Laeti в Поздней Римской империи

с.228 Изу­чая исто­рию позд­ней Рим­ской импе­рии, мы стал­ки­ва­ем­ся с чрез­вы­чай­но запу­тан­ной тер­ми­но­ло­ги­ей, вплоть до того, что ино­гда труд­но раз­ли­чить этно­ни­мы и поня­тия совер­шен­но иной кате­го­рии, напри­мер, свя­зан­ные с соци­аль­ной либо воен­ной сфе­рой. Разу­ме­ет­ся, ни в одном источ­ни­ке невоз­мож­но встре­тить опре­де­ле­ния этих поня­тий, да и вооб­ще сведе­ния о них, как пра­ви­ло, весь­ма фраг­мен­тар­ны. Попро­бо­вать же разо­брать­ся в тер­ми­нах, так или ина­че клас­си­фи­ци­ро­вать их, совер­шен­но необ­хо­ди­мо для пони­ма­ния рим­ской дей­ст­ви­тель­но­сти IV—V вв. Дан­ная ста­тья явля­ет­ся попыт­кой выяс­нить содер­жа­ние одно­го из поня­тий, свя­зан­ных с вар­ва­ра­ми.

Сло­во lae­ti впер­вые появ­ля­ет­ся в источ­ни­ках в 297 г., послед­ний раз упо­ми­на­ет­ся в 465 г. Эти­мо­ло­гия тер­ми­на lae­tus дис­кус­си­он­на: его воз­во­дят и к общим индо­ев­ро­пей­ским кор­ням, и к древ­не­гре­че­ско­му язы­ку, и к кельт­ско­му¹; к гер­ман­ско­му сло­ву, обо­зна­чаю­ще­му полу­сво­бод­но­го зави­си­мо­го чело­ве­ка²; счи­та­ют искон­но латин­ским³; заим­ст­во­ван­ным в латынь из этрус­ско­го язы­ка⁴.

Харак­тер­ная чер­та тех, кто под ним скры­ва­ет­ся, — «вар­вар­ство», при­над­леж­ность к миру вар­ва­ров. Амми­ан Мар­цел­лин пишет о собы­ти­ях 357 г.: «одна­ко, когда спе­ши­ли выпол­нить над­ле­жа­щим обра­зом раз­ра­ботан­ный план, леты-вар­ва­ры, лов­кие в выбо­ре вре­ме­ни для гра­бе­жей, скрыт­но прой­дя меж­ду лаге­ря­ми того и дру­го­го вой­ска, напа­ли на не ожи­дав­ший это­го Лугдун…» (XVI. 11. 4)⁵. Далее исто­рик уточ­ня­ет, что эти леты были гер­ман­ца­ми (ibid. 6). По кон­тек­сту «Дея­ний» понят­но, что они отли­ча­лись от навод­нив­ших Гал­лию пол­чищ ала­ман­нов, с кото­ры­ми сра­жал­ся цезарь Юли­ан. Леты, види­мо, не само­воль­но нахо­ди­лись в глу­бине рим­ской терри­то­рии, посколь­ку Амми­ан Мар­цел­лин не обви­ня­ет их, в отли­чие от внеш­них вар­ва­ров, во втор­же­нии на нее.

С одной сто­ро­ны, исто­рик сооб­ща­ет, что дей­ст­вия летов были непред­ска­зу­е­мы, так что жите­ли Лугду­на едва успе­ли закрыть ворота горо­да (ibid. 4), то есть, воз­мож­но, они впра­ве были не ждать такой враж­деб­но­сти. С дру­гой сто­ро­ны, сло­ва исто­ри­ка «лов­кие в выбо­ре вре­ме­ни для гра­бе­жей» наво­дят на мысль о том, что леты не един­ст­вен­ный раз пыта­лись гра­бить про­вин­ци­а­лов. Из это­го сле­ду­ет, что при­сут­ст­вие летов было, хотя и дале­ко не без­опас­ной, но при­выч­ной с.229 обы­ден­но­стью для Гал­лии середи­ны IV в. Веро­ят­но, в слу­чае с Лугду­ном Юли­ан доста­точ­но чет­ко пред­став­лял, откуда мог­ли появить­ся леты, и быст­ро при­нял кара­тель­ные меры. «Полу­чив изве­стие об этом бед­ст­вии, Цезарь, про­вор­но послав три отряда храб­рых лег­ко­во­ору­жен­ных всад­ни­ков, стал вни­ма­тель­но следить за тре­мя доро­га­ми, несо­мнен­но, зная, что раз­бой­ни­ки будут про­ры­вать­ся по ним. И не напрас­но» (ibid. 5)⁶.

