Социальное и политическое значение термина «optimates» у Цицерона

с.627 Широ­ко рас­про­стра­нен­ное в совре­мен­ной исто­рио­гра­фии пред­став­ле­ние о поли­ти­че­ской борь­бе в Риме во II—I вв. до н. э. в зна­чи­тель­ной мере осно­вы­ва­ет­ся на том, что при­зна­ет­ся нали­чие двух про­ти­во­сто­я­щих поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок или пар­тий — опти­ма­тов и попу­ля­ров. Обще­при­ня­тая схе­ма при­мер­но тако­ва: в ходе дви­же­ния Грак­хов или вско­ре после его подав­ле­ния скла­ды­ва­ют­ся основ­ные рим­ские поли­ти­че­ские груп­пи­ров­ки (или пар­тии), даль­ней­шее раз­ви­тие поли­ти­че­ской жиз­ни и собы­тий рас­смат­ри­ва­ет­ся уже как про­яв­ле­ние борь­бы меж­ду эти­ми пар­ти­я­ми, т. е. опти­ма­та­ми и попу­ля­ра­ми; наи­бо­лее ярки­ми при­ме­ра­ми пар­тий­ной борь­бы счи­та­ют­ся: гос­под­ство мари­ан­цев в Риме, граж­дан­ская вой­на и дик­та­ту­ра Сул­лы, а по мне­нию неко­то­рых иссле­до­ва­те­лей, так­же и заго­вор Кати­ли­ны. При­чем опти­ма­ты рас­смат­ри­ва­ют­ся как пар­тия ноби­ли­те­та, сенат­ская пар­тия, т. е. как пар­тия пра­вя­щих вер­хов, а попу­ля­ры — как пар­тия демо­кра­ти­че­ская, оппо­зи­ци­он­ная¹.

Эта схе­ма — ино­гда пол­но­стью, ино­гда частич­но — ока­зы­ва­ет­ся пере­не­сен­ной и в труды боль­шин­ства совет­ских исто­ри­ков. Еще В. С. Сер­ге­ев писал, что после смер­ти Тибе­рия Грак­ха борь­ба велась меж­ду поли­ти­че­ски орга­ни­зо­ван­ны­ми груп­па­ми или пар­ти­я­ми — опти­ма­та­ми, пред­став­ляв­ши­ми инте­ре­сы ноби­ли­те­та, и попу­ля­ра­ми, орга­ни­зо­ван­ным ядром сель­ско­го и город­ско­го плеб­са².

Подоб­ную точ­ку зре­ния разде­ля­ли и А. В. Мишу­лин³ и Н. А. Маш­кин⁴. И хотя Н. А. Маш­кин в спе­ци­аль­ной рабо­те счи­та­ет нуж­ным ого­во­рить свое пони­ма­ние суще­ства поли­ти­че­ских пар­тий в Риме⁵, тем не менее и здесь он рас­смат­ри­ва­ет опти­ма­тов как пар­тию ари­сто­кра­ти­че­скую, а попу­ля­ров как пар­тию демо­кра­ти­че­скую⁶. По мне­нию С. И. Ковале­ва, назва­ния «опти­ма­ты» и «попу­ля­ры» полу­чи­ли рас­про­стра­не­ние при­мер­но в пери­од Югур­тин­ской вой­ны, при­чем назва­ние «опти­ма­ты» при­ме­ня­лось яко­бы «для обо­зна­че­ния ноби­ли­те­та» и «попу­ля­ры» — «для народ­ной пар­тии»⁷. Наи­бо­лее ярко выше­при­веден­ная схе­ма изла­га­ет­ся В. Н. Дья­ко­вым, для кото­ро­го вся исто­рия поли­ти­че­ской борь­бы в Риме, начи­ная с 30-х годов II в. до н. э., есть исто­рия борь­бы попу­ля­ров (т. е. рим­ских демо­кра­тов) и ноби­ли­те­та⁸, с.628, при­чем дви­же­ние Грак­хов трак­ту­ет­ся как рефор­ма­тор­ский пери­од этой борь­бы, мари­ан­ское дви­же­ние — как попыт­ка уста­нов­ле­ния воен­но-демо­кра­ти­че­ской дик­та­ту­ры, прав­ле­ние Цин­ны — как победа «ради­каль­ных попу­ля­ров» и, нако­нец, заго­вор Кати­ли­ны — как послед­нее дви­же­ние попу­ля­ров (опять-таки ради­каль­ных!) в Риме.

Одна­ко все эти кон­струк­ции — столь уста­но­вив­ши­е­ся и рас­про­стра­нен­ные — ока­зы­ва­ют­ся, на наш взгляд, весь­ма шат­ки­ми при попыт­ке най­ти для них опо­ру в источ­ни­ках. Для того чтобы пока­зать всю сомни­тель­ность и непроч­ность обыч­ной схе­мы рас­ста­нов­ки сил на поли­ти­че­ской арене Рима, доста­точ­но про­ана­ли­зи­ро­вать хотя бы содер­жа­ние поня­тия op­ti­ma­tes. После­дую­щее изло­же­ние пред­став­ля­ет собой попыт­ку тако­го ана­ли­за, при­чем необ­хо­ди­мым его усло­ви­ем явля­ет­ся стрем­ле­ние опе­реть­ся на источ­ни­ки и отвлечь­ся от всех позд­ней­ших кон­струк­ций.

