Монументальная скульптура в изображениях на памятниках прикладного искусства из античных государств Северного Причерноморья

с.323 Сре­ди мно­же­ства раз­но­об­раз­ных изо­бра­же­ний на пред­ме­тах при­клад­но­го искус­ства, най­ден­ных при рас­коп­ках антич­ных горо­дищ и нек­ро­по­лей на север­ных бере­гах Чер­но­го моря, мож­но выде­лить немно­го­чис­лен­ную груп­пу ваз, терра­кот и юве­лир­ных изде­лий, на кото­рых вос­про­из­веде­ны зна­ме­ни­тые во всем эллин­ском мире скульп­ту­ры. Сре­ди них осо­бый инте­рес для исто­рии искус­ства пред­став­ля­ют воль­ные трак­тов­ки про­из­веде­ний Фидия. На двух доро­гих кера­ми­че­ских вазах, при­ве­зен­ных из Афин в Пан­ти­ка­пей, запе­чат­ле­ны несколь­ко фигур, нахо­див­ших­ся на фрон­то­нах Пар­фе­но­на.

Боль­шая гид­рия с поли­хром­ны­ми и частич­но позо­ло­чен­ны­ми фигу­ра­ми изготов­ле­на в середине IV в. до н. э. В ее декор вклю­че­на сце­на спо­ра Афи­ны и Посей­до­на за обла­да­ние Атти­кой, и для цен­траль­ных фигур исполь­зо­ва­на сред­няя часть запад­но­го фрон­то­на Пар­фе­но­на. Око­ло позо­ло­чен­но­го олив­ко­во­го дерев­ца, кото­рое обви­ва­ет змей Эрих­то­ний, изо­бра­же­на Афи­на, уда­ря­ю­щая в зем­лю копьем, чтобы вырос­ла оли­ва, а с дру­гой сто­ро­ны дере­ва — Посей­дон, вызы­ваю­щий тре­зуб­цем появ­ле­ние соля­но­го источ­ни­ка. Осталь­ные пер­со­на­жи отли­ча­ют­ся от ком­по­зи­ции на Пар­фе­ноне (рис. 1)¹.

Цен­траль­ные фигу­ры восточ­но­го фрон­то­на Пар­фе­но­на вос­про­из­веде­ны на кра­те­ре рубе­жа V—IV вв. до н. э. из кур­га­на Бак­са (рис. 2). Кар­ти­на на этом огром­ном, к сожа­ле­нию, не пол­но­стью сохра­нив­шем­ся, сосуде зани­ма­ет важ­ное место сре­ди источ­ни­ков, исполь­зу­е­мых для рекон­струк­ции деко­ра Пар­фе­но­на. Изо­бра­зив апо­фе­оз Герак­ла, вазо­пи­сец пред­ста­вил олим­пий­ских богов, при­ни­маю­щих героя на Олимп. Образ­цом для фигур Зев­са, Афи­ны и Геры послу­жи­ли ста­туи Фидия с восточ­но­го фрон­то­на Пар­фе­но­на. В цен­тре нари­со­ван сидя­щий на рос­кош­ном троне Зевс с посо­хом в руках. К нему под­ле­та­ет Ника, вен­чаю­щая бога вен­ком, рядом с ней сто­ит Афи­на в высо­ком шле­ме, с эгидой на груди; она дер­жит копье и каса­ет­ся рукой боль­шо­го щита, сто­я­ще­го у ее ног. С про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны от Зев­са нахо­дит­ся Гера в пыш­ном вен­ке из цве­тов. Фраг­мен­тар­но сохра­нив­ша­я­ся мра­мор­ная ста­туя Геры под­твер­жда­ет вер­ный общий кон­тур ста­туи на рисун­ке. Рос­пись этой вазы помо­га­ет окон­ча­тель­но решить вопрос, как Фидий пред­ста­вил Зев­са, и опро­верг­нуть пред­по­ло­же­ние, что бог изо­бра­жал­ся сто­я­щим. Цен­ность рас­смат­ри­вае­мой вазы заклю­ча­ет­ся еще и в том, что на ней сохра­ни­лись самые ран­ние из дошед­ших до нас копий работ Фидия. Веро­ят­но, вазо­пи­сец так­же исполь­зо­вал извест­ные ста­туи для изо­бра­же­ния осталь­ных с.324 олим­пий­ских богов на верх­нем фри­зе сво­ей мно­го­фи­гур­ной ком­по­зи­ции, укра­шав­шей кра­тер².