Актив­но обсуж­да­ет­ся в науч­ной лите­ра­ту­ре неболь­шой фраг­мент одно­го из так назы­вае­мых «галль­ских» пане­ги­ри­ков, вошед­ше­го в сбор­ник «XII латин­ских пане­ги­ри­ков». Хва­леб­ная речь была про­из­не­се­на неиз­вест­ным ора­то­ром в 297 г. в честь цеза­ря Кон­стан­ция Хло­ра. В дан­ном отрыв­ке сооб­ща­ет­ся о засе­ле­нии опу­сто­шен­ных обла­стей импе­рии вар­ва­ра­ми и впер­вые исполь­зу­ет­ся сло­во lae­tus⁷: «Таким обра­зом, как преж­де, по тво­е­му, август Дио­кле­ти­ан, при­ка­зу Азия засе­ли­ла свои пустын­ные рай­о­ны пере­се­лен­ны­ми туда жите­ля­ми Фра­кии; как затем по тво­ей, август Мак­си­ми­ан, воле обра­бота­ли лежа­щие под паром поля нер­ви­ев и тре­ве­ров вер­нув­ший­ся в свои зем­ли и вос­ста­нов­лен­ный в пра­вах лет и покор­ный нашим зако­нам франк, так и сей­час бла­го­да­ря тво­им, непо­беди­мый цезарь Кон­стан­ций, победам, мало­на­се­лен­ные зем­ли амби­а­нов, бел­ло­ва­ков, три­кас­си­нов и лин­го­нов вновь про­цве­та­ют под рукой зем­ледель­ца-вар­ва­ра» (Pan. Lat. VIII (V). 21. 1)⁸.

В пере­во­де И. Ю. Шаба­га сло­ва postli­mi­nio res­ti­tu­tus поня­ты как опре­де­ле­ние к lae­tus. Часть иссле­до­ва­те­лей на осно­ва­нии такой же интер­пре­та­ции тек­ста пола­га­ет, что пер­во­на­чаль­но, в кон­це III в., лета­ми назы­ва­ли опре­де­лен­ную груп­пу про­вин­ци­аль­но­го кельт­ско-рим­ско­го при­гра­нич­но­го насе­ле­ния, воз­мож­но, быв­ших багау­дов, а во вто­рой поло­вине IV в. к ней были при­рав­не­ны гер­ман­цы, посе­лен­ные на терри­то­рии государ­ства⁹.

Поми­мо ука­за­ния на пра­во пост­ли­ми­ния, в каче­стве допол­ни­тель­но­го аргу­мен­та исполь­зу­ет­ся сооб­ще­ние Зоси­ма о том, что узур­па­тор Маг­нен­ций, захва­тив­ший власть над запад­ной частью Рим­ской импе­рии в 350 г., был одним из летов, кото­рых исто­рик назы­ва­ет с.230 галль­ским пле­ме­нем¹⁰. Пред­став­ля­ет­ся, что это не совсем точ­но. Исто­рик пишет о вар­вар­ском про­ис­хож­де­нии Маг­нен­ция, кото­рый пере­се­лил­ся к летам (γέ­νος μὲν ἕλκων ἀπὸ βαρ­βά­ρων, με­τοική­σας δὲ εἰς Λε­τούς, ἔθνος Γα­λατι­κόν — Zos. II. 54. 1), т. е. поня­тие lae­ti опять так или ина­че свя­за­но с вар­ва­ра­ми.

В при­над­леж­но­сти к вар­ва­рам убий­цы Кон­стан­та видит при­чи­ну его зло­де­я­ний Авре­лий Вик­тор (Caes. XLI. 25)¹¹, а неиз­вест­ный автор «Извле­че­ний о жиз­ни и нра­вах рим­ских импе­ра­то­ров» про­сто кон­ста­ти­ру­ет: «он родил­ся от роди­те­лей-вар­ва­ров, кото­рые жили в Гал­лии» ([Aur. Vict.] Epit. XLII. 7)¹². К утвер­жде­нию же Зоси­ма о при­над­леж­но­сти летов к кель­там сле­ду­ет отно­сить­ся очень осто­рож­но: приш­лые вар­ва­ры, воз­мож­но, ко вре­ме­ни жиз­ни авто­ра «Новой исто­рии» уже впи­са­лись в мест­ную среду¹³. Писа­тель же IV в., Амми­ан Мар­цел­лин, как было пока­за­но, кель­та­ми летов не счи­тал. Мож­но так­же пред­по­ло­жить, что частич­но неко­то­рые галль­ские пле­ме­на, осо­бен­но жив­шие в сель­ской мест­но­сти, даже и в III—IV вв. не были рома­ни­зи­ро­ва­ны, не име­ли рим­ско­го граж­дан­ства и мало отли­ча­лись от вновь появ­ля­ю­щих­ся на терри­то­рии Рим­ской импе­рии наро­дов. Ведь до сих пор оста­ет­ся дис­кус­си­он­ной про­бле­ма сте­пе­ни рас­про­стра­не­ния эдик­та Кара­кал­лы¹⁴. Если это так, то неко­то­рые кель­ты, дей­ст­ви­тель­но, мог­ли нахо­дить­ся на поло­же­нии летов.

