К проблеме полисов в районе Боспора Киммерийского

с.79 Одной из осо­бен­но­стей осво­е­ния гре­ка­ми бере­гов Кер­чен­ско­го про­ли­ва явля­ет­ся хоро­шо извест­ный факт мно­го­чис­лен­но­сти здесь весь­ма круп­ных посе­ле­ний, кото­рые обыч­но име­ну­ют­ся горо­да­ми. Антич­ная тра­ди­ция сохра­ни­ла назва­ния при­бли­зи­тель­но трид­ца­ти бос­пор­ских насе­лен­ных пунк­тов¹. Одна­ко столь же хоро­шо извест­но и то, что пись­мен­ные источ­ни­ки сооб­ща­ют об осно­ва­нии лишь пяти гре­че­ских апой­кий в восточ­ном Кры­му и на Таман­ском полу­ост­ро­ве. Это милет­ская коло­ния Пан­ти­ка­пей (Stra­bo. VII. 4. 4; Plin. NH. IV. 26), милет­ские же Фео­до­сия (Arr. P. Pont. 30; Ano­nym. P. Pont. 77) и Кепы (Ps.-Scymn. 896; Plin. NH. VI. 18), коло­ния ионий­ско­го горо­да Тео­са Фана­го­рия (Arr. Byth. fr. 55; Ps.-Scymn. 886 sq.) и Гер­мо­насса, осно­ван­ная либо ионий­ца­ми (Dio­nys. Per. 52), либо эоля­на­ми, выхо­д­ца­ми из Мити­ле­ны на Лес­бо­се (Arr. Byth. fr. 55). В прин­ци­пе, мож­но пред­по­ло­жить, что чис­ло апой­кий было боль­шим, и сре­ди горо­дов, назва­ния с.80 кото­рых извест­ны по свиде­тель­ствам древ­них авто­ров, име­ют­ся и коло­нии. Отсут­ст­вие инфор­ма­ции об их осно­ва­нии вряд ли мож­но рас­смат­ри­вать как решаю­щий аргу­мент, ибо с тече­ни­ем вре­ме­ни она вполне мог­ла быть уте­ря­на. К подоб­ной трак­тов­ке скло­нял­ся Д. П. Кал­ли­стов, усмат­ри­вав­ший в неболь­ших бос­пор­ских посе­ле­ни­ях сво­его рода дегра­ди­ро­вав­шие апой­кии, неко­гда неза­ви­си­мые поли­сы².

Более стро­го стре­мил­ся сле­до­вать источ­ни­кам С. А. Жебелев. Он счи­тал поли­са­ми лишь те цен­тры, сведе­ния об осно­ва­нии кото­рых сохра­ни­лись в пись­мен­ной тра­ди­ции, а имен­но — Пан­ти­ка­пей, Фео­до­сию, Фана­го­рию, Гер­мо­нассу и Кепы³. Прав­да, и этот иссле­до­ва­тель, в опре­де­лен­ной сте­пе­ни про­ти­во­ре­ча само­му себе, писал, что неко­то­рые горо­да теря­ли полис­ный ста­тус, и при­во­дил в каче­стве при­ме­ра Мир­ме­кий, об осно­ва­нии кото­ро­го нам ниче­го не извест­но, а дру­гие, наобо­рот — при­об­ре­та­ли, что, по его мне­нию, про­изо­шло с Ним­фе­ем⁴. Все осталь­ные насе­лен­ные пунк­ты, как пола­гал С. А. Жебелев, были осно­ва­ны в V в. до н. э., уже после обра­зо­ва­ния Бос­пор­ско­го государ­ства. Это была так назы­вае­мая внут­рен­няя коло­ни­за­ция, про­во­ди­мая по ини­ци­а­ти­ве и под руко­вод­ст­вом цен­траль­ной вла­сти в Пан­ти­ка­пее⁵. В под­твер­жде­ние дан­но­го тези­са мож­но при­ве­сти неко­то­рые сооб­ще­ния древ­них авто­ров, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о том, что отдель­ные насе­лен­ные пунк­ты в рас­смат­ри­вае­мом рай­оне дей­ст­ви­тель­но были выведе­ны срав­ни­тель­но позд­но. Преж­де все­го, это Танаис (Stra­bo. XI. 2, 3), Ким­ме­рик (Ps.-Scymn. 896 sq.) и Синдская Гавань (Ps.-Scymn. 888 sq.). Пока­за­тель­но в этом отно­ше­нии наиме­но­ва­ние Пан­ти­ка­пея и Фана­го­рии мет­ро­по­ли­я­ми (обыч­но пере­во­дят «сто­ли­ца­ми») бос­пор­ских горо­дов (Stra­bo. XI. 2, 10; VII. 4). Нако­нец, одним из дово­дов в поль­зу сво­ей кон­цеп­ции С. А. Жебелев счи­тал то сооб­ра­же­ние, что Милет, кото­ро­му при­над­ле­жа­ла веду­щая роль в коло­ни­за­ции Север­но­го При­чер­но­мо­рья, не мог выве­сти одно­вре­мен­но такое боль­шое коли­че­ство апой­кий; для это­го у него про­сто не хва­ти­ло бы люд­ских ресур­сов⁶. Но эту, с.81 без­услов­но, здра­вую мысль, по всей види­мо­сти, сле­ду­ет отно­сить не толь­ко к Миле­ту, но и к Пан­ти­ка­пею, — осо­бых осно­ва­ний для утвер­жде­ния о том, что он мог про­ве­сти такую еди­новре­мен­ную акцию, у нас нет. К тому же, когда в резуль­та­те раз­вер­нув­ших­ся архео­ло­ги­че­ских рас­ко­пок с пол­ной оче­вид­но­стью было выяс­не­но, что боль­шая часть бос­пор­ских горо­дов, на кото­рые ссы­лал­ся С. А. Жебелев, была осно­ва­на гораздо рань­ше, чем ему пред­став­ля­лось, то и его гипо­те­за о вто­рич­ной коло­ни­за­ции отпа­ла сама собой, хотя, по наше­му мне­нию, она содер­жа­ла нема­лое рацио­наль­ное зер­но⁷.