Точ­ная дати­ров­ка появ­ле­ния тер­ми­на op­ti­ma­tes в Риме невоз­мож­на. Страс­бур­гер лишь ука­зы­ва­ет на веро­ят­ность доста­точ­но ран­не­го воз­ник­но­ве­ния это­го поня­тия, ссы­ла­ясь на то, что иде­ал vir bo­nus был весь­ма древ­ней «состав­ной частью» эти­че­ских воз­зре­ний рим­ской зна­ти. Одна­ко тер­мин op­ti­ma­tes как тако­вой едва ли мог появить­ся ранее II в. до н. э. Сло­во op­ti­ma­tes — в чем никто из иссле­до­ва­те­лей не сомне­ва­ет­ся⁹ — явля­ет­ся рим­ским экви­ва­лен­том (пере­во­дом) гре­че­ско­го тер­ми­на ἄρισ­τοι, сле­до­ва­тель­но, оно ско­рее все­го мог­ло появить­ся в Риме толь­ко в пери­од широ­ко­го про­ник­но­ве­ния гре­че­ских вли­я­ний. Кос­вен­ным под­твер­жде­ни­ем срав­ни­тель­но недав­не­го, при­ме­ни­тель­но ко вре­ме­ни Цице­ро­на, воз­ник­но­ве­ния и мало­го рас­про­стра­не­ния тер­ми­на op­ti­ma­tes явля­ет­ся тот факт, что это­го тер­ми­на совер­шен­но не зна­ет Сал­лю­стий. Кро­ме того, тер­мин даже в это вре­мя был недо­ста­точ­но чет­ким и опре­де­лен­ным. Он обо­зна­чал «луч­ших», по всей веро­ят­но­сти без более деталь­но­го опре­де­ле­ния или огра­ни­че­ния кру­га этих «луч­ших». Страс­бур­гер абсо­лют­но неправ, когда утвер­жда­ет, что сло­во op­ti­ma­tes было само собой понят­но для каж­до­го рим­ля­ни­на. Если бы это было так, то едва ли Цице­рон в сво­ей речи «Pro Ses­tio» вынуж­ден был давать раз­вер­ну­тое опре­де­ле­ние поня­тия. Кро­ме того, не сле­ду­ет упус­кать из виду — а это, к сожа­ле­нию, обыч­но и про­ис­хо­дит, — что Цице­рон в этой речи раз­вер­ты­ва­ет свое опре­де­ле­ние op­ti­ma­tes в ответ на вопрос и даже недо­уме­ние сво­его оппо­нен­та (Pro Sest., 96), что опять-таки не свиде­тель­ст­ву­ет о чет­ко­сти, точ­но­сти и рас­про­стра­нен­но­сти тер­ми­на.

Бес­спор­ным сле­ду­ет счи­тать то обсто­я­тель­ство, что до выска­зы­ва­ний Цице­ро­на по пово­ду зна­че­ния тер­ми­на op­ti­ma­tes мы не име­ем не толь­ко чет­ких ука­за­ний на содер­жа­ние это­го поня­тия, но даже не встре­ча­ем­ся в наших источ­ни­ках с самим тер­ми­ном¹⁰. Пер­вым (и един­ст­вен­ным для I в. до н. э.) источ­ни­ком явля­ет­ся, таким обра­зом, Цице­рон. Толь­ко он дает и опре­де­ле­ние и раз­лич­ные при­ме­не­ния это­го тер­ми­на. Сле­до­ва­тель­но, при ана­ли­зе содер­жа­ния инте­ре­су­ю­ще­го нас поня­тия op­ti­ma­tes сле­ду­ет исхо­дить из того, как пони­мал, опре­де­лял и при­ме­нял дан­ный тер­мин сам Цице­рон.

с.629 Непредубеж­ден­ное и объ­ек­тив­ное изу­че­ние речей, тео­ре­ти­че­ских про­из­веде­ний, а так­же эпи­сто­ляр­но­го наследия Цице­ро­на пока­зы­ва­ет, что он нигде нико­гда не употреб­лял тер­мин op­ti­ma­tes в смыс­ле поли­ти­че­ской пар­тии или груп­пи­ров­ки. Основ­ное, глав­ное и, если мож­но так выра­зить­ся, тер­ми­но­ло­ги­че­ское употреб­ле­ние сло­ва opi­ma­tes цели­ком укла­ды­ва­ет­ся в поня­тие ἄρισ­τοι.

Но что зна­чит ἄρισ­τοι для Цице­ро­на? Это — луч­шие, избран­ные «ари­сто­кра­ты духа». Подоб­ное воз­зре­ние на опти­ма­тов (ἄρισ­τοι) после­до­ва­тель­но раз­ви­то в «De re­pub­li­ca». «При опре­де­ле­нии раз­лич­ных форм прав­ле­ния, — гово­рит Цице­рон, — управ­ле­ние государ­ст­вен­ны­ми дела­ми вру­ча­ет­ся или одно­му, или неко­то­рым избран­ным (de­lec­tis qui­bus­dam), или всей мас­се. Поэто­му если оно в руках одно­го, то тако­го одно­го мы назы­ваем царем, а фор­му тако­го государ­ства цар­ской. Если же оно в руках избран­ных (de­lec­tos), то такое государ­ство счи­та­ет­ся управ­ля­е­мым бла­го­усмот­ре­ни­ем опти­ма­тов (ar­bit­rio op­ti­ma­tium)» (De rep., I, 42). Для управ­ле­ния опти­ма­тов харак­тер­но гос­под­ство разу­ма, интел­лек­та. Несколь­ко ниже Цице­рон гово­рит — «Но высту­па­ют опти­ма­ты, утвер­ждая, что [их строй] луч­ше, так как разум (con­si­lium) про­явит­ся в боль­шей мере, если у кор­ми­ла прав­ле­ния сто­ит не один, а несколь­ко, так же как чув­ство спра­вед­ли­во­сти и вер­но­сти… Итак, цари при­вле­ка­ют нас мило­стью, опти­ма­ты — разу­мом, народ — сво­бо­дой…» (De rep., I, 55).