На про­тя­же­нии мно­гих веков ста­туя Афи­ны Пар­те­нос, выпол­нен­ная Фиди­ем из золота и сло­но­вой кости, вызы­ва­ла вос­хи­ще­ние всех ее видев­ших в Пар­фе­ноне. Скуль­п­то­ры, вазо­пис­цы, коро­пла­сты и юве­ли­ры вос­про­из­во­ди­ли ее с боль­шей или мень­шей точ­но­стью на сво­их про­из­веде­ни­ях. Несколь­ко изде­лий подоб­но­го рода най­де­но при рас­коп­ках в Север­ном При­чер­но­мо­рье. Это неболь­шая мра­мор­ная ста­ту­эт­ка Афи­ны из Оль­вии³, рельеф­ная голо­ва боги­ни на двух золотых под­вес­ках из кур­га­на Куль-Оба⁴ и на позо­ло­чен­ных терра­ко­то­вых меда­льо­нах из Ним­фея, Пан­ти­ка­пея и из свя­ти­ли­ща на ази­ат­ской части Бос­по­ра⁵. Подоб­ные меда­льо­ны, исполь­зо­вав­ши­е­ся ско­рее все­го в каче­стве воти­вов, най­де­ны при рас­коп­ках и в дру­гих частях гре­че­ской ойку­ме­ны⁶.

Наи­бо­лее точ­ная копия на пар­ных золотых височ­ных под­вес­ках сде­ла­на юве­ли­ром, кото­рый в пер­вой поло­вине IV в. до н. э. видел ори­ги­нал и, в отли­чие от авто­ра оль­вий­ской ста­ту­эт­ки, вос­про­из­вел все дета­ли работы Фидия (рис. 3). Оба релье­фа отли­ча­ют­ся один от дру­го­го лишь неболь­шим пово­ротом лица боги­ни, как того тре­бо­ва­ла сим­мет­рия этих двух укра­ше­ний, и, по при­зна­нию всех совре­мен­ных уче­ных, пере­да­ют сей­час луч­шее и наи­бо­лее близ­кое к ори­ги­на­лу изо­бра­же­ние голо­вы Афи­ны Пар­те­нос. Юве­лир с боль­шим мастер­ст­вом вос­про­из­вел вели­че­ст­вен­ное лицо ста­туи, слег­ка повер­ну­тое в сто­ро­ну от зри­те­ля, а так­же парад­ный шлем, кото­рый на про­чих копи­ях пред­став­лен более обоб­щен­но. Трой­ной гре­бень шле­ма укра­шен фигу­ра­ми сфинк­са меж­ду дву­мя кры­ла­ты­ми коня­ми, а на ото­гну­тых нащеч­ни­ках поме­ще­ны гри­фо­ны, что соот­вет­ст­ву­ет опи­са­нию про­слав­лен­ной ста­туи у Пав­са­ния (I. 24. 5—6) и более обоб­щен­ным изо­бра­же­ни­ям на дру­гих антич­ных копи­ях⁷. Релье­фы на терра­ко­то­вых меда­льо­нах в целом мало отли­ча­ют­ся от изо­бра­же­ния на под­вес­ках, но усту­па­ют в про­ра­бот­ке дета­лей.