Что каса­ет­ся про­ци­ти­ро­ван­но­го выше отрыв­ка Амми­а­на Мар­цел­ли­на (XVI. 11. 4), то Э. Дему­жо пола­га­ет, что в нем ско­рее дает­ся мораль­ная оцен­ка летам, а не опре­де­ля­ет­ся их при­над­леж­ность к како­му-то вар­вар­ско­му пле­ме­ни¹⁵. Но, во-пер­вых, Амми­ан пря­мо назвал их гер­ман­ца­ми (ibid. 6), а во-вто­рых, во всем тек­сте «Дея­ний» нет ни одно­го слу­чая оце­ноч­но­го при­ме­не­ния тер­ми­на «вар­вар», исто­рик исполь­зу­ет его исклю­чи­тель­но в про­ти­во­по­став­ле­нии рим­ля­нам.

Соглас­но дру­гой, рав­но воз­мож­ной точ­ке зре­ния, «лет» и «вер­нув­ший­ся и вос­ста­нов­лен­ный в пра­вах» — раз­ные лица, вклю­чен­ные в общее пере­чис­ле­ние¹⁶.

Авто­ры, не свя­зы­ваю­щие летов с рим­ля­на­ми, раз­мыш­ля­ют над вопро­сом, чем явля­ет­ся сло­во «лет»: соци­аль­ным тер­ми­ном или этно­ни­мом? Одни уче­ные видят в нем изна­чаль­но соци­аль­ное содер­жа­ние¹⁷, с.231 дру­гие — назва­ние пле­ме­ни, кото­рое посе­ли­ли на рим­ской терри­то­рии в кон­це III в., став­шее впо­след­ст­вии обо­зна­че­ни­ем опре­де­лен­но­го ста­ту­са¹⁸. Кста­ти, пере­вод­чи­ца дан­но­го пане­ги­ри­ка на рус­ский язык при­со­еди­ня­ет­ся к послед­ним¹⁹, явно про­ти­во­ре­ча сво­ей интер­пре­та­ции тек­ста, так как пра­во пост­ли­ми­ния озна­ча­ло вос­ста­нов­ле­ние преж­не­го юриди­че­ско­го ста­ту­са рим­ско­го граж­да­ни­на или его иму­ще­ства (раба) после воз­вра­ще­ния из-под вла­сти непри­я­те­ля²⁰ и не мог­ло рас­про­стра­нять­ся на вновь пере­се­лен­ных вар­ва­ров.

В реше­нии дан­ной дилем­мы почти не на что опе­реть­ся. В сов­мест­ной кон­сти­ту­ции импе­ра­то­ров Арка­дия и Гоно­рия 400 г., адре­со­ван­ной Сти­ли­хо­ну, наблюда­ет­ся похо­жий пере­чень: quis­quis igi­tur lae­tus ala­man­nus sar­ma­ta va­gus vel fi­lius ve­te­ra­ni aut cui­us­li­bet cor­po­ris di­lec­tui ob­no­xius (CTh. VII. 20. 12 pr.). И здесь лет упо­ми­на­ет­ся, с одной сто­ро­ны, наряду с назва­ни­я­ми пле­мен (ала­ман­ном и сар­ма­том), с дру­гой сто­ро­ны, вме­сте с сыном вете­ра­на и кем бы то ни было, под­ле­жа­щим рекрут­ско­му набо­ру, то есть име­ю­щи­ми тот или иной ста­тус жите­ля­ми государ­ства. Из кон­тек­ста неяс­но, к какой из двух групп поня­тий сле­ду­ет отне­сти инте­ре­су­ю­щее нас. Но никто из иссле­до­ва­те­лей не счи­та­ет этот тер­мин этно­ни­мом при­ме­ни­тель­но к кон­цу IV в.²¹ Раз­ни­ца в сто лет, без­услов­но, суще­ст­вен­на, но все же более убеди­тель­ной пред­став­ля­ет­ся точ­ка зре­ния тех уче­ных, кото­рые изна­чаль­но отно­сят его к соци­аль­ной сфе­ре. Вме­сте с тем сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что в дан­ном доку­мен­те lae­ti встре­ча­ют­ся вме­сте с наиме­но­ва­ни­я­ми вар­вар­ских наро­дов.