Но кто же эти «избран­ные», эти «ари­сто­кра­ты духа», каки­ми каче­ства­ми сле­ду­ет обла­дать и каким тре­бо­ва­ни­ям удо­вле­тво­рять, чтобы попасть в их круг? Цице­рон сам ста­вит этот вопрос: «Как же опре­де­ля­ет­ся этот наи­луч­ший? — По его обра­зо­ван­но­сти, мастер­ству, излюб­лен­но­му заня­тию?» «qui enim iudi­ca­tur is­te op­ti­mus — doctri­na, ar­ti­bus, stu­diis?» (De rep., I, 50) и сам на него дает ответ, под­чер­ки­вая, что при­над­леж­ность к опти­ма­там опре­де­ля­ет­ся отнюдь не при­над­леж­но­стью к тому или ино­му сосло­вию, но даро­ва­ни­я­ми, доб­ле­стью, изу­че­ни­ем государ­ст­вен­но­го устрой­ства (Pro Sest., 136—138). Эта харак­тер­ная поста­нов­ка вопро­са и не менее харак­тер­ный ответ уже вплот­ную под­во­дят нас к зна­ме­ни­то­му опре­де­ле­нию опти­ма­тов и попу­ля­ров в речи «Pro Ses­tio».

Хотя это опре­де­ле­ние широ­ко извест­но, ему не при­да­ва­лось до сих пор над­ле­жа­ще­го зна­че­ния. Наобо­рот, оно неко­то­ры­ми иссле­до­ва­те­ля­ми — на наш взгляд без каких бы то ни было серь­ез­ных осно­ва­ний — берет­ся под сомне­ние. Так, напри­мер Страс­бур­гер пишет: «Это — вто­рич­ное истол­ко­ва­ние, ретро­спек­тив­но осве­щаю­щее смысл тер­ми­на» («Das ist eine se­cun­dä­re Neu­deu­tung durch Zu­rückgrei­fen auf den Wortsinn»¹¹). Подоб­ное заяв­ле­ние тем более непо­нят­но, что ника­ко­го «пер­вич­но­го» зна­че­ния инте­ре­су­ю­ще­го нас тер­ми­на, засвиде­тель­ст­во­ван­но­го источ­ни­ка­ми, никто из иссле­до­ва­те­лей, в том чис­ле и сам Страс­бур­гер, ука­зать не может.

В речи «Pro Ses­tio» Цице­рон, отве­чая, как извест­но, на пря­мо постав­лен­ный ему вопрос обви­ни­те­ля, к како­му «роду людей» при­над­ле­жат опти­ма­ты (quas es­set nostra na­tio op­ti­ma­tium), дает сле­дую­щее опре­де­ле­ние. Все­гда, гово­рит он, в нашем государ­стве было два рода людей, кото­рые стре­ми­лись к государ­ст­вен­ной дея­тель­но­сти и к выдаю­щей­ся роли в ней; одни из них хоте­ли счи­тать­ся и быть попу­ля­ра­ми, дру­гие — опти­ма­та­ми. Те, чьи дей­ст­вия и выска­зы­ва­ния при­ят­ны с.630 тол­пе, — попу­ля­ры, те же, чьи дей­ст­вия и наме­ре­ния встре­ча­ют одоб­ре­ние каж­до­го достой­но­го чело­ве­ка (ut sua con­si­lia op­ti­mo cui­que pro­ba­rent), — опти­ма­ты (Pro Sest., 96).

И далее в лите­ра­ту­ре идет един­ст­вен­ное по сво­е­му зна­че­нию и обсто­я­тель­но­сти опре­де­ле­ние: чис­ло опти­ма­тов неиз­ме­ри­мо; это — руко­во­ди­те­ли государ­ст­вен­но­го сове­та (prin­ci­pes con­si­li pub­li­ci), это те, кто сле­ду­ет их обра­зу дей­ст­вий (qui eorum sec­tam se­quun­tur), это люди из важ­ней­ших сосло­вий, кото­рым открыт доступ в курию, это жите­ли муни­ци­пи­ев и сель­ское насе­ле­ние, это дель­цы, это так­же и воль­ноот­пу­щен­ни­ки. Коро­че гово­ря, — это все те, кто не нано­сит вреда, не бес­че­стен по нату­ре, не необуздан и обла­да­ет нерас­стро­ен­ным состо­я­ни­ем (Pro Sest., 97).

Несколь­ко ниже Цице­рон опре­де­ля­ет и ту цель, к кото­рой стре­мят­ся опти­ма­ты. Самое важ­ное и наи­бо­лее жела­тель­ное, пишет он, для всех здра­во­мыс­ля­щих, чест­ных и пре­вос­ход­ных людей (om­ni­bus sa­nis et bo­nis bea­tis) — это покой, соче­таю­щий­ся с досто­ин­ст­вом (cum dig­ni­ta­te oti­um. — Pro Sest., 98).