Золотые серь­ги из нек­ро­по­ля Пан­ти­ка­пея дают еще один при­мер исполь­зо­ва­ния юве­ли­ром в каче­стве образ­ца голо­вы ста­туи выдаю­ще­го­ся скуль­п­то­ра (рис. 4). Мастер, работав­ший в середине IV в. до н. э., укра­сил свое изде­лие под­вес­кой в виде жен­ской голов­ки с без­уко­риз­нен­но пра­виль­ны­ми чер­та­ми лица⁸. Это явно изо­бра­же­ние какой-то боги­ни, с.325 о чем гово­рит и ее облик, и тот факт, что на жен­ских укра­ше­ни­ях того вре­ме­ни при­сут­ст­во­ва­ли лишь мифо­ло­ги­че­ские пер­со­на­жи.

Все дета­ли голов­ки боги­ни тон­ко и тща­тель­но гра­ви­ро­ва­ны. Ее голо­ву вен­ча­ет рос­кош­ная диа­де­ма с изо­бра­же­ни­ем паль­метт и цве­тов лото­са, в уши вде­ты серь­ги в виде шести­ле­пест­ко­вых розе­ток с под­вес­ка­ми, а шею обви­ва­ет оже­ре­лье из круг­лых бусин с под­вес­кой в виде голо­вы быка. Лепест­ки цве­тов и листьев на диа­де­ме и серь­гах запол­не­ны зеле­ной и синей эма­лью, на гла­за нане­се­но белое и синее эмале­вое покры­тие, види­мо, отра­жаю­щее раз­но­цвет­ные кам­ни, кото­рые гре­ки встав­ля­ли в гла­за цен­ных хра­мо­вых ста­туй. Та же скульп­ту­ра послу­жи­ла образ­цом для золо­той под­вес­ки к оже­ре­лью из кур­га­на близ села Боль­шая Бело­зер­ка Запо­рож­ской обла­сти⁹. У боги­ни те же пра­виль­ные чер­ты лица, такие же при­чес­ка и оже­ре­лье со сход­ной под­вес­кой; отли­ча­ет­ся лишь фор­ма диа­де­мы, но ее декор состо­ит из тех же эле­мен­тов. Похо­же, что это работа того же юве­ли­ра, кото­рый при изготов­ле­нии ино­го вида укра­ше­ния увен­чал голо­ву боги­ни диа­де­мой ино­го вида. В изде­ли­ях подоб­но­го типа голо­ва и диа­де­ма изготав­ли­ва­лись по отдель­но­сти¹⁰, и масте­ру, имев­ше­му раз­ные заготов­ки, нетруд­но было делать раз­ные вари­ан­ты сво­их работ. То, как одни и те же дета­ли мог­ли исполь­зо­вать­ся в раз­лич­ных про­из­веде­ни­ях, хоро­шо вид­но на двух най­ден­ных в Пан­ти­ка­пее леки­фах с рельеф­ны­ми фигу­ра­ми масте­ра Ксе­но­фан­та¹¹.

По пред­по­ло­же­нию М. В. Руся­е­вой, юве­лир ско­пи­ро­вал голо­ву ста­туи Геры, сде­лан­ную Поли­кле­том меж­ду 420 и 417 гг. до н. э. для хра­ма боги­ни в окрест­но­стях Аргоса¹². Пав­са­ний, видев­ший эту огром­ную ста­тую, писал (II. 17. 4), что она, как и Афи­на Фидия, была сде­ла­на из золота и сло­но­вой кости; боги­ня сиде­ла на троне и ее голо­ву укра­ша­ла диа­де­ма с фигу­ра­ми Харит и Гор. Поли­клет про­сла­вил­ся изо­бра­же­ни­я­ми иде­аль­ных лиц богов и атле­тов¹³, что отра­же­но на упо­мя­ну­тых серь­гах и под­вес­ке. Букра­ний же, вклю­чен­ный в оже­ре­лье боги­ни, может напо­ми­нать о ее куль­те в обра­зе коро­вы. Диа­де­му, как мы виде­ли, юве­лир пред­ста­вил по-раз­но­му, и не пытал­ся на мел­ких пред­ме­тах пере­дать декор боль­шой ста­туи. Воз­мож­но, он взял за обра­зец какую-то иную ста­тую шко­лы Поли­кле­та. Надо пола­гать, что вла­де­ли­цы подоб­ных укра­ше­ний виде­ли в них облик пре­крас­ной боги­ни и отно­си­ли его к той, кото­рой более всех покло­ня­лись.

