Боспорская миссия Марка Ульпия Прима

с.349

Рис. 1. Над­пись КБН. 43.

с.350 Как спра­вед­ли­во отме­тил В. П. Тол­сти­ков, «несмот­ря на … уси­лия несколь­ких поко­ле­ний исто­ри­ков, архео­ло­гов, эпи­гра­фи­стов, пытаю­щих­ся бук­валь­но по кру­пи­цам, как некое моза­ич­ное пан­но, вос­со­здать исто­рию Бос­по­ра, мы и сего­дня вынуж­де­ны с сожа­ле­ни­ем при­знать, что в этой “исто­ри­че­ской кар­тине” все еще слиш­ком мно­го лакун и “тем­ных мест”. Ска­зан­ное в пол­ной мере отно­сит­ся к воен­но-поли­ти­че­ско­му разде­лу исто­рии Бос­пор­ско­го цар­ства»¹. Пред­ла­гае­мая вни­ма­нию чита­те­ля замет­ка явля­ет­ся попыт­кой запол­нить одну из таких лакун.

В Кор­пу­се бос­пор­ских над­пи­сей име­ет­ся одна, кото­рая, на пер­вый взгляд, доста­точ­но стан­дарт­на, мало­вы­ра­зи­тель­на и осо­бо­го вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей нико­гда не при­вле­ка­ла. Она, в отли­чие от мно­гих дру­гих, срав­ни­тель­но непло­хо сохра­ни­лась (утра­че­ны две верх­ние стро­ки с цар­ским име­нем и отче­ст­вом, но они надеж­но вос­ста­нав­ли­ва­ют­ся). Зато остав­ша­я­ся часть в рекон­струк­ции тек­ста прак­ти­че­ски не нуж­да­ет­ся. Речь в над­пи­си идет о том, что некий Марк Уль­пий Прим в 394 году бос­пор­ской эры поста­вил ста­тую царя Сав­ро­ма­та, «сво­его бла­го­де­те­ля»². Пере­во­дя бос­пор­скую хро­но­ло­гию на совре­мен­ное лето­счис­ле­ние, изда­те­ли КБН дати­ро­ва­ли соору­же­ние ста­туи 97 г. н. э. К сожа­ле­нию, и в дан­ном слу­чае, как и во мно­гих дру­гих, дата опре­де­ле­на не вполне точ­но: эта чер­та КБН, бла­го­же­ла­тель­но отне­сен­ная рецен­зен­та­ми ad le­vio­ra vi­tia edi­tio­nis, была сра­зу же отме­че­на за рубе­жом³, но дале­ко не все­гда учи­ты­ва­ет­ся оте­че­ст­вен­ны­ми иссле­до­ва­те­ля­ми.

До недав­них пор лич­ность Мар­ка Уль­пия При­ма инте­ре­са иссле­до­ва­те­лей не вызы­ва­ла, ско­рее все­го, пото­му, что все выгляде­ло доста­точ­но ясным: В. В. Латы­шев, а за ним и М. И. Ростов­цев сочли, что он явля­ет­ся одним из трех бос­пор­ских вое­на­чаль­ни­ков (един­ст­вен­ным из них, чье имя не сохра­ни­лось), посвя­тив­ших «богам, дару­ю­щим победу» над­пись в честь того же царя Сав­ро­ма­та, кото­ро­му Прим поста­вил ста­тую. Более того, они же пред­по­ло­жи­ли, что все трое были род­ны­ми бра­тья­ми⁴. В тече­ние несколь­ких деся­ти­ле­тий авто­ри­те­та этих выдаю­щих­ся иссле­до­ва­те­лей было вполне доста­точ­но, чтобы эта гипо­те­за, осно­ван­ная на весь­ма шат­ком фун­да­мен­те, при­об­ре­ла зна­че­ние чуть ли не оче­вид­но­го фак­та.

