Домициан и Децебал: нереализованный вариант развития римско-дакийских отношений*

с.215 На одном из релье­фов колон­ны Тра­я­на в Риме изо­бра­же­на депу­та­ция, при­быв­шая к импе­ра­то­ру во вре­мя его Вто­рой дакий­ской вой­ны, зимой 105/6 г. В соста­ве доволь­но мно­го­чис­лен­ной груп­пы пред­ста­ви­те­лей раз­ных пле­мен пред­став­лен знат­ный дак, сто­я­щий перед дву­мя бесе­дую­щи­ми меж­ду собой гре­ка­ми-бос­по­ря­на­ми¹. Объ­еди­не­ние в одном сюже­те Дакии и Бос­по­ра едва ли слу­чай­но: релье­фы колон­ны, поми­мо сво­его худо­же­ст­вен­но­го зна­че­ния, отли­ча­ют­ся и доку­мен­таль­ной точ­но­стью. Кро­ме того, и, может быть, неза­ви­си­мо от воли заказ­чи­ка и испол­ни­те­ля это­го про­из­веде­ния, эти пер­со­на­жи напо­ми­на­ют о воз­мож­ной аль­тер­на­ти­ве раз­ви­тия реаль­ных исто­ри­че­ских собы­тий на севе­ро-восточ­ных рубе­жах Рим­ской дер­жа­вы, аль­тер­на­ти­ве, кото­рой Тра­ян созна­тель­но пре­не­брег.

Исто­ри­че­ские пер­со­на­жи, о кото­рых пой­дет речь в этой ста­тье, нико­гда не встре­ча­лись лицом к лицу, хотя как мини­мум один такой шанс у них был. Оба они отно­сят­ся к наи­бо­лее круп­ным поли­ти­че­ским руко­во­ди­те­лям сво­его вре­ме­ни, прав­да, шан­сы у них были изна­чаль­но нерав­ны: гла­ва миро­вой дер­жа­вы, нахо­див­шей­ся, каза­лось, в зени­те сво­его могу­ще­ства, и вождь доволь­но рых­ло­го пле­мен­но­го объ­еди­не­ния вар­ва­ров, нахо­див­ше­го­ся в сред­нем тече­нии Дуная.

Пред­став­лять Доми­ци­а­на может пока­зать­ся излиш­ним: его репу­та­ция проч­но утвер­ди­лась в антич­ной исто­рио­гра­фии, отнес­шей послед­не­го пред­ста­ви­те­ля дина­стии Фла­ви­ев к «пло­хим» импе­ра­то­рам. В немно­го­чис­лен­ных оте­че­ст­вен­ных иссле­до­ва­ни­ях эта оцен­ка про­дол­жа­ет доми­ни­ро­вать, тогда как для зару­беж­ной нау­ки она доста­точ­но дав­но явля­ет­ся уста­рев­шей².

Царя даков Деце­ба­ла мож­но без пре­уве­ли­че­ния вклю­чить, наряду с Пирром, Ган­ни­ба­лом, Мит­ри­да­том Евпа­то­ром и Арми­ни­ем, в пятер­ку вели­чай­ших вра­гов Рима. Весь­ма лест­ную харак­те­ри­сти­ку Деце­ба­лу с.216 дает антич­ный автор: «Зна­ток воен­но­го дела, искус­ный и в самом веде­нии вой­ны; кото­рый без­оши­боч­но опре­де­лял под­хо­дя­щий момент для напа­де­ния и знал, когда нуж­но отсту­пать; вир­ту­оз­но исполь­зо­вав­ший заса­ды, знав­ший толк и в регу­ляр­ном сра­же­нии (ἐνέδ­ρας τεχ­νί­της μά­χης ἐργά­της), он пре­крас­но умел поль­зо­вать­ся пло­да­ми побед и извле­кать уро­ки из пора­же­ний. …Он надол­го стал для рим­лян достой­ным про­тив­ни­ком (ἀντα­γωνιστὴς ἀξιόμα­χος)» (Dio Cass. LXVII. 6. 1)³.