Тако­во прин­ци­пи­аль­ное опре­де­ле­ние поня­тия op­ti­ma­tes, давае­мое Цице­ро­ном. Если отно­сить­ся к это­му опре­де­ле­нию непредубеж­ден­но, то его ана­лиз поз­во­ля­ет, на наш взгляд, прий­ти к сле­дую­щим вполне твер­дым выво­дам:

а) в пони­ма­нии Цице­ро­на опти­ма­ты нико­им обра­зом не явля­ют­ся «пар­ти­ей» ноби­ли­те­та, да и вооб­ще не долж­ны рас­смат­ри­вать­ся как какая-либо пар­тия или поли­ти­че­ская груп­пи­ров­ка;

б) опти­ма­ты — поня­тие меж­со­слов­ное. Под op­ti­ma­tes Цице­рон под­ра­зу­ме­ва­ет широ­кий соци­аль­ный слой насе­ле­ния — от ноби­ля до отпу­щен­ни­ка. Это — бла­го­на­ме­рен­ные и зажи­точ­ные граж­дане, неза­ви­си­мо от их при­над­леж­но­сти к тому или ино­му or­do.

Подоб­ное воз­зре­ние, как уже ука­зы­ва­лось выше, Цице­рон отста­и­ва­ет и в дру­гом месте раз­би­рае­мой речи (Pro Sest., 138) Что каса­ет­ся вклю­че­ния в чис­ло опти­ма­тов и li­ber­ti­ni, то это, оче­вид­но, не «ого­вор­ка» и не дема­го­ги­че­ский при­ем ора­то­ра, но опре­де­лен­ное убеж­де­ние Цице­ро­на, посколь­ку в одном из писем к Атти­ку он назы­ва­ет воль­ноот­пу­щен­ни­ка Фило­ти­ма «вполне и весь­ма (ni­mius) опти­ма­том» (Att., IX, 7, 6).

в) Поня­тие op­ti­ma­tes (ἄρισ­τοι) для Цице­ро­на почти все­гда рав­но поня­тию bo­ni. В рав­но­знач­ном смыс­ле он употреб­ля­ет оба эти тер­ми­на как в раз­би­рае­мой речи (Pro Sest., 96, 103, 139), так и в ряде дру­гих слу­ча­ев (напр., Att., I, 13, 2, Fam., I, 9, 17). Сле­ду­ет отме­тить, что, про­па­ган­ди­руя свои излюб­лен­ные лозун­ги con­cor­dia or­di­num или con­sen­sus bo­no­rum om­nium, а так­же раз­ви­вая в «De of­fi­ciis» уче­ние об иде­аль­ном граж­да­нине (vir bo­nus), Цице­рон и здесь имел в виду не толь­ко пред­ста­ви­те­лей двух выс­ших сосло­вий, союз меж­ду кото­ры­ми он про­па­ган­ди­ро­вал почти всю жизнь, но и «луч­ших» (bo­ni) из наро­да, под­ра­зу­ме­вая под ними пред­ста­ви­те­лей вер­ху­шеч­ных сло­ев плеб­са, т. е. тех, кого он отно­сил к «сосло­ви­ям» эрар­ных три­бу­нов, пис­цов и т. д.¹² Веро­ят­но, и поня­тие op­ti­ma­tes так­же исполь­зо­ва­лось Цице­ро­ном в каче­стве неко­е­го поли­ти­че­ско­го лозун­га.

Итак, для Цице­ро­на опти­ма­ты — это бла­го­на­ме­рен­ные и зажи­точ­ные граж­дане, неза­ви­си­мо от их при­над­леж­но­сти к тому или ино­му с.631 сосло­вию, опре­де­лен­ный соци­аль­ный слой рим­ско­го насе­ле­ния. В этом смыс­ле Цице­рон мно­го­крат­но употреб­ля­ет тер­мин op­ti­ma­tes и в сво­их тео­ре­ти­че­ских трудах (De rep., I, 48, 50, 65; II, 23, 41; III, 47; Leg., II, 30; III, 10, 33, 38) и в речах (Pro Flacc., 58, in Cat., I, 7) и, нако­нец, в пись­мах (Att., I, 20; IX, 2; XIV, 21; Q. fr., I, 1).

Исхо­дя из все­го выше­ска­зан­но­го, было бы непра­виль­ным утвер­ждать, что поня­тие op­ti­ma­tes лише­но у Цице­ро­на опре­де­лен­ной поли­ти­че­ской окрас­ки. Это вооб­ще невоз­мож­но. В Риме, как везде и все­гда, соци­аль­ная борь­ба тес­но пере­пле­та­лась с борь­бой поли­ти­че­ской, и разде­ле­ние этих двух линий борь­бы было бы искус­ст­вен­ным и про­ти­во­есте­ствен­ным. В сво­их исто­ри­че­ских экс­кур­сах Цице­рон неод­но­крат­но упо­ми­на­ет об опти­ма­тах и об их роли в поли­ти­че­ской жиз­ни и борь­бе. Но и здесь дело обсто­ит гораздо слож­нее, чем это кажет­ся сто­рон­ни­кам пря­мо­ли­ней­ной схе­мы, осно­ван­ной на пред­став­ле­нии о «двух­пар­тий­ной систе­ме», хотя, види­мо, имен­но из этих экс­кур­сов и выте­ка­ет интер­пре­та­ция борь­бы во вре­ме­на Грак­хов, во вре­ме­на Мария и Сул­лы как борь­бы меж­ду поли­ти­че­ски­ми «пар­ти­я­ми» опти­ма­тов и попу­ля­ров.