Осталь­ные иссле­до­ва­те­ли трак­ту­ют этот слож­ней­ший и важ­ней­ший для пони­ма­ния бос­пор­ской спе­ци­фи­ки вопрос, по боль­шей мере, чисто умо­зри­тель­но. В. Д. Бла­ват­ский счи­тал, что поли­са­ми явля­лись Пан­ти­ка­пей, Ним­фей, Мир­ме­кий, Ким­ме­рик, Фана­го­рия и Гер­мо­насса, но в под­твер­жде­ние сво­ей точ­ки зре­ния он не при­вел реши­тель­но ника­ких дан­ных⁸. Столь же апри­ор­но подо­шел к это­му вопро­су И. Г. Шур­гая, кото­рый, впро­чем, попы­тал­ся вве­сти эле­мент клас­си­фи­ка­ции и счи­тал, что для Бос­по­ра мож­но гово­рить о более зна­чи­тель­ных поли­сах: Пан­ти­ка­пее, Фана­го­рии, Фео­до­сии и мел­ких: Тири­та­ке, Мир­ме­кии, Ним­фее, Китее и др.⁹ Ф. В. Шелов-Коведя­ев не выра­жа­ет ника­ких сомне­ний в том, что все упо­ми­наю­щи­е­ся в пись­мен­ных источ­ни­ках насе­лен­ные пунк­ты были коло­ни­я­ми, а зна­чит — поли­са­ми¹⁰. Бли­зок к тако­му пони­ма­нию и Ю. Г. Вино­гра­дов, хотя он не счи­та­ет воз­мож­ным име­но­вать неко­то­рые малые горо­да евро­пей­ско­го и ази­ат­ско­го Бос­по­ра поли­са­ми, пред­по­ла­гая их воз­ник­но­ве­ние в резуль­та­те вто­рич­ной коло­ни­за­ции¹¹. А. А. Мас­лен­ни­ков так­же счи­та­ет, что не все бос­пор­ские горо­да были поли­са­ми¹², но это вер­ное, на наш взгляд, мне­ние опять же нуж­да­ет­ся в кон­кре­ти­за­ции.

с.82 Как видим, вопрос о гре­че­ских коло­ни­ях на Бос­по­ре или, дру­ги­ми сло­ва­ми, о поли­сах, суще­ст­во­вав­ших здесь до обра­зо­ва­ния еди­но­го государ­ства, нель­зя счи­тать решен­ным. В насто­я­щее вре­мя в науч­ной лите­ра­ту­ре проч­ное место заня­ло сти­хий­но сло­жив­ше­е­ся разде­ле­ние бос­пор­ских горо­дов на сто­ли­цы: Пан­ти­ка­пей, Фана­го­рия и так назы­вае­мые малые горо­да: Ним­фей, Мир­ме­кий, Тири­та­ка, Кепы, Илу­рат, Порф­мий и др. Если в пер­вой части оно, в прин­ци­пе, оправ­да­но, то в части «малых горо­дов» необ­хо­ди­мо вне­сти зна­чи­тель­ные коррек­ти­вы. Для обос­но­ва­ния дан­ной дефи­ни­ции не при­веде­но ни фор­маль­но-типо­ло­ги­че­ских при­зна­ков, ни свиде­тельств пись­мен­ных источ­ни­ков, ни каких-либо иных сооб­ра­же­ний. Так, малы­ми горо­да­ми име­ну­ют­ся Кепы, коло­ния Миле­та, и Порф­мий, высту­паю­щий в сооб­ще­ни­ях антич­ных авто­ров как дерев­ня (Ano­nym. P. Pont. 69, 76, 117). Понят­но, что этим тер­ми­ном, в осо­бен­но­сти при рас­смот­ре­нии про­цес­са коло­ни­за­ции, мож­но поль­зо­вать­ся как сугу­бо услов­ным.

Чтобы вый­ти за рам­ки пре­дель­но общих, апри­ор­ных постро­е­ний по про­бле­ме апой­кий (поли­сов) на Бос­по­ре, необ­хо­ди­мо рас­смот­реть круг име­ю­щих­ся источ­ни­ков, кото­рые могут быть исполь­зо­ва­ны при опре­де­ле­нии полис­но­го ста­ту­са того или ино­го цен­тра. Преж­де все­го, это дан­ные пись­мен­ных источ­ни­ков. Сре­ди них, по понят­ным при­чи­нам, пер­во­сте­пен­ное зна­че­ние име­ют сведе­ния о выведе­нии коло­ний.

Нема­лый инте­рес для реше­ния постав­лен­но­го вопро­са пред­став­ля­ют мате­ри­а­лы эпи­гра­фи­ки. Как извест­но, Бос­пор не богат эпи­гра­фи­че­ски­ми доку­мен­та­ми, осо­бен­но таки­ми, кото­рые мог­ли бы про­лить свет на про­бле­му поли­ти­че­ско­го устрой­ства бос­пор­ских горо­дов до обра­зо­ва­ния еди­но­го государ­ства. Тем не менее, попы­та­ем­ся исполь­зо­вать над­пи­си, в кото­рых содер­жат­ся этни­ко­ны, а точ­нее демо­ти­ко­ны бос­пор­ских горо­жан. Напом­ним, что вопрос о бос­пор­ских этни­ко­нах был пред­ме­том дис­кус­сии меж­ду К. М. Коло­бо­вой и В. Ф. Гай­ду­ке­ви­чем. К. М. Коло­бо­ва рас­смат­ри­ва­ла их как свиде­тель­ство сохра­не­ния при Спар­то­кидах граж­дан­ской общи­ны и авто­но­мии¹³. В. Ф. Гай­ду­ке­вич пола­гал, что в усло­ви­ях Бос­пор­ско­го государ­ства полис­ная систе­ма поте­ря­ла сколь­ко-нибудь реаль­ное зна­че­ние, а этни­ко­ны упо­ми­на­лись лишь по тра­ди­ции¹⁴. Как видим, раз­ли­чия во взглядах весь­ма с.83 суще­ст­вен­ны, но для нашей работы они не име­ют осо­бо­го зна­че­ния. Отра­жа­ют ли демо­ти­ко­ны реаль­но суще­ст­ву­ю­щую полис­ную систе­му или же толь­ко систе­му, имев­шую место ранее, в любом слу­чае они несут столь необ­хо­ди­мую для нас исто­ри­че­скую инфор­ма­цию.

Прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние для опре­де­ле­ния полис­но­го ста­ту­са име­ет монет­ная чекан­ка. Мате­ри­а­лы монет­ных чека­нов бос­пор­ских горо­дов в этом отно­ше­нии изу­че­ны срав­ни­тель­но непло­хо.

Отме­тим, что для реше­ния постав­лен­ной про­бле­мы могут быть исполь­зо­ва­ны и дру­гие, преж­де все­го, архео­ло­ги­че­ские дан­ные. Пло­щадь горо­дищ, мощ­ность куль­тур­ных напла­сто­ва­ний, раз­ви­тие ремес­ла, нали­чие хра­мов и иных обще­ст­вен­ных зда­ний, даже отно­си­тель­ное богат­ство веще­во­го мате­ри­а­ла — все эти фак­ты име­ют нема­лое зна­че­ние для вычле­не­ния наи­бо­лее важ­ных цен­тров. Но в насто­я­щее вре­мя их мож­но исполь­зо­вать лишь в огра­ни­чен­ной сте­пе­ни. Архео­ло­ги­че­ских дан­ных о ран­них бос­пор­ских горо­дах пока еще очень мало, пуб­ли­ка­ций еще мень­ше, к тому же раз­лич­ные памят­ни­ки иссле­до­ва­ны отнюдь не в рав­ной сте­пе­ни. Поэто­му в наших постро­е­ни­ях мы будем бази­ро­вать­ся на трех обо­зна­чен­ных выше груп­пах источ­ни­ков: свиде­тель­ствах древ­них авто­ров, эпи­гра­фи­че­ских мате­ри­а­лах и нумиз­ма­ти­ке, исполь­зуя дан­ные архео­ло­гии лишь для кон­кре­ти­за­ции тех или иных поло­же­ний.

