в борь­бу с рим­ля­на­ми. Марий ожи­дал непри­я­те­ля на хоро­шо выбран­ной пози­ции, в бога­то снаб­жен­ном про­до­воль­ст­ви­ем лаге­ре при впа­де­нии Изе­ры в Рону. Зани­мая эту пози­цию, он пре­граж­дал вар­ва­рам един­ст­вен­ные пути, по кото­рым в то вре­мя вой­ско толь­ко и мог­ло про­ник­нуть в Ита­лию: через Малый Бер­нар и вдоль мор­ско­го побе­ре­жья. Тев­то­ны напа­ли на лагерь, пре­граж­дав­ший им путь. Три дня под­ряд вар­ва­ры штур­мо­ва­ли рим­ские укреп­ле­ния, но вся их дикая отва­га раз­би­лась о пре­вос­ход­ство рим­лян в пози­ци­он­ной войне и о пред­у­смот­ри­тель­ность глав­но­ко­ман­дую­ще­го. Поне­ся тяже­лые поте­ри, дерз­кие вар­ва­ры реши­ли пре­кра­тить штурм лаге­ря и, оста­вив его в сто­роне, дви­нуть­ся пря­мо в Ита­лию. В с.176 тече­ние шести суток вар­ва­ры непре­рыв­ным пото­ком про­хо­ди­ли мимо рим­ско­го лаге­ря — дока­за­тель­ство ско­рее непо­во­рот­ли­во­сти их обо­за, 137 чем их мно­го­чис­лен­но­сти. Марий не мешал это­му и не пытал­ся напасть на вра­га. Понят­но, что насмеш­ли­вые воз­гла­сы вра­гов, не най­дет­ся ли у рим­лян пору­че­ний к их женам в Ита­лии, не мог­ли выве­сти Мария из тер­пе­ния, но то что он не вос­поль­зо­вал­ся воз­мож­но­стью напасть на рас­тя­нув­ши­е­ся колон­ны вра­гов, дерз­ко про­хо­див­шие мимо кон­цен­три­ро­ван­ных рим­ских сил, пока­зы­ва­ет, как мало он пола­гал­ся на сво­их непри­выч­ных к бою сол­дат.

Бит­ва при Aquae Sex­tiae

Про­пу­стив непри­я­те­ля, Марий тоже высту­пил из лаге­ря и сле­до­вал за ним по пятам, под­дер­жи­вая в сво­ей армии стро­гий порядок и тща­тель­но ока­пы­ва­ясь каж­дую ночь. Тев­то­ны, решив добрать­ся до Ита­лии при­мор­ским путем, дви­га­лись вниз по тече­нию Роны и достиг­ли Aquae Sex­tiae. Сюда же вслед за ними яви­лись и рим­ляне. У водо­поя лег­кие лигу­рий­ские отряды рим­лян столк­ну­лись с непри­я­тель­ским арьер­гар­дом, состо­яв­шим из амбро­нов. Ско­ро все силы втя­ну­ты были в бой. После упор­но­го боя рим­ляне победи­ли и пре­сле­до­ва­ли бегу­ще­го вра­га вплоть до его укреп­ле­ний из пово­зок. Эта пер­вая уда­ча обо­д­ри­ла глав­но­ко­ман­дую­ще­го и сол­дат. Спу­стя три дня Марий выстро­ил свою армию для реши­тель­но­го сра­же­ния на хол­ме, на вер­шине кото­ро­го нахо­дил­ся рим­ский лагерь. Тев­то­ны дав­но уже горе­ли нетер­пе­ни­ем поме­рить­ся сила­ми с про­тив­ни­ком. Они немед­лен­но устре­ми­лись на холм и нача­ли бит­ву. Она была упор­на и дли­тель­на. До полу­дня гер­ман­цы сто­я­ли непо­ко­ле­би­мо, как сте­на. Но непри­выч­ный зной про­ван­саль­ско­го солн­ца осла­бил их, а лож­ная тре­во­га в тылу, где тол­па рим­ских обоз­ни­ков с кри­ком выско­чи­ла из заса­ды в лесу, довер­ши­ла рас­строй­ство уже дрог­нув­ших рядов. Гер­ман­цы были рас­се­я­ны и — что понят­но в чужой стране — пере­би­ты или взя­ты в плен. Сам король Тев­то­бод ока­зал­ся в чис­ле плен­ни­ков рим­лян. Сре­ди уби­тых было мно­го жен­щин. Зная, какая участь ожи­да­ет их как рабынь, тев­тон­ские жен­щи­ны отча­ян­но сопро­тив­ля­лись в сво­их повоз­ках и нахо­ди­ли смерть в бою. Те же из них, кото­рые попа­ли в плен, про­си­ли, чтобы им раз­ре­ши­ли посвя­тить себя слу­же­нию богам и свя­тым девам в хра­ме Весты, и, полу­чив отказ, сами лиша­ли себя жиз­ни (лето 652 г.) [102 г.].