Окон­ча­тель­но решить про­бле­му про­ис­хож­де­ния изу­чае­мо­го тер­ми­на не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным, но, тем не менее, связь его с рома­ни­зи­ро­ван­ным про­вин­ци­аль­ным насе­ле­ни­ем, хотя бы и на пер­вых порах, кажет­ся мало­ве­ро­ят­ной, пото­му что вся доступ­ная инфор­ма­ция о летах свиде­тель­ст­ву­ет об их при­над­леж­но­сти к вар­вар­ско­му миру, актив­но про­ни­каю­ще­му в рим­ский, но не сли­ваю­ще­му­ся с ним. Да и пафос раз­би­рае­мо­го отрыв­ка пане­ги­ри­ка состо­ит в бла­го­дар­но­сти пра­ви­те­лям за то, что опу­сто­шен­ные рим­ские поля обра­ба­ты­ва­ют зем­ледель­цы-вар­ва­ры.

На про­тя­же­нии сво­ей речи неиз­вест­ный ора­тор неод­но­крат­но воз­вра­ща­ет­ся к этой мыс­ли: «…Так как бла­го­да­ря вашей доб­ле­сти было одер­жа­но столь­ко побед, столь­ко повсюду уни­что­же­но вар­вар­ских пле­мен, столь­ко зем­ледель­цев пере­се­ле­но на рим­ские паш­ни…» (Pan. Lat. VIII (V). 1. 4); «по пор­ти­кам всех горо­дов сидят тол­пы плен­ных с.232 вар­ва­ров <…>; все они, отдан­ные в услу­же­ние жите­лям ваших про­вин­ций, ждут, пока их не отве­дут в пред­на­зна­чен­ные им для обра­бот­ки без­люд­ные мест­но­сти; <…> итак, теперь для меня возде­лы­ва­ет зем­лю хамав и фриз, и этот бро­дя­га, этот гра­би­тель трудит­ся на невозде­лан­ном поле и напол­ня­ет мои рын­ки выстав­лен­ным на про­да­жу скотом, и зем­леде­лец-вар­вар умень­ша­ет цены на хлеб» (ibid. 9. 1—3)²².

Содер­жа­тель­ное и сти­ли­сти­че­ское сход­ство дан­ных отрыв­ков пане­ги­ри­ка Кон­стан­цию застав­ля­ет пред­по­ла­гать, что они отно­сят­ся к летам²³. Мож­но думать, что и в пане­ги­ри­ке Кон­стан­ти­ну 310 г. речь идет о них же, тем более, что здесь вос­хва­ля­ют­ся дея­ния отца чест­ву­е­мо­го: «Даль­ние пле­ме­на фран­ков <…> под­дер­жи­ва­ют мир Рим­ской импе­рии зем­леде­ли­ем в разо­рен­ных обла­стях Гал­лии…» (Pan. Lat. VI (VII). 6. 2)²⁴. Здесь оче­вид­но зави­си­мое поло­же­ние недав­но появив­ших­ся в импе­рии новых кре­стьян.

Импе­ра­тор Проб после побед над гер­ман­ца­ми в 278 г. объ­яв­ля­ет сена­то­рам: «Все вар­ва­ры уже пашут для вас, уже слу­жат вам…» (SHA. Prob. XXVIII. 15. 2)²⁵. С нескры­вае­мым удо­воль­ст­ви­ем и чув­ст­вом пре­вос­ход­ства гово­рит об этом пане­ги­рист: «Но ни эти ковар­ные места, ни те мно­го­чис­лен­ные убе­жи­ща в лесах не смог­ли убе­речь вар­ва­ров от того, что все они были при­нуж­де­ны отдать себя под власть тво­ей боже­ст­вен­но­сти и с жена­ми, детьми, со мно­же­ст­вом про­чих род­ст­вен­ни­ков и со сво­им иму­ще­ст­вом пере­се­лить­ся в неко­гда пустын­ные мест­но­сти, дабы, уже пре­бы­вая в раб­стве, воз­вра­тить пло­до­ро­дие тем зем­лям, кото­рые когда-то они сами, воз­мож­но, и опу­сто­ши­ли сво­и­ми набе­га­ми» (пер. И. Ю. Шаба­га — Pan. Lat. VIII (V). 8. 4)²⁶.

