Загадочные этруски

с.5

Древ­ние Вейи, в те дни и вы назы­ва­ли­ся цар­ст­вом, Гор­до на фору­ме там трон золо­че­ный сто­ял, Нын­че поет сре­ди стен лишь уны­лая дуд­ка пас­ту­шья. Зре­ют на ваших костях в поле широ­ком хле­ба. Про­пер­ций1.

Может быть, с этрус­ка­ми не было бы свя­за­но столь­ко зага­док, если бы сохра­ни­лось одно сочи­не­ние. Напи­сал его Клав­дий — рим­ский импе­ра­тор, пра­вив­ший в 41—54 годах н. э. По мне­нию одних, он был столь мудр, что при­тво­рял­ся глу­пым, а, по мне­нию дру­гих, утвер­ждаю­щих, что никто не при­тво­ря­ет­ся глуп­цом, — был дей­ст­ви­тель­но глуп. Как вла­сти­тель Клав­дий ничем не выде­лял­ся, зато, кажет­ся, любил писать и увле­кал­ся нау­ка­ми, осо­бен­но исто­ри­ей. По свиде­тель­ству сво­его био­гра­фа Све­то­ния², он напи­сал наряду с мно­го­чис­лен­ны­ми исто­ри­че­ски­ми про­из­веде­ни­я­ми трак­тат об игре в кости и восемь книг мему­а­ров. Любовь к изу­че­нию про­шло­го Клав­дий про­яв­лял еще в моло­до­сти. Тогда он читал свои про­из­веде­ния вслух. Будучи импе­ра­то­ром, он про­дол­жал писать, но уже сам не высту­пал, а пере­да­вал свои работы для огла­ше­ния чте­цам.

Сре­ди его исто­ри­че­ских про­из­веде­ний были два, кото­рым он при­да­вал боль­шее зна­че­ние, чем осталь­ным. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет тот факт, что он напи­сал их на гре­че­ском язы­ке, зна­ни­ем кото­ро­го гор­дил­ся.

с.6 «Кар­фа­до­ни­ка», или «Исто­рия Кар­фа­ге­на»³, и «Тирре­ни­ка» — «Исто­рия тирре­нов», или, как ска­за­ли бы мы сей­час, «Исто­рия этрус­ков», — были объ­е­ми­сты­ми труда­ми: «Кар­фа­до­ни­ка» состо­я­ла из вось­ми, «Тирре­ни­ка» — из два­дца­ти книг. Мы не зна­ем, напи­сал ли их Клав­дий еще в моло­до­сти или позд­нее, одна­ко бес­спор­но, что в тот пери­од, когда он зани­мал трон, кни­ги эти были в чести. Как рас­ска­зы­ва­ет Све­то­ний в жиз­не­опи­са­нии Клав­дия, «он при­со­еди­нил к ста­ро­му Алек­сан­дрий­ско­му музею⁴ новый, назван­ный его име­нем, и рас­по­рядил­ся, чтобы из года в год по уста­нов­лен­ным дням сме­ня­ю­щи­е­ся чте­цы огла­ша­ли в одном из них этрус­скую исто­рию, в дру­гом — кар­фа­ген­скую: кни­гу за кни­гой, с нача­ла до кон­ца, как на откры­тых чте­ни­ях». К это­му сле­ду­ет доба­вить, что Алек­сан­дрий­ский музей был одним из важ­ней­ших куль­тур­ных и науч­ных цен­тров древ­не­го мира.

Что же заста­ви­ло Клав­дия зани­мать­ся исто­ри­ей имен­но этих двух древ­них наро­дов? Был ли его инте­рес к кар­фа­ге­ня­нам и этрус­кам лишь слу­чай­ным или он отра­жал стрем­ле­ние глуб­же загля­нуть в тот исто­ри­че­ский пери­од, когда Рим скром­но сто­ял у само­го нача­ла сво­его пути и вынуж­ден был отво­е­вы­вать пози­ции в Ита­лии в борь­бе про­тив этрус­ков и гре­ков, а за пре­де­ла­ми полу­ост­ро­ва — про­тив кар­фа­ге­нян? Мы это­го не зна­ем и можем лишь дога­ды­вать­ся о содер­жа­нии этих книг.

Дело в том, что про­из­веде­ния Клав­дия об этрус­ках и кар­фа­ге­ня­нах не сохра­ни­лись. По всей веро­ят­но­сти, два­дцать книг Клав­дия об этрус­ках — а инте­ре­су­ют нас преж­де все­го имен­но они — были свое­об­раз­ной энцик­ло­пе­ди­ей позна­ний об этом наро­де. Судя по объ­е­му труда Клав­дия, импе­ра­тор, оче­вид­но, еще не имел при­чин жало­вать­ся на скудость источ­ни­ков.

Рас­коп­ки «Скле­па Тифо­на» в Тарк­ви­ни­ях. Гра­вю­ра XVIII в.

с.7 В I веке н. э. он рас­по­ла­гал мно­же­ст­вом свиде­тельств, кото­рые до нас уже не дошли. Он мог видеть памят­ни­ки этрус­ской куль­ту­ры, впо­след­ст­вии раз­ру­шен­ные. Он слы­шал речь этрус­ков. Прав­да, в его вре­мя она зву­ча­ла все реже, но все же еще разда­ва­лась в этрус­ских горо­дах. Он мог встре­чать­ся с этрус­ка­ми, при­чем не толь­ко в Этру­рии, но и непо­сред­ст­вен­но в импе­ра­тор­ском двор­це. Ведь к это­му наро­ду при­над­ле­жа­ла его пер­вая жена, Плав­тия Ургу­ла­нил­ла. Через нее Клав­дий позна­ко­мил­ся с ее род­ней и бла­го­да­ря это­му был срав­ни­тель­но тес­но свя­зан с этрус­ским миром сво­ей эпо­хи.

Как пора­жа­ет нас это оби­лие лег­ко доступ­ных сведе­ний сего­дня, когда мы смот­рим на мол­ча­щие этрус­ские над­пи­си и следим за тита­ни­че­ски­ми уси­ли­я­ми их рас­шиф­ро­вать!

Про­из­веде­ния Клав­дия, одна­ко, уже в то вре­мя были явле­ни­ем исклю­чи­тель­ным. Клав­дий систе­ма­ти­зи­ро­вал сведе­ния, кото­рые до него, насколь­ко нам извест­но, не были обоб­ще­ны ни в одном само­сто­я­тель­ном иссле­до­ва­нии. Стран­ным может пока­зать­ся с.8 и то, что они при­над­ле­жа­ли перу рим­ля­ни­на, а не этрус­ка. Это тем более уди­ви­тель­но, что в эпо­ху импе­ра­то­ров было нема­ло обра­зо­ван­ных этрус­ков, кото­рые неред­ко зани­ма­ли высо­кое поло­же­ние и мог­ли бы при жела­нии сами напи­сать про­из­веде­ния, подоб­ные трак­та­ту Клав­дия, если не луч­ше.

Вот, напри­мер, Гай Циль­ний Меце­нат, выдаю­щий­ся поли­тик и дове­рен­ное лицо цеза­ря Авгу­ста. Его имя ста­ло нари­ца­тель­ным: поль­зу­ясь сво­им вли­я­ни­ем, Меце­нат под­дер­жи­вал день­га­ми ода­рен­ных поэтов и худож­ни­ков. К ним отно­сил­ся извест­ный рим­ский лирик Гора­ций. Из его сти­хотво­ре­ний мы узна­ли, что у Меце­на­та были цар­ские пред­ки. Труд­но ска­зать, что имел в виду поэт, но дослов­но его выра­же­ние озна­ча­ет, что Меце­нат про­ис­хо­дил из древ­не­го ари­сто­кра­ти­че­ско­го рода, кото­рый зани­мал веду­щее поло­же­ние в одном из этрус­ских горо­дов. Родо­вое имя Циль­ний часто встре­ча­ет­ся в Арре­ции, горо­де, рас­по­ло­жен­ном на севе­ре Этру­рии. Не исклю­че­но, что пред­ки Меце­на­та про­ис­хо­ди­ли имен­но оттуда.

Несмот­ря на то что Меце­нат, этруск по про­ис­хож­де­нию, был бли­зок к искус­ству, не сохра­ни­лось ника­ких сведе­ний о том, что он инте­ре­со­вал­ся про­шлым сво­его наро­да. Судя по все­му, он боль­ше вни­ма­ния уде­лял про­бле­мам, кото­рые ста­ви­ла перед ним его эпо­ха.

То же самое мож­но ска­зать и о дру­гом этрус­ке — авто­ре сати­ри­че­ских басен Авле Пер­сии Флак­ке, выход­це из этрус­ско­го горо­да Вола­тер­ры, жив­шем в I веке н. э. И он про­яв­лял боль­ше инте­ре­са к совре­мен­ным про­бле­мам Рима, чем к исто­рии сво­его наро­да. Его дидак­ти­че­ские сати­ры явля­ют­ся реак­ци­ей на рим­ские нра­вы.

Неко­то­рым исклю­че­ни­ем сре­ди орим­ля­нив­ших­ся этрус­ков был друг Цице­ро­на⁵ Авл Цеци­на, кото­рый тща­тель­но изу­чал этрус­скую «нау­ку» тол­ко­ва­ния мол­ний. Веро­ят­но, имен­но от него Цице­рон почерп­нул сведе­ния о пред­ска­за­ни­ях этрус­ка­ми буду­ще­го, на кото­рые ссы­ла­ет­ся в труде о гада­нии. Цеци­на, истин­ный сын Этру­рии, верил в дей­ст­вен­ность древ­них этрус­ских риту­а­лов, кото­рым его обу­чил отец.

с.9 Когда в 58 году до н. э. Цице­рон был изгнан, Цеци­на пред­ска­зал, что он вско­ре вер­нет­ся. Пред­ска­за­ние сбы­лось, Цице­рон вер­нул­ся. Одна­ко спу­стя десять лет в изгна­ние отпра­вил­ся сам Цеци­на: в граж­дан­ской войне меж­ду Цеза­рем и Пом­пе­ем он встал на сто­ро­ну Пом­пея и даже сочи­нил пам­флет на Цеза­ря. Победив­ший Цезарь в нака­за­ние сослал его. Цецине не помог­ли ни свя­зи Цице­ро­на, ни его соб­ст­вен­ная кни­га «Жало­бы». Послед­ние следы Цеци­ны ведут из Сици­лии в Азию и там теря­ют­ся.