При всей тон­ко­сти и изыс­кан­но­сти рас­смот­рен­ных укра­ше­ний, они все же не были уни­каль­ны­ми. Понра­вив­ши­е­ся поку­па­те­лям вещи мог­ли быть повто­ре­ны несколь­ко раз по имев­шей­ся у масте­ра моде­ли. Это под­твер­жда­ет­ся наход­ка­ми сде­лан­ных гре­че­ски­ми юве­ли­ра­ми вели­ко­леп­ных золотых обкла­док гори­тов в Север­ном При­чер­но­мо­рье и в Македо­нии; сре­ди них име­ют­ся выпол­нен­ные с одной мат­ри­цы четы­ре иден­тич­ных экзем­пля­ра из так назы­вае­мой чер­том­лыц­кой серии с изо­бра­же­ни­я­ми эпи­зо­дов из жиз­ни Ахил­ла и два с оди­на­ко­вы­ми баталь­ны­ми с.326 сце­на­ми¹⁴. Височ­ные под­вес­ки с голо­вой Афи­ны пред­на­зна­ча­лись для парад­но­го празд­нич­но­го жен­ско­го наряда и, навер­ное, сна­ча­ла были выпол­не­ны для участ­ни­цы афин­ских празд­неств. Ведь извест­но, что на убор жен­щин, шед­ших в тор­же­ст­вен­ной про­цес­сии и испол­няв­ших опре­де­лен­ные риту­а­лы, тра­ти­лись нема­лые день­ги (Paus. I. 29. 16), а в укра­ше­ния празд­нич­ных костю­мов вклю­ча­лись золотые изде­лия, о чем упо­ми­на­ет­ся в речи Демо­сфе­на «Про­тив Мидия» (XXI. 22).

На глав­ных афин­ских празд­ни­ках обык­но­вен­но при­сут­ст­во­ва­ли элли­ны из раз­ных государств, в том чис­ле и из Север­но­го При­чер­но­мо­рья¹⁵. Увидев понра­вив­шу­ю­ся им вещь, они мог­ли зака­зать копию у мест­но­го юве­ли­ра. Это под­твер­жда­ет­ся тем, что в Пан­ти­ка­пее обна­ру­же­но нема­ло цен­ных пред­ме­тов при­клад­но­го искус­ства, испол­нен­ных афи­ня­на­ми по инди­виду­аль­но­му зака­зу бос­по­рян. Наи­бо­лее яркий при­мер — доро­гой лекиф со сце­ной охоты, име­ю­щий выпол­нен­ную авто­ром над­пись «Ксе­но­фант афи­ня­нин сде­лал». Ука­за­ние на афин­ское про­ис­хож­де­ние масте­ра гово­рит о том, что эта работа с само­го нача­ла заду­ма­на для выво­за за пре­де­лы Атти­ки, пото­му что на про­из­веде­ни­ях, пред­на­зна­чен­ных для сво­ей роди­ны, про­ис­хож­де­ние худож­ни­ка не ука­зы­ва­лось. Так, на ста­ту­ях Пра­к­си­те­ля в Афи­нах было напи­са­но лишь его имя, а на скульп­ту­рах, сто­яв­ших в дру­гих государ­ствах, ука­зы­ва­лось так­же афин­ское про­ис­хож­де­ние их авто­ра¹⁶.