Сра­зу ого­во­рим­ся, что логич­но будет ожи­дать отри­ца­тель­но­го резуль­та­та для како­го-нибудь цен­тра в отно­ше­нии той или иной груп­пы источ­ни­ков. Само по себе отсут­ст­вие свиде­тельств пись­мен­ных источ­ни­ков об осно­ва­нии коло­нии или отсут­ст­вие монет­но­го чека­на еще не свиде­тель­ст­ву­ет о том, что дан­ный центр не был поли­сом. Здесь необ­хо­ди­мо рас­смот­ре­ние всех име­ю­щих­ся источ­ни­ков в их сово­куп­но­сти.

Еще раз напом­ним, что антич­ные авто­ры сохра­ни­ли инфор­ма­цию о выведе­нии в восточ­ный Крым и на Тамань пяти апой­кий: Фео­до­сии, Пан­ти­ка­пея, Фана­го­рии, Гер­мо­нассы и Кеп.

Эпи­гра­фи­че­ские мате­ри­а­лы. Пан­ти­ка­пей дает более поло­ви­ны бос­пор­ских над­пи­сей — 867 из 1316, учтен­ных в «Кор­пу­се бос­пор­ских над­пи­сей», но лишь немно­гие из них име­ют инте­рес в плане реше­ния постав­лен­ных вопро­сов. Во-пер­вых, это над­пись, посвя­щен­ная Лев­ко­ну I арка­дя­на­ми, где он име­ну­ет­ся пан­ти­ка­пей­цем (КБН. 37), и, во-вто­рых, — над­пись рим­ско­го вре­ме­ни из Гер­мо­нассы, где содер­жит­ся тот же демо­ти­кон (КБН. 1048). Упо­ми­на­ют­ся пан­ти­ка­пей­цы с.84 и в над­пи­сях Гре­ции (МИС. № 14, 21). Любо­пыт­но, что в эпи­гра­фи­че­ских доку­мен­тах отсут­ст­ву­ет демо­ти­кон вто­рой бос­пор­ской сто­ли­цы — Фана­го­рии, хотя в пись­мен­ных источ­ни­ках он засвиде­тель­ст­во­ван. Аппи­ан упо­ми­на­ет Касто­ра фана­го­рий­ца, одно­го из вождей вос­ста­ния про­тив Мит­ри­да­та (App. Mithr. 7, 108).

Демо­ти­кон «фео­до­си­ец» изве­стен по над­гро­бию пер­вой поло­ви­ны IV в. до н. э. из Кер­чи (КБН. 231). Здесь же най­де­на над­пись I в. до н. э. с демо­ти­ко­ном «гер­мо­нас­сит» (КБН. 495) и над­гро­бие неко­е­го Фео­пом­па кепи­та (КБН. 188). Нако­нец, отме­тим уте­рян­ную ныне бос­пор­скую над­пись, в кото­рой упо­ми­нал­ся Соси­патр ним­фе­ец (IOS­PE. 201), а так­же дан­ный демо­ти­кон из свод­ки Б. Н. Гра­ко­ва (МИС. № 58).

Итак, спи­сок бос­пор­ских демо­ти­ко­нов обра­зу­ют те же самые пять цен­тров, кото­рые назва­ны выше: Пан­ти­ка­пей, Фео­до­сия, Гер­мо­насса, Кепы и Фана­го­рия, к ним добав­ля­ет­ся шестой — Ним­фей. Демо­ти­ко­нов «мир­ме­ки­ец», «порф­ми­ец» и т. д. не зафик­си­ро­ва­но, и это поло­же­ние пред­став­ля­ет­ся отнюдь не слу­чай­ным.

Нумиз­ма­ти­че­ские мате­ри­а­лы. Как извест­но, пер­вым из гре­че­ских коло­ний на Бос­по­ре моне­ту начал чека­нить Пан­ти­ка­пей¹⁵. Затем на про­тя­же­нии V в. до н. э. появ­ля­ют­ся монет­ные чека­ны Фео­до­сии, Ним­фея, Фана­го­рии, а так­же моне­ты с над­пи­сью ΑΠΟΛ, моне­ты с изо­бра­же­ни­ем мура­вья и моне­ты син­дов; три послед­ние вызы­ва­ют ост­рые дис­кус­сии.

Преж­де все­го, моне­ты с над­пи­сью ΑΠΟΛ раз­лич­ны­ми иссле­до­ва­те­ля­ми отно­си­лись к чека­ну Апол­ло­нии, горо­да неиз­вест­но­го на Бос­по­ре по пись­мен­ным источ­ни­кам, а так­же — Пан­ти­ка­пея, Ним­фея, Мир­ме­кия, Фана­го­рии и част­но­го бос­пор­ско­го моне­та­рия¹⁶. Мож­но при­знать, что интер­пре­та­ция их в этом направ­ле­нии зашла в тупик, поэто­му абсо­лют­но оправ­дан­ной пред­став­ля­ет­ся попыт­ка В. А. Ано­хи­на свя­зать моне­ты с чека­ном хра­ма Апол­ло­на¹⁷, рав­но как и гипо­те­за Ю. Г. Вино­гра­до­ва, пред­по­ло­жив­ше­го, что моне­ты с над­пи­сью ΑΠΟΛ чека­ни­лись не одним горо­дом, а сою­зом бос­пор­ских горо­дов, объ­еди­нив­ших­ся вокруг хра­ма Апол­ло­на в Пан­ти­ка­пее¹⁸. Кто из назван­ных иссле­до­ва­те­лей прав, и явля­ют­ся с.85 ли моне­ты с над­пи­сью ΑΠΟΛ, соот­вет­ст­вен­но, хра­мо­вы­ми или союз­ны­ми, пока­жет вре­мя. Но в одном очень важ­ном для нас аспек­те их гипо­те­зы схо­дят­ся: отне­се­ние рас­смат­ри­вае­мых монет к город­ско­му чека­ну мало­ве­ро­ят­но.