О Цецине напо­ми­на­ют лишь ред­кие ссыл­ки на его про­из­веде­ния у Пли­ния Стар­ше­го⁶, несколь­ко цитат, при­во­ди­мых в «Вопро­сах есте­ство­зна­ния» Сене­ки⁷, и немно­го­чис­лен­ные пись­ма к Цице­ро­ну.

При­ме­ча­тель­но, что и Цеци­на про­яв­лял инте­рес исклю­чи­тель­но к этрус­ской нау­ке о пред­ска­за­ни­ях, т. е. к той обла­сти этрус­ской куль­ту­ры, кото­рая ока­за­лась наи­бо­лее дол­го­веч­ной и про­дол­жа­ла суще­ст­во­вать даже тогда, когда этрус­ков как наро­да не ста­ло.

Дру­гие извест­ные нам исто­ри­че­ские дея­те­ли, этрус­ки по про­ис­хож­де­нию, не огляды­ва­лись назад и не при­чис­ля­ли себя к наро­ду, кото­рый уже сыг­рал свою роль на исто­ри­че­ской арене.

Это бес­спор­ный при­знак неот­вра­ти­мой гибе­ли.

Вслед­ст­вие отсут­ст­вия у этрус­ков инте­ре­са к сво­е­му про­шло­му обоб­щить все, что было извест­но об исто­рии этрус­ско­го наро­да, выпа­ло на долю гре­ков и рим­лян. Но их зани­ма­ла в первую оче­редь исто­рия соб­ст­вен­но­го наро­да, они, по-види­мо­му, не жела­ли тра­тить вре­мя на систе­ма­ти­че­ское отыс­ки­ва­ние сведе­ний об исто­ри­че­ском раз­ви­тии этрус­ков. Одна­ко они все же упо­ми­на­ют об этрус­ках. Гре­че­ские и рим­ские исто­ри­ки, жив­шие при зака­те Рим­ской с.10 рес­пуб­ли­ки и ста­нов­ле­нии импе­рии и изу­чав­шие мифи­че­ский пери­од рим­ской исто­рии, долж­ны были, хоте­ли они того или нет, хотя бы вскользь гово­рить об этрус­ках. Авто­ры, зани­мав­ши­е­ся гео­гра­фи­че­ским опи­са­ни­ем Ита­лии, не мог­ли прой­ти мимо обшир­ной обла­сти, кото­рую зани­ма­ла Этру­рия. Одна­ко их сооб­ще­ния об этрус­ках носят слу­чай­ный харак­тер, каса­ют­ся в основ­ном отдель­ных фак­тов, леген­дар­ных собы­тий, тех или иных дости­же­ний этрус­ков и не отли­ча­ют­ся ни точ­но­стью, ни глу­би­ной. Ведь вни­ма­ние исто­ри­ков было сосре­дото­че­но на дру­гих про­бле­мах, этрус­ки суще­ст­во­ва­ли для них толь­ко в свя­зи с рим­ля­на­ми и в тени Рима, кото­рый, по их пред­став­ле­ни­ям, с само­го нача­ла зани­мал на Апен­нин­ском полу­ост­ро­ве веду­щее поло­же­ние.

Этрус­ское зер­ка­ло. Воин на коне.

Как мы увидим, подоб­ный взгляд далек от исто­ри­че­ской дей­ст­ви­тель­но­сти. Но что еще хуже — он явил­ся ситом, через кото­рое про­се­и­ва­лись сооб­ще­ния об этрус­ках и их роли в исто­рии Ита­лии и Сре­ди­зем­но­мо­рья. Это при­ве­ло к мно­го­чис­лен­ным иска­же­ни­ям исти­ны. Покров забве­ния, кото­рый уже лег на собы­тия про­шло­го, тем самым уве­ли­чил­ся еще на один слой полу­правд и легенд.

с.11 По злой воле судь­бы, до нас дошел не подроб­ный труд Клав­дия, а лишь неко­то­рые источ­ни­ки, из кото­рых он чер­пал дан­ные.

Наи­бо­лее пол­ное опи­са­ние этрус­ков при­над­ле­жит Дио­до­ру, исто­ри­ку I века до н. э., писав­ше­му по-гре­че­ски. При­во­ди­мые им сведе­ния об этрус­ках не явля­ют­ся пло­дом его само­сто­я­тель­ных иссле­до­ва­ний. Он заим­ст­во­вал их, как, впро­чем, и мно­гие дру­гие фак­ты, из работ гре­че­ско­го исто­ри­ка Посидо­ния, жив­ше­го на рубе­же II и I веков до н. э. Более или менее дослов­ное заим­ст­во­ва­ние целых отрыв­ков не явля­лось в древ­но­сти чем-то пре­до­суди­тель­ным, подоб­ный образ дей­ст­вий нико­го не сму­щал. И Дио­дор, насколь­ко мы можем судить по отдель­ным трудам, доста­точ­но широ­ко поль­зо­вал­ся труда­ми Посидо­ния и неред­ко про­сто пере­пи­сы­вал их.

Итак, Дио­дор, точ­нее — Посидо­ний, рас­ска­зы­ва­ет об этрус­ках:

«Они отли­ча­лись муже­ст­вом, захва­ти­ли обшир­ную терри­то­рию и зало­жи­ли мно­го слав­ных горо­дов. Они так­же выде­ля­лись сво­и­ми мор­ски­ми сила­ми и дол­гое вре­мя вла­ды­че­ст­во­ва­ли на море, так что бла­го­да­ря им сосед­нее с Ита­ли­ей море полу­чи­ло назва­ние Тиррен­ско­го. Для совер­шен­ст­во­ва­ния сухо­пут­ных войск они изо­бре­ли горн, очень помо­гаю­щий при веде­нии вой­ны и назван­ный в их честь тиррен­ским. Выс­ших воин­ских началь­ни­ков они удо­сто­и­ли зва­ния лик­то­ров, пре­до­ста­ви­ли им пра­во сидеть в крес­лах из сло­но­вой кости и носить тогу с крас­ной поло­сой. В домах они постро­и­ли очень удоб­ные колон­на­ды, чтобы заглу­шать зву­ки, изда­вае­мые мно­го­чис­лен­ной челя­дью. Бо́льшую часть это­го пере­ня­ли рим­ляне, заве­ли в сво­их посе­ле­ни­ях и улуч­ши­ли. Они жад­но учи­лись, в первую оче­редь пись­мен­но­сти, нау­ке о при­ро­де и богах; боль­ше всех дру­гих людей они зани­ма­лись нау­кой о мол­ни­ях. Поэто­му до сих пор ими вос­хи­ща­ют­ся пра­ви­те­ли почти все­го мира и исполь­зу­ют их в каче­стве тол­ко­ва­те­лей пред­зна­ме­но­ва­ний, посы­лае­мых бога­ми с помо­щью мол­ний. А так как они живут на зем­ле, кото­рая, возде­лан­ная, рожа­ет им все, то уро­жай их пло­дов доста­то­чен не толь­ко для того, чтобы питать­ся, но и при­но­сит бога­тый доход, поз­во­ля­ет жить с изли­ше­ства­ми. Два­жды в день они с.12 застав­ля­ют гото­вить себе бога­тые блюда и дру­гие вещи, обыч­ные при рос­кош­ной жиз­ни. Они при­об­ре­та­ют про­сты­ни, рас­ши­тые цве­та­ми, и мно­же­ство сереб­ря­ных чаш, и рабов для обслу­жи­ва­ния их; одни рабы отли­ча­ют­ся кра­сотой, дру­гие обла­че­ны в одеж­ды, более доро­гие, чем подо­ба­ет рабу. А про­стор­ные жили­ща име­ет не толь­ко их при­слу­га, но и боль­шин­ство сво­бод­ных. Силу свою, кото­рая издав­на была пред­ме­том зави­сти дру­гих, они пол­но­стью рас­тра­ти­ли.

Понят­но, что они лиши­лись бое­вой доб­ле­сти сво­их отцов, если про­во­дят вре­мя в орги­ях и недо­стой­ных муж­чи­ны раз­вле­че­ни­ях. Их рас­то­чи­тель­но­сти спо­соб­ст­во­ва­ла не в послед­ней сте­пе­ни бога­тая зем­ля. Ибо они живут на зем­ле весь­ма туч­ной, на кото­рой мож­но возде­лать все, и соби­ра­ют бога­тый уро­жай всех пло­дов.

В Этру­рии все­гда хоро­ший уро­жай, и рас­ки­ну­лись в ней обшир­ные поля. Она разде­ле­на кру­ты­ми хол­ма­ми, тоже при­год­ны­ми для обра­бот­ки. Там доста­точ­ное коли­че­ство вла­ги не толь­ко зимой, но и летом».

Сведе­ния об этрус­ках встре­ча­ют­ся во мно­гих местах про­стран­но­го про­из­веде­ния Дио­до­ра, но они отно­сят­ся к кон­крет­ным исто­ри­че­ским собы­ти­ям, к мно­го­чис­лен­ным воен­ным кон­флик­там, из кото­рых этрус­ки все­гда выхо­ди­ли побеж­ден­ны­ми. Такой же кон­крет­ный харак­тер име­ют и мно­гие сооб­ще­ния дру­гих исто­ри­ков: их вни­ма­ние при­вле­ка­ли глав­ным обра­зом сра­же­ния, резуль­та­ты кото­рых ока­зы­ва­ли боль­шое вли­я­ние на раз­ви­тие собы­тий древ­но­сти. Есте­ствен­но, конеч­но, что исто­ри­ки охот­но упо­ми­на­ли о сво­их победах и чужих пора­же­ни­ях. Исклю­че­ние состав­ля­ют сведе­ния о рели­гии этрус­ков. Она явно воз­буж­да­ла инте­рес, осо­бен­но их уме­ние пред­ска­зы­вать буду­щее.