Укра­ше­ния типа под­ве­сок с голо­вой Афи­ны при­креп­ля­ли к диа­де­мам или к кала­фам так, как это встре­ча­ет­ся в погре­бе­нии жри­цы, похо­ро­нен­ной в сво­ем наряд­ном оде­я­нии в кур­гане Боль­шая Близ­ни­ца. Ее голо­ву вен­чал золо­той калаф с фигу­ра­ми ама­зо­нок, сра­жаю­щих­ся с гри­фо­на­ми, а к нему на петель­ках кре­пи­лись височ­ные под­вес­ки с изо­бра­же­ни­ем Фети­ды, везу­щей доспе­хи Ахил­лу. Фор­ма этих под­ве­сок и при­па­ян­ные к ним петель­ки для под­ве­ши­ва­ния иден­тич­ны под­вес­кам с голо­вой Афи­ны.

При­веден­ные аргу­мен­ты не поз­во­ля­ют согла­сить­ся с мне­ни­ем А. С. Руся­е­вой, что под­вес­ки с голо­вой Афи­ны — уни­каль­ное про­из­веде­ние, выпол­нен­ное по зака­зу царя Лев­ко­на I для подар­ка скиф­ско­му царю¹⁷. Вряд ли царь поже­лал бы выбрать подоб­ный сюжет для подар­ка, так как деталь­ное изо­бра­же­ние про­из­веде­ния Фидия не пред­став­ля­ло для ски­фов осо­бо­го инте­ре­са. В то же вре­мя мно­гие бос­по­ряне име­ли воз­мож­ность позна­ко­мить­ся с про­слав­лен­ны­ми афин­ски­ми памят­ни­ка­ми и даже счи­та­ли это одной из целей сво­их поездок в Афи­ны (Isocr. XVII. 1). Поэто­му копии со ста­туи Фидия на юве­лир­ных изде­ли­ях и гли­ня­ных воти­вах мог­ли вызвать у них не толь­ко живые ассо­ци­а­ции с ори­ги­на­лом, но и жела­ние рас­ска­зать о нем на родине и при­вез­ти пода­рок с его изо­бра­же­ни­ем. При­об­ре­тен­ные на Бос­по­ре гре­че­ские укра­ше­ния ока­за­лись в убо­ре знат­ной ски­фян­ки не на том месте, куда их изна­чаль­но пред­на­зна­ча­ли; судя по месту наход­ки, упо­мя­ну­тые височ­ные под­вес­ки вме­сте с серь­га­ми так назы­вае­мо­го рос­кош­но­го сти­ля слу­жи­ли с.327 нагруд­ным укра­ше­ни­ем¹⁸, но для такой цели, если бы она была пер­во­на­чаль­ной, юве­лир изгото­вил бы иное креп­ле­ние.

Извест­но, что ски­фы поку­па­ли в гре­че­ских горо­дах Север­но­го При­чер­но­мо­рья мно­же­ство укра­ше­ний, при­ве­зен­ных сюда из раз­ных цен­тров Элла­ды. Кур­ган Куль-Оба нахо­дит­ся неда­ле­ко от Кер­чи, так что под­вес­ки с изо­бра­же­ни­ем Афи­ны вме­сте с серь­га­ми рос­кош­но­го сти­ля были при­об­ре­те­ны в Пан­ти­ка­пее, а голов­ка боги­ни из кур­га­на в Запо­рож­ской обла­сти мог­ла появить­ся у ски­фов в резуль­та­те их кон­так­тов с Оль­ви­ей. Но даже если эти укра­ше­ния счи­тать дара­ми гре­ков, отку­пав­ших­ся от угроз ски­фов, то ясно, что упо­мя­ну­тые вещи были изготов­ле­ны глав­ным обра­зом для празд­нич­но­го убо­ра гре­ча­нок.