Одна­ко уже изда­те­ли Кор­пу­са спра­вед­ли­во ука­за­ли, что вос­ста­нов­ле­ние несо­хра­нив­ше­го­ся в над­пи­си 32 име­ни третье­го лица как Πρεῖ­μος «нель­зя счи­тать дока­зан­ным» (КБН. С. 32), что сра­зу же ста­вит с.351 под сомне­ние всю кон­струк­цию Латы­ше­ва — Ростов­це­ва. К сожа­ле­нию, в извест­ной мне лите­ра­ту­ре, в том чис­ле и в рабо­те В. П. Яйлен­ко, обыч­но кри­ти­че­ски отно­ся­ще­го­ся к авто­ри­те­там, эта идея раз­ви­тия не полу­чи­ла⁵.

В насто­я­щей рабо­те дока­зы­ва­ет­ся, что Марк Уль­пий Прим (КБН. 43) не име­ет отно­ше­ния не толь­ко к над­пи­си КБН. 32, сде­лан­ной в честь победы царя Сав­ро­ма­та над ски­фа­ми, но и к бос­пор­ской пра­вя­щей эли­те вооб­ще. Если дан­ное пред­по­ло­же­ние спра­вед­ли­во, то эта над­пись необы­чай­но инте­рес­на тем, что про­ли­ва­ет свет и на рим­ско-бос­пор­ские отно­ше­ния кон­ца I в., и на рез­кий пово­рот во внеш­ней поли­ти­ке Рима бук­валь­но в пер­вые меся­цы прин­ци­па­та Тра­я­на.

Нач­нем с попыт­ки уста­но­вить лич­ность наше­го героя. Гре­че­ское Πρῖ­μος (Πρεῖ­μος) явля­ет­ся транс­ли­те­ра­ци­ей латин­ско­го cog­no­men Pri­mus⁶. В энцик­ло­пе­дии Пау­ли-Вис­со­ва зафик­си­ро­ва­но 12 латин­ских носи­те­лей это­го име­ни⁷, но сре­ди них ни одно­го Мар­ка Уль­пия. Что же каса­ет­ся Уль­пи­ев вооб­ще, то сре­ди извест­ных нау­ке пред­ста­ви­те­лей раз­лич­ных сосло­вий и про­фес­сий, име­ю­щих это имя, так­же нет ни одно­го, име­ю­ще­го cog­no­men Прим⁸. Таким обра­зом, мож­но кон­ста­ти­ро­вать, что на сего­дняш­ний день такое соче­та­ние всех трех рим­ских имен не толь­ко име­ет­ся на Бос­по­ре и вооб­ще в Север­ном При­чер­но­мо­рье един­ст­вен­ный раз, но и вооб­ще явля­ет­ся уни­каль­ным.

Из совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей на лич­ность Мар­ка Уль­пия При­ма обра­тил вни­ма­ние С. В. Дьяч­ков, кото­рый пред­по­ло­жил, что «Уль­пий Прим не был уро­жен­цем Бос­по­ра» и, опи­ра­ясь на дати­ров­ку этой над­пи­си в Кор­пу­се 97-м годом, отнес его к чис­лу вете­ра­нов, полу­чив­ших с.352 «граж­дан­ство, prae­no­men и no­men Тра­я­на еще в то вре­мя, когда тот был намест­ни­ком в Гер­ма­нии»⁹.

К про­бле­ме дати­ров­ки над­пи­си еще при­дет­ся вер­нуть­ся ниже, тогда как пред­по­ло­же­ние о даро­ва­нии При­му рим­ских граж­дан­ских прав Тра­я­ном в быт­ность того лега­том Верх­ней Гер­ма­нии необ­хо­ди­мо отверг­нуть сра­зу: подоб­ные воль­но­сти были допу­сти­мы самое позд­нее в пери­од Вто­ро­го три­ум­ви­ра­та, когда «новые граж­дане» полу­ча­ли рим­ское граж­дан­ство и соот­вет­ст­ву­ю­щие име­на не толь­ко от три­ум­ви­ров, но и от их наи­бо­лее вид­ных при­вер­жен­цев¹⁰. В эпо­ху же Импе­рии моно­поль­ным пра­вом даро­ва­ния отстав­ным воен­ным (моря­кам или аук­си­ли­а­ри­ям) рим­ско­го граж­дан­ства обла­дал толь­ко импе­ра­тор. Поэто­му отне­сти Мар­ка Уль­пия При­ма к вете­ра­нам вспо­мо­га­тель­ных частей рим­ской армии или флота, ушед­шим в отстав­ку при Тра­яне, невоз­мож­но уже в силу слиш­ком ран­ней для это­го дати­ров­ки над­пи­си.