Об этрус­ках гово­рит и Тит Ливий, извест­ный рим­ский исто­рик, жив­ший в нача­ле нашей эры и про­сла­вив­ший­ся объ­е­ми­стым про­из­веде­ни­ем «Рим­ская исто­рия от осно­ва­ния горо­да», в кото­ром он изло­жил исто­рию Рима от ее леген­дар­ных исто­ков до совре­мен­ной ему эпо­хи. Одна­ко харак­те­ри­сти­ка этрус­ков, дан­ная Ливи­ем, бед­нее, чем опи­са­ние Дио­до­ра:

с.13 «Тус­ки еще до осно­ва­ния Рима вла­де­ли огром­ны­ми про­стран­ства­ми на суше и на море. Наиме­но­ва­ния ниж­не­го и верх­не­го морей, омы­ваю­щих Ита­лию напо­до­бие ост­ро­ва, ука­зы­ва­ют на про­шлое могу­ще­ство тус­ков, пото­му что ита­лий­ские наро­ды одно море назва­ли Тус­ским, по име­ни это­го наро­да, а дру­гое Адри­а­ти­че­ским морем, по име­ни Атрии, коло­нии тус­ков; гре­ки эти самые моря зовут одно Тиррен­ским, а дру­гое Адри­а­ти­че­ским. И, про­сти­ра­ясь от одно­го до дру­го­го моря, тус­ки засе­ли­ли оба края, осно­вав там по две­на­дца­ти горо­дов, рань­ше по сю сто­ро­ну Апен­нин до ниж­не­го моря, а с тече­ни­ем вре­ме­ни выслав коло­нии и по ту сто­ро­ну Апен­нин, в таком же чис­ле, сколь­ко и мет­ро­по­лий, и заняв эти­ми коло­ни­я­ми все мест­но­сти за рекою Падом вплоть до Альп, за исклю­че­ни­ем зем­ли вене­тов, засе­ля­ю­щих угол мор­ско­го зали­ва».

Одно­вре­мен­но с Ливи­ем жили два извест­ных уче­ных, писав­ших на гре­че­ском язы­ке, — гео­граф Стра­бон и исто­рик Дио­ни­сий из Гали­кар­на­са. У них было доста­точ­но осно­ва­ний упо­ми­нать в сво­их работах об этрус­ках.

Одна­ко оба они руко­вод­ст­во­ва­лись общим направ­ле­ни­ем сво­их трудов.

«До тех пор, пока у этрус­ков был один пра­ви­тель — рас­ска­зы­ва­ет Стра­бон, — они были очень силь­ны­ми. Но со вре­ме­нем их орга­ни­за­ция, веро­ят­но, рас­па­лась, и они раз­би­лись на отдель­ные горо­да, усту­пив нажи­му сосед­не­го насе­ле­ния. Ибо в про­тив­ном слу­чае они бы не оста­ви­ли туч­ную зем­лю и не пусти­лись бы в раз­бои на море, одни на этих, дру­гие на тех водах. Ведь они были спо­соб­ны, объ­еди­нив­шись, не толь­ко отра­зить напа­де­ние, но и сами напа­дать и пред­при­ни­мать дале­кие экс­пе­ди­ции».

Дио­ни­сий Гали­кар­насский создал обшир­ный исто­ри­че­ский труд об осно­ва­нии Рима. По харак­те­ру это­го иссле­до­ва­ния на его стра­ни­цах не мог­ли не появить­ся сооб­ще­ния об этрус­ках. Дио­ни­сий ста­вил перед собой вполне опре­де­лен­ную цель — он инте­ре­со­вал­ся раз­лич­ны­ми важ­ны­ми собы­ти­я­ми и изме­не­ни­я­ми в государ­ст­вен­но-пра­во­вой обла­сти. Поэто­му не уди­ви­тель­но, что в его труде мож­но про­чи­тать сле­дую­щее сооб­ще­ние:

с.14 «Как неко­то­рые рас­ска­зы­ва­ют, при­нес­ли (этрус­ско­му царю в Риме Тарк­ви­нию⁸) две­на­дцать топо­ров по одно­му из каж­до­го этрус­ско­го горо­да. Это, как кажет­ся, этрус­ский обы­чай, что перед каж­дым пра­ви­те­лем идет лик­тор, кото­рый кро­ме связ­ки пру­тьев несет и топор. И каж­дый раз, когда эти две­на­дцать горо­дов пред­при­ни­ма­ли сов­мест­ное выступ­ле­ние, они пере­да­ва­ли эти две­на­дцать топо­ров одно­му пра­ви­те­лю, кото­ро­му пору­ча­ли общее коман­до­ва­ние».

Так Дио­ни­сий Гали­кар­насский опи­сы­ва­ет исто­ки сим­во­ли­ки вла­сти рим­ских чинов­ни­ков — связ­ки пру­тьев с воткну­тым в них топо­ром, кото­рая озна­ча­ла их пра­во при­ме­нять к про­ви­нив­шим­ся телес­ные нака­за­ния и даже каз­нить.

Сведе­ния об этрус­ках, их исто­рии и жиз­ни, при­во­ди­мые гре­че­ски­ми и рим­ски­ми авто­ра­ми, ино­гда сов­па­да­ют, ино­гда допол­ня­ют друг дру­га, а ино­гда нахо­дят­ся в про­ти­во­ре­чии. В одном слу­чае, как мы узна́ем в даль­ней­шем, такое про­ти­во­ре­чие созда­ло про­бле­му, кото­рая по сей день вызы­ва­ет оже­сто­чен­ные спо­ры.

Одна­ко, судя по все­му, в началь­ный пери­од Импе­рии рим­ляне име­ли чет­кое пред­став­ле­ние о роли этрус­ков в исто­рии чело­ве­че­ства, об их позна­ни­ях и дости­же­ни­ях. Неко­то­рые сто­ро­ны их жиз­ни были извест­ны более дос­ко­наль­но. Это каса­ет­ся осо­бен­но рим­ско­го пери­о­да исто­рии этрус­ков. Тем не менее, несмот­ря на нали­чие доволь­но пол­ных сведе­ний об этрус­ской циви­ли­за­ции, они явно не состав­ля­ли все­объ­ем­лю­щей и объ­ек­тив­ной кар­ти­ны жиз­ни это­го наро­да.

В I веке н. э. этрус­ская куль­ту­ра еще не была загад­кой, но вско­ре у рам­пы исто­ри­че­ской сце­ны ста­ли раз­вер­ты­вать­ся новые собы­тия, а пред­став­ле­ния об этрус­ской циви­ли­за­ции посте­пен­но зату­ма­ни­лись и стер­лись из чело­ве­че­ской памя­ти.

Со II века н. э. язык этрус­ков, без сомне­ния, пере­стал быть живым, раз­го­вор­ным язы­ком. Инте­рес антич­ных писа­те­лей к этрус­кам, их исто­рии и жиз­ни с.15 осла­бел. Это вполне понят­но: с кон­ца II века н. э. начал­ся посте­пен­ный, но неудер­жи­мый упа­док рим­ско­го могу­ще­ства, а это обсто­я­тель­ство вовсе не бла­го­при­ят­ст­во­ва­ло ожив­ле­нию инте­ре­са к этрус­кам. Кста­ти, это отно­сит­ся не толь­ко к этрус­кам. Вни­ма­ние рим­лян было погло­ще­но жгу­чи­ми соци­аль­ны­ми, хозяй­ст­вен­ны­ми, воен­ны­ми и дру­ги­ми про­бле­ма­ми, и такая ситу­а­ция не сти­му­ли­ро­ва­ла исто­ри­че­ские иссле­до­ва­ния. Те же исто­ри­че­ские труды, кото­рые появ­ля­лись, за ред­ким исклю­че­ни­ем, не пред­став­ля­ли собой науч­ной цен­но­сти. Вме­сто серь­ез­ных и глу­бо­ких работ по исто­рии Рима ста­ли рас­про­стра­нять­ся крат­кие обзо­ры важ­ней­ших собы­тий, при­чем неред­ко совер­шен­но невра­зу­ми­тель­ные. Авто­ры подоб­ных обзо­ров не утруж­да­ли себя скру­пу­лез­ным иссле­до­ва­ни­ем исто­ри­че­ских фак­тов.

В этих работах лишь изред­ка встре­ча­ют­ся более или менее цен­ные сведе­ния, кото­рые могут обо­га­тить наши зна­ния об этрус­ках. Чаще все­го в них повто­ря­ют­ся леген­ды об этрус­ских царях, пра­вив­ших когда-то в Риме, и сооб­ще­ния о сра­же­ни­ях, в кото­рых участ­во­ва­ли этрус­ки. Одна­ко ино­гда сведе­ния и тако­го рода име­ют извест­ную цен­ность, осо­бен­но если они пере­ска­зы­ва­ют источ­ник, кото­рый до нас не дошел и о кото­ром мы ина­че вооб­ще не узна­ли бы.

К подоб­ным сведе­ни­ям отно­сит­ся, напри­мер, сооб­ще­ние о собы­тии, про­ис­шед­шем в 265 году до н. э. в этрус­ском горо­де Воль­си­ни­ях. Мы узна­ем о нем из корот­кой цита­ты из про­из­веде­ния Тита Ливия, кото­рую во II веке н. э. вста­вил в свою работу рим­ский исто­рик Юлий Флор, а так­же из работы хри­сти­а­ни­на Пав­ла Оро­зия «Исто­рия про­тив языч­ни­ков», напи­сан­ной в 5 веке н. э.

Флор отме­тил лишь самые общие чер­ты собы­тия:

«Воль­син­ская вой­на. Послед­ни­ми из жите­лей Ита­лии под защи­ту (Рима) попа­ли воль­син­цы, самые бога­тые из этрус­ков, кото­рые когда-то попро­си­ли о помо­щи в борь­бе с раба­ми, обра­тив­ши­ми про­тив сво­их гос­под сво­бо­ду, им даро­ван­ную, захва­тив­ши­ми управ­ле­ние горо­дом и дер­жав­ши­ми­ся гос­по­да­ми. Одна­ко они были нака­за­ны Фаби­ем Гур­ги­ем».