Про­ти­во­сто­я­ние Рима и Деце­ба­ла, как извест­но, завер­ши­лось тра­ги­че­ски для послед­не­го: поте­ряв все, настиг­ну­тый в сво­ем послед­нем убе­жи­ще рим­ской лег­кой кава­ле­ри­ей, он пред­по­чел покон­чить с собой. Отруб­лен­ная голо­ва вели­ко­го вождя даков была достав­ле­на в став­ку импе­ра­то­ра Тра­я­на. На одном из релье­фов колон­ны Тра­я­на в Риме импе­ра­тор демон­стри­ру­ет армии голо­ву Деце­ба­ла в каче­стве сим­во­ла окон­ча­ния вой­ны⁴. Затем, по при­ка­зу Тра­я­на, этот жут­кий тро­фей был отве­зен в Рим и бро­шен на сту­пе­ни Гемо­ний⁵. Так завер­ши­лась исто­рия вза­и­моот­но­ше­ний рим­лян со сво­бод­ной Даки­ей и ее пра­ви­те­лем, кото­рая мог­ла сло­жить­ся совсем ина­че, если бы Доми­ци­ан не пал жерт­вой двор­цо­во­го заго­во­ра. Попы­тать­ся выяс­нить, как эво­лю­ци­о­ни­ро­ва­ли рим­ско-дакий­ские отно­ше­ния с того момен­та, как на исто­ри­че­ской сцене появ­ля­ет­ся Деце­бал, и до кон­ца прин­ци­па­та Доми­ци­а­на — основ­ная зада­ча этой работы.

Рим­ско-дакий­ская вой­на при Доми­ци­ане нача­лась со втор­же­ния даков в рим­скую про­вин­цию Мезию и опу­сто­ше­ния ее⁶. Это про­изо­шло, ско­рее все­го, в середине 85 г.⁷ Види­мо, пона­ча­лу рим­ляне либо с.217 недо­оце­ни­ли мас­штаб опас­но­сти, либо (что веро­ят­нее) им про­сто не хва­ти­ло вре­ме­ни для кон­цен­тра­ции всех налич­ных сил. Во вся­ком слу­чае, ясно, что, как отме­тил в свое вре­мя Э. Гро­аг, они ока­за­лись совер­шен­но непод­готов­лен­ны­ми⁸. Намест­ник про­вин­ции Оппий Сабин с под­разде­ле­ни­я­ми все­го двух леги­о­нов (V Ma­ce­do­ni­ca и I Ita­li­ca) высту­пил навстре­чу про­тив­ни­ку, был наго­ло­ву раз­гром­лен и сам погиб в бою⁹.

Уча­стие Деце­ба­ла в этих собы­ти­ях про­бле­ма­тич­но. Извест­но, что втор­же­ни­ем даков в Мезию руко­во­дил Диу­р­па­ней¹⁰. При­сут­ст­во­вал ли с.218 в это вре­мя Деце­бал на поли­ти­че­ской сцене, вопрос спор­ный. Доста­точ­но дав­но в нау­ке было выска­за­но пред­по­ло­же­ние (при­ня­тое боль­шин­ст­вом иссле­до­ва­те­лей), что лишь в ходе этой вой­ны власть от Диу­р­па­нея пере­шла к более моло­до­му и энер­гич­но­му Деце­ба­лу¹¹. По мне­нию К. Штро­бе­ля, дело обсто­я­ло совер­шен­но по-ино­му: Деце­бал руко­во­дил дру­гим пле­мен­ным сою­зом, кото­рый в рим­ско-дакий­ском кон­флик­те пона­ча­лу пред­по­чел сохра­нить ней­тра­ли­тет и во втор­же­нии даков в Мезию не участ­во­вал¹².