Ким­вры в Ита­лии

Таким обра­зом Гал­лия была избав­ле­на от гер­ман­цев. Это про­изо­шло вовре­мя, так как их сорат­ни­ки уже пере­шли через Аль­пы. В сою­зе с гель­ве­та­ми ким­вры без труда про­шли с бере­гов Сены в доли­ну верх­не­го Рей­на, через Брен­нер­ский пере­вал пере­шли Аль­пы и, сле­дуя по тече­нию рек Эйза­ка и Эч, спу­сти­лись в ита­лий­скую рав­ни­ну. Гор­ные пере­ва­лы в Восточ­ных Аль­пах дол­жен был охра­нять кон­сул Квинт с.177 Лута­ций Катул. Одна­ко, пло­хо зная мест­ность и опа­са­ясь, что непри­я­тель может обой­ти его с тыла, он не решил­ся углуб­лять­ся в горы, стал ниже Три­ен­та на левом бере­гу реки Эч и на вся­кий слу­чай обес­пе­чил себе отступ­ле­ние на пра­вый берег, постро­ив мост через реку. Но когда ким­вры густы­ми мас­са­ми хлы­ну­ли из гор­ных уще­лий, рим­ской арми­ей овла­де­ла пани­ка: леги­о­не­ры и всад­ни­ки обра­ти­лись в бег­ство. Послед­ние поска­ка­ли в пря­мом направ­ле­ний к сто­ли­це, пехота же бро­си­лась на бли­жай­шую воз­вы­шен­ность, казав­шу­ю­ся без­опас­ной пози­ци­ей. С боль­шим трудом и при помо­щи воен­ной хит­ро­сти Катул собрал бо́льшую часть сво­его вой­ска к реке и отсту­пил по мосту, преж­де чем вра­гам, — уже овла­дев­шим верх­ним тече­ни­ем Эч и пус­кав­шим по реке дере­вья и бал­ки, — уда­лось раз­ру­шить мост и отре­зать рим­ля­нам отступ­ле­ние. Одна­ко один леги­он при­шлось оста­вить на дру­гом бере­гу. Коман­до­вав­ший им трус­ли­вый три­бун соби­рал­ся уже сдать­ся. Но один из под­чи­нен­ных ему офи­це­ров, Гней Пет­рей из Ати­ны, 138 убил его и про­рвал­ся через ряды вра­гов на пра­вый берег, где при­со­еди­нил­ся к глав­ным рим­ским силам. Таким обра­зом было спа­се­но вой­ско, и в извест­ной сте­пе­ни воин­ская честь. Одна­ко, не заняв вовре­мя гор­ные пере­ва­лы и обра­тив­шись поспеш­но в отступ­ле­ние, рим­ляне ока­за­лись в очень тяже­лом поло­же­нии. Кату­лу при­шлось отсту­пить на пра­вый берег По и оста­вить во вла­сти ким­вров всю рав­ни­ну меж­ду По и Аль­па­ми, так что сооб­ще­ние с Акви­ле­ей под­дер­жи­ва­лось толь­ко мор­ским путем.