Все при­веден­ные сооб­ще­ния застав­ля­ют думать о пре­иму­ще­ст­вен­но при­нуди­тель­ном пере­се­ле­нии вар­ва­ров из раз­лич­ных гер­ман­ских пле­мен на рим­скую терри­то­рию. Поэто­му боль­шая часть уче­ных счи­та­ет летов плен­ны­ми, рас­се­лен­ны­ми на забро­шен­ных зем­лях²⁷, хотя с.233 пол­но­стью исклю­чать эле­мент доб­ро­воль­но­сти пере­хо­да на рим­скую терри­то­рию, веро­ят­но, не сле­ду­ет²⁸. Так, Зосим пере­да­ет, что «фран­ки обра­ти­лись к импе­ра­то­ру и полу­чи­ли от него места для посе­ле­ния» (I. 71. 2). Речь идет о тех же вой­нах Про­ба, о кото­рых он докла­ды­вал сена­ту. Прав­да, из сооб­ще­ния Зоси­ма неяс­но, летов ли он име­ет в виду. Может быть, в дан­ном слу­чае гер­ман­цы име­ли иной ста­тус, посколь­ку гово­рить о какой-либо уни­фи­ка­ции отно­ше­ний Рим­ской импе­рии с вар­ва­ра­ми не при­хо­дит­ся. Труд­но интер­пре­ти­ро­вать неко­то­рые выра­же­ния ано­ним­но­го пане­ги­ри­ста. Ser­vien­do (Pan. Lat. VIII (V). 8. 4) пере­вод­чик трак­ту­ет как раб­ство. Веро­ят­но, это рито­ри­че­ское пре­уве­ли­че­ние, хотя дей­ст­ви­тель­но зави­си­мое поло­же­ние летов дава­ло для него повод, да и гла­гол ser­vi­re име­ет несколь­ко зна­че­ний. Вто­рой фраг­мент: hos om­nes pro­vin­cia­li­bus vestris ad ob­se­qui­um distri­bu­tos (ibid. 9. 1), может быть, нуж­но свя­зать с кон­сти­ту­ци­ей Арка­дия и Гоно­рия 399 г., адре­со­ван­ной пре­фек­ту пре­то­рия Мес­са­ле.

Из нее сле­ду­ет, что летов селят на зем­ле, нахо­дя­щей­ся в юрис­дик­ции импе­ра­то­ров, то есть государ­ства: Quo­niam ex mul­tis gen­ti­bus se­quen­tes Ro­ma­nam fe­li­ci­ta­tem se ad nostrum im­pe­rium con­tu­le­runt, qui­bus ter­rae lae­ti­cae ad­mi­nistran­dae sunt, nul­lus ex his ag­ris ali­quid ni­si ex nostra ad­no­ta­tio­ne me­rea­tur. Et quo­niam ali­quan­ti aut ampli­us quam me­rue­rant oc­cu­pa­runt aut col­lu­dio prin­ci­pa­lium vel de­fen­so­rum vel sub­rep­ti­ciis rescrip­tis maio­rem, quam ra­tio pos­ce­bat, ter­ra­rum mo­dum sunt con­se­cu­ti, inspec­tor ido­neus di­ri­ga­tur, qui ea re­vo­cet, quae aut ma­le sunt tra­di­ta aut impro­be ab ali­qui­bus oc­cu­pa­ta (CTh. XIII. 11. 10)²⁹. Фор­му­ли­ров­ка поста­нов­ле­ния: «…пола­гаю­щи­е­ся на рим­ское сча­стье из мно­гих пле­мен пере­да­ли себя под нашу власть…» как буд­то свиде­тель­ст­ву­ет о само­сто­я­тель­ном при­ня­тии реше­ния, но, воз­мож­но, это лишь рито­ри­ка и дать окон­ча­тель­ный ответ на вопрос о при­нуди­тель­но­сти или доб­ро­воль­но­сти пере­се­ле­ния она не может.