До сих пор нет опре­де­лен­но­сти и отно­си­тель­но атри­бу­ции монет с изо­бра­же­ни­ем мура­вья. Пред­по­ло­же­ние о том, что их сле­ду­ет счи­тать мир­ме­кий­ски­ми, выска­зан­ное более ста лет назад, широ­ко быту­ет и сей­час¹⁹. Мура­вей (μύρ­μηξ), изо­бра­жен­ный на лице­вой сто­роне, в этом слу­чае рас­смат­ри­ва­ет­ся как гово­ря­щая эмбле­ма горо­да. Прав­да, уже С. А. Жебелев обра­тил вни­ма­ние на то, что «мура­вей» — это одно из воз­мож­ных зна­че­ний сло­ва μύρ­μηξ²⁰. Сре­ди дру­гих зна­че­ний выде­лим одно — «риф» или «ска­ла в море». Живо­пис­ные ска­лы, рас­по­ло­жен­ные неда­ле­ко от бере­га по сосед­ству с горо­ди­щем, пре­крас­но вид­ны и в насто­я­щее вре­мя. Так что вполне допу­сти­мо свя­зать назва­ние горо­да не с «мура­вьем», а с этой отли­чи­тель­ной топо­гра­фи­че­ской осо­бен­но­стью, и пони­мать Мир­ме­кий как место у скал или рифов. Сле­до­ва­тель­но, осно­вы­ва­ясь исклю­чи­тель­но на назва­нии горо­да, отно­сить моне­ты с изо­бра­же­ни­ем мура­вья к мир­ме­кий­ско­му чека­ну нель­зя. К тако­му выво­ду при­шел В. Ф. Гай­ду­ке­вич²¹, хотя ранее он при­дер­жи­вал­ся ино­го мне­ния²². В поль­зу этой точ­ки зре­ния мож­но при­ве­сти и такой вес­кий аргу­мент, как леген­ды монет. Ни на одной из них назва­ние Мир­ме­кия не засвиде­тель­ст­во­ва­но. Над­пи­си ΠΑΝ и ΑΠΟΛ, извест­ные на моне­тах с изо­бра­же­ни­ем мура­вья, застав­ля­ют рас­смат­ри­вать их как самый мел­кий номи­нал пан­ти­ка­пей­ско­го чека­на²³. Отне­се­ние этих монет к чекан­ке Мир­ме­кия или для Мир­ме­кия дру­ги­ми монет­ны­ми дво­ра­ми сле­ду­ет при­знать оши­боч­ным²⁴.

Весь­ма дис­кус­си­он­ной оста­ет­ся трак­тов­ка монет с над­пи­сью ΣΙΝΔΩΝ. В послед­ние годы наме­ти­лась тен­ден­ция с.86 к пере­смот­ру широ­ко рас­про­стра­нен­ной гипо­те­зы об их чекан­ке по зака­зу царей пле­ме­ни син­дов. Нема­лое чис­ло сто­рон­ни­ков при­об­ре­ла кон­цеп­ция, в соот­вет­ст­вии с кото­рой эти моне­ты при­пи­сы­ва­ют­ся к чека­ну Гор­гип­пии (Синдской Гава­ни), и над­пись ΣΙΝΔΩΝ трак­ту­ет­ся не в каче­стве этни­ко­на вар­вар­ско­го пле­ме­ни, а как демо­ти­кон гре­че­ской общи­ны²⁵. Прав­да, в дан­ном отно­ше­нии демо­ти­кон повто­ря­ет назва­ние вар­вар­ско­го этно­са, что выглядит весь­ма стран­ным. Это и ряд иных сооб­ра­же­ний застав­ля­ют усо­мнить­ся в пра­во­моч­но­сти вто­рой гипо­те­зы и счи­тать рас­смат­ри­вае­мые моне­ты синдски­ми²⁶.

Таким обра­зом, нумиз­ма­ти­че­ские мате­ри­а­лы рас­смат­ри­вае­мо­го пери­о­да с пол­ной опре­де­лен­но­стью поз­во­ля­ют судить о монет­ной чекан­ке четы­рех антич­ных цен­тров восточ­но­го Кры­ма и Тама­ни: Пан­ти­ка­пея, Фео­до­сии, Фана­го­рии и Ним­фея.

Под­ведем неко­то­рые ито­ги. По всем трем груп­пам источ­ни­ков к полис­ным цен­трам долж­ны быть отне­се­ны Пан­ти­ка­пей, Фео­до­сия и Фана­го­рия. Несмот­ря на отсут­ст­вие отдель­ных важ­ных ком­по­нен­тов, поли­са­ми же сле­ду­ет счи­тать Гер­мо­нассу, Кепы и Ним­фей (см. табл.).

Любо­пыт­но, что те же самые и ника­кие дру­гие цен­тры упо­ми­на­ют­ся антич­ны­ми авто­ра­ми в кон­тек­сте раз­лич­ных исто­ри­че­ских собы­тий, про­ис­хо­див­ших на Бос­по­ре. И это, с.87 в прин­ци­пе, не уди­ви­тель­но. До обра­зо­ва­ния еди­но­го государ­ства имен­но в них кон­цен­три­ро­ва­лись основ­ные нити поли­ти­че­ской жиз­ни. После воз­ник­но­ве­ния Бос­пор­ско­го государ­ства ста­рые полис­ные цен­тры не поте­ря­ли сво­ей роли хотя бы как круп­ные насе­лен­ные пунк­ты.

Вряд ли в дан­ном слу­чае име­ет смысл гово­рить о Пан­ти­ка­пее, — в пись­мен­ных источ­ни­ках он упо­ми­на­ет­ся часто и в раз­ных отно­ше­ни­ях. Фео­до­сия так­же упо­ми­на­ет­ся неред­ко: в свя­зи с захват­ни­че­ской поли­ти­кой пра­ви­те­лей Бос­по­ра (Po­lyaen. V. 23; VI. 9; Ps.-Arist. Oec. II. 2, 8), в отно­ше­нии про­жи­ва­ния здесь бос­пор­ских изгнан­ни­ков (Isocr. 17. 5; Ano­nym. P. Pont. 77), а так­же уча­стия в вос­ста­нии про­тив Мит­ри­да­та (App. Mithr. 108), захва­та ее Фар­на­ком (App. Mithr. 120) и др. Для Фана­го­рии, сто­ли­цы ази­ат­ско­го Бос­по­ра, извест­но боль­шое коли­че­ство упо­ми­на­ний при опи­са­нии рай­о­на, но, как это ни стран­но, лишь одно упо­ми­на­ние в свя­зи с исто­ри­че­ски­ми собы­ти­я­ми, — уча­сти­ем в вос­ста­нии про­тив Мит­ри­да­та (App. Mithr. 108). О Гер­мо­нассе таких сооб­ще­ний вооб­ще нет. А вот о таком, по всей види­мо­сти, менее зна­чи­тель­ном цен­тре, как Кепы, извест­но два свиде­тель­ства: Кепы были отда­ны Гило­ну в награ­ду за пре­да­тель­ство Ним­фея (Ae­schin. 3. 171—172), здесь же погиб сын Пери­са­да I При­тан (Diod. XX. 24). Из всех про­чих насе­лен­ных пунк­тов Бос­по­ра на стра­ни­цах исто­ри­че­ских повест­во­ва­ний упо­ми­на­ет­ся толь­ко Ним­фей: по пово­ду изме­ны Гило­на (Ae­schin. 3. 171—172), упла­ты дани Афи­нам (Har­pocr. Lex., s. v. Νύμ­φαιον) и в эпи­зо­де, свя­зан­ном с вос­ста­ни­ем про­тив Мит­ри­да­та (App. Mithr. 108). В дан­ном слу­чае мы исклю­ча­ем Танаис, воз­ник­ший позд­нее инте­ре­су­ю­ще­го нас вре­ме­ни, и Гар­га­зу (Diod. XX. 23), кото­рая, воз­мож­но, даже не вхо­ди­ла в состав Бос­пор­ско­го государ­ства.