Оро­зий, жив­ший почти на три сто­ле­тия поз­же, рас­ска­зы­ва­ет об этом намно­го подроб­нее:

с.16 «В то вре­мя воль­син­цы, самые могу­ще­ст­вен­ные из этрус­ков, ока­за­лись из-за стрем­ле­ния к изли­ше­ствам почти на краю гибе­ли. Вслед­ст­вие того, что их без­за­бот­ность пре­вра­ти­лась в при­выч­ку, они пре­до­став­ля­ли рабам ско­пом сво­бо­ду, при­гла­ша­ли их на свои тра­пезы, соче­та­лись с ними бра­ком. Воль­ноот­пу­щен­ни­ки, кото­рые полу­чи­ли неко­то­рую власть, замыс­ли­ли обре­сти ее всю пре­ступ­ным путем и после того, как изба­ви­лись от ига раб­ства, вос­пы­ла­ли меч­той о вла­ды­че­стве и про­кля­ли сво­их быв­ших гос­под, кото­рым вер­но слу­жи­ли, пока те были их хозя­е­ва­ми. Итак, воль­ноот­пу­щен­ни­ки, кото­рые заду­ма­ли пре­ступ­ле­ние, — а их было такое коли­че­ство, что сме­лая попыт­ка эта закон­чи­лась уда­чей, — захва­ти­ли город и при­сво­и­ли иму­ще­ство и жен сво­их гос­под, а самих их лиши­ли кро­ва и изгна­ли. Несчаст­ные, изгнан­ные, голод­ные, они при­шли в Рим. Там они рас­ска­за­ли о сво­ей горь­кой судь­бе и с пла­чем выска­за­ли свои жало­бы. Рим­ляне ото­мсти­ли за них и сво­ей вла­стью спо­соб­ст­во­ва­ли вос­ста­нов­ле­нию их быв­ше­го поло­же­ния». И, как мы зна­ем из Фло­ра, сами захва­ти­ли город.

Но у само­го Тита Ливия, кото­рый, бес­спор­но, был одним из основ­ных источ­ни­ков сведе­ний о собы­ти­ях в Воль­си­нии, мы этот рас­сказ не най­дем. Кни­га, в кото­рой о них гово­ри­лось, уте­ря­на. О ней сохра­ни­лось лишь более чем лако­нич­ное опи­са­ние, в кото­ром гово­рит­ся: «Кни­га содер­жит так­же рас­сказ об успеш­ных сра­же­ни­ях с пуна­ми и Воль­си­ни­я­ми».

Труд­но поэто­му ска­зать, кто из двух авто­ров пере­дал рас­сказ Тита Ливия точ­нее. Еще труд­нее опре­де­лить, как в дей­ст­ви­тель­но­сти разыг­ры­ва­лись опи­сы­вае­мые собы­тия. Дело в том, что из дру­гих сооб­ще­ний мы узна­ём, что Фабий Гур­гий, кото­рый, соглас­но Фло­ру, усми­рил вос­став­ших, был в этой бит­ве ранен и умер еще до того, как город сдал­ся. Три­умф над Воль­си­ни­я­ми отме­тил в 265 году до н. э. Фуль­вий Флакк.

Баталь­ная сце­на, укра­щаю­щая боко­вой щит этрус­ской колес­ни­цы. VI в. до н. э.

В то вре­мя, когда сама этрус­ская куль­ту­ра почти исчез­ла и нача­ла сти­рать­ся из памя­ти людей, об этрус­ках упо­ми­на­ли кро­ме исто­ри­ков побор­ни­ки хри­сти­ан­ства. Они ата­ко­ва­ли их веро­ва­ния, осо­бен­но срав­ни­тель­но широ­ко рас­про­стра­нен­ные с.17 пред­ска­за­ния буду­ще­го. О самих этрус­ках пер­вые хри­сти­ане не сооб­ща­ли ниче­го ново­го, но их упо­ми­на­ния — важ­ней­шее свиде­тель­ство того, что, несмот­ря на про­ти­во­бор­ство дру­гих куль­тов, в част­но­сти все шире с.18 рас­про­стра­няв­ше­го­ся хри­сти­ан­ства, неко­то­рые рели­ги­оз­ные пред­став­ле­ния этрус­ков еще сохра­ня­лись, намно­го пере­жив поро­див­шую их куль­ту­ру.

Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство более позд­них писа­те­лей, как хри­сти­ан­ских, так и язы­че­ских, име­ет об этрус­ках уже неяс­ные, а порой и иска­жен­ные пред­став­ле­ния. Этрус­ков-тирре­нов сме­ши­ва­ли с ибе­ра­ми, жите­ля­ми Испа­нии, и сооб­ще­ния о собы­ти­ях, свя­зан­ных с исто­ри­ей этрус­ков, все чаще сме­ня­ют­ся лако­нич­ны­ми упо­ми­на­ни­я­ми о про­шлых вре­ме­нах. Само поня­тие Этру­рии посте­пен­но ста­но­вит­ся чисто гео­гра­фи­че­ским.

И все же даже сре­ди лите­ра­то­ров срав­ни­тель­но позд­не­го пери­о­да нашел­ся чело­век, кото­рый занял­ся соби­ра­ни­ем сведе­ний об этрус­ках. Это был Сер­вий, линг­вист, жив­ший в IV веке н. э.

Сти­му­лом ему послу­жи­ла работа над ком­мен­та­ри­ем к про­из­веде­ни­ям рим­ско­го поэта Вер­ги­лия, при­над­ле­жав­ше­го к пре­дан­ным при­вер­жен­цам импе­ра­то­ра Авгу­ста⁹ и, как и Гора­ций, поль­зо­вав­ше­го­ся под­держ­кой Меце­на­та.

Не уди­ви­тель­но, что глав­ное поэ­ти­че­ское про­из­веде­ние Вер­ги­лия, «Эне­ида», про­ник­ну­то жела­ни­ем про­сла­вить Авгу­ста и его род и дока­зать, что при­ход Авгу­ста к вла­сти логи­че­ски завер­шал раз­ви­тие собы­тий от само­го осно­ва­ния Рима, кото­рым управ­лял не слу­чай, а воля богов. При опи­са­нии леген­дар­ных собы­тий, свя­зан­ных с осно­ва­ни­ем Рима, Вер­ги­лий во мно­гих местах упо­ми­на­ет об этрус­ках. Поэто­му при раз­бо­ре сти­хов Вер­ги­лия Сер­вию часто при­хо­ди­лось ком­мен­ти­ро­вать тот или иной факт из жиз­ни этрус­ков.

При­ме­ча­ния Сер­вия к сти­хам Вер­ги­лия ред­ко име­ют суще­ст­вен­ное зна­че­ние, в боль­шин­стве слу­ча­ев они очень крат­ки, как, впро­чем, и подо­ба­ет ком­мен­та­ри­ям. Но ино­гда они пред­став­ля­ют опре­де­лен­ный инте­рес — в тех слу­ча­ях, когда при­во­дят­ся цита­ты из более обшир­ных сооб­ще­ний об этрус­ках.

с.19 В вось­мой кни­ге «Эне­иды», напри­мер, Вер­ги­лий рас­ска­зы­ва­ет, как боги­ня Вене­ра посы­ла­ет зна­ме­ние сыну Энею:

…визг­ли­вый звук нес­ся по небу из этрус­ско­го гор­на…

Сер­вий заме­ча­ет: «Звук тру­бы Вер­ги­лий назы­ва­ет этрус­ским, ибо извест­но, что воен­ный горн изо­бре­ли тус­ки».

Подроб­нее, но тем не менее тоже корот­ко и несколь­ко сум­бур­но Сер­вий ком­мен­ти­ру­ет сле­дую­щие стро­ки Вер­ги­лия…

Неда­ле­ко от сих мест, на древ­них осно­ван­ный кам­нях, Град Агил­ли­на сто­ит, где Лидий­ское10 неко­гда пле­мя, Слав­ное в бра­ни, в хреб­тах сиде­ло Этрус­ских. Сей город Мно­го годов про­цве­тал, но ныне гор­дою вла­стью И жесто­кой вой­ной Мецен­тий-царь овла­дел им. Что поми­нать о делах жесто­ких, убий­ствах тира­на? Боги да их сбе­ре­гут ему на гла­ву и потом­кам. Как он мерт­вых тела с живы­ми свя­зы­вал…

Сер­вий по это­му пово­ду пишет:

«Акил­ла (Агил­ли­на) сего­дня назы­ва­ет­ся Цере. Мы уже рань­ше гово­ри­ли, что Лидия явля­ет­ся про­вин­ци­ей. Когда два бра­та Лидий и Тирре­ний ста­ли с трудом ужи­вать­ся на ее малень­кой терри­то­рии, после резуль­та­тов жере­бьев­ки Тирре­ний с боль­шим коли­че­ст­вом людей поки­нул Лидию и пере­се­лил­ся в Ита­лию и эту область назвал Тирре­ни­ей. Они дол­го зани­ма­лись мор­ским раз­бо­ем, как пишет и Цице­рон в «Гор­тен­зии», а плен­ных они нака­зы­ва­ли новым спо­со­бом: они их при­вя­зы­ва­ли к тру­пам уби­тых. Вер­ги­лий при­пи­сы­ва­ет эти поступ­ки так­же Мецен­тию, ибо он был царем Тирре­ны. В то вре­мя они назы­ва­лись тирре­ны, поз­же — тус­ки…»

Сер­вий послед­ний древ­ний писа­тель, в про­из­веде­ни­ях кото­ро­го сохра­ни­лись более или менее подроб­ные сведе­ния об этрус­ках. С окон­ча­ни­ем эпо­хи антич­но­сти иссяк­ли источ­ни­ки сведе­ний об этрус­ской циви­ли­за­ции, и зна­ния о ней пере­ста­ли попол­нять­ся. Это все, чем рас­по­ла­га­ет чело­ве­че­ство. Боль­ше к с.20 ним ниче­го не доба­ви­лось — наобо­рот, какая-то часть была уте­ря­на.

Так про­дол­жа­лось дол­гое вре­мя — более тыся­чи лет.