Нам извест­ны, соб­ст­вен­но гово­ря, все­го лишь два слу­чая, когда Цице­рон непо­сред­ст­вен­но свя­зы­ва­ет поня­тие op­ti­ma­tes с рас­суж­де­ни­ем о поли­ти­че­ской борь­бе, о Грак­хах, о Марии и Сул­ле. Преж­де все­го сле­ду­ет иметь в виду крат­кий исто­ри­че­ский экс­курс в речи «Pro Ses­tio» (103). Здесь гово­рит­ся о том, что были такие слу­чаи, когда стрем­ле­ния мас­сы (mul­ti­tu­di­nis stu­dium) и выго­да наро­да (po­pu­li com­mo­dum) во мно­гом не сов­па­да­ли с поль­зой для государ­ства.

Луций Кас­сий пред­ла­гал закон о тай­ном голо­со­ва­нии; народ (po­pu­lus) счи­тал, что речь идет о его сво­бо­де. Не соглас­ны были пер­вен­ст­во­вав­шие (prin­ci­pes) в инте­ре­сах бла­го­по­лу­чия опти­ма­тов (in sa­lu­te op­ti­ma­tium), они боя­лись без­рас­суд­ства и про­из­во­ла мас­сы (mul­ti­tu­di­nis) при голо­со­ва­нии. Тибе­рий Гракх пред­ла­гал земель­ный закон. Закон был при­я­тен наро­ду (po­pu­lo), он, види­мо, обес­пе­чи­вал бла­го­по­лу­чие бед­ня­ков (te­nuio­rum). Это­му вос­про­ти­ви­лись опти­ма­ты (op­ti­ma­tes), так как это, по их мне­нию, слу­жи­ло источ­ни­ком раздо­ра и, посколь­ку людей состо­я­тель­ных (lo­cup­le­tes) уда­ля­ли из их посто­ян­ных вла­де­ний, государ­ство лиша­лось защит­ни­ков. Гай Гракх пред­ла­гал хлеб­ный закон. Это так­же было при­ят­но плеб­су (ple­bei), про­пи­та­ние щед­ро пре­до­став­ля­лось без затра­ты труда. Но это­му зако­ну вос­про­ти­ви­лись все чест­ные люди (bo­ni), счи­тая, что он отвле­ка­ет плебс от труда, скло­ня­ет его к празд­но­сти и исто­ща­ет эра­рий.

Если даже рас­смат­ри­вать дан­ный крат­кий исто­ри­че­ский экс­курс как опи­са­ние борь­бы и про­ти­во­дей­ст­вия опти­ма­тов рефор­мам Грак­хов, то и в таком слу­чае нель­зя при­знать, что речь идет о борь­бе двух поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок или пар­тий. Во-пер­вых, в выше­при­веден­ном отрыв­ке опти­ма­ты про­ти­во­по­став­ле­ны не попу­ля­рам, а или народ­ным мас­сам (mul­ti­tu­do, po­pu­lus), или плеб­су. Во-вто­рых, тер­мин op­ti­ma­tes сно­ва употреб­ля­ет­ся рав­но­знач­но с тер­ми­ном bo­ni, что еще раз под­чер­ки­ва­ет обыч­ное для Цице­ро­на пони­ма­ние тер­ми­на. И, нако­нец, если вни­ма­тель­но про­следить смысл про­ти­во­по­став­ле­ния op­ti­ma­tes, bo­ni, с одной сто­ро­ны, и mul­ti­tu­do, po­pu­lus, plebs — с дру­гой, то ясно вид­но, что дан­ное про­ти­во­по­став­ле­ние после­до­ва­тель­но про­веде­но отнюдь не в поли­ти­че­ском, а имен­но в соци­аль­ном плане: про­ти­во­по­став­ле­ны люди зажи­точ­ные (lo­cup­le­tes) бед­ня­кам (te­nuio­res).

с.632 Таким обра­зом, дан­ный отры­вок не поз­во­ля­ет, на наш взгляд, кон­струи­ро­вать выво­ды о воз­ник­но­ве­нии в эпо­ху Грак­хов поли­ти­че­ских пар­тий (опти­ма­тов и попу­ля­ров) в Риме. Во вся­ком слу­чае он дает для это­го не боль­ше осно­ва­ний, чем утвер­жде­ние Цице­ро­на отно­си­тель­но того, что Ромул создал сенат из опти­ма­тов (De rep., II, 23). Одна­ко, насколь­ко нам извест­но, никто еще не риск­нул при­влечь это свиде­тель­ство в каче­стве дока­за­тель­ства суще­ст­во­ва­ния поли­ти­че­ских пар­тий в Риме с само­го его осно­ва­ния.