При­веден­ные мате­ри­а­лы, на наш взгляд, под­креп­ля­ют выска­зан­ное выше пред­по­ло­же­ние об осо­бой роли пере­чис­лен­ных цен­тров в про­цес­се исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия Бос­по­ра и кос­вен­но под­твер­жда­ют пра­во­мер­ность отне­се­ния их к раз­ряду поли­сов. Что каса­ет­ся осталь­ных бос­пор­ских горо­дов, то счи­тать их авто­ном­ны­ми цен­тра­ми нет осо­бых осно­ва­ний. Прав­да, в древ­ней Гре­ции суще­ст­во­ва­ли такие поли­сы, кото­рые в срав­не­нии с дру­ги­ми выгляде­ли свое­об­раз­ным курье­зом. В каче­стве при­ме­ра при­ведем фокей­скую Пано­пею, даю­щую обра­зец глу­бо­чай­шей про­вин­ци­аль­но­сти и даже дико­сти (Paus. X. 4. 1). Если и есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать на Бос­по­ре нали­чие подоб­ных «мон­стров», то вряд ли допу­сти­мо с.88 счи­тать, что они в сколь-либо зна­чи­тель­ной сте­пе­ни повли­я­ли на осо­бен­но­сти исто­ри­ко-куль­тур­но­го раз­ви­тия дан­но­го рай­о­на.

В свя­зи с изло­жен­ным зако­но­мер­но воз­ни­ка­ет вопрос — что же пред­став­ля­ли собой осталь­ные бос­пор­ские горо­да? Для воз­мож­но­го отве­та на него было бы оправ­дан­ным обра­тить­ся к терри­то­рии Кер­чен­ско­го полу­ост­ро­ва как наи­бо­лее изу­чен­ной части Бос­по­ра в архео­ло­ги­че­ском отно­ше­нии.

Итак, на запад­ном бере­гу Кер­чен­ско­го про­ли­ва были осно­ва­ны все­го две апой­кии (поли­са): Пан­ти­ка­пей и Ним­фей. Обще­при­знан­но, что полис, как пра­ви­ло, вклю­чал в себя город­ской центр, сре­дото­чие поли­ти­че­ской, куль­тур­ной и рели­ги­оз­ной жиз­ни, а так­же сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ную окру­гу — хору. А. Н. Щег­лов пред­ло­жил назы­вать порядок их вза­и­мо­дей­ст­вия систе­мой «полис-хора»²⁷. Дефи­ни­ция не очень удач­ная с фор­маль­ной сто­ро­ны, но, в общем, хоро­шо улав­ли­ваю­щая одну из важ­ней­ших и пока еще мало изу­чен­ных сто­рон древ­не­гре­че­ско­го обще­ства — роль хоры в систе­ме поли­са.

Осо­бое зна­че­ние для изу­че­ния хоры, а зна­чит и поли­са в целом, при­об­ре­та­ют архео­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния на сель­ских посе­ле­ни­ях. На Бос­по­ре в этом отно­ше­нии сде­ла­но нема­ло. Про­веде­ны рас­коп­ки на зна­чи­тель­ном чис­ле памят­ни­ков, полу­чен бога­тый мате­ри­ал о куль­ту­ре сель­ско­го насе­ле­ния, в общих чер­тах обо­зна­че­на дина­ми­ка исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия сель­ских посе­ле­ний. И. Т. Круг­ли­ко­ва, посвя­тив­шая изу­че­нию сель­ско­го хозяй­ства Бос­по­ра спе­ци­аль­ную моно­гра­фию, выде­ля­ет три пери­о­да в исто­рии бос­пор­ской сель­ской окру­ги: VI—V вв. до н. э., IV—III вв. до н. э., II в. до н. э. — III в. н. э.²⁸ Из 276 посе­ле­ний, учтен­ных в ее моно­гра­фии, лишь 3 (точ­нее — 4) посе­ле­ния на евро­пей­ском Бос­по­ре и 8 на ази­ат­ском отно­сят­ся к арха­и­че­ско­му пери­о­ду²⁹. Бла­го­да­ря раз­вед­кам Я. М. Паро­мо­ва чис­ло извест­ных арха­и­че­ских посе­ле­ний на Таман­ском полу­ост­ро­ве зна­чи­тель­но уве­ли­чи­лось³⁰, одна­ко этот рай­он, явно обла­даю­щий зна­чи­тель­ной спе­ци­фи­кой, без­услов­но, заслу­жи­ва­ет спе­ци­аль­но­го изу­че­ния вне рамок насто­я­щей работы. Что каса­ет­ся с.89 евро­пей­ской сто­ро­ны Бос­по­ра, то чис­ло посе­ле­ний IV—III вв. до н. э. и даже позд­не­эл­ли­ни­сти­че­ско­го и рим­ско­го вре­ме­ни в срав­не­нии с ран­ни­ми пред­став­ля­ет­ся про­сто огром­ным.

Попы­та­ем­ся срав­нить дина­ми­ку раз­ви­тия сель­ских посе­ле­ний Бос­по­ра с кар­ти­ной, полу­чен­ной в недав­нее вре­мя для хоры Оль­вии. Здесь так­же выде­ля­ют­ся три пери­о­да: арха­и­че­ский, клас­си­че­ский и элли­ни­сти­че­ский, рубеж н. э. — пер­вые века н. э.³¹ Но за этим, бро­саю­щим­ся в гла­за сход­ством, кро­ет­ся суще­ст­вен­ное раз­ли­чие. На оль­вий­ской сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ной окру­ге все три пери­о­да пред­став­ле­ны зна­чи­тель­ным чис­лом памят­ни­ков. Сей­час име­ют­ся дан­ные о 107 арха­и­че­ских посе­ле­ни­ях в этом рай­оне³². А на евро­пей­ском Бос­по­ре, как отме­ча­лось выше, сре­ди боль­шо­го чис­ла сель­ских посе­ле­ний ко вре­ме­ни арха­и­ки отно­сят­ся лишь четы­ре. Кон­траст пора­зи­тель­ный, при этом он еще более пока­за­те­лен, если учесть, что два после­дую­щих пери­о­да, в общем, не име­ют прин­ци­пи­аль­но­го раз­ли­чия по чис­лу памят­ни­ков — и на Бос­по­ре, и на хоре Оль­вии их доволь­но мно­го. Дума­ет­ся, что в плане парал­лель­но­го изу­че­ния сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных терри­то­рий антич­ных цен­тров Север­но­го При­чер­но­мо­рья будет полу­че­но нема­ло инте­рес­ных резуль­та­тов. Пока же в этом направ­ле­нии дела­ют­ся лишь пер­вые шаги.

