Строительная деятельность Марка Агриппы в Древнем Риме

с.6 Рас­смат­ри­ва­ет­ся идео­ло­ги­че­ское зна­че­ние обще­ст­вен­ных постро­ек и соору­же­ний Мар­ка Агрип­пы в Риме, кото­рый отре­мон­ти­ро­вал все рим­ские акве­ду­ки и постро­ил новые, а так­же воз­вел на Мар­со­вом поле огром­ный ком­плекс раз­лич­ных соору­же­ний, чем пол­но­стью его пре­об­ра­зил. Основ­ной идео­ло­ги­че­ской целью это­го стро­и­тель­ства было про­слав­ле­ние прин­цеп­са, его рода, а позд­нее режи­ма прин­ци­па­та, что наи­бо­лее ярко вид­но на при­ме­ре Пан­тео­на. Но по срав­не­нию с построй­ка­ми Авгу­ста про­ек­ты Агрип­пы носят более быто­вой и прак­ти­че­ский харак­тер или пред­на­зна­че­ны для раз­вле­че­ния и отды­ха плеб­са, что поз­во­ля­ло при­влечь к ново­му режи­му сим­па­тии это­го слоя, тогда как целе­вой ауди­то­ри­ей Авгу­ста явля­лось ско­рее выс­шее сосло­вие. В стро­и­тель­ной поли­ти­ке Агрип­па зани­мал почет­ное вто­рое место после Авгу­ста, одна­ко третье­го места в этой сфе­ре и не пред­по­ла­га­лось.

Клю­че­вые сло­ва: Марк Агрип­па; Окта­виан Август; Мар­со­во поле; идео­ло­гия прин­ци­па­та; акве­ду­ки; тер­мы Агрип­пы; Пан­те­он; Сеп­та Юлия.

---

Импе­ра­тор Август по пра­ву гор­дил­ся тем, что при­нял Рим кир­пич­ным, а остав­ля­ет мра­мор­ным [Suet. Aug., 28. 3]. Дей­ст­ви­тель­но, пере­ч­ни его постро­ек, при­во­ди­мые как Све­то­ни­ем [Suet. Aug., 29—30], так и самим прин­цеп­сом в «Дея­ни­ях» [RGDA, 19—21], весь­ма обшир­ны. Эти мно­го­чис­лен­ные про­ек­ты могут рас­смат­ри­вать­ся не толь­ко как функ­цио­наль­ные соору­же­ния и укра­ше­ния, достой­ные сто­ли­цы мира, но и как свиде­тель­ства, отра­жаю­щие идео­ло­ги­че­скую поли­ти­ку пер­во­го прин­цеп­са и его поли­ти­че­ский курс в целом. Впер­вые стро­и­тель­ная поли­ти­ка Авгу­ста была наи­бо­лее пол­но про­ана­ли­зи­ро­ва­на под этим углом зре­ния в рабо­те П. Цан­ке­ра «Власть обра­зов в век Авгу­ста» [Zan­ker]; после это­го был опуб­ли­ко­ван ряд важ­ных иссле­до­ва­ний, в кото­рых с.7 рас­смат­ри­вал­ся архи­тек­тур­ный язык эпо­хи Авгу­ста [см., напри­мер, из недав­них работ: Rich; Fav­ro, 2005; Re­hak; Kie­nast, 2009, S. 408—438].