Сле­до­ва­тель­но, Марк Уль­пий Прим не был ни знат­ным бос­пор­цем, ни отстав­ным рим­ским воен­ным. Оста­ет­ся един­ст­вен­ный вари­ант: он мог быть толь­ко воль­ноот­пу­щен­ни­ком импе­ра­то­ра Тра­я­на, полу­чив­шим сво­бо­ду, prae­no­men и no­men сво­его гос­по­ди­на еще до того, как тот стал пре­ем­ни­ком Нер­вы, и при­быв­шим на Бос­пор с каким-то важ­ным пору­че­ни­ем сво­его патро­на¹¹.

Еще более при­ме­ча­те­лен тот факт, что Марк Уль­пий Прим, в кото­ром есть все осно­ва­ния видеть дове­рен­ное лицо и пред­ста­ви­те­ля рим­ско­го импе­ра­то­ра, поста­вил ста­тую царя Сав­ро­ма­та, име­нуя его при этом «сво­им бла­го­де­те­лем» (ἴδιος εὐερ­γέ­της). В бос­пор­ской эпи­гра­фи­ке доста­точ­но при­ме­ров совсем ино­го рода, когда мест­ные пра­ви­те­ли вели­ча­ют пове­ли­те­ля Рима «пра­ви­те­лем всей зем­ли и все­го моря», «сво­им спа­си­те­лем и бла­го­де­те­лем» (πά­σης γῆς καὶ πά­σης θα­λάσ­σης ἄρχων, ἑαυτῆς σωτὴρ καὶ εὐερ­γέ­της) (КБН. 1046), «вла­ды­кой все­го Бос­по­ра» (κύ­ριος τοῦ σύμ­παν­τος Βοσ­πό­ρου) (КБН. 1047), «бла­го­де­те­лем все­го Бос­по­ра» (τοῦ σύμ­παν­τος Βοσ­πό­ρου εὐερ­γέ­της) (КБН. 47), «бла­го­де­те­лем само­го (царя) и его цар­ства» (ἴδιος (sc. βα­σιλέως) καὶ τῆς ἑαυτοῦ βα­σιλείας εὐερ­γέ­της) (КБН. 52). Про­ти­во­по­лож­ное явле­ние, даже если учесть, что, допу­стим, из сооб­ра­же­ний пре­сти­жа Тра­ян не мог поста­вить ста­тую Сав­ро­ма­та I от соб­ст­вен­но­го име­ни, может свиде­тель­ст­во­вать лишь о чрез­вы­чай­ной заин­те­ре­со­ван­но­сти Рима в пози­ции Бос­пор­ско­го цар­ства по какой-то круп­ной про­бле­ме.

Мож­но не сомне­вать­ся в том, что про­бле­ма эта была из обла­сти внеш­ней поли­ти­ки. Извест­но, что инте­рес Рима к Север­но­му При­чер­но­мо­рью все­гда воз­рас­тал, когда рим­ля­нам надо было решать круп­ные внеш­не­по­ли­ти­че­ские про­бле­мы в этом и при­ле­гаю­щих к нему реги­о­нах с.353 антич­но­го мира¹². В слу­чае с Тра­я­ном дол­го искать такую про­бле­му не надо — в нача­ле его прин­ци­па­та тако­вой была в первую оче­редь под­готов­ка вой­ны про­тив дакий­ско­го царя Деце­ба­ла¹³. Суть мис­сии Мар­ка Уль­пия При­ма долж­на была заклю­чать­ся в первую оче­редь в том, чтобы бло­ки­ро­вать уси­лия Деце­ба­ла по фор­ми­ро­ва­нию анти­рим­ской коа­ли­ции и, напро­тив, обес­пе­чить уча­стие Бос­по­ра в пла­ни­ру­е­мой войне на сто­роне Рима¹⁴.