В гре­че­ском мире боль­шой извест­но­стью поль­зо­ва­лась ста­туя Кибе­лы, сто­яв­шая в ее афин­ском хра­ме Мет­ро­оне. Скульп­ту­ру сде­лал Фидий (Paus. I. 3. 5) или его уче­ник Аго­ра­крит (Ar­rian. Pe­ripl. 11). Мно­го­чис­лен­ные камен­ные и гли­ня­ные ста­ту­эт­ки Кибе­лы элли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни, по мне­нию совре­мен­ных уче­ных, пред­став­ля­ют воль­ные копии этой ста­туи. В отли­чие от более ран­них изо­бра­же­ний Кибе­лы, сидев­шей на неболь­шой ска­мей­ке, ее ста­ли изо­бра­жать на рос­кош­ном троне, укра­шен­ном резь­бой, а ино­гда и рельеф­ны­ми фигу­ра­ми¹⁹. Голо­ва боги­ни часто увен­ча­на кала­фом; как и преж­де, ее необ­хо­ди­мы­ми атри­бу­та­ми оста­ва­лись льве­нок, обыч­но лежав­ший на коле­нях, и боль­шой тим­пан, рит­мич­ные зву­ки кото­ро­го непре­мен­но сопро­вож­да­ли риту­а­лы в честь Кибе­лы. Подоб­ные ста­ту­эт­ки сна­ча­ла при­во­зи­ли в горо­да Север­но­го При­чер­но­мо­рья, а затем мест­ные коро­пла­сты осво­и­ли их про­из­вод­ство, повто­ряя уста­но­вив­ший­ся тип изо­бра­же­ния этой боги­ни²⁰.

В элли­ни­сти­че­ский пери­од излюб­лен­ной темой работ скуль­п­то­ров и коро­пла­стов ста­ли дети. Масте­ра дела­ли воль­ные копии с брон­зо­вых и мра­мор­ных скульп­тур, полу­чив­ших широ­кое при­зна­ние в гре­че­ской ойку­мене. К чис­лу таких ста­туй отно­сил­ся маль­чик, хва­таю­щий за шею гуся. В III в. до н. э. Герод опи­сал вос­хи­ще­ние жен­щин, рас­смат­ри­ваю­щих скульп­ту­ры перед хра­мом Аскле­пия на ост­ро­ве Кос (IV. 31—33, перев. Г. Цере­те­ли):

Пли­ний Стар­ший в «Есте­ствен­ной исто­рии» (XXXIV. 84) упо­мя­нул скульп­ту­ру маль­чи­ка с гусем, испол­нен­ную Боэтом. Такое имя носи­ли несколь­ко скуль­п­то­ров, жив­ших в элли­ни­сти­че­ский пери­од. Види­мо, ста­туя при­над­ле­жа­ла совре­мен­ни­ку Геро­да Боэту из Кар­фа­ге­на, авто­ру позо­ло­чен­ной брон­зо­вой ста­туи маль­чи­ка в аргос­ском хра­ме Геры, о кото­ром напи­сал Пав­са­ний (V. 17. 4). Луч­шие мра­мор­ные повто­ре­ния маль­чи­ка с гусем нахо­дят­ся в Глип­то­те­ке Мюн­хе­на и в Капи­то­лий­ском музее, с.328 а терра­ко­то­вые ста­ту­эт­ки тако­го вида были рас­про­стра­не­ны во мно­гих гре­че­ских горо­дах, в том чис­ле и в Север­ном При­чер­но­мо­рье. Тако­вы, напри­мер, подоб­ные ста­ту­эт­ки элли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни из Пан­ти­ка­пея и Мир­ме­кия²¹.

Изо­бра­же­ния на мест­ных моне­тах дают воз­мож­ность узнать, какие осо­бо почи­тав­ши­е­ся ста­туи богов нахо­ди­лись в Оль­вии, Хер­со­не­се и в Пан­ти­ка­пее. Древ­ней­шая из них — Апол­лон в харак­тер­ном для арха­и­че­ско­го вре­ме­ни убо­ре; рядом с богом сто­я­ли его атри­бу­ты, боль­шой лук и стре­ла, что мож­но пред­ста­вить по оль­вий­ской моне­те II в. н. э.²² Эта скульп­ту­ра, выпол­нен­ная ионий­ским масте­ром в середине VI в. до н. э., на мно­гие сто­ле­тия ста­ла в Оль­вии почи­тае­мым куми­ром.