Вто­рой исто­ри­че­ский экс­курс, на кото­ром сле­ду­ет оста­но­вить­ся, при­веден в речи De ha­rus­pi­cum res­pon­se (Har. resp., 40—41, 53—54). Здесь сна­ча­ла изла­га­ет­ся пре­до­сте­ре­же­ние гаруспи­ков про­тив раздо­ров и раз­но­гла­сий сре­ди опти­ма­тов, затем при­во­дят­ся при­ме­ры подоб­ных раздо­ров: дей­ст­вия Кло­дия и срав­ни­тель­но с ними дей­ст­вия Тибе­рия Грак­ха, Гая Грак­ха, Луция Сатур­ни­на, Суль­пи­ция. Несколь­ко ниже дей­ст­вия этих лиц объ­яс­ня­ют­ся и до извест­ной сте­пе­ни изви­ня­ют­ся опре­де­лен­ны­ми побуди­тель­ны­ми при­чи­на­ми (глав­ным обра­зом лич­но­го харак­те­ра!) и ука­зы­ва­ет­ся на отсут­ст­вие изви­ни­тель­ных при­чин по отно­ше­нию к Кло­дию (Har. resp., 43—44). Далее Цице­рон воз­вра­ща­ет­ся к пре­до­сте­ре­же­нию богов про­тив раздо­ров сре­ди опти­ма­тов и сно­ва при­во­дит при­ме­ры раздо­ров: это борь­ба меж­ду Мари­ем и Сул­лой, меж­ду Окта­ви­ем и Цин­ной (Har. resp., 53—54).

Таким обра­зом, в дан­ном экс­кур­се вдруг ока­зы­ва­ет­ся, что и Грак­хи, и Марий, и Сул­ла, и Окта­вий, и Цин­на — это все опти­ма­ты, но толь­ко сошед­шие с пра­виль­но­го пути вслед­ст­вие вза­им­ных раздо­ров и сопер­ни­че­ства. Для Цице­ро­на борь­ба меж­ду Грак­ха­ми и сена­том, борь­ба меж­ду мари­ан­ца­ми и сул­лан­ца­ми — это отнюдь не борь­ба меж­ду поли­ти­че­ски­ми груп­пи­ров­ка­ми опти­ма­тов и попу­ля­ров, но при­мер раздо­ров сре­ди самих опти­ма­тов, т. е. «луч­ших», «про­слав­лен­ных и высо­ко заслу­жен­ных граж­дан» (cla­ris­si­mo­rum et op­ti­me me­ri­to­rum ci­vium. Har. resp., 53). Все это еще раз и доста­точ­но ярко свиде­тель­ст­ву­ет о том, какое соци­аль­ное содер­жа­ние вкла­ды­вал Цице­рон в тер­мин op­ti­ma­tes и насколь­ко оно дале­ко отсто­ит от пред­став­ле­ния об опти­ма­тах как «пар­тии» ноби­ли­те­та.

Но ука­зы­вая на то, что тер­мин op­ti­ma­tes име­ет для Цице­ро­на опре­де­лен­ную поли­ти­че­скую окрас­ку, мы име­ли в виду нали­чие у Цице­ро­на еще одно­го поня­тия (и тер­ми­на), на кото­рое, на наш взгляд, иссле­до­ва­те­ли не обра­ща­ли в этом смыс­ле доста­точ­но­го вни­ма­ния. Это поня­тие вождей, руко­во­ди­те­лей, «вер­хуш­ки» опти­ма­тов. Он их опре­де­ля­ет чаще все­го тер­ми­ном prin­ci­pes (Pro Sest., 97, 103, 136, 138)¹³, ино­гда тер­ми­ном gu­ber­na­to­res (Pro Sest., 98), con­ser­va­to­res ci­vi­ta­tis (Ibid.), auc­to­res et con­ser­va­to­res ci­vi­ta­tis (Pro Sest., 188). Поня­тие этих руко­во­ди­те­лей опти­ма­тов Цице­рон доста­точ­но чет­ко отде­ля­ет от самих op­ti­ma­tes. Так, напри­мер, он гово­рит: те, кто это­го хочет (покоя в соче­та­нии с досто­ин­ст­вом. — С. У.), — все счи­та­ют­ся опти­ма­та­ми, а те, кто это осу­ществля­ет, — выдаю­щи­ми­ся мужа­ми и охра­ни­те­ля­ми государ­ства (Pro Sest., 138), или в дру­гом месте: те, кто это защи­ща­ет (суще­ст­ву­ю­щее государ­ст­вен­ное устрой­ство. — С. У.), — опти­ма­ты, к како­му бы сосло­вию они ни при­над­ле­жа­ли, а те, кото­рые более все­го выно­сят на сво­их пле­чах бре­мя таких боль­ших обя­зан­но­стей и с.633 государ­ст­вен­ных дел, — все­гда счи­та­лись пер­вы­ми сре­ди опти­ма­тов, руко­во­ди­те­ля­ми и охра­ни­те­ля­ми государ­ства.

Таким обра­зом, если, как уста­нов­ле­но выше, опти­ма­ты, в пони­ма­нии Цице­ро­на, никак не поли­ти­че­ская пар­тия или груп­пи­ров­ка и тем более не сосло­вие ноби­ли­те­та, но гораздо более широ­кое, меж­со­слов­ное и в первую оче­редь соци­аль­ное поня­тие, то prin­ci­pes, con­ser­va­to­res ci­vi­ta­tis — это и есть поли­ти­че­ские вожди, руко­во­ди­те­ли, одна­ко их поли­ти­че­ская ори­ен­та­ция может быть раз­лич­на. Так, в речи «Pro Ses­tio» Цице­рон в каче­стве вождей опти­ма­тов пере­чис­ля­ет исклю­чи­тель­но пред­ста­ви­те­лей ноби­ли­те­та, како­вы, напри­мер, Марк Скавр, Квинт Метелл, Квинт Катул (Pro Sest., 138), но в «De ha­rus­pi­cum res­pon­se» в чис­ло этих «вождей опти­ма­тов», как мы уже убеди­лись, попа­да­ют наряду с Сул­лой и Окта­ви­ем так­же Марий (ho­mo no­vus!) и Цин­на.