В дан­ной кон­сти­ту­ции един­ст­вен­ный раз встре­ча­ет­ся тер­мин ter­rae lae­ti­cae, под кото­рым под­ра­зу­ме­ва­ют­ся зем­ли, выде­ля­е­мые пер­со­наль­ным поста­нов­ле­ни­ем, за соб­ст­вен­но­руч­ной под­пи­сью импе­ра­то­ра. В потвор­стве при­сво­е­нию бо́льших земель­ных уго­дий, чем пред­у­смат­ри­ва­лось, обви­ня­ют­ся прин­ци­па­лы. Они были наи­бо­лее бога­ты­ми и вли­я­тель­ны­ми чле­на­ми курий в муни­ци­пи­ях (Dig. XLVIII. 19. 27). Дефен­со­ра­ми ранее назы­ва­ли деку­ри­о­нов, зани­мав­ших долж­ность защит­ни­ков инте­ре­сов общи­ны и отдель­ных ее чле­нов (Dig. XLIX. 4. 1. 13; с.234 L. 5. 10. 4). В IV в. эта долж­ность была пере­да­на пол­но­моч­ным пред­ста­ви­те­лям импе­ра­то­ра, но так­же изби­рав­шим­ся общи­на­ми³⁰. Таким обра­зом, кон­крет­ное управ­ле­ние зем­лей, выде­лен­ной летам, види­мо, ложи­лось на город³¹, хотя дохо­ды с нее, веро­ят­но, полу­ча­ла импе­ра­тор­ская каз­на. Пред­став­ля­ет­ся, что имен­но в таком смыс­ле сле­ду­ет пони­мать сооб­ще­ние неиз­вест­но­го пане­ги­ри­ста о вар­ва­рах, роздан­ных в под­чи­не­ние про­вин­ци­а­лам³².

Судя по источ­ни­кам, леты раз­ме­ща­лись в обособ­лен­ных посе­ле­ни­ях, кото­рые были рас­по­ло­же­ны в Гал­лии, о чем сооб­ща­ют ора­то­ры, и, воз­мож­но, в Ита­лии, посколь­ку обсуж­дае­мое рас­по­ря­же­ние о зем­лях летов было адре­со­ва­но пре­фек­ту пре­то­рия Ита­лии. Места их житель­ства, по-види­мо­му, опре­де­лял импе­ра­тор. Их сели­ли в отдель­ных дерев­нях, но ни одна из них не най­де­на. Архео­ло­ги­че­ски леты неиз­вест­ны пото­му, что ни одна архео­ло­ги­че­ская куль­ту­ра пока не может быть соот­не­се­на ни с какой груп­пой вар­ва­ров позд­ней антич­но­сти или хотя бы счи­тать­ся отлич­ной от при­над­ле­жа­щей гал­ло-рим­ля­нам. Все они архео­ло­ги­че­ски не раз­ли­ча­ют­ся. Гипо­те­зу, выдви­ну­тую в пяти­де­ся­тых годах XX в. Я. Вер­не­ром и под­дер­жан­ную неко­то­ры­ми дру­ги­ми уче­ны­ми, о том, что так назы­вае­мая «куль­ту­ра рядов погре­бе­ний» (Rei­hengrä­ber­kul­tur) в север­ной и севе­ро-восточ­ной Гал­лии явля­ет­ся «циви­ли­за­ци­ей летов», сле­ду­ет при­знать неудач­ной, в част­но­сти и пото­му, что там сре­ди про­чих най­де­ны моги­лы с бога­тым инвен­та­рем, а в нарра­тив­ных и юриди­че­ских источ­ни­ках леты пред­ста­ют зави­си­мым насе­ле­ни­ем, иму­ще­ст­вен­но и соци­аль­но недиф­фе­рен­ци­ро­ван­ным, нет дан­ных о выде­ле­нии в их среде выс­ше­го слоя³³.