На моне­тах Хер­со­не­са мож­но раз­ли­чить по край­ней мере две ста­туи Арте­ми­ды, вер­хов­ной боги­ни это­го государ­ства. Спе­ци­аль­ная ста­тья об этом была напи­са­на А. Н. Зогра­фом в 1922 г., и с тех пор его наблюде­ния повто­ря­ют­ся и раз­ви­ва­ют­ся в иссле­до­ва­ни­ях о Хер­со­не­се²³. Скульп­тур­ная ком­по­зи­ция, пред­став­ля­ю­щая боги­ню в тра­ди­ци­он­ном для всех гре­ков обра­зе охот­ни­цы, была выпол­не­на в пери­од ран­не­го элли­низ­ма. Боги­ня в корот­ком хитоне пока­за­на в стре­ми­тель­ном дви­же­нии: она пора­жа­ет копьем лань, и это отра­жа­ет ее эпи­тет ἐλα­φοκ­τό­νος («уби­ваю­щая оле­ня») из пес­ни хора в тра­гедии Еври­пида «Ифи­ге­ния в Тавриде» (ст. 1113). Моне­ты, вос­про­из­во­див­шие эту скульп­ту­ру (рис. 5), чека­ни­ли с III в. до н. э. вплоть до позд­них выпус­ков рим­ско­го вре­ме­ни; сама же скульп­ту­ра, по мне­нию В. А. Ано­хи­на, появи­лась в Хер­со­не­се в послед­них деся­ти­ле­ти­ях IV в. до н. э.²⁴ Дру­гая ста­туя оли­це­тво­ря­ла Арте­ми­ду Деву как покро­ви­тель­ни­цу и защит­ни­цу горо­да. Во II в. до н. э. по зака­зу хер­со­не­си­тов эту скульп­ту­ру выпол­нил опыт­ный мастер пер­гам­ской шко­лы. Он пред­ста­вил боги­ню сто­я­щей в длин­ном оде­я­нии с башен­ной коро­ной на голо­ве, в одной руке она дер­жа­ла копье, а в дру­гой лук, свой посто­ян­ный атри­бут. Сна­ча­ла на моне­тах появил­ся толь­ко про­филь Девы в башен­ной короне, а в рим­ское вре­мя ста­ли вос­про­из­во­дить всю ста­тую цели­ком²⁵.

Уни­каль­ные мате­ри­а­лы сохра­ни­лись в кол­лек­ции архео­ло­ги­че­ских нахо­док из Пан­ти­ка­пея. Там обна­ру­же­на повреж­ден­ная круп­ная мра­мор­ная ста­туя Дио­ни­са (рис. 6)²⁶ и моне­ты с ее изо­бра­же­ни­ем, кото­рые выпус­ка­лись в Пан­ти­ка­пее, Гор­гип­пии и Фана­го­рии в I в. до н. э.²⁷, при­чем послед­ние помо­га­ют пред­ста­вить, как выгляде­ли утра­чен­ные части скульп­ту­ры.

Эта ста­туя, выпол­нен­ная на рубе­же V—IV вв. до н. э. хоро­шим масте­ром кру­га Пра­к­си­те­ля, была сде­ла­на по зака­зу бос­по­рян для их с.329 свя­ти­ли­ща Дио­ни­са, нахо­див­ше­го­ся у под­но­жия горы Мит­ри­дат²⁸. Бог был пред­став­лен без­бо­ро­дым куд­ря­вым юно­шей в корот­ком хитоне и пла­ще, в одной руке он дер­жал тирс, а в дру­гой — кисть вино­гра­да; у ног нахо­ди­лась пан­те­ра, его свя­щен­ное живот­ное. Моне­ты, выпу­щен­ные через несколь­ко сто­ле­тий после появ­ле­ния ста­туи, пока­зы­ва­ют, что она поль­зо­ва­лась осо­бым поче­том. Неда­ром имен­но ее, а не дру­гие изва­я­ния бога, имев­ши­е­ся на Бос­по­ре (КБН. 24), изо­бра­жа­ли на мест­ных день­гах.