Вполне веро­ят­но, что пол­но­мо­чия При­ма были более широ­ки­ми и каса­лись все­го ком­плек­са рим­ско-бос­пор­ских отно­ше­ний. Нумиз­ма­ти­че­ский мате­ри­ал дает воз­мож­ность пред­по­ло­жить, что новый импе­ра­тор пору­чил рим­ско­му дипло­ма­ту, в роли кото­ро­го высту­пал его отпу­щен­ник, объ­яс­нить Сав­ро­ма­ту I, чем отныне наме­рен руко­вод­ст­во­вать­ся Рим в сво­ей поли­ти­ке вооб­ще и в отно­ше­нии Бос­по­ра в част­но­сти. Аргу­мен­та­ция, несо­мнен­но, была сочте­на настоль­ко убеди­тель­ной, что на авер­се бос­пор­ских сестер­ци­ев 98 г. и после­дую­щих лет вдруг появ­ля­ет­ся импе­ра­тор­ский порт­рет с соот­вет­ст­ву­ю­щей титу­ла­ту­рой, так что эти моне­ты «свиде­тель­ст­ву­ют о какой-то новой поли­ти­ке Рима по отно­ше­нию к Бос­пор­ско­му цар­ству, про­во­ди­мой импе­ра­то­ром Тра­я­ном в самом нача­ле его цар­ст­во­ва­ния»¹⁵. Выше на стра­ни­цах той же ста­тьи Н. А. Фро­ло­ва при­хо­дит к более опре­де­лен­но­му выво­ду: изме­не­ния в монет­ном деле Бос­по­ра, начи­ная с 98 г., были вызва­ны уси­ле­ни­ем нажи­ма со сто­ро­ны Рима, что, в свою оче­редь, объ­яс­ня­ет­ся под­готов­кой и про­веде­ни­ем воен­ных кам­па­ний про­тив даков¹⁶. Тип бос­пор­ских ста­те­ров, прав­да, остал­ся преж­ним, с порт­ре­том царя на авер­се и импе­ра­то­ра на ревер­се, одна­ко имен­но с 98 г. в них рез­ко, с 63—70% до 50%, пада­ет содер­жа­ние золота¹⁷.

Таким обра­зом, уста­ми Мар­ка Уль­пия При­ма Тра­ян потре­бо­вал от Сав­ро­ма­та доста­точ­но серь­ез­ных мер по под­держ­ке воен­ных уси­лий Рима в бас­сейне Дуная и без оби­ня­ков дал понять, что поло­же­ние дел в Бос­пор­ском цар­стве впредь будет кон­тро­ли­ро­вать­ся более жест­ко. Одна­ко желез­ный кулак Рима был в дан­ном слу­чае обла­чен в бар­хат­ную пер­чат­ку.

В силу того, что под­лин­ная цель визи­та При­ма и реаль­ное содер­жа­ние пере­го­во­ров были, разу­ме­ет­ся, сек­рет­ны, то внеш­ней сто­ро­ной мис­сии рим­ско­го пред­ста­ви­те­ля, веро­ят­но, было выра­же­ние бла­го­склон­но­сти к бос­пор­ско­му царю со сто­ро­ны ново­го импе­ра­то­ра, вклю­чав­шее тра­ди­ци­он­ные дипло­ма­ти­че­ские дары и, веро­ят­но, пре­до­став­ле­ние с.354 рим­ско­го граж­дан­ства избран­ным пред­ста­ви­те­лям мест­ной эли­ты¹⁸. В этом же ряду нахо­дит­ся и соору­же­ние по ини­ци­а­ти­ве При­ма ста­туи Сав­ро­ма­та I, кото­рый, судя по тому, что деди­кант име­ну­ет его «сво­им бла­го­де­те­лем», явно не обидел лич­но­го пред­ста­ви­те­ля Тра­я­на.