Вряд ли сле­ду­ет искать объ­яс­не­ние мало­чис­лен­но­сти арха­и­че­ских сель­ских посе­ле­ний на Бос­по­ре в пло­хой архео­ло­ги­че­ской изу­чен­но­сти рай­о­на. На Кер­чен­ском полу­ост­ро­ве про­во­ди­лись сплош­ные раз­вед­ки мик­ро­рай­о­нов, рас­ка­пы­ва­лись сель­ские посе­ле­ния и их нек­ро­по­ли. Как уже гово­ри­лось, в резуль­та­те этих работ было выяв­ле­но боль­шое коли­че­ство памят­ни­ков антич­но­го вре­ме­ни, но арха­и­че­ские посе­ле­ния сре­ди них еди­нич­ны. Воз­мож­но, в даль­ней­шем при более тща­тель­ных иссле­до­ва­ни­ях в восточ­ном Кры­му будут выяв­ле­ны новые, ныне неиз­вест­ные сель­ские посе­ле­ния, но все-таки вряд ли мож­но ожи­дать их зна­чи­тель­но­го коли­че­ст­вен­но­го роста.

На наш взгляд, арха­и­че­ские сель­ские посе­ле­ния евро­пей­ско­го Бос­по­ра пред­став­ля­ют инте­рес не толь­ко сво­ей мало­чис­лен­но­стью, но и рас­по­ло­же­ни­ем. Три посе­ле­ния (у с. Геро­ев­ка, Южно-Чуру­баш­ское и на г. Опук) нахо­дят­ся на юго-восточ­ной части Кер­чен­ско­го полу­ост­ро­ва. Воз­мож­но, они были вклю­че­ны в хору Ним­фея, как цен­тра, наи­бо­лее близ­ко рас­по­ло­жен­но­го к пере­чис­лен­ным памят­ни­кам. с.90 И. Т. Круг­ли­ко­ва к сель­ской окру­ге это­го поли­са отно­сит лишь два пер­вых посе­ле­ния³³. В прин­ци­пе, мож­но допу­стить, что эко­но­ми­че­ское и поли­ти­че­ское вли­я­ние Ним­фея рас­про­стра­ня­лось шире и дости­га­ло рай­о­на г. Опук. Даже если это не так, какое-то, пусть весь­ма огра­ни­чен­ное, пред­став­ле­ние о хоре дан­но­го поли­са мы име­ем.

Совсем по-дру­го­му обсто­ит дело в отно­ше­нии окру­ги Пан­ти­ка­пея. Заклю­че­ние И. Т. Круг­ли­ко­вой по это­му вопро­су зву­чит кате­го­рич­но: того, «что пред­став­ля­ла собой хора Пан­ти­ка­пея в VI в. до н. э., мы не зна­ем»³⁴. Под­черк­нем, что это гово­рит­ся о цен­тре, кото­ро­му в даль­ней­шем пред­сто­я­ло сыг­рать важ­ней­шую роль в бос­пор­ской исто­рии и кото­рый уже в рас­смат­ри­вае­мое вре­мя, надо пола­гать, был поли­ти­че­ски и эко­но­ми­че­ски наи­бо­лее силь­ным в рай­оне.

Ого­во­рим­ся — в 11 км к запа­ду от Кер­чи было обна­ру­же­но посе­ле­ние Андре­ев­ка Южная, на кото­ром жизнь суще­ст­во­ва­ла уже во вто­рой поло­вине VI в. до н. э. И. Т. Круг­ли­ко­ва воз­дер­жа­лась от заклю­че­ния об этни­че­ской при­над­леж­но­сти его жите­лей. Она счи­та­ет, что это мог­ли быть либо выход­цы из Пан­ти­ка­пея, либо ски­фы³⁵. По всей види­мо­сти, послед­няя интер­пре­та­ция удо­вле­тво­ри­ла И. Т. Круг­ли­ко­ву в боль­шей сте­пе­ни, и в дру­гом месте сво­ей работы она, как уже отме­ча­лось, не вклю­ча­ет Андре­ев­ку Южную в состав хоры Пан­ти­ка­пея. Резуль­та­ты архео­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний на этом посе­ле­нии с боль­шим энту­зи­аз­мом были вос­при­ня­ты аме­ри­кан­ским иссле­до­ва­те­лем Т. С. Нуне­ном, кото­ро­му, по всей види­мо­сти, Андре­ев­ка Южная пока­за­лась, так ска­зать, пер­вой ласточ­кой в изу­че­нии хоры Пан­ти­ка­пея VI в. до н. э.³⁶ Но и в насто­я­щее вре­мя этот памят­ник явля­ет­ся един­ст­вен­ным в сво­ем роде. По всей види­мо­сти, если даже дан­ное посе­ле­ние мож­но рас­смат­ри­вать как попыт­ку пан­ти­ка­пей­цев осво­ить сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ную терри­то­рию, дале­ко отсто­я­щую от горо­да, то его еди­нич­ность застав­ля­ет думать, что эта попыт­ка не была слиш­ком успеш­ной.

Как мы ста­ра­лись пока­зать выше, име­ю­щи­е­ся мате­ри­а­лы поз­во­ля­ют пред­по­ла­гать суще­ст­во­ва­ние на запад­ном бере­гу Кер­чен­ско­го про­ли­ва лишь двух поли­сов: Пан­ти­ка­пея и Ним­фея. Если это так, то все осталь­ные насе­лен­ные пунк­ты с.91 долж­ны были вхо­дить либо в состав пер­во­го, либо — вто­ро­го. Мож­но при­нять точ­ку зре­ния И. Т. Круг­ли­ко­вой, по кото­рой север­ной гра­ни­цей хоры Ним­фея было Чуру­баш­ское озе­ро³⁷. В таком слу­чае вся севе­ро-восточ­ная часть полу­ост­ро­ва при­над­ле­жа­ла Пан­ти­ка­пею (см. рис. 1), а зна­чит в состав это­го поли­са вхо­ди­ли почти все малые горо­да евро­пей­ско­го Бос­по­ра. Нель­зя ли допу­стить, что дан­ные горо­да (Тири­та­ка, Мир­ме­кий, Пар­фе­ний, Порф­мий и др.) и состав­ля­ли в рас­смат­ри­вае­мое вре­мя его хору?

Рис. 1. Посе­ле­ния Восточ­но­го Кры­ма в арха­и­че­скую эпо­ху: I — при­мер­ные гра­ни­цы Пан­ти­ка­пей­ско­го поли­са; II — при­мер­ные гра­ни­цы поли­са Ним­фей; III — трас­сы валов; IV — город­ские посе­ле­ния; V — дерев­ни: 1 — Андре­ев­ка Южная; 2 — Ю.-Чуру­баш­ское; 3 — Геро­ев­ка; 4 — на горе Опук.

Вопрос, конеч­но, зву­чит несколь­ко непри­выч­но. В соци­аль­но-эко­но­ми­че­ском отно­ше­нии, как извест­но, город, преж­де все­го, харак­те­ри­зу­ет­ся с точ­ки зре­ния его поли­функ­цио­наль­но­сти³⁸. Это круп­ный насе­лен­ный пункт, центр ремес­лен­но­го с.92 про­из­вод­ства и тор­гов­ли, сре­дото­чие поли­ти­че­ской вла­сти, куль­тур­ной и рели­ги­оз­ной жиз­ни и т. п. А хора — это сель­ская окру­га, с кото­рой обыч­но ассо­ци­и­ру­ют­ся дерев­ни, усадь­бы и т. п.