Одна­ко в тече­ние всех этих сто­ле­тий сохра­ня­лось мно­же­ство памят­ни­ков, остав­лен­ных этрус­ка­ми: раз­ва­ли­ны постро­ек, руи­ны горо­дов, остат­ки кана­лов, обшир­ные клад­би­ща, рос­пи­си и скульп­ту­ры, урны с изо­бра­же­ни­я­ми чело­ве­че­ских лиц и огром­ное коли­че­ство вели­ко­леп­но обра­ботан­ных орудий. На них ино­гда мож­но раз­глядеть полу­стер­ши­е­ся бук­вы, столь же непо­нят­ные, как и запи­сан­ные ими сло­ва и все следы дав­но жив­ших людей. Что озна­ча­ли эти над­пи­си? К кому они были обра­ще­ны? Кого инте­ре­со­ва­ли? Кто при­да­вал им какое-либо зна­че­ние?

Веро­ят­но, неред­ко слу­ча­лось, что, нахо­дя на этрус­ской моги­ле урну или вазу, беря в руки изде­лие, создан­ное этрус­ка­ми, люди рав­но­душ­но, ино­гда даже с суе­вер­ным стра­хом отбра­сы­ва­ли его в сто­ро­ну или уни­что­жа­ли. Сколь­ко их таким обра­зом было поте­ря­но, сколь­ко уни­что­жи­ло вре­мя?

Бес­смыс­лен­но стро­ить об этом догад­ки. Оста­ет­ся фак­том, что даже такой вели­ко­леп­ный памят­ник этрус­ско­го искус­ства, как Капи­то­лий­ская вол­чи­ца¹¹, кото­рый еще в X веке нахо­дил­ся в Лате­ран­ском двор­це в Риме, не воз­будил широ­ко­го инте­ре­са. Та же участь постиг­ла и этрус­ские вазы, най­ден­ные к I веке в Арре­ции. Мы можем лишь дога­ды­вать­ся о том, что неко­то­рые этрус­ские моги­лы слу­жи­ли источ­ни­ком вдох­но­ве­ния Дан­те, когда он опи­сы­вал Ад, и что этрус­ская живо­пись была извест­на Микел­ан­дже­ло. На одной его фрес­ке изо­бра­же­на голо­ва, при­кры­тая шку­рой вол­ка, кото­рая напо­ми­на­ет голо­ву бога под­зем­но­го цар­ства Аида¹², вос­про­из­веден­но­го в одной из могил в Тарк­ви­ни­ях.

с.21 Это лишь туман­ные и не все­гда досто­вер­ные свиде­тель­ства того, что в сред­ние века и в ран­ний пери­од новой исто­рии не совсем угас инте­рес к этрус­ской куль­ту­ре и ее созда­те­лям. Но, вне сомне­ния, его про­яв­лял лишь очень огра­ни­чен­ный круг людей.

Одним из них был доми­ни­ка­нец Аннио де Витер­бо, кото­рый в 1498 году издал «Сем­на­дцать томов о раз­лич­ных древ­но­стях с заме­ча­ни­я­ми Фр. Иоан­на Аннио де Витер­бо». Это был сбор­ник отрыв­ков из работ антич­ных авто­ров — Като­на, Фабия Пик­то­ра и др., кото­рые Аннио снаб­дил при­ме­ча­ни­я­ми. Во фраг­мен­тах гово­ри­лось об ита­лий­ских пле­ме­нах, в том чис­ле и об этрус­ках. В одном из латин­ских тек­стов упо­ми­на­ет­ся и город Витер­бо, где родил­ся Аннио, как центр и исход­ный пункт рас­про­стра­не­ния этрус­ско­го могу­ще­ства. Кро­ме сооб­ще­ний, напи­сан­ных по-латы­ни, Аннио пер­вым в исто­рии собрал кол­лек­цию этрус­ских над­пи­сей и попро­бо­вал их рас­шиф­ро­вать с помо­щью еврей­ско­го язы­ка, кото­рый тогда счи­тал­ся родо­на­чаль­ни­ком всех язы­ков. Так он столк­нул­ся с загад­кой этрус­ков, но вряд ли Аннио или кто-либо из его совре­мен­ни­ков это созна­вал.

Вско­ре, одна­ко, выяс­ни­лось, что Аннио не толь­ко ком­мен­та­тор издан­ных им отрыв­ков из про­из­веде­ний рим­ских исто­ри­ков, но во мно­гих слу­ча­ях — их автор. Оппо­нен­ты Аннио обна­ру­жи­ли, что и латин­ская над­пись, про­слав­ля­ю­щая Витер­бо, не более как под­дел­ка. Несчаст­но­го Аннио, кото­рый стал фаль­си­фи­ка­то­ром из люб­ви к род­но­му горо­ду, дол­го пре­сле­до­ва­ли кри­ти­ки.

Самих же этрус­ков постиг­ла неуда­ча: даже эта исто­рия не вызва­ла к ним инте­ре­са.

При­мер­но на пол­ве­ка поз­же, в 1553 или 1554 году, в Арец­цо была най­де­на фигу­ра химе­ры¹³, а в 1556 году в Сан­кви­не­те — ста­туя ора­то­ра. Но и эти вели­ко­леп­ные про­из­веде­ния этрус­ских масте­ров не при­влек­ли к себе сколь­ко-нибудь при­сталь­но­го вни­ма­ния.

Авиа­сни­мок нек­ро­по­ля в Цере. Сред­няя часть, обведен­ная чер­той, иссле­до­ва­на. Белые круж­ки за ее пре­де­ла­ми — нерас­ко­пан­ные туму­лы.

с.22 Более систе­ма­ти­че­ский инте­рес к этрус­кам и этрус­ко­ло­гии пер­вым про­явил Томас Демп­стер, шот­ланд­ский барон, про­фес­сор сна­ча­ла Пизан­ско­го, а затем Болон­ско­го уни­вер­си­те­тов. С 1616 по 1619 год он соста­вил «Семь книг о цар­стве Этру­рии», в кото­рых собрал все упо­ми­на­ния антич­ных авто­ров об этрус­ках, их исто­рии, мифо­ло­гии и куль­ту­ре. Демп­стер уде­лил вни­ма­ние и этрус­ско­му язы­ку, но при этом оши­боч­но при­чис­лил к этрус­ским мно­гие над­пи­си, кото­рые в дей­ст­ви­тель­но­сти не име­ют отно­ше­ния к это­му язы­ку. Он, к при­ме­ру, не отли­чал этрус­ские тек­сты от умбр­ских. Демп­стер был так­же пер­вым иссле­до­ва­те­лем, соста­вив­шим спи­сок этрус­ских слов, зна­че­ние кото­рых зна­ли и объ­яс­ня­ли рим­ские и гре­че­ские писа­те­ли. Пол­ный опти­миз­ма, он, одна­ко, часто при­ни­мал желае­мое за дей­ст­ви­тель­ное.

Его труд был издан лишь спу­стя сто лет. Это гово­рит о том, что тот пери­од еще нель­зя назвать эпо­хой воз­рож­де­ния инте­ре­са к этрус­кам.

Пере­лом насту­пил толь­ко в XVIII веке, кото­рый сыг­рал для изу­че­ния исто­рии этрус­ков такую же роль, с.23 какую сыг­рал XVI век для исто­рии Рима и XIX век для исто­рии Гре­ции.

Новые наход­ки вызы­ва­ли вос­хи­ще­ние и застав­ля­ли заду­мать­ся над эпо­хой, в кото­рую они были созда­ны. Если уда­ва­лось дока­зать, что эти памят­ни­ки были созда­ны этрус­ка­ми, они попол­ня­ли наши позна­ния об этом наро­де и в то же вре­мя выдви­га­ли новые про­бле­мы, кото­рые влек­ли за собой воз­ник­шие дав­но, но нере­шен­ные вопро­сы. Ибо при изу­че­нии антич­ных про­из­веде­ний об этрус­ках созда­ет­ся схе­ма­тич­ное, непол­ное, а порой и про­ти­во­ре­чи­вое пред­став­ле­ние. Оно напо­ми­на­ет боль­шую моза­и­ку, в кото­рой во мно­гих местах зия­ют пустоты. Но еще не насту­пи­ло вре­мя для того, чтобы кри­ти­че­ски осмыс­лить это пред­став­ле­ние, еще все при­ни­ма­ет­ся за чистую моне­ту.

В XVIII веке нача­ли про­из­во­дить пер­вые рас­коп­ки этрус­ских нек­ро­по­лей¹⁴ вбли­зи горо­да Вола­тер­ры, нынеш­ней Воль­тер­ры. В 1739 году там был обна­ру­жен бога­тый склеп вли­я­тель­ной семьи Цеци­нов, по-этрус­ски — Цец­нов, кото­рая дол­гое вре­мя пра­ви­ла в Вола­террах. Авла Цеци­ну, пред­ста­ви­те­ля это­го извест­но­го рода, мы уже зна­ем — Цице­рон счи­тал его одним из самых обра­зо­ван­ных этрус­ков сво­его вре­ме­ни. В моги­ле боль­шой семьи Цеци­нов было най­де­но сорок але­баст­ро­вых урн. Спу­стя пять­де­сят лет было рас­ко­па­но еще одно захо­ро­не­ние Цеци­нов — так­же с соро­ка урна­ми, тре­тий склеп ожи­дал сво­его откры­тия до 1810 года. Потом­ки это­го почти бес­смерт­но­го рода жили еще в XVIII веке. Послед­ний из них — епи­скоп Цеци­на — умер в 1765 году.

Наход­ки из моги­лы Цеци­нов были пере­да­ны в вола­терр­ский город­ской музей, один из луч­ших музеев Тос­ка­ны. Они побуди­ли фло­рен­тий­ца Фран­че­ско Гори напи­сать трак­тат, кото­рый вошел в его обшир­ный труд о про­из­веде­ни­ях этрус­ско­го искус­ства, снаб­жен­ный мно­го­чис­лен­ны­ми иллю­ст­ра­ци­я­ми. Одна­ко Гори отнес к ним слиш­ком широ­кий круг про­из­веде­ний древ­не­го искус­ства и вклю­чил в их чис­ло мно­гие памят­ни­ки гре­че­ской и рим­ской куль­ту­ры.

с.24 В его оправ­да­ние сле­ду­ет ска­зать, что тво­ре­ния этрус­ков не все­гда мож­но было отли­чить от рим­ских и осо­бен­но гре­че­ских шедев­ров. Эта зада­ча ста­ла лег­че лишь мно­го вре­ме­ни спу­стя, когда были изу­че­ны спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти работ гре­че­ских и рим­ских масте­ров, с одной сто­ро­ны, и этрус­ских — с дру­гой.