В заклю­че­ние име­ет смысл вер­нуть­ся к про­бле­ме дати­ров­ке над­пи­си При­ма. Год δϟτ᾿ (394 г. б. э.) соот­вет­ст­ву­ет 97/98 г. н. э., точ­нее, пери­о­ду от нача­ла октяб­ря 97 г. по конец сен­тяб­ря 98 г. Одна­ко пол­но­моч­ный пред­ста­ви­тель Тра­я­на никак не мог при­быть на Бос­пор до нача­ла прин­ци­па­та это­го импе­ра­то­ра, а dies im­pe­rii Тра­я­на — 28 янва­ря 98 г.¹⁹, так что над­пись одно­знач­но не может быть дати­ро­ва­на 97 г. Пред­став­ля­ет­ся, что реаль­ный срок пре­бы­ва­ния При­ма на Бос­по­ре дол­жен быть огра­ни­чен вре­ме­нем от нача­ла нави­га­ции 98 г. и до октяб­ря того же года, т. е. до наступ­ле­ния сле­дую­ще­го, 395 г. бос­пор­ской эры.

Может, прав­да, воз­ник­нуть вопрос: доста­точ­но ли было вре­ме­ни пре­бы­ва­ния При­ма на Бос­по­ре (может быть, счи­та­ных дней), чтобы зака­зать ста­тую, изва­ять ее и уста­но­вить? Здесь надо учи­ты­вать, что, судя по скром­ным раз­ме­рам уцелев­шей части поста­мен­та (49×49×32 см), она была сде­ла­на, ско­рее все­го, из мра­мо­ра. В отли­чие от брон­зо­вых ста­туй, кото­рые соору­жа­лись на заказ и доста­точ­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя, мра­мор­ные тре­бо­ва­ли мень­ших затрат вре­ме­ни и труда²⁰. В кон­це кон­цов, они мог­ли ваять­ся цар­ским скуль­п­то­ром или скуль­п­то­ра­ми и впрок, с рас­че­том на буду­ще­го заказ­чи­ка, так что Прим мог про­сто посе­тить мастер­скую и выбрать понра­вив­ший­ся ему экзем­пляр. В таком слу­чае вре­мя тре­бо­ва­лось лишь на изготов­ле­ние поста­мен­та с над­пи­сью, выбор места для уста­нов­ле­ния и самой цере­мо­нии. Как бы ни обсто­я­ло дело в дей­ст­ви­тель­но­сти, вполне пра­во­ме­рен вывод: Марк Уль­пий Прим в исклю­чи­тель­но корот­кий срок успеш­но осу­ще­ст­вил свою мис­сию, неопро­вер­жи­мым свиде­тель­ст­вом чему слу­жит над­пись КБН. 43.

Der Autor weist nach, dass Mark Ul­pius Pri­mus aus den Inschrif­ten CIRB. 43, der eine Sta­tue des bos­po­ri­schen Kai­sers Sau­ro­ma­tes I. aufstellte, weder bos­po­ri­scher Aris­tok­rat war, der die rö­mi­sche Bür­ger­schaft er­hielt, noch ein Ve­te­ran der rö­mi­schen Ar­mee. Die­se Per­son konnte nur ein Frei­ge­las­se­ner und von Kai­ser Tra­ianus Be­vollmäch­tig­ter sein, der 98 n. Chr. in dip­lo­ma­ti­scher Mis­sion an den Bos­po­rus kam. Sie bes­tand in erster Li­nie da­rin, das Bos­po­ra­ni­sche Reich als Ver­bün­de­ten Roms für einen Krieg zu gewin­nen, den Tra­ianus ge­gen den da­ki­schen Kai­ser De­ce­ba­lus be­gin­nen wollte. Al­lein die An­zahl der Inschrif­ten zeigt, dass der Auftrag des Kai­sers er­folgreich aus­ge­führt wur­de.