Мно­го­лет­нее архео­ло­ги­че­ское изу­че­ние малых горо­дов Бос­по­ра с пол­ной оче­вид­но­стью пока­за­ло их свое­об­ра­зие. Преж­де все­го, о них как о цен­трах ремес­лен­но­го про­из­вод­ства нам почти ниче­го не извест­но. Напро­тив, осо­бое поло­же­ние в плане раз­ви­тия ремес­ла в VI—V вв. до н. э. Пан­ти­ка­пея и Ним­фея на евро­пей­ской сто­роне Бос­по­ра и Фана­го­рии на ази­ат­ской пред­став­ля­ет­ся почти оче­вид­ным. Наи­бо­лее инфор­ма­тив­ные мате­ри­а­лы о куль­то­вой жиз­ни бос­пор­ских горо­дов на ран­нем эта­пе их раз­ви­тия полу­че­ны опять же в Пан­ти­ка­пее, Ним­фее, Фана­го­рии и Кепах.

О тор­гов­ле бос­пор­ских горо­дов ска­за­но чрез­вы­чай­но мно­го. В. Ф. Гай­ду­ке­вич даже счи­тал, что боль­шое коли­че­ство гре­че­ских посе­ле­ний на бере­гах Бос­по­ра Ким­ме­рий­ско­го было осно­ва­но пото­му, что «гре­ки преж­де все­го стре­ми­лись создать пунк­ты выгод­но­го тор­го­во­го обме­на с мест­ны­ми пле­ме­на­ми, а для этой цели необ­хо­ди­мо было иметь посе­ле­ния, рас­се­ян­ные по раз­ным местам»³⁹. Ины­ми сло­ва­ми, если гово­рить о бос­пор­ской тор­гов­ле с вар­вар­ским миром, при­хо­дит­ся кон­ста­ти­ро­вать, что по бере­гам про­ли­ва была созда­на такая плот­ная сеть тор­го­вых пунк­тов, сквозь кото­рую, фигу­раль­но выра­жа­ясь, не мог прой­ти ни один вар­вар, не сде­лав какой-нибудь покуп­ки. Эта кар­ти­на, пора­зи­тель­но напо­ми­наю­щая образ глав­ной тор­го­вой ули­цы круп­но­го совре­мен­но­го горо­да, пред­став­ля­ет­ся не вполне убеди­тель­ной. Конеч­но, труд­но отри­цать то, что в любом из бос­пор­ских насе­лен­ных пунк­тов мог­ли про­из­во­дить­ся какие-либо тор­го­вые опе­ра­ции, что-то про­да­ва­лось и поку­па­лось. Но от это­го каж­дый из них еще не станет тор­го­вым цен­тром. Глав­ное здесь в мас­шта­бах опе­ра­ций. И в этом отно­ше­нии труд­но ожи­дать, что бос­пор­ские горо­да были рав­но­цен­ны­ми или даже кон­ку­ри­ру­ю­щи­ми меж­ду собой тор­го­вы­ми цен­тра­ми. Вся исто­рия раз­ви­тия тор­гов­ли убеж­да­ет нас в том, что в огра­ни­чен­ном рай­оне не может быть мно­гих круп­ных пунк­тов тор­гов­ли, а, ско­рей, один-два круп­ных и несколь­ко мел­ких, зави­ся­щих от пер­вых. Пре­иму­ще­ства круп­но­го тор­го­во­го цен­тра оче­вид­ны и не нуж­да­ют­ся в дока­за­тель­ствах. В этом отно­ше­нии мож­но ука­зать с.93 на извест­ные сооб­ще­ния Стра­бо­на, свиде­тель­ст­ву­ю­щие о том, что в Бос­пор­ском государ­стве самы­ми боль­ши­ми тор­жи­ща­ми были Пан­ти­ка­пей и Танаис (VII. 4, 5; XI. 2, 3). Логич­но ожи­дать, что в VI в. до н. э. самы­ми боль­ши­ми тор­го­вы­ми цен­тра­ми на евро­пей­ском Бос­по­ре были Пан­ти­ка­пей и Ним­фей.

Что же в таком слу­чае пред­став­ля­ли собой малые горо­да Бос­по­ра? Какая отрасль эко­но­ми­ки была в них веду­щей? Дума­ет­ся, что толь­ко сель­ское хозяй­ство. В зна­чи­тель­ной сте­пе­ни это спра­вед­ли­во и для Пан­ти­ка­пея, и для Ним­фея, и вооб­ще для любо­го горо­да древ­ней Гре­ции, не исклю­чая Афин⁴⁰. Г. А. Коше­лен­ко, выра­жая эту мысль, заклю­ча­ет: «Эко­но­ми­ка поли­са в прин­ци­пе бази­ру­ет­ся на сель­ском хозяй­стве, пред­став­ля­ю­щем основ­ную сфе­ру заня­тия граж­да­ни­на»⁴¹. Древ­няя Гре­ция была циви­ли­за­ци­ей город­ской, но горо­да здесь в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни были насе­ле­ны земле­вла­дель­ца­ми⁴². Поэто­му-то для антич­но­го поли­са часто кон­ста­ти­ру­ет­ся отсут­ст­вие про­ти­во­по­лож­но­сти меж­ду «горо­дом» и «дерев­ней»⁴³. Под­черк­нем, что речь идет имен­но о про­ти­во­по­лож­но­сти, а не о раз­ли­чи­ях меж­ду «горо­дом» и «дерев­ней», кото­рые, разу­ме­ет­ся, суще­ст­во­ва­ли.

Как пред­став­ля­ет­ся, сущ­ность бос­пор­ских горо­дов и, преж­де все­го, так назы­вае­мых малых горо­дов, хоро­шо выра­жа­ет­ся тер­ми­ном «аграр­ный город» (Ac­kerburg) или «город-дерев­ня» (Stadtdorf), кото­рый выдви­нут немец­ки­ми иссле­до­ва­те­ля­ми, изу­чав­ши­ми про­бле­му антич­но­го поли­са и горо­да⁴⁴. Ю. В. Андре­ев, при­ни­мая этот тер­мин, выска­зы­ва­ет мысль, что тип «горо­да-дерев­ни» «поль­зо­вал­ся широ­кой попу­ляр­но­стью в стра­нах Сре­ди­зем­но­мор­ско­го реги­о­на на про­тя­же­нии чуть ли не всей его исто­рии, явля­ясь, по-види­мо­му, опти­маль­ным вари­ан­том пла­ни­ров­ки в спе­ци­фи­че­ских при­род­ных усло­ви­ях этой зоны»⁴⁵.