Леты-посе­лен­цы нахо­ди­лись под вла­стью рим­ских вое­на­чаль­ни­ков. В адми­ни­ст­ра­тив­ном доку­мен­те позд­ней Рим­ской импе­рии, состав­лен­ном, веро­ят­но, в кон­це IV — нача­ле V в.³⁴, — «Пере­чне всех зва­ний, как граж­дан­ских, так и воен­ных» — назва­ны две­на­дцать prae­fec­ti lae­to­rum в несколь­ких галль­ских про­вин­ци­ях, кото­рые нахо­ди­лись в под­чи­не­нии глав­но­ко­ман­дую­ще­го Запа­да³⁵. Каж­дый из них воз­глав­лял летов одно­го этни­че­ско­го про­ис­хож­де­ния. Долж­ность началь­ни­ка летов, види­мо, была не слиш­ком пре­стиж­ной. Во вся­ком слу­чае, в соот­вет­ст­вии с кон­сти­ту­ци­ей 369 г. импе­ра­то­ров Вален­ти­ни­а­на, Вален­та и Гра­ци­а­на для полу­че­ния при­ви­ле­гий ему нуж­но было еще с.235 заре­ко­мен­до­вать себя непо­сред­ст­вен­но при дво­ре или на дей­ст­ви­тель­ной воен­ной служ­бе: «если кто-то являл­ся пре­по­зи­том или ору­жей­ной мастер­ской, или флота, или летов, если пре­по­зит посто­ян­но имел зва­ние три­бу­на рим­ско­го леги­о­на, либо когор­ты, или кто бы то ни было, может быть, испол­нял те долж­но­сти, кото­рых каж­дый в отдель­но­сти дости­га­ет лишь с [помо­щью] опре­де­лен­ных пору­чи­те­лей, то тот, кто, как обна­ру­жи­ва­ет­ся, либо не заслу­жил соот­вет­ст­ву­ю­щим трудом внут­ри двор­ца, либо не трудил­ся в поте лица на воен­ной служ­бе, пусть будет лишен тех при­ви­ле­гий, кото­рые пре­до­став­ля­ют­ся воен­ным и чинов­ни­кам импе­ра­тор­ско­го двор­ца» (CTh. VII. 20. 10)³⁶.

Рим­ское государ­ство, осо­бен­но его запад­ная поло­ви­на, испы­ты­ва­ло все боль­шую нехват­ку соб­ст­вен­ных вои­нов. В усло­ви­ях непре­стан­ных набе­гов сосед­них пле­мен рим­ская армия нес­ла ощу­ти­мые поте­ри, а люд­ские ресур­сы импе­рии не были вели­ки, к тому же воен­ная служ­ба дав­но пере­ста­ла рас­смат­ри­вать­ся граж­да­на­ми как обыч­ная обя­зан­ность и мно­гие стре­ми­лись избе­жать ее любы­ми спо­со­ба­ми³⁷. Поэто­му леты, поми­мо заня­тий сель­ским хозяй­ст­вом, были резер­вом для рим­ско­го вой­ска.

Пане­ги­ри­сты заяв­ля­ют: «И даже если его при­зы­ва­ют на воен­ную служ­бу, он торо­пит­ся, и изну­ря­ет­ся послу­ша­ни­ем, и удер­жи­ва­ет­ся в пови­но­ве­нии [уда­ра­ми] по спине, и изъ­яв­ля­ет радость, что слу­жит под име­нем вои­на» (Pan. Lat. VIII (V). 9. 4); «…и они под­дер­жи­ва­ют вой­ска набо­ром» (ibid. VI (VII). 6. 2); «…и вою­ют про­тив более отда­лен­ных пле­мен» (SHA. Prob. XXVIII. 15. 2)³⁸.

Прав­да, зако­но­да­тель­ные акты рису­ют не столь бла­гост­ную кар­ти­ну, а свиде­тель­ст­ву­ют о том, что мно­гие, в том чис­ле и леты, стре­ми­лись избе­жать тягост­ных обя­зан­но­стей, не гово­ря уж о воз­мож­ных пря­мо враж­деб­ных дей­ст­ви­ях, ана­ло­гич­ных опи­сан­ным Амми­а­ном Мар­цел­ли­ном собы­ти­ям в рай­оне Лугду­на. Импе­ра­то­ры в сво­ем рас­по­ря­же­нии (400 г.) пыта­ют­ся бороть­ся с укло­ня­ю­щи­ми­ся от воен­ной служ­бы: «Мно­гие дела­ют­ся вете­ра­на­ми с помо­щью обма­ном полу­чен­ных пись­мен­ных свиде­тельств: те, кото­рые не были вои­на­ми, [а] неко­то­рые ухо­дят в нача­ле воин­ской служ­бы в самом цве­ту­щем воз­расте. В таком слу­чае вся­кий лет, ала­манн, сар­мат, не име­ю­щий посто­ян­но­го с.236 места, либо сын вете­ра­на, или [чело­век] како­го угод­но состо­я­ния, под­ле­жа­щий рекрут­ско­му набо­ру и долж­ный быть вклю­чен­ным в про­цве­таю­щие леги­о­ны, полу­чил пись­мен­ные свиде­тель­ства от про­тек­то­ров, либо [лиц] како­го угод­но досто­ин­ства, либо те, кото­рые ино­гда выда­ют­ся [лица­ми] досто­ин­ства коми­тов, пусть не пря­чет­ся, [а] при­уча­ет­ся к нача­лам воен­ной служ­бы» (CTh. VII. 20. 12 pr.)³⁹.