Когда изве­стие о раз­гро­ме Саби­на достиг­ло Рима, импе­ра­тор в сопро­вож­де­нии пре­фек­та пре­то­рия Кор­не­лия Фус­ка и, по край­ней мере, части пре­то­ри­ан­ской гвар­дии отпра­вил­ся на новый театр воен­ных дей­ст­вий. Новый коман­дую­щий, кото­рым, оче­вид­но, был назна­чен пре­фект пре­то­рия, с тяже­лы­ми боя­ми сумел вытес­нить даков с рим­ской терри­то­рии. О раз­ма­хе бое­вых дей­ст­вий может свиде­тель­ст­во­вать тот факт, что за 85/86 г. Доми­ци­ан полу­чил как мини­мум шесть импе­ра­тор­ских аккла­ма­ций¹³. В дей­ст­ву­ю­щей армии он нахо­дил­ся, пока не мино­ва­ла кри­ти­че­ская фаза бое­вых дей­ст­вий и про­тив­ник не был отбро­шен за Дунай. Толь­ко тогда, когда кри­зис мино­вал, импе­ра­тор воз­вра­тил­ся в Рим, где вос­ста­нов­ле­ние рим­ско­го кон­тро­ля над Мези­ей было пыш­но отпразд­но­ва­но¹⁴. Остав­ше­му­ся в Мезии пре­фек­ту пре­то­рия было при­ка­за­но орга­ни­зо­вать кара­тель­ную экс­пе­ди­цию в Дакию. Экс­пе­ди­ци­он­ный кор­пус, коман­до­ва­ние кото­рым было с.219 пору­че­но Кор­не­лию Фус­ку, состо­ял из леги­он­ных век­сил­ля­ций, вспо­мо­га­тель­ных частей и како­го-то коли­че­ства пре­то­ри­ан­цев. По мне­нию К. Штро­бе­ля, кор­пус едва ли насчи­ты­вал более 15 тыс. чел., так как даков, после серии их круп­ных пора­же­ний в Мезии, счи­та­ли неспо­соб­ны­ми на серь­ез­ное сопро­тив­ле­ние¹⁵. Если гер­ман­ский иссле­до­ва­тель прав в опре­де­ле­нии чис­лен­но­сти «армии втор­же­ния», то ста­но­вит­ся оче­вид­ной явная недо­оцен­ка рим­ля­на­ми сво­его про­тив­ни­ка. Види­мо, не слу­чай­но Тацит, кото­рый, несо­мнен­но, лич­но знал Кор­не­лия Фус­ка, под­черк­нул, что склон­ность к аван­тю­рам была у того в харак­те­ре (Hist. II. 86. 3).

Деце­бал попы­тал­ся уре­гу­ли­ро­вать дело миром, но его мир­ные пред­ло­же­ния, в чем бы они ни состо­я­ли, были отверг­ну­ты¹⁶. Рим­ская армия, наведя пон­тон­ный мост из состы­ко­ван­ных друг с дру­гом судов, пере­прав­ля­ет­ся через Дунай и втор­га­ет­ся в Дакию (Iord. Get. XIII. 77). Этот поход пре­сле­до­вал сра­зу несколь­ко целей. Во-пер­вых, враг, ответ­ст­вен­ный за раз­гром Оппия Саби­на, ушел за Дунай, еще рас­по­ла­гая бое­спо­соб­ным вой­ском, так что рас­пла­та за втор­же­ние даков в рим­ские вла­де­ния еще толь­ко пред­сто­я­ла. Во-вто­рых, необ­хо­ди­мо было вос­ста­но­вить рим­ский пре­стиж в погра­ни­чье Сред­не­го и Ниж­не­го Дуная, затем — систе­му союз­ных отно­ше­ний Рима с его соседя­ми в этом реги­оне. В-третьих, успех рим­лян дол­жен был спа­сти репу­та­цию Доми­ци­а­на, постра­дав­шую в резуль­та­те втор­же­ния даков в Мезию.