Все эти собы­тия про­изо­шли летом 652 г. [102 г.], т. е. почти одно­вре­мен­но с реши­тель­ной бит­вой меж­ду тев­то­на­ми и рим­ля­на­ми при Aquae Sex­tiae. Если бы ким­вры про­дол­жа­ли без­оста­но­воч­но насту­пать, Рим мог ока­зать­ся в очень опас­ном поло­же­нии. Но ким­вры и на этот раз не изме­ни­ли сво­е­му обы­чаю пре­кра­щать в зим­нее вре­мя свое про­дви­же­ние; к тому же бога­тый край, невидан­ные удоб­ные жили­ща, теп­лые бани, непри­выч­но рос­кош­ная еда и вина рас­по­ла­га­ли их отды­хать и наслаж­дать­ся. Бла­го­да­ря это­му рим­ляне выиг­ра­ли вре­мя и мог­ли объ­еди­нить свои силы для встре­чи с вра­гом в Ита­лии. В дру­гих усло­ви­ях демо­кра­ти­че­ский глав­но­ко­ман­дую­щий, веро­ят­но, при­нял­ся бы за заду­ман­ный, воз­мож­но, Гаем Грак­хом и не доведен­ный до кон­ца план заво­е­ва­ния стра­ны кель­тов; но теперь не вре­мя было для это­го. Победив­шие вой­ска были пере­бро­ше­ны с поля бит­вы при Эксе к реке По; вско­ре в объ­еди­нен­ную армию при­был и сам Марий после корот­ко­го пре­бы­ва­ния в сто­ли­це, где он отка­зал­ся от пред­ло­жен­но­го ему три­ум­фа впредь до пол­ной победы над вар­ва­ра­ми. Вес­ной 653 г. [101 г.] объ­еди­нен­ные рим­ские силы под началь­ст­вом кон­су­ла Мария и про­кон­су­ла Кату­ла пере­шли через реку По и высту­пи­ли про­тив ким­вров, с.178 кото­рые, по-види­мо­му, дви­га­лись вверх по тече­нию, чтобы пере­пра­вить­ся через эту мощ­ную реку у ее исто­ков.

Вра­ги сошлись на том самом месте, где неко­гда про­изо­шло пер­вое сра­же­ние с Ган­ни­ба­лом на ита­лий­ской терри­то­рии — близ впа­де­ния реки Сезии в По, к югу от Вер­целл¹⁷.

Бит­ва на Раудий­ских полях

Ким­вры жела­ли дать бой и по сво­е­му обы­чаю пред­ло­жи­ли рим­ля­нам сго­во­рить­ся о дне и месте сра­же­ния. Марий согла­сил­ся и назна­чил бит­ву на сле­дую­щий день — 30 июля 653 г. [101 г.], а местом бит­вы Раудий­ские поля, обшир­ную рав­ни­ну, на кото­рой мог­ло хоро­шо про­явить­ся пре­вос­ход­ство рим­ской кон­ни­цы. Рим­ляне ата­ко­ва­ли непри­я­те­ля, кото­рый хотя и ожи­дал это­го, но все же ока­зал­ся застиг­ну­тым врас­плох. Из-за густо­го утрен­не­го тума­на ким­вр­ская кон­ни­ца столк­ну­лась с более мно­го­чис­лен­ной рим­ской рань­ше, чем ожи­да­ла это­го, и была отбро­ше­на назад к пехо­те, кото­рая в это вре­мя стро­и­лась для боя. С неболь­ши­ми поте­ря­ми рим­ляне одер­жа­ли пол­ную победу; ким­вры были уни­что­же­ны. Счаст­ли­вы были те, кото­рые пали в бою. Их было боль­шин­ство, в том чис­ле отваж­ный король Бой­о­риг. Они во вся­ком слу­чае были счаст­ли­вее тех, кто потом сам в отча­я­нии лишал себя жиз­ни или попал на неволь­ни­чий рынок в Риме, вку­сил горь­кую участь раба и попла­тил­ся за свое дер­зост­ное стрем­ле­ние к пре­крас­ным стра­нам юга. Тиго­ри­ны^[1], остав­ши­е­ся в 139 пред­го­рьях Альп с тем, чтобы потом после­до­вать за ким­вра­ми, бежа­ли на роди­ну, узнав о гибе­ли сво­их союз­ни­ков. Чело­ве­че­ская лави­на, в тече­ние 13 лет наво­див­шая ужас на наро­ды от Дуная до Эбро и от Сены до По, поко­и­лась теперь в сырой зем­ле или томи­лась в око­вах раб­ства. Обре­чен­ный на гибель пере­до­вой отряд гер­ман­цев выпол­нил свою мис­сию. Без­дом­ный ким­вр­ский народ вме­сте со сво­и­ми союз­ни­ка­ми исчез с лица зем­ли.