Из дан­ной кон­сти­ту­ции сле­ду­ет, что леты, наряду с дру­ги­ми, долж­ны были быть источ­ни­ком попол­не­ния рим­ской армии. В каких частях и под­разде­ле­ни­ях они слу­жи­ли, выяс­нить нелег­ко. При­над­леж­ность к flo­ren­tis­si­mis le­gio­ni­bus — слиш­ком общее рито­ри­че­ское утвер­жде­ние, но поз­во­ля­ю­щее пред­по­ла­гать, что спе­ци­аль­ных фор­ми­ро­ва­ний летов в рим­ской армии не было. Веро­ят­но, их направ­ля­ли туда, где была нуж­да. Сооб­ще­ние Амми­а­на Мар­цел­ли­на, в кото­ром он пере­ска­зы­ва­ет пись­мо, напи­сан­ное Юли­а­ном после узур­па­ции импе­ра­то­ру Кон­стан­цию II, под­твер­жда­ет это: «Я буду постав­лять тебе испан­ских упряж­ных лоша­дей и для попол­не­ния ген­ти­лов и ску­та­ри­ев посы­лать неко­то­рых летов, потом­ков вар­ва­ров, [живу­щих] на этой сто­роне Рей­на, или, по край­ней мере, из деди­ти­ци­ев, кото­рые к нам пере­хо­дят» (XX. 8. 13)⁴⁰.

Харак­тер­но, что пред­ло­же­ние Юли­а­на об уком­плек­то­ва­нии раз­лич­ных⁴¹ воин­ских отрядов исто­рик выра­жа­ет герун­ди­вом от гла­го­ла mis­ceo, пер­вое зна­че­ние кото­ро­го, как извест­но, — «пере­ме­ши­вать». Вме­сте с тем, Амми­ан Мар­цел­лин свиде­тель­ст­ву­ет, что ино­гда в той или иной опе­ра­ции мог участ­во­вать отряд, состо­я­щий из летов. Так, Кон­стан­ций II посы­ла­ет навстре­чу Юли­а­ну одно­го из маги­ст­ров кон­ни­цы, Гомо­ария, с лета­ми (cum Lae­tis iti­dem Go­moa­rium — XXI. 13. 16). Прав­да, Гомо­арий рань­ше коман­до­вал ску­та­ри­я­ми (XXI. 8. 1). Воз­мож­но, в усло­ви­ях меж­до­усоб­ной вой­ны, когда каж­дая сто­ро­на стре­ми­лась опе­реть­ся на осо­бо пре­дан­ных вои­нов, тако­вые нашлись сре­ди его быв­ших под­чи­нен­ных, в чис­ле кото­рых слу­жи­ли и леты.

Что каса­ет­ся ста­ту­са вете­ра­на, то нет ника­ких дан­ных о воз­мож­но­сти его офи­ци­аль­но­го полу­че­ния лета­ми, хотя они слу­жи­ли, веро­ят­нее все­го, в регу­ляр­ных воен­ных частях. Зло­употреб­ле­ния же и мошен­ни­че­ства, как вид­но, слу­ча­лись, и рим­ское пра­ви­тель­ство пыта­лось их пре­сечь.

Таким обра­зом, леты появи­лись в рим­ской дей­ст­ви­тель­но­сти в пери­од напря­жен­ной борь­бы с окру­жаю­щи­ми Рим­скую импе­рию наро­да­ми и пред­став­ля­ли собой одну из мно­го­чис­лен­ных кате­го­рий с.237 вар­ва­ров, допу­щен­ных на терри­то­рию государ­ства и более или менее успеш­но исполь­зо­вав­ших­ся им как в обла­сти сель­ско­го хозяй­ства, так и в воен­ной сфе­ре — преж­де все­го в IV в. — в попыт­ках вос­пол­нить недо­стаю­щие люд­ские ресур­сы.

Iri­na E. Er­mo­lo­va (Mos­cow).
Lae­ti in the La­te Ro­man em­pi­re

This ar­tic­le is the at­tempt to de­fi­ne the no­tion of lae­ti, which was cha­rac­te­ris­tic of the La­te Ro­man em­pi­re. The aut­hor pro­ves that it had a so­cial mea­ning. She con­si­ders lae­ti to be a cer­tain ca­te­go­ry of bar­ba­rians ad­mit­ted to the Ro­man ter­ri­to­ry and exa­mi­nes the pe­cu­lia­ri­ties of their sta­tus.