Кара­тель­ная экс­пе­ди­ция рим­лян, недо­оце­нив­ших силу и энер­гию сво­его про­тив­ни­ка, окон­чи­лась пол­ным про­ва­лом. В резуль­та­те бле­стя­ще про­веден­ной дака­ми опе­ра­ции рим­ская армия попа­ла в ловуш­ку в гор­ных тес­ни­нах Дакии и потер­пе­ла круп­ное пора­же­ние¹⁷. Мас­штаб его был впе­чат­ля­ю­щим: сам Фуск погиб, рим­ский воен­ный штан­дарт попал в руки про­тив­ни­ка¹⁸. Рим­ляне понес­ли такие поте­ри, что Тацит в сво­ем повест­во­ва­нии об этих собы­ти­ях, сле­дуя обык­но­ве­нию мно­гих рим­ских авто­ров, пред­по­чел умол­чать о чис­лен­но­сти погиб­ших¹⁹. Дака­ми был взят и раз­граб­лен рим­ский лагерь, ору­жие, с.220 воен­ное сна­ря­же­ние, артил­ле­рия рим­ско­го вой­ска попа­ли в руки победи­те­лей (Iord. Get. XIII. 78; Dio Cass. LXVII. 7. 2; LXVIII. 9. 3).

Импе­ра­тор, вновь сроч­но при­быв из Рима на Дунай (se­cun­da ex­pe­di­tio Da­ci­ca Доми­ци­а­на), назна­ча­ет новым коман­дую­щим Тет­тия Юли­а­на: тот являл­ся одним из круп­ней­ших вое­на­чаль­ни­ков вре­ме­ни Фла­ви­ев и уже имел опыт воен­но-адми­ни­ст­ра­тив­но­го руко­вод­ства в этом реги­оне²⁰. Для боль­шей опе­ра­тив­но­сти руко­вод­ства Мезия была разде­ле­на на две кон­су­ляр­ские про­вин­ции, Moe­sia Su­pe­rior и Moe­sia In­fe­rior²¹.

После тща­тель­ной под­готов­ки ново­го наступ­ле­ния круп­ные силы рим­лян втор­га­ют­ся в Дакию²². По мне­нию К. Штро­бе­ля, вступ­ле­нию в вой­ну пле­мен­но­го сою­за Деце­ба­ла и рим­ско­му наступ­ле­нию на Сар­ми­це­ге­ту­зу, его сто­ли­цу, долж­ны были пред­ше­ст­во­вать серь­ез­ные собы­тия, обес­пе­чив­шие пере­лом в войне в поль­зу Рима. В про­тив­ном слу­чае непо­нят­но, поче­му вме­сто Диу­р­па­нея, дву­крат­но­го победи­те­ля рим­лян, далее в каче­стве бес­спор­но­го вождя даков, кото­ро­му к тому же были пере­да­ны плен­ные и добы­ча после раз­гро­ма Фус­ка, высту­па­ет Деце­бал. Соглас­но пред­по­ло­же­нию гер­ман­ско­го иссле­до­ва­те­ля, в кон­це лета — нача­ле осе­ни 86 г., после вто­рич­но­го при­бы­тия Доми­ци­а­на на театр воен­ных дей­ст­вий, дол­жен был состо­ять­ся успеш­ный кара­тель­ный поход рим­лян за Дунай²³. В резуль­та­те этой экс­пе­ди­ции про­изо­шел раз­вал анти­рим­ской коа­ли­ции под нача­лом Диу­р­па­нея и коман­до­ва­ние пере­шло к Деце­ба­лу. Веро­ят­но, руко­во­дил похо­дом (Straf oder Ra­che­zug) дей­ст­ву­ю­щий легат про­вин­ции Мезия М. Кор­не­лий Ниг­рин Кури­а­ций Матерн, кото­рый имен­но за это полу­чил свои вто­рые с.221 кон­су­ляр­ские отли­чия, став тем самым наи­бо­лее успеш­ным пол­ко­вод­цем Доми­ци­а­на²⁴.