Победа и поли­ти­че­ские пар­тии

Над тру­па­ми пав­ших поли­ти­че­ские пар­тии Рима про­дол­жа­ли свои жал­кие рас­при. Никто в Риме не созна­вал, что с это­го момен­та нача­лась новая вели­кая гла­ва в миро­вой исто­рии. Не было даже воз­вы­шен­но­го созна­ния, что в этот день рим­ские ари­сто­кра­ты и демо­кра­ты оди­на­ко­во выпол­ни­ли свой долг. Немед­лен­но после бит­вы про­яви­лось в отвра­ти­тель­ной фор­ме сопер­ни­че­ство меж­ду обо­и­ми с.179 пол­ко­во­д­ца­ми. Они были поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми, раз­лад меж­ду ними уси­ли­вал­ся еще в виду столь раз­лич­ных резуль­та­тов их похо­дов в минув­шем году.

Катул мог ссы­лать­ся на то, что исход боя был решен цен­траль­ным отрядом, кото­рым он коман­до­вал, что его сол­да­ты взя­ли 31 непри­я­тель­ский зна­чок, тогда как сол­да­ты Мария толь­ко 2. Сол­да­ты Кату­ла даже води­ли пред­ста­ви­те­лей горо­да Пар­мы на усе­ян­ное тру­па­ми поле бит­вы и пока­зы­ва­ли им, что Марий пере­бил тыся­чу вра­гов, а Катул — десять тысяч. Тем не менее насто­я­щим победи­те­лем ким­вров счи­тал­ся Марий. И по пра­ву. Не толь­ко пото­му, что Марий в силу сво­его более высо­ко­го ран­га коман­до­вал в реши­тель­ный день всей арми­ей, и не толь­ко пото­му, что он, несо­мнен­но, зна­чи­тель­но пре­вос­хо­дил Кату­ла воен­ны­ми даро­ва­ни­я­ми и опыт­но­стью, но, глав­ным обра­зом, пото­му, что вто­рая победа, победа при Вер­цел­лах, ста­ла фак­ти­че­ски воз­мож­ной толь­ко вслед­ст­вие пер­вой победы, одер­жан­ной Мари­ем при Aquae Sex­tiae. Одна­ко в то вре­мя сла­ва победи­те­ля, спас­ше­го Рим от ким­вров и тев­то­нов, без­раздель­но доста­лась Марию не столь­ко по этим, сколь­ко по поли­ти­че­ским пар­тий­ным сооб­ра­же­ни­ям. Катул был умен и обра­зо­ван, он умел хоро­шо гово­рить, его бла­го­звуч­ная речь была неда­ле­ка от насто­я­ще­го крас­но­ре­чия. Он недур­но писал мему­а­ры и сти­хи, был пре­вос­ход­ным зна­то­ком и цени­те­лем искус­ства. Но он совер­шен­но не поль­зо­вал­ся попу­ляр­но­стью сре­ди наро­да, его победа была победой ари­сто­кра­тии. Дру­гое дело бит­вы про­сто­го кре­стья­ни­на, кото­ро­го народ воз­нес на щит и кото­рый повел этот народ к победе. Эти сра­же­ния были не толь­ко пора­же­ни­я­ми ким­вров и тев­то­нов, но вме­сте с тем так­же пора­же­ни­я­ми пра­ви­тель­ства. С ними свя­зы­ва­лись совер­шен­но иные надеж­ды, чем рас­че­ты сно­ва бес­пре­пят­ст­вен­но зани­мать­ся денеж­ны­ми дела­ми по ту сто­ро­ну Альп или зем­леде­ли­ем в Ита­лии. Про­шло 20 лет с тех пор, как окро­вав­лен­ный труп Гая Грак­ха был уне­сен вол­на­ми Тиб­ра. 20 лет Рим тер­пел и про­кли­нал пра­ви­тель­ство реста­ври­ро­ван­ной оли­гар­хии. Но еще не появ­лял­ся мсти­тель за Грак­ха, чело­век, спо­соб­ный про­дол­жить дело, нача­тое Грак­хом. Нена­висть и надеж­да цари­ли в серд­цах мно­гих, самых худ­ших и самых луч­ших граж­дан. Не нашел­ся ли, нако­нец, в лице сына арпин­ско­го поден­щи­ка тот чело­век, кото­рый суме­ет осу­ще­ст­вить их месть и их надеж­ды? Не сто­ял ли Рим дей­ст­ви­тель­но на поро­ге вто­рой рево­лю­ции, кото­рой так боя­лись и так горя­чо жела­ли?