Для пол­ноты выяс­не­ния того, как Цице­рон пони­мал тер­мин op­ti­ma­tes, необ­хо­ди­мо про­следить, в каком смыс­ле при­ме­ня­ет­ся дан­ный тер­мин в его эпи­сто­ляр­ном наследии.

Зна­ком­ство с «Пись­ма­ми» может еще раз убедить нас в том, что Цице­рон употреб­ля­ет тер­мин op­ti­ma­tes лишь в одном зна­че­нии — ἄρισ­τοι (bo­ni), и это частич­но было отме­че­но выше. Но в «Пись­мах» срав­ни­тель­но ярко про­сту­па­ет еще один отте­нок зна­че­ния тер­ми­на op­ti­ma­tes, кото­рый, оче­вид­но, может быть про­сле­жен и в речах и в тео­ре­ти­че­ских трудах, прав­да, не столь явно. Op­ti­ma­tes — это те «луч­шие», кото­рые зани­ма­ли «пра­виль­ную» пози­цию в год кон­суль­ства само­го Цице­ро­на или зани­ма­ют такую же «пра­виль­ную» (т. е. отри­ца­тель­ную!) пози­цию по отно­ше­нию к Цеза­рю. Так, в пись­ме к Лен­ту­лу Спин­те­ру Цице­рон пишет: «Лен­тул, ты не най­дешь у бла­го­на­ме­рен­ных людей тех же чувств (eun­dem bo­no­rum sen­sum), кото­рые у них были при тво­ем отъ­езде…, а те, кого назы­ва­ли опти­ма­та­ми, когда я был у вла­сти (ii, qui tum nostro il­lo sta­tu op­ti­ma­tes no­mi­na­ban­tur), дают это понять не толь­ко выра­же­ни­ем лица… etc.» (Fam., I, 9, 17; ср. Att., I, 20, 3).

В 49 г. до н. э. в пись­ме к Атти­ку он гово­рит: «…Меня к это­му при­во­дит не он, а люд­ская мол­ва, о кото­рой мне пишет Фило­тим. Ведь опти­ма­ты, по его сло­вам, меня раз­ры­ва­ют. Все­б­ла­гие боги! Что за опти­ма­ты (qui­bus op­ti­ma­ti­bus!). Как они теперь бегут навстре­чу, как пре­да­ют­ся Цеза­рю!.. Поэто­му я и спра­ши­ваю тебя, кто эти опти­ма­ты, кото­рые меня вытал­ки­ва­ют, хотя сами оста­ют­ся дома?» (Att., VIII, 16, 1—2; ср. Att., IX, 5, 3; IX, 1, 3).

Но если даже учесть толь­ко что отме­чен­ный отте­нок поня­тия op­ti­ma­tes, кото­рый доволь­но отчет­ли­во про­сту­па­ет в при­веден­ных цита­тах, то от это­го по суще­ству ниче­го не меня­ет­ся, так как основ­ной смысл тер­ми­на оста­ет­ся без изме­не­ния и в «Пись­мах».

Все выше­из­ло­жен­ное дает, на наш взгляд, воз­мож­ность прий­ти к твер­дым выво­дам отно­си­тель­но пони­ма­ния Цице­ро­ном тер­ми­на op­ti­ma­tes и при­ме­не­ния им это­го тер­ми­на как в тео­ре­ти­че­ских про­из­веде­ни­ях, так и в речах и, нако­нец, в «Пись­мах». Но если в трак­тов­ке Цице­ро­на, как мы уже убеди­лись, тер­мин op­ti­ma­tes не име­ет того зна­че­ния, кото­рое в него вкла­ды­ва­ет­ся совре­мен­ной исто­рио­гра­фи­ей, то, может быть, это зна­че­ние при­вне­се­но более позд­ни­ми рим­ски­ми исто­ри­ка­ми, т. е. исто­ри­ка­ми импе­ра­тор­ской эпо­хи?

Выра­же­ния, употреб­ляв­ши­е­ся исто­ри­ка­ми импе­ра­тор­ской эпо­хи, не явля­ют­ся пред­ме­том иссле­до­ва­ния дан­ной ста­тьи. Но даже крат­кий с.634 обзор их может убедить нас в том, что на постав­лен­ный вопрос сле­ду­ет отве­тить отри­ца­тель­но. Исто­ри­ки импе­ра­тор­ской эпо­хи, во-пер­вых, употреб­ля­ли инте­ре­су­ю­щий нас тер­мин срав­ни­тель­но ред­ко, во-вто­рых, они толь­ко при­ме­ня­ют, но не опре­де­ля­ют его и, нако­нец, в-третьих, судя по употреб­ле­нию и при­ме­не­нию тер­ми­на op­ti­ma­tes (и po­pu­la­res), они весь­ма дале­ки от про­ти­во­по­став­ле­ния опти­ма­тов как «пра­вя­щей пар­тии» попу­ля­рам как «пар­тии оппо­зи­ци­он­ной».