Глав­ной целью рим­ско­го наступ­ле­ния в 88 г. была имен­но Сар­ми­це­ге­ту­за, рези­ден­ция Деце­ба­ла. Вновь вторг­ши­е­ся в Дакию рим­ские вой­ска про­дви­га­ют­ся по направ­ле­нию к рези­ден­ции Деце­ба­ла. Послед­ний несколь­ко раз пред­ла­га­ет мир, одна­ко не полу­ча­ет отве­та. В кро­во­про­лит­ном сра­же­нии при Тапах даки были раз­би­ты, но, как ни стран­но, вслед за тем рим­ляне при­оста­но­ви­ли свое про­дви­же­ние к сто­ли­це Деце­ба­ла.

Доведе­нию вой­ны до побед­но­го кон­ца, то есть пол­но­го раз­гро­ма Деце­ба­ла, поме­ша­ло рез­кое изме­не­ние стра­те­ги­че­ской ситу­а­ции на север­ных рубе­жах Рим­ской дер­жа­вы, кото­рое заста­ви­ло Доми­ци­а­на при­нять новые мир­ные пред­ло­же­ния со сто­ро­ны про­тив­ни­ка²⁵. Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей схо­дит­ся на том, что это про­изо­шло в 89 г., после подав­ле­ния мяте­жа Анто­ния Сатур­ни­на, намест­ни­ка Верх­ней Гер­ма­нии: вре­мен­ной диа­па­зон колеб­лет­ся от нача­ла года до середи­ны лета²⁶.

с.222 Если обра­тить­ся к фак­там, то они заклю­ча­ют­ся в сле­дую­щем. Деце­бал направ­ля­ет к Доми­ци­а­ну, кото­рый при­был на Дунай из Гер­ма­нии, сво­его бра­та Диэ­гида (Διῆγις) со сви­той. Тот в каче­стве дока­за­тель­ства искрен­но­сти наме­ре­ний Деце­ба­ла пере­дал рим­ля­нам захва­чен­ные дака­ми после раз­гро­ма Фус­ка тро­феи и плен­ных, впро­чем, дале­ко не всех (τά τε ὅπλα καὶ αἰχμα­λώτους τι­νάς, ὡς καὶ μό­νους ἐκείνους ἔχων). Сам пра­ви­тель даков не пошел на лич­ную встре­чу с вла­ды­кой Рима, несо­мнен­но, пото­му, что пред­по­чел не рис­ко­вать сво­ей без­опас­но­стью²⁷. Если верить Мар­ци­а­лу, при встре­че с импе­ра­то­ром брат Деце­ба­ла не поску­пил­ся на лесть, чтобы добить­ся желае­мо­го согла­ше­ния²⁸.

Усло­вия мир­но­го дого­во­ра заклю­ча­лись в том, что Деце­бал при­зна­вал свою зави­си­мость от Рима и полу­чал от Доми­ци­а­на цар­ские инсиг­нии. За отсут­ст­ви­ем глав­но­го дей­ст­ву­ю­ще­го лица этой цере­мо­нии со сто­ро­ны даков импе­ра­то­ру при­шлось увен­чать диа­де­мой Диэ­гида. Пред­став­ле­но это было так, что Доми­ци­ан сво­ей дер­жав­ной волей и мило­стью дару­ет дакам царя. В обмен на при­об­ре­те­ние Деце­ба­лом ста­ту­са «дру­га и союз­ни­ка рим­ско­го наро­да» в рас­по­ря­же­ние дакий­ско­го пра­ви­те­ля пре­до­став­ля­лись граж­дан­ские и воен­ные спе­ци­а­ли­сты раз­лич­ных спе­ци­аль­но­стей (δη­μιουρ­γοὺς παν­τοίας τέχ­νης καὶ εἰρη­νικῆς καὶ πο­λεμι­κῆς)²⁹. Кро­ме того, Доми­ци­ан, сра­зу же выдав Деце­ба­лу круп­ную денеж­ную сум­му (συχ­νὰ μὲν καὶ αὐτί­κα χρή­ματα), обя­зал­ся посто­ян­но выпла­чи­вать ему суб­сидии (Dio Cass. LXVII. 7. 3—4).