Гори жил в то вре­мя, когда вне­зап­но вспых­нув­шее чув­ство вос­хи­ще­ния этрус­ка­ми достиг­ло апо­гея. Поклон­ни­ки их куль­ту­ры добы­ва­ли все новые и новые сведе­ния, неред­ко пере­оце­ни­вая ее роль. Пер­во­на­чаль­ное без­раз­ли­чие и после­дую­щий инте­рес к этрус­кам, хотя и вос­тор­жен­ный, но тем не менее вполне оправ­дан­ный, сме­нил­ся насто­я­щей этрус­ко­ма­ни­ей.

Типич­ным ее пред­ста­ви­те­лем был Марио Гварнач­чи (1701—1785). Его трех­том­ный труд про­слав­лял этрус­ков, выдви­гал их на пер­вое место сре­ди наро­дов Ита­лии и даже ста­вил на неко­то­рых эта­пах исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия выше «вар­вар­ской» Гре­ции. Сре­ди его оши­боч­ных выво­дов есть и тезис о род­стве этрус­ско­го и еврей­ско­го язы­ков. Взгляды Гварнач­чи встре­ти­ли рез­кую кри­ти­ку, но он наста­и­вал на них и даже потре­бо­вал нака­зать одно­го из сво­их оппо­нен­тов.

В XVIII веке нача­ло свою дея­тель­ность пер­вое науч­ное этрус­ко­ло­ги­че­ское обще­ство — Этрус­ская ака­де­мия, осно­ван­ная в 1726 году к Кор­тоне. Ее чле­на­ми было око­ло 140 чело­век, в том чис­ле око­ло соро­ка граж­дан Кор­то­ны. Ака­де­мия про­во­ди­ла регу­ляр­ные заседа­ния, на кото­рых зачи­ты­ва­лись сооб­ще­ния о новых откры­ти­ях этрус­ских памят­ни­ков, про­во­ди­лись науч­ные дис­кус­сии по вопро­сам этрус­ско­го алфа­ви­та, этрус­ской рели­гии, исто­рии и т. д. Осо­бен­но боль­шой заслу­гой Ака­де­мии яви­лось созда­ние кол­лек­ций этрус­ских нахо­док и обшир­ной биб­лио­те­ки. О дея­тель­но­сти Ака­де­мии свиде­тель­ст­ву­ет так­же несколь­ко томов сооб­ще­ний, кото­рые выхо­ди­ли в тече­ние более чем полу­сто­ле­тия.

Послед­ним в пле­яде этрус­ко­ло­гов XVIII века был Луи­джи Лан­ци (1732—1810), архео­лог и фило­лог, под­ни­мав­ший в сво­их работах вопро­сы, свя­зан­ные с новы­ми архео­ло­ги­че­ски­ми откры­ти­я­ми и сооб­ще­ни­я­ми антич­ных авто­ров об Этру­рии и ее исто­рии. Он так­же затра­ги­вал про­бле­му этрус­ско­го язы­ка. с.25 Резуль­та­ты его иссле­до­ва­ний харак­тер­ны для обще­го состо­я­ния этрус­ко­ло­гии кон­ца XVIII века: она попол­ни­лась новы­ми сведе­ни­я­ми о циви­ли­за­ции этрус­ков, но науч­ные выво­ды нахо­ди­лись на гра­ни меж­ду исти­ной и фан­та­зи­ей.

XIX век, когда было осо­зна­но зна­че­ние нау­ки, при­нес с собой и более трез­вый взгляд на этрус­ко­ло­гию — иссле­до­ва­те­ли нача­ли про­яв­лять более кри­ти­че­ское отно­ше­ние. Эта тен­ден­ция ясно выра­же­на в обоб­щаю­щем труде Кар­ла Гот­ф­рида Мюл­ле­ра «Исто­рия этрус­ков», опуб­ли­ко­ван­ном в 1828 году. Мы к нему еще вер­нем­ся.

Несколь­ко позд­нее, в 1848 году, Георг Ден­нис издал в Лон­доне путе­вые замет­ки, в кото­рых он так ярко и увле­ка­тель­но опи­сал памят­ни­ки этрус­ских горо­дов и этрус­ские нек­ро­по­ли, что уче­ные до сих пор обра­ща­ют­ся к его рабо­те.

Ж. Мар­ти сде­лал первую попыт­ку обоб­щить дан­ные об этрус­ском искус­стве.

Про­бле­мы этрус­ско­го язы­ка при­вле­ка­ли вни­ма­ние фило­ло­гов раз­лич­ных нацио­наль­но­стей.

Но что осо­бен­но важ­но, с нача­ла XIX века пред­при­ни­ма­лись более широ­кие архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния в этрус­ских нек­ро­по­лях. Толч­ком к более интен­сив­ным, хотя и нена­уч­ным, неси­сте­ма­ти­че­ским, рас­коп­кам послу­жил слу­чай. В 1828 году некий кре­стья­нин в окрест­но­стях древ­не­го горо­да Вуль­чи вспа­хи­вал поле, при­над­ле­жав­шее Луи Бона­пар­ту. Неожи­дан­но вол, кото­рый тянул плуг, вме­сте с плу­гом про­ва­лил­ся под зем­лю. Потря­сен­ный кре­стья­нин увидел, что живот­ное упа­ло в глу­бо­кую про­стор­ную яму, пол­ную раз­лич­ных пред­ме­тов. Как потом выяс­ни­лось, это была бога­тая этрус­ская моги­ла. Наход­ка при­нес­ла кре­стья­ни­ну воз­на­граж­де­ние, а Луи Бона­пар­ту огром­ное состо­я­ние. Лишь тот, кому, по сути дела, при­над­ле­жа­ла заслу­га откры­тия, — несчаст­ный вол — остал­ся в про­иг­ры­ше: он запла­тил за архео­ло­ги­че­скую сен­са­цию сво­ей жиз­нью.

Богат­ство этой моги­лы воз­буди­ло необы­чай­ный инте­рес к этрус­ским захо­ро­не­ни­ям. За корот­кий пери­од вре­ме­ни были рас­ко­па­ны и даже ограб­ле­ны мно­го­чис­лен­ные этрус­ские скле­пы в окрест­но­стях Тарк­ви­ний, Цере, Кью­зи и дру­гих горо­дов. Но с.26 откры­тия эти не все­гда были столь сен­са­ци­он­ны­ми, как неожи­дан­ная наход­ка в Вуль­чи.

Боль­ше все­го повез­ло пате­ру Рего­ли­ни и гене­ра­лу Галас­си: в 1836 году им уда­лось най­ти вбли­зи Цере вход в моги­лу, богат­ство кото­рой пре­взо­шло все ожи­да­ния. Но о ней мы еще будем гово­рить даль­ше.

Боль­шин­ство рас­ко­пок, одна­ко, было пред­при­ня­то в силу при­чин, не имев­ших отно­ше­ния к науч­ным иссле­до­ва­ни­ям. Их про­во­ди­ли ари­сто­кра­ты-земле­вла­дель­цы, кото­рых, за неболь­ши­ми исклю­че­ни­я­ми, при­вле­ка­ли дра­го­цен­но­сти. Вме­сте с ними «откры­ва­те­ля­ми» этрус­ков в этот пери­од ста­но­ви­лись люди самых раз­лич­ных про­фес­сий — рядом с кано­ни­ком работал офи­цер, рядом с пате­ром — трак­тир­щик Пипа­рел­ло, кото­рый в 1850—1860 годах вел рас­коп­ки в Кью­зи.

Когда золотая лихо­рад­ка спа­ла, сло­во полу­чи­ли те, кто про­яв­лял к тво­ре­ни­ям этрус­ков под­лин­ный инте­рес. Сре­ди них был и тос­ка­нец Фран­с­уа. Он обна­ру­жил в Вуль­чи захо­ро­не­ние, кото­рое в его честь теперь назы­ва­ет­ся «Моги­лой Фран­с­уа».

Этот склеп, соору­жен­ный после 150 года до н. э., ожи­вил инте­рес к леген­де о вла­ды­че­стве этрус­ских царей в Риме. Как мы еще будем гово­рить ниже, рим­ляне отож­дествля­ли полу­ле­ген­дар­но­го этрус­ско­го царя Сер­вия Тул­лия с Мастар­ной, не менее леген­дар­ным геро­ем этрус­ско­го горо­да Вуль­чи. Соглас­но пре­да­нию, Мастар­на — Сер­вий Тул­лий стал царем Рима после сра­же­ния с пред­ше­ст­ву­ю­щим рим­ским царем — Тарк­ви­ни­ем При­ском.

Одна из фре­сок «Моги­лы Фран­с­уа» изо­бра­жа­ет борь­бу рим­лян с этрус­ка­ми, сре­ди кото­рых нахо­дит­ся и Мастар­на: его имя напи­са­но рядом с одной из фигур. Это откры­тие под­твер­ди­ло пред­по­ло­же­ние, что пре­да­ние об этрус­ских царях, в древ­но­сти пра­вив­ших Римом, было рас­про­стра­не­но в тече­ние дли­тель­но­го вре­ме­ни и сре­ди этрус­ков. Поэто­му фрес­ка из «Моги­лы Фран­с­уа» обя­за­тель­но фигу­ри­ру­ет в каче­стве иллю­ст­ра­ции во всех работах и иссле­до­ва­ни­ях, посвя­щен­ных осно­ва­нию Рима.

Ощу­ти­мым рубе­жом в исто­рии этрус­ко­ло­гии стал конец XIX и глав­ным обра­зом нача­ло XX века. Усо­вер­шен­ст­во­ва­лись мето­ды наук, кото­рые зани­ма­ют­ся с.27 изу­че­ни­ем раз­лич­ных сто­рон этрус­ской куль­ту­ры, уве­ли­чи­лось чис­ло рай­о­нов, где архео­ло­ги вели систе­ма­ти­че­ские рас­коп­ки остат­ков циви­ли­за­ции древ­них этрус­ков. Наряду с нек­ро­по­ля­ми нача­ли изу­чать, хотя вна­ча­ле доволь­но роб­ко, горо­да, напри­мер Мар­ца­бот­то и Тарк­ви­нии. Бла­го­да­ря это­му появи­лись работы, посвя­щен­ные либо отдель­ным откры­ти­ям, либо всей исто­рии этрус­ков в свя­зи с раз­ви­ти­ем осталь­ной терри­то­рии Ита­лии, Гре­ции и стран Восто­ка.