У Ливия, вер­нее, у его эпи­то­ма­то­ра встре­ча­ет­ся, напри­мер, бег­лое ука­за­ние на то, что Тибе­рий Гракх, когда он хотел быть вто­рич­но избран­ным в три­бу­ны, был убит опти­ма­та­ми в Капи­то­лии по ини­ци­а­ти­ве и под руко­вод­ст­вом Пуб­лия Кор­не­лия Нази­ки (auc­to­re P. Cor­ne­lio Na­si­ca in Ca­pi­to­lio ab op­ti­ma­ti­bus oc­ci­sus est.) (Liv. per., LVIII, cp. Vell. II, 3, 1). Кста­ти, несколь­ко выше ука­зы­ва­ет­ся, что аграр­ный закон Тибе­рия Грак­ха был про­веден про­тив воли сена­та и всад­ни­че­ско­го сосло­вия, но отнюдь не опти­ма­тов. Об исполь­зо­ва­нии Ливи­ем тер­ми­нов op­ti­ma­tes и po­pu­la­res в пере­нос­ном и весь­ма неточ­ном смыс­ле свиде­тель­ст­ву­ет тот факт, что он счи­тал воз­мож­ным употреб­лять эти тер­ми­ны при­ме­ни­тель­но к само­му ран­не­му пери­о­ду борь­бы пат­ри­ци­ев и пле­бе­ев (Liv. III, 39, 9). Это, кста­ти, един­ст­вен­ное место, где дано какое-то про­ти­во­по­став­ле­ние опти­ма­тов попу­ля­рам, при­чем пер­вые отож­дествля­ют­ся с пат­ри­ци­я­ми, вто­рые — с пле­бе­я­ми. Воз­мож­но, что здесь мы стал­ки­ва­ем­ся с «модер­ни­зи­ро­ван­ным» при­ме­не­ни­ем инте­ре­су­ю­щих нас тер­ми­нов, как это вооб­ще харак­тер­но для Ливия, но делать какие бы то ни было твер­дые выво­ды на осно­ва­нии это­го един­ст­вен­но­го и явно рито­ри­че­ско­го про­ти­во­по­став­ле­ния, на наш взгляд, более чем рис­ко­ван­но.

Что каса­ет­ся сло­во­употреб­ле­ния Све­то­ния (Suet. Aug., 10, 2. 12), кото­рый назы­ва­ет про­тив­ни­ков Анто­ния опти­ма­та­ми, то, как отме­ча­ет Страс­бур­гер¹⁴, его пони­ма­ние это­го тер­ми­на, несо­мнен­но, близ­ко к цице­ро­но­ву. Види­мо, в том же духе, хотя это менее ясно, при­ме­ня­ет поня­тие op­ti­ma­tes Тацит, когда он гово­рит, что дед Луция Доми­ция пал за опти­ма­тов в бит­ве при Фар­са­ле [«Phar­sa­li­ca acie pro op­ti­ma­ti­bus ce­ci­de­rat» (Tac. Ann., IV, 44)].

Таким обра­зом, при­ме­не­ние исто­ри­ка­ми импе­ра­тор­ской эпо­хи инте­ре­су­ю­ще­го нас тер­ми­на, хотя оно более схе­ма­тич­но, а пото­му менее опре­де­лен­но и ясно, чем сло­во­употреб­ле­ние Цице­ро­на, тоже не дает, на наш взгляд, доста­точ­ных осно­ва­ний для каких бы то ни было выво­дов о нали­чии в Риме «двух­пар­тий­ной систе­мы». При­хо­дит­ся при­знать, что подоб­ная кон­струк­ция созда­на совре­мен­ной исто­рио­гра­фи­ей без над­ле­жа­щей опо­ры на источ­ни­ки или, гово­ря сло­ва­ми Страс­бур­ге­ра, «эта систе­ма­ти­ка выво­дит­ся из совре­мен­ных поли­ти­че­ских поня­тий и пред­став­ле­ний»¹⁵.

Одна­ко подоб­ное заклю­че­ние чре­ва­то даль­ней­ши­ми выво­да­ми. Оно обя­зы­ва­ет нас пере­смот­реть при­выч­ную схе­му поли­ти­че­ской борь­бы в Риме во II—I вв. до н. э. Эта схе­ма, вклю­чаю­щая в себя разде­ле­ние рим­ско­го обще­ства на две основ­ные поли­ти­че­ские груп­пи­ров­ки: пра­вя­щую пар­тию (опти­ма­ты) и пар­тию оппо­зи­ци­он­ную (попу­ля­ры), оче­вид­но, иска­жа­ет харак­тер и истин­ную кар­ти­ну поли­ти­че­ской жиз­ни Рима. Истин­ная кар­ти­на гораздо слож­нее и спе­ци­фич­нее, чем при­выч­ная для нас схе­ма, и пото­му речь долж­на идти не о «двух­пар­тий­ной с.635 систе­ме», но о дроб­ном, моза­ич­ном пере­пле­те­нии раз­лич­ных групп и инте­ре­сов: родов, кли­ент­ских групп, коте­рий, сослов­но-клас­со­вых груп­пи­ро­вок. Вос­ста­но­вить и пол­но­стью пред­ста­вить себе дан­ную кар­ти­ну — осо­бая и слож­ная зада­ча, реше­ние кото­рой, оче­вид­но, воз­мож­но лишь путем посте­пен­ной рестав­ра­ции, под­бо­ра и соче­та­ния отдель­ных эле­мен­тов. Из них и долж­на сло­жить­ся в конеч­ном сче­те эта общая кар­ти­на.