Пока Доми­ци­ан был у вла­сти, этот дого­вор рекла­ми­ро­вал­ся в Риме как свиде­тель­ство не толь­ко поко­ре­ния даков, но и мило­сер­дия импе­ра­то­ра, поща­див­ше­го побеж­ден­ных и, есте­ствен­но, обре­чен­ных на гибель вра­гов³⁰. После гибе­ли послед­не­го Фла­вия оцен­ка изме­ни­лась на пря­мо про­ти­во­по­лож­ную. Явно имея в виду даков и Деце­ба­ла и не оста­нав­ли­ва­ясь перед рито­ри­че­ски­ми пре­уве­ли­че­ни­я­ми, Пли­ний Млад­ший харак­те­ри­зу­ет поло­же­ние дел до Тра­я­на так: «Итак, они воз­гор­ди­лись и сбро­си­ли с себя ярмо под­чи­нен­но­сти и уже пыта­лись бороть­ся с нами не за свое осво­бож­де­ние, а за пора­бо­ще­ние нас, не заклю­ча­ли пере­ми­рие ина­че как на рав­ных усло­ви­ях, и, чтобы заим­ст­во­вать наши зако­ны, навя­зы­ва­ли нам свои» (пер. В. С. Соко­ло­ва)³¹.

с.223 В дан­ном слу­чае этот пас­саж инте­ре­сен в двух отно­ше­ни­ях. Во-пер­вых, дого­вор с дака­ми рас­це­ни­ва­ет­ся как рав­но­прав­ный для обе­их сто­рон (aequis con­di­cio­ni­bus). Во-вто­рых, в устах пане­ги­ри­ста он ста­но­вит­ся все­го-навсе­го пере­ми­ри­ем (in­du­tiae), по исте­че­нии сро­ка кото­ро­го, есте­ствен­но, вой­на воз­об­нов­ля­ет­ся, что и про­изо­шло при Тра­яне. Излишне гово­рить, что в послед­нем слу­чае нали­цо наме­рен­ное иска­же­ние реаль­но­го поло­же­ния дел.

Доми­ци­ан, в отли­чие от сво­его хули­те­ля и его шефа, кото­рые, кста­ти ска­зать, вполне успеш­но дела­ли при нем карье­ру, рас­смат­ри­вал согла­ше­ние с Деце­ба­лом как выгод­ное для Рима и име­ю­щее дол­го­сроч­ную пер­спек­ти­ву. То, что это был имен­но мир­ный дого­вор, заклю­чен­ный с соблюде­ни­ем всех фор­маль­но­стей и рати­фи­ци­ро­ван­ный сена­том, пока­зы­ва­ет уже сам факт направ­ле­ния дакий­ско­го посоль­ства из став­ки Доми­ци­а­на в Рим с сопро­во­ди­тель­ным пись­мом импе­ра­то­ра (Dio Cass. LXVII. 7. 3). Воз­ло­же­ние диа­де­мы на Диэ­гида, пред­став­ляв­ше­го сво­его цар­ст­вен­но­го бра­та, явно име­ло пре­цедент: коро­на­цию Неро­ном в Риме (66 г.) на цар­ство в Арме­нии Тирида­та, бра­та пар­фян­ско­го царя Воло­ге­за³².

Ком­про­мисс­ный мир с Деце­ба­лом озна­чал не толь­ко уста­нов­ле­ние спо­кой­ст­вия на Сред­нем и Ниж­нем Дунае и воз­мож­ность пере­бро­сить круп­ные силы на новый театр воен­ных дей­ст­вий³³. Кро­ме того (и это, может быть, пред­став­ля­лось Доми­ци­а­ну даже более важ­ным), появи­лась воз­мож­ность реа­ли­зо­вать новую модель вза­и­моот­но­ше­ний с цар­ст­вом Деце­ба­ла, кото­рое теперь ста­но­ви­лось государ­ст­вом-кли­ен­том Рима.