Новые откры­тия ока­зы­ва­ли непо­сред­ст­вен­ное вли­я­ние и на изу­че­ние этрус­ско­го язы­ка, ибо все пись­мен­ные памят­ни­ки этрус­ков, за исклю­че­ни­ем одной руко­пи­си — Льня­ной кни­ги, или Кни­ги мумии, обна­ру­жен­ной во вто­рой поло­вине про­шло­го века, пред­став­ля­ли собой над­пи­си на раз­лич­ных пред­ме­тах, над­гро­би­ях, зер­ка­лах, най­ден­ных слу­чай­но или при архео­ло­ги­че­ских рас­коп­ках.

Для того чтобы к рабо­те мог­ли при­сту­пить фило­ло­ги, необ­хо­ди­мо было про­чи­тать, опи­сать и опуб­ли­ко­вать эти над­пи­си. В кон­це XIX и нача­ле XX века за реше­ние этой зада­чи взя­лась груп­па уче­ных, начав­ших после­до­ва­тель­но изда­вать все этрус­ские над­пи­си. Таким обра­зом они поло­жи­ли нача­ло тру­ду, кото­рый пол­но­стью удо­вле­тво­ря­ет каж­до­го спе­ци­а­ли­ста в этой обла­сти.

Дости­же­ния этрус­ко­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний в этот пери­од нель­зя обо­зна­чить одной вос­хо­дя­щей лини­ей, ибо они — заслу­га целой пле­яды этрус­ко­ло­гов, каж­дый из кото­рых работал в опре­де­лен­ной обла­сти этой нау­ки. Труд­но опре­де­лить, чей вклад боль­ше. Но о всех них мож­но ска­зать одно — их труд по сей день слу­жит фун­да­мен­том этрус­ко­ло­гии.

В насто­я­щее вре­мя над раз­ре­ше­ни­ем зага­док погиб­ше­го мира этрус­ков работа­ют мно­гие выдаю­щи­е­ся иссле­до­ва­те­ли из раз­лич­ных уни­вер­си­те­тов. Важ­ны­ми Цен­тра­ми этрус­ко­ло­гии явля­ют­ся и музеи — Архео­ло­ги­че­ский музей во Фло­рен­ции, Гре­го­ри­ан­ский этрус­ский музей в Вати­кане, музей в Вил­ла Джу­лия в Риме. В них сосре­дото­че­ны самые извест­ные кол­лек­ции этрус­ских нахо­док. Этрус­ко­ло­гия ста­ла науч­ной дис­ци­пли­ной и уже не может пожа­ло­вать­ся на с.28 недо­ста­ток вни­ма­ния. С 1927 года во Фло­рен­ции выхо­дит жур­нал «Ста­ди Этрус­ки», кото­рый рас­ска­зы­ва­ет обо всех ее успе­хах и труд­но­стях. Этрус­ко­ло­ги теперь про­во­дят более широ­кие и глу­бо­кие иссле­до­ва­ния, ста­рые мето­ды иссле­до­ва­ния ста­ли точ­нее и тонь­ше, им на помощь при­шли новые, и все же нель­зя изба­вить­ся от впе­чат­ле­ния, что неимо­вер­ные уси­лия целых поко­ле­ний талант­ли­вых и трудо­лю­би­вых уче­ных лишь совсем нена­мно­го про­дви­ну­ли впе­ред наши позна­ния, да и то лишь в том смыс­ле, что перед нами теперь яснее выри­со­вы­ва­ет­ся этрус­ская про­бле­ма, но отнюдь не сам мир этрус­ков.

Из мно­же­ства нераз­ре­шен­ных про­блем, кото­рые нако­пи­лись во всех ответв­ле­ни­ях этрус­ко­ло­гии, осо­бен­но ост­ро сто­ят две — про­ис­хож­де­ние этрус­ков и их язык. Если пред­по­ло­жить, что мы поло­жи­ли на одну чашу весов всю лите­ра­ту­ру по этим двум про­бле­мам, а на дру­гую — пере­чень резуль­та­тов, кото­рых уда­лось добить­ся после дли­тель­ных и слож­ных иссле­до­ва­ний, то мы бы ока­за­лись свиде­те­ля­ми доволь­но свое­об­раз­но­го соот­но­ше­ния. На чаше «язык» про­тив высо­ких сто­пок книг, бро­шюр и бес­чис­лен­ных ста­тей лежа­ло бы несколь­ко стра­ни­чек с твер­до уста­нов­лен­ны­ми пра­ви­ла­ми этрус­ско­го пра­во­пи­са­ния и пере­чень этрус­ских слов, зна­че­ние кото­рых извест­но точ­но или по край­ней мере с боль­шой сте­пе­нью веро­ят­но­сти. Что же каса­ет­ся вопро­са про­ис­хож­де­ния этрус­ков, то резуль­тат был бы еще более пла­чев­ным!

Не уди­ви­тель­но поэто­му, что уче­ные сно­ва и сно­ва обра­ща­ют­ся к доку­мен­там, кото­рые оста­ви­ли после себя этрус­ки, стре­мясь най­ти в них еще не обна­ру­жен­ные следы или дан­ные, про­ли­ваю­щие свет на этрус­скую циви­ли­за­цию.

Мето­ды изу­че­ния этрус­ских захо­ро­не­ний ста­но­вят­ся все более совер­шен­ны­ми. В послед­нее вре­мя архео­ло­ги при­бе­га­ют к помо­щи есте­ствен­ных наук, осо­бен­но гео­фи­зи­ки. Теперь, преж­де чем начать рас­коп­ки, уче­ные опре­де­ля­ют, где под поверх­но­стью зем­ли может нахо­дить­ся камен­ный склеп. Они заме­ря­ют спе­ци­аль­ны­ми элек­три­че­ски­ми зон­да­ми сопро­тив­ле­ние раз­лич­ных сло­ев зем­ли. Полу­чен­ные дан­ные сво­дят­ся в диа­грам­му, кото­рая поз­во­ля­ет опре­де­лить место­на­хож­де­ние иско­мо­го объ­ек­та.

Город­ская сте­на в Воль­си­ни­ях. Рас­коп­ки фран­цуз­ской экс­пе­ди­ции.

с.29 Англи­ча­нин Р. Аткин­сон из Эдин­бур­га пер­вым исполь­зо­вал этот метод в архео­ло­гии. В Ита­лии его горя­чо под­дер­жа­ла груп­па милан­цев во гла­ве с инже­не­ром Кар­ло Мау­ри­льо Лери­ци. Лери­ци напи­сал кни­гу о новых мето­дах архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний при отыс­ки­ва­нии погиб­ших куль­тур и несколь­ко работ ана­ло­гич­но­го содер­жа­ния. Он усо­вер­шен­ст­во­вал метод элек­тро­зон­да­жа и исполь­зо­вал его при изу­че­нии этрус­ских захо­ро­не­ний. Кста­ти, они ока­за­лись очень удоб­ны­ми объ­ек­та­ми для при­ме­не­ния раз­лич­ных тех­ни­че­ских мето­дов иссле­до­ва­ния.

В Тарк­ви­ни­ях был так­же при­ме­нен так назы­вае­мый сей­сми­че­ский метод. Он осно­ван на том, что вол­ны от взры­ва, про­хо­дя через раз­лич­ные слои поч­вы и встре­чая на сво­ем пути скры­тый объ­ект, либо отра­жа­ют­ся от него, либо пре­лом­ля­ют­ся и тем самым помо­га­ют его обна­ру­жить.

После того как место­по­ло­же­ние камен­но­го скле­па обна­ру­же­но, с помо­щью элек­три­че­ско­го при­бо­ра в потол­ке высвер­ли­ва­ет­ся отвер­стие диа­мет­ром око­ло деся­ти сан­ти­мет­ров. Через это отвер­стие внутрь мож­но опу­стить пери­скоп или фото­ап­па­рат и таким обра­зом опре­де­лить, в каком состо­я­нии нахо­дит­ся с.30 захо­ро­не­ние, или до нача­ла рас­ко­пок про­из­ве­сти съем­ки. При рас­коп­ках этрус­ских скле­пов, сте­ны кото­рых укра­ше­ны уни­каль­ны­ми фрес­ка­ми, осо­бен­но важ­но, что работы ведут­ся не всле­пую, а при нали­чии зара­нее полу­чен­ных надеж­ных дан­ных. С помо­щью это­го мето­да мож­но так­же точ­но опре­де­лить место­на­хож­де­ние вхо­да в гроб­ни­цу, что облег­ча­ет его розыс­ки. Он эффек­ти­вен и в тех слу­ча­ях, когда моги­лы не пред­став­ля­ют ника­ко­го инте­ре­са, ибо пол­но­стью раз­граб­ле­ны или нахо­дят­ся в таком пла­чев­ном состо­я­нии, что их рас­коп­ки теря­ют вся­кий смысл.

Успеш­но­му внед­ре­нию новых мето­дов архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний в Южной Этру­рии осо­бен­но содей­ст­во­ва­ли Обще­ство по охране памят­ни­ков (Sop­ri­ten­den­za al­le An­ti­chi­tà dell’Et­ru­ria Me­ri­dio­na­le) и фонд име­ни Лери­ци Милан­ско­го поли­тех­ни­че­ско­го инсти­ту­та. Это уни­каль­ное науч­ное учреж­де­ние, подоб­но­го кото­ро­му нет боль­ше ни в Ита­лии, ни, веро­ят­но, во всем мире. Оно игра­ет выдаю­щу­ю­ся роль в деле изу­че­ния антич­ных памят­ни­ков не толь­ко в Этру­рии, но и в Южной Ита­лии. Его сотруд­ни­ки про­во­ди­ли иссле­до­ва­ния в нек­ро­по­лях Цере, Вуль­чи, Тарк­ви­ний и в дру­гих местах.