В гре­че­ских горо­дах на север­ном краю ойку­ме­ны нахо­ди­лось мно­же­ство камен­ных и брон­зо­вых скульп­тур, но лишь очень немно­гие сохра­ни­лись до наше­го вре­ме­ни в более или менее хоро­шей сохран­но­сти. В основ­ном же об этих про­из­веде­ни­ях извест­но по незна­чи­тель­ным фраг­мен­там и над­пи­сям на уцелев­ших пьеде­ста­лах. Из послед­них мож­но узнать, что афин­ские скуль­п­то­ры Пра­к­си­тель и Стра­то­нид испол­ня­ли зака­зы для оль­ви­о­по­ли­тов, а Поли­крат — для хер­со­не­си­тов (IOS­PE. I². № 271, 406; НО. № 66)²⁹.

Рас­смот­рен­ные изо­бра­же­ния брон­зо­вых и мра­мор­ных скульп­тур, укра­шав­шие моне­ты, поз­во­ля­ют вос­ста­но­вить общий облик несколь­ких ста­туй наи­бо­лее почи­тав­ших­ся богов в антич­ных горо­дах Север­но­го При­чер­но­мо­рья и пока­зать, что для их испол­не­ния при­гла­ша­ли выдаю­щих­ся масте­ров. Эти изва­я­ния нахо­ди­лись в свя­ти­ли­щах на про­тя­же­нии мно­гих лет и ста­но­ви­лись свя­ты­ня­ми, кото­ры­ми по пра­ву гор­ди­лись мест­ные жите­ли. Они так­же были осве­дом­ле­ны о ста­ту­ях, став­ших зна­ме­ни­ты­ми во всем гре­че­ском мире. Тем, кто совер­шал путе­ше­ст­вия в Элла­ду, уда­ва­лось видеть их воочию, но боль­шин­ство зна­ло об этих про­из­веде­ни­ях по рас­ска­зам, кото­рые мог­ли иллю­ст­ри­ро­вать­ся воль­ны­ми копи­я­ми на доста­точ­но рас­про­стра­нен­ных памят­ни­ках при­клад­но­го искус­ства.

Ma­ria V. Skrzhinska­ja (Kiev, Uk­rai­ne).
Mo­nu­men­tal Sculptu­re in De­pic­tions on the Mo­nu­ments of De­co­ra­ti­ve Art from the An­cient Po­lis of Nor­thern Black Sea Re­gion

The ar­tic­le deals with foun­ded du­ring the ex­ca­va­tions in the Nor­thern Black Sea re­gion an­cient de­co­ra­ted va­ses, ter­ra-cot­ta sta­tues and jewel­ries which sa­ved the de­sign of so­me fa­mous sta­tues by Phi­dius, Po­lic­le­tus and Boe­tus. On the lo­cal coins the­re are ima­ges of gods’ sta­tues which were in the sanctua­ries in Ol­bia, Cher­so­ne­sos and Pan­ti­ca­pae­um. On re­quest of the­se towns the sta­tues were crea­ted by the skil­led mas­ters from Athens and Asia Mi­nor.

с.330

Рис. 1. Сце­на спо­ра Афи­ны и Посей­до­на. Про­ри­сов­ка кар­ти­ны на гид­рии из Пан­ти­ка­пея.

Рис. 2. Зевс, Афи­на, Гера и дру­гие олим­пий­ские боги. Про­ри­сов­ка кар­ти­ны на кра­те­ре из кур­га­на Бак­са. Рис. 3. Голо­ва Афи­ны. Золотые височ­ные под­вес­ки из кур­га­на Куль-Оба.

с.331

Рис. 4. Голо­ва боги­ни. Золотые серь­ги из нек­ро­по­ля Пан­ти­ка­пея.

Рис. 5. Арте­ми­да, уби­ваю­щая лань. Хер­со­нес­ская моне­та. Рис. 6. Мра­мор­ная ста­туя Дио­ни­са из Пан­ти­ка­пея.