Импе­ра­тор на соб­ст­вен­ном опы­те убедил­ся, что на север­ных и осо­бен­но севе­ро-восточ­ных рубе­жах Рим­ской дер­жа­вы вар­вар­ское дав­ле­ние ста­но­ви­лось все мощ­нее, а про­ти­во­дей­ст­во­вать ему, напро­тив, ста­но­ви­лось все слож­нее³⁴. Доми­ци­ан пре­крас­но пред­став­лял себе состо­я­ние люд­ских и мате­ри­аль­ных ресур­сов, кото­ры­ми рас­по­ла­гал Рим, и гораздо рань­ше Адри­а­на понял, что широ­кая воен­ная экс­пан­сия — это рос­кошь, кото­рую дер­жа­ва боль­ше не мог­ла себе с.224 поз­во­лить³⁵. Как спра­вед­ли­во отме­тил К. Р. Уитт­эй­кер, «про­дол­жи­тель­ные Дакий­ские вой­ны Доми­ци­а­на… пока­за­ли, как изме­ня­ет­ся воен­ный баланс импе­рии, тре­буя все боль­ше и боль­ше войск»³⁶. С точ­ки зре­ния эко­но­мии соб­ст­вен­ных ресур­сов и обес­пе­че­ния проч­ной обо­ро­ны рим­ских гра­ниц «наи­бо­лее эффек­тив­ное (т. е. самое деше­вое) реше­ние долж­но было состо­ять в раз­ви­тии надеж­ной систе­мы кли­ент­ских царств, под­дер­жи­вае­мых щед­ры­ми суб­сиди­я­ми»³⁷. Про­ду­ман­ность поли­ти­ки Доми­ци­а­на по отно­ше­нию к Дакии, его стрем­ле­ние уско­рить рома­ни­за­цию этой стра­ны были отме­че­ны доста­точ­но дав­но³⁸.

За обра­зец Доми­ци­ан мог взять рим­ско-бос­пор­ские отно­ше­ния, в кото­рых при Фла­ви­ях про­ис­хо­дят серь­ез­ные изме­не­ния, к сожа­ле­нию, с.225 не нашед­шие отра­же­ния в нарра­тив­ных источ­ни­ках. Глав­ное свиде­тель­ство этой транс­фор­ма­ции — изме­не­ние типа бос­пор­ских ста­те­ров: порт­рет рим­ско­го импе­ра­то­ра (уже без име­ни и титу­ла­ту­ры) с 80/81 г. пере­ме­ща­ет­ся на реверс, лице­вую же сто­ро­ну зани­ма­ет изо­бра­же­ние бос­пор­ско­го царя с име­нем и цар­ским титу­лом³⁹. Бос­пор начи­на­ет полу­чать рим­ские суб­сидии, пред­на­зна­чен­ные для укреп­ле­ния воен­но­го потен­ци­а­ла государ­ства-сател­ли­та⁴⁰. В этой свя­зи понят­но, поче­му при­жи­ми­стый Доми­ци­ан так рас­щед­рил­ся на выпла­ту денег Деце­ба­лу: если бы Дакий­ское цар­ство ста­ло вто­рым таким же «буфер­ным» обра­зо­ва­ни­ем, кото­рое, с одной сто­ро­ны, при­кры­ва­ло рим­скую гра­ни­цу, а с дру­гой, мог­ло слу­жить плац­дар­мом для контр­уда­ра по любо­му про­тив­ни­ку, стра­те­ги­че­ское поло­же­ние Рим­ской дер­жа­вы на севе­ро-восто­ке серь­ез­но улуч­ши­лось бы⁴¹.