Давай­те посмот­рим, как про­во­дят­ся архео­ло­ги­че­ские работы в окрест­но­стях Тарк­ви­ний. Нек­ро­по­ли здесь обшир­ные, зани­ма­ют пло­щадь око­ло ста гек­та­ров. На этой огром­ной терри­то­рии надо было ото­брать для иссле­до­ва­ний опре­де­лен­ные точ­ки. Выбор пал на одно из глав­ных захо­ро­не­ний, кото­рое теперь назы­ва­ет­ся Мон­те­роз­зи. В нем еще рань­ше были обна­ру­же­ны бога­то укра­шен­ные моги­лы, к тому же эта часть нек­ро­по­ля отли­ча­ет­ся весь­ма неод­но­род­ным гео­ло­ги­че­ским стро­е­ни­ем, и было важ­но про­ве­рить, мож­но ли в этом слу­чае исполь­зо­вать при архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях гео­фи­зи­че­ские мето­ды, тем более что ана­ло­гич­ные усло­вия встре­ча­ют­ся на всем побе­ре­жье Тиррен­ско­го моря.

Работы в Тарк­ви­ни­ях были разде­ле­ны на несколь­ко эта­пов. Основ­но­му эта­пу, наме­чен­но­му на 1958 год, пред­ше­ст­во­ва­ли крат­ковре­мен­ные проб­ные опе­ра­ции 1955—1957 годов, во вре­мя кото­рых испы­ты­ва­лась и совер­шен­ст­во­ва­лась аппа­ра­ту­ра — с.31 элек­тро- и фото­зон­ды, пери­ско­пы и т. д. — и про­во­ди­лись дру­гие работы.

Основ­ное вни­ма­ние уде­ля­лось ком­плекс­но­сти и все­сто­рон­но­сти иссле­до­ва­ния. Поэто­му были исполь­зо­ва­ны все сред­ства для уско­ре­ния работ и улуч­ше­ния их каче­ства, в част­но­сти аэро­фото­съем­ка. Пер­вые попыт­ки про­из­ве­сти аэро­фото­съем­ку архео­ло­ги пред­при­ня­ли еще в 1911 году, когда с воздуш­но­го шара было засня­то пер­во­на­чаль­ное рус­ло Тиб­ра, но более или менее регу­ляр­но аэро­фото­съем­ку ста­ли при­ме­нять лишь с 1922 года. Полу­чен­ные с ее помо­щью сним­ки облег­чи­ли труд архео­ло­гов и при иссле­до­ва­нии этрус­ских нек­ро­по­лей, глав­ным обра­зом и севе­ро­этрус­ском горо­де Спине, — об этом пой­дет речь даль­ше. До нача­ла рас­ко­пок в Тарк­ви­ни­ях были изу­че­ны авиа­сним­ки окрест­но­стей, сде­лан­ные до вто­рой миро­вой вой­ны и после ее окон­ча­ния. Прав­да, они пред­на­зна­ча­лись для дру­гих целей, но все рав­но мог­ли быть полез­ны для архео­ло­гов. Резуль­та­ты ока­за­лись не очень уте­ши­тель­ны­ми. Сним­ки помог­ли толь­ко опре­де­лить раз­ме­ры захо­ро­не­ния и место­на­хож­де­ние отдель­ных могил, глав­ным обра­зом тех, кото­рые не труд­но заме­тить и без аэро­фото­съем­ки. Что же каса­ет­ся скле­пов, рас­по­ло­жен­ных на бо́льшей глу­бине и пред­став­ляв­ших осо­бый инте­рес для груп­пы Лери­ци, то они не были выяв­ле­ны.

Дру­гой важ­ной частью под­готов­ки яви­лись гео­ло­ги­че­ские изыс­ка­ния. Они долж­ны были не толь­ко помочь выбрать наи­бо­лее под­хо­дя­щие инстру­мен­ты для архео­ло­ги­че­ских работ, но и объ­яс­нить, поче­му в захо­ро­не­ни­ях око­ло Тарк­ви­ний стен­ная живо­пись раз­ру­ша­ет­ся.

Ока­за­лось, что верх­ние слои поч­вы вокруг Тарк­ви­ний насы­ще­ны извест­ня­ком. Под ними лежит не про­пус­каю­щий воду слой гли­ны. И имен­но в этом слое, в кото­рый не мог­ла про­ник­нуть поверх­ност­ная вода, соору­жа­ли свои скле­пы этрус­ки. Они хоро­шо зна­ли струк­ту­ру поч­вы и исполь­зо­ва­ли эти позна­ния при стро­и­тель­стве нек­ро­по­лей. Ни в одном из обсле­до­ван­ных скле­пов, а все­го их насчи­ты­ва­ет­ся 516, не было обна­ру­же­но поверх­ност­ной воды.

Сле­до­ва­тель­но, надо было искать дру­гую при­чи­ну повреж­де­ния фре­сок и могил. В резуль­та­те с.32 кро­пот­ли­вых иссле­до­ва­ний Лери­ци при­шел к выво­ду, что раз­ру­ше­ние кос­ну­лось лишь скле­пов, вскры­тых либо архео­ло­га­ми, либо гра­би­те­ля­ми, кото­рые недо­ста­точ­но плот­но заде­ла­ли вход, так что через него или остав­лен­ное отвер­стие в моги­лу про­ни­ка­ли атмо­сфер­ные осад­ки. Мно­гие моги­лы были уни­что­же­ны вслед­ст­вие сме­ще­ния или коле­ба­ния поч­вы. Сквозь тре­щи­ны внутрь про­ни­ка­ла вода, при­чи­няв­шая непо­пра­ви­мый ущерб.

Эти сооб­ще­ния вызы­ва­ют осо­бое бес­по­кой­ство, пото­му что неко­то­рые из откры­тых ранее захо­ро­не­ний, пред­став­ля­ю­щие собой боль­шую цен­ность, «поте­ря­лись», а сре­ди тако­го мно­же­ства могил их невоз­мож­но вновь разыс­кать. Нали­цо серь­ез­ная угро­за, что их фрес­ки исчез­нут навсе­гда. Груп­па Лери­ци дей­ст­ви­тель­но нашла несколь­ко скле­пов, в кото­рых от рос­пи­си оста­лись едва замет­ные следы.

Инже­нер Лери­ци рату­ет за свои мето­ды глав­ным обра­зом пото­му, что бла­го­да­ря им мож­но за корот­кий срок обсле­до­вать обшир­ные нек­ро­по­ли, выяс­нить их состо­я­ние и при­сту­пить к рабо­те там, где это пред­став­ля­ет­ся необ­хо­ди­мым.

После изыс­ка­ний в Тарк­ви­ний­ском нек­ро­по­ле Мон­те­роз­зе, напри­мер, Лери­ци при­шел к выво­ду, что там сле­ду­ет про­ве­сти уско­рен­ные работы для спа­се­ния того, что еще мож­но спа­сти. Ибо, по его сло­вам, есть мно­го при­чин опа­сать­ся, что Тарк­ви­ний­ский нек­ро­поль дей­ст­ви­тель­но пре­вра­тит­ся в насто­я­щее клад­би­ще, на кото­ром от цен­ней­ших могил оста­нут­ся лишь бес­по­лез­ные раз­ва­ли­ны.

Дале­ко не все этрус­ко­ло­ги разде­ля­ют энту­зи­азм инже­не­ра Лери­ци и его сотруд­ни­ков. Его про­тив­ни­ки счи­та­ют, что исполь­зо­ва­ние новых мето­дов может нане­сти вред скле­пам. Воз­ра­жая им, Лери­ци дела­ет упор на быст­ро­ту работ, явля­ю­щу­ю­ся сей­час глав­ным усло­ви­ем спа­се­ния этрус­ских памят­ни­ком. В поль­зу Лери­ци убеди­тель­но свиде­тель­ст­ву­ют кон­крет­ные резуль­та­ты, кото­рых ему уда­лось добить­ся. Вновь откры­ты десят­ки могил, сте­ны кото­рых укра­ше­ны фрес­ка­ми. Осо­бен­но выде­ля­ют­ся скле­пы «Олим­пий­ские игры» и «С лод­кой». Эта про­стая кон­ста­та­ция фак­тов тем более важ­на, что, по утвер­жде­нию Лери­ци, при помо­щи тра­ди­ци­он­ных мето­дов с с.33 1894 года не было обна­ру­же­но ни одной моги­лы с фрес­ка­ми.

В Этру­рии про­во­дят­ся и дру­гие успеш­ные архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния — в Сан-Севе­ра и этрус­ском пор­ту Пир­ги. Их ведет этрус­ко­ло­ги­че­ский инсти­тут Рим­ско­го уни­вер­си­те­та. В послед­нее вре­мя живой инте­рес воз­буди­ла наход­ка трех золотых пла­сти­нок с дву­мя этрус­ски­ми над­пи­ся­ми и одной пуни­че­ской. О них будет гово­рить­ся ниже.

В рас­коп­ках этрус­ских памят­ни­ков при­ни­ма­ют уча­стие и ино­стран­ные архео­ло­ги, глав­ным обра­зом фран­цуз­ские и швед­ские. Фран­цуз­ской экс­пе­ди­ции, кото­рой вот уже несколь­ко лет руко­во­дит про­фес­сор Рай­мон Блок, пору­че­но обсле­до­ва­ние окрест­но­стей Воль­си­ний. Сотруд­ни­ки швед­ско­го инсти­ту­та с 1956 года работа­ют в окрест­но­стях Сан-Джи­ве­на­ле вбли­зи от Витер­бо в Южной Этру­рии.

Пора рас­ска­зать о резуль­та­тах всех этих уси­лий, о том, насколь­ко уда­лось реста­ври­ро­вать кар­ти­ну древ­ней этрус­ской циви­ли­за­ции с помо­щью рим­ских и гре­че­ских авто­ров, сохра­нив­ших­ся памят­ни­ков или, нако­нец, этрус­ских тек­стов. Итак, перей­дем к тому, что́ мы в ито­ге зна­ем сего­дня об этрус­ках.

Это и соста­вит содер­жа­ние сле­дую­щих глав.