с.94 К сход­но­му выво­ду при­шел Х. Бол­ке­ш­тейн, счи­тав­ший без­вод­ность Сре­ди­зем­но­мор­ско­го реги­о­на основ­ной при­чи­ной того, что гре­ки были вынуж­де­ны жить в горо­дах вда­ли от сво­их полей⁴⁶. Но вряд ли эта кон­цеп­ция при­ме­ни­ма для рай­о­на Бос­по­ра, ибо в IV—III вв. до н. э. и позд­нее здесь извест­но боль­шое коли­че­ство сель­ских посе­ле­ний и уса­деб. Что же тогда заста­ви­ло бос­пор­ских гре­ков в VI в. до н. э. тес­нить­ся в неболь­ших город­ках вдоль побе­ре­жья Кер­чен­ско­го полу­ост­ро­ва? Поче­му сель­ские посе­ле­ния не были выдви­ну­ты в степь?

Зако­но­мер­но напра­ши­ва­ет­ся вывод об обу­слов­лен­но­сти тако­го поло­же­ния каки­ми-то внеш­ни­ми фак­то­ра­ми, все­го ско­рей, — бли­зо­стью Пред­кав­каз­ской Ски­фии и пери­о­ди­че­ски­ми пере­дви­же­ни­я­ми ски­фов из Север­но­го При­чер­но­мо­рья через рай­он Бос­по­ра Ким­ме­рий­ско­го в При­ку­ба­нье и обрат­но, что мы име­ем пра­во пред­по­ла­гать, гово­ря о VI в. до н. э.⁴⁷

Вряд ли есть осо­бые осно­ва­ния сомне­вать­ся в пра­виль­но­сти усто­яв­шей­ся точ­ки зре­ния о мир­ном харак­те­ре коло­ни­за­ции бере­гов Кер­чен­ско­го про­ли­ва⁴⁸. Но все-таки отнюдь не слу­чай­ным пред­став­ля­ет­ся то, что гре­ки в это вре­мя не суме­ли осво­ить терри­то­рии, срав­ни­тель­но дале­ко отсто­я­щие от бере­га моря. По понят­ным при­чи­нам неболь­шие дерев­ни, рас­по­ло­жен­ные на пути дви­же­ния коче­вой орды, не были гаран­ти­ро­ва­ны от вся­ко­го рода слу­чай­но­стей. Без­опас­ней было селить­ся срав­ни­тель­но боль­ши­ми груп­па­ми на бере­гу про­ли­ва, в местах, удоб­ных для обо­ро­ны, с неболь­ши­ми интер­ва­ла­ми меж­ду посе­ле­ни­я­ми⁴⁹.

Любо­пыт­но, что Ним­фей в VI в. до н. э. имел воз­мож­ность выве­сти немно­го­чис­лен­ные дерев­ни. Это, по всей види­мо­сти, может опять же объ­яс­нять­ся тем, что ски­фы на Кер­чен­ском полу­ост­ро­ве в это вре­мя быва­ли лишь про­хо­дом. Они стре­ми­лись к само­му удоб­но­му месту для пере­прав, то есть к наи­бо­лее узко­му месту про­ли­ва, антич­но­му Порф­мию. На этом пути они не мог­ли мино­вать Пан­ти­ка­пея; Ним­фей же, рас­по­ло­жен­ный в более южном рай­оне, при­кры­том грядой хол­мов и Чуру­баш­ским озе­ром, как мож­но пред­по­ла­гать, инте­ре­со­вал с.95 их в мень­шей мере. Сле­до­ва­тель­но, и обста­нов­ка здесь была срав­ни­тель­но спо­кой­ней.

Вряд ли вли­я­ние скиф­ских пере­дви­же­ний на харак­тер гре­че­ской коло­ни­за­ции Бос­по­ра мож­но при­знать одно­пла­но­вым явле­ни­ем. С одной сто­ро­ны, они, веро­ят­но, при­тя­ги­ва­ли гре­ков воз­мож­но­стью тор­го­вых кон­так­тов, а с дру­гой, — созда­ва­ли опре­де­лен­ные затруд­не­ния, преж­де все­го, в осво­е­нии сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ной терри­то­рии, пре­пят­ст­во­ва­ли про­дви­же­нию в глу­бин­ные рай­о­ны Кер­чен­ско­го полу­ост­ро­ва. Выход из затруд­ни­тель­но­го поло­же­ния, по всей види­мо­сти, был най­ден в орга­ни­за­ции вокруг Пан­ти­ка­пея серии доволь­но круп­ных посе­ле­ний — аграр­ных город­ков (Мир­ме­кий, Тири­та­ка, Порф­мий и др.). В осво­е­нии дан­но­го рай­о­на посред­ст­вом аграр­ных горо­дов, оче­вид­но, сле­ду­ет усмат­ри­вать нега­тив­ное воздей­ст­вие демо­гра­фи­че­ской ситу­а­ции на харак­тер раз­ви­тия гре­че­ской коло­ни­за­ции. В этом отно­ше­нии, конеч­но, нет ника­кой воз­мож­но­сти гово­рить о сло­же­нии «доб­ро­воль­ной трудо­вой коопе­ра­ции», что В. П. Яйлен­ко счи­та­ет «одним из наи­бо­лее про­дук­тив­ных, если не основ­ным, вари­ан­том эко­но­ми­че­ско­го вза­и­мо­дей­ст­вия меж­ду гре­че­ским коло­ни­аль­ным и тузем­ным мира­ми…»⁵⁰.

Дума­ет­ся, что не вполне пра­ва и Н. С. Бело­ва, писав­шая, что вза­и­моот­но­ше­ния с мест­ным насе­ле­ни­ем не сра­зу ска­за­лись на общем обли­ке посе­ле­ний гре­че­ских коло­ни­стов⁵¹. Неболь­шие аграр­ные город­ки появи­лись на Бос­по­ре, оче­вид­но, как раз под вли­я­ни­ем осо­бен­но­стей демо­гра­фи­че­ской ситу­а­ции рай­о­на. Все­го ско­рей, они нико­гда не были авто­ном­ны­ми цен­тра­ми, посколь­ку выво­ди­лись и, соот­вет­ст­вен­но, вхо­ди­ли в состав наи­бо­лее силь­ных в поли­ти­че­ском и эко­но­ми­че­ском отно­ше­ни­ях поли­сов. В свя­зи с этим прин­ци­пи­аль­но вер­ной будет упо­ми­нав­ша­я­ся выше идея С. А. Жебеле­ва о вто­рич­ной коло­ни­за­ции на бере­гах Кер­чен­ско­го про­ли­ва⁵². Дан­ная спе­ци­фи­че­ская чер­та, раз сло­жив­шись, и в даль­ней­шем явля­лась одной из отли­чи­тель­ных осо­бен­но­стей Бос­по­ра в срав­не­нии с про­чи­ми рай­о­на­ми гре­че­ской коло­ни­за­ции Север­но­го с.96 При­чер­но­мо­рья. Как мож­но пред­по­ла­гать, она нало­жи­ла свой отпе­ча­ток на харак­тер исто­ри­ко-куль­тур­но­го раз­ви­тия Бос­по­ра на про­тя­же­нии всей антич­ной эпо­хи.