с.226 После заклю­че­ния мира, насколь­ко мож­но судить по сохра­нив­шей­ся инфор­ма­ции, Деце­бал без­упреч­но соблюдал взя­тые на себя обя­за­тель­ства — в про­тив­ном слу­чае про­па­ган­да Тра­я­на актив­но исполь­зо­ва­ла бы любой повод для оправ­да­ния рим­ской агрес­сии⁴². Но пово­да не нашлось, и его при­шлось изо­бре­тать. Хотя полу­чи­лось это не очень убеди­тель­но, одна­ко, как ука­зы­ва­лось выше (прим. 40), Тра­я­ну для упро­че­ния сво­его поло­же­ния была необ­хо­ди­ма эта вой­на, и она состо­я­лась⁴³. Если бы прав­ле­ние Доми­ци­а­на не обо­рва­лось, что назы­ва­ет­ся, на полу­сло­ве или на месте Тра­я­на ока­зал­ся чело­век с кру­го­зо­ром насто­я­ще­го государ­ст­вен­но­го дея­те­ля (как впо­след­ст­вии Адри­ан), то Дакия во гла­ве с Деце­ба­лом мог­ла быть орга­нич­но встро­е­на в создан­ную Фла­ви­я­ми и усо­вер­шен­ст­во­ван­ную Анто­ни­на­ми систе­му обо­ро­ны евро­пей­ских рубе­жей Импе­рии.

Новая про­вин­ция ока­за­лась доста­точ­но сомни­тель­ным при­об­ре­те­ни­ем. Тра­ян и его совет­ни­ки мыс­ли­ли дав­но уста­рев­ши­ми насту­па­тель­ны­ми кате­го­ри­я­ми, и с их точ­ки зре­ния Дакия мог­ла стать удоб­ным плац­дар­мом для даль­ней­шей экс­пан­сии. В реаль­но­сти вышло так, что Риму на Дунае при­шлось не насту­пать, а обо­ро­нять­ся⁴⁴. В резуль­та­те с.227 про­вин­ция Дакия, с трех сто­рон окру­жен­ная вар­вар­ски­ми пле­ме­на­ми, фак­ти­че­ски ока­за­лась в поло­же­нии посто­ян­но оса­ждае­мой пре­вос­хо­дя­щи­ми сила­ми про­тив­ни­ка кре­по­сти, гар­ни­зон кото­рой рано или позд­но дол­жен был либо уйти, либо капи­ту­ли­ро­вать⁴⁵.

Vik­tor N. Par­fe­nov (Sa­ra­tow).
Do­mi­tian und De­ce­ba­lus. Eine un­verwirklich­te Va­rian­te der Entwick­lung von Rö­mi­sch-Da­ki­schen Be­zie­hun­gen

Ein Frie­densvertrag zwi­schen Do­mi­tia­nus und dem da­ki­schen Kö­nig De­ce­ba­lus, der einen schwe­ren und ver­lustrei­chen Krieg von 85—89 n. Chr. been­de­te, könnte als Er­geb­nis eine Einglie­de­rung des ro­ma­ni­sier­ten Da­kien ins Ver­tei­di­gungssys­tem der Nordgren­ze des rö­mi­schen Kai­ser­rei­ches ha­ben. Die Da­ker beach­te­ten den Frie­densvertrag ta­del­los, der Kai­ser Tra­ian be­gann aber ge­gen sie den 1. Da­ki­schen Krieg, da nicht nur er, son­dern, auch die einflussrei­chen Krei­se Roms der ve­ral­te­ten und von Do­mi­tian ab­ge­lehnten Mei­nung waren, dass die Rö­mer eine per­ma­nen­te Ex­pan­sion anstre­ben wer­den. Eine Nie­der­la­ge des De­ce­ba­lus im 2. Da­ki­schen Krieg und die Verwandlung von Da­kien in eine rö­mi­sche Pro­vinz führten zu einer er­höh­ten Verwundbar­keit der rö­mi­schen Do­naug­ren­ze.