Пред­став­ля­ет­ся, одна­ко, что стро­и­тель­ная про­грам­ма Авгу­ста вклю­ча­ла не толь­ко те зда­ния, воз­веде­ни­ем кото­рых он зани­мал­ся лич­но, но и про­ек­ты, реа­ли­зо­ван­ные его род­ст­вен­ни­ка­ми и дру­зья­ми, и осо­бое место сре­ди них зани­ма­ют «пре­вос­ход­ные построй­ки» Агрип­пы [Suet. Aug., 29. 5]. Нель­зя ска­зать, что стро­и­тель­ная дея­тель­ность Агрип­пы обде­ле­на вни­ма­ни­ем иссле­до­ва­те­лей: напри­мер, Ф. Шип­ли посвя­тил неболь­шую моно­гра­фию стро­и­тель­ной дея­тель­но­сти Агрип­пы в Риме [Ship­ley], П. Цан­кер пишет о стро­и­тель­ной про­грам­ме Агрип­пы в кон­тек­сте общей идео­ло­гии прин­ци­па­та [Zan­ker, p. 141—143], Ж.-М. Род­даз высо­ко оце­ни­ва­ет вклад Агрип­пы в орга­ни­за­цию водо­снаб­же­ния Рима [Rod­daz, 1984, p. 559, 567—587]¹. Одна­ко П. Цан­кер рас­смат­ри­ва­ет фор­ми­ро­ва­ние идео­ло­гии Авгу­ста в целом и не оста­нав­ли­ва­ет­ся на лич­ном вкла­де Агрип­пы и его харак­те­ри­сти­ках², а Ф. Шип­ли и Ж.-М. Род­даз, напро­тив, очень подроб­но рас­ска­зы­ва­ют о работах Агрип­пы, но почти остав­ля­ют в сто­роне их идео­ло­ги­че­скую состав­ля­ю­щую. Впро­чем, в дру­гой сво­ей рабо­те Ж.-М. Род­даз рас­смат­ри­ва­ет стро­и­тель­ную дея­тель­ность Агрип­пы уже в кон­тек­сте идео­ло­гии, одна­ко его инте­ре­су­ет не зна­чи­мость этих работ в повсе­днев­ной жиз­ни рим­лян, не то, как они вос­при­ни­ма­лись жите­ля­ми горо­да и даже не то, каким обра­зом они впи­сы­ва­лись в авгу­стов­скую про­па­ган­ду, а то, какую интер­пре­та­цию дея­тель­ность Агрип­пы полу­чи­ла в этой про­па­ган­де и как эта про­па­ган­да повли­я­ла на после­дую­щую лите­ра­тур­ную тра­ди­цию и образ Агрип­пы в ней. Раз­ни­ца меж­ду стро­и­тель­ны­ми про­грам­ма­ми Авгу­ста и Агрип­пы в этой ста­тье так­же не рас­смат­ри­ва­ет­ся [см.: Rod­daz, 1980]. Опи­са­тель­ный под­ход пре­об­ла­да­ет в рабо­те В. Гардт­ха­у­зе­на [Gardthau­sen, S. 751—761]³, но, рас­смат­ри­вая отно­ше­ние Агрип­пы к рели­гии, автор отме­ча­ет любо­пыт­ную осо­бен­ность его постро­ек: боль­шин­ство из них име­ет свет­ский, а не рели­ги­оз­ный харак­тер, за исклю­че­ни­ем Пан­тео­на, кото­рый пер­во­на­чаль­но был заду­ман как Авгу­стей [см.: Gardthau­sen, S. 746—747, 979; ср.: Rein­hold, p. 163]. М. Рей­н­холд изла­га­ет био­гра­фию Агрип­пы в хро­но­ло­ги­че­ском поряд­ке, так что сведе­ния о его стро­и­тель­ных про­ек­тах рас­сре­дото­че­ны и не рас­смат­ри­ва­ют­ся как еди­ное целое [см.: Rein­hold, p. 46—51; 74—77; 95—96, 162—163].

Для нас пред­став­ля­ет инте­рес более подроб­ный ана­лиз идео­ло­ги­че­ско­го зна­че­ния обще­ст­вен­ных соору­же­ний и зда­ний в Риме, стро­и­тель­ство кото­рых было нача­то Агрип­пой и закон­че­но при его жиз­ни. Марк Вип­са­ний мно­го стро­ил и в про­вин­ци­ях, напри­мер в Гал­лии и Гре­ции, одна­ко труд­но уста­но­вить, каков его лич­ный вклад в эти про­ек­ты, поэто­му в насто­я­щей рабо­те ана­ли­зи­ру­ет­ся толь­ко его стро­и­тель­ная дея­тель­ность в Риме. Кро­ме того, нуж­но с.8 учесть, что построй­ки Агрип­пы в дру­гих горо­дах рас­смат­ри­ва­лись как дар наро­ду кон­крет­но­го горо­да, а соору­же­ния в Риме, прак­ти­че­ски пред­на­зна­чав­ши­е­ся для рим­ско­го плеб­са, идео­ло­ги­че­ски рас­смат­ри­ва­лись как дар все­му рим­ско­му наро­ду.

Посколь­ку речь идет об идео­ло­ги­че­ском напол­не­нии стро­и­тель­ной про­грам­мы Агрип­пы в Риме, пред­став­ля­ет­ся целе­со­об­раз­ным начать с наи­бо­лее про­стой в этом смыс­ле и наи­бо­лее прак­ти­че­ской сто­ро­ны его дея­тель­но­сти — с орга­ни­за­ции водо­снаб­же­ния и меро­при­я­тий во вре­мя эди­ли­те­та в 33 г. до н. э.

Пли­ний рас­ска­зы­ва­ет, что друг Авгу­ста постро­ил в Риме 700 водо­хра­ни­лищ, 500 фон­та­нов и 130 рас­пре­де­ли­тель­ных резер­ву­а­ров и вели­ко­леп­но укра­сил их тре­мя сот­ня­ми ста­туй, как брон­зо­вых, так и мра­мор­ных, и четырь­мя сот­ня­ми мра­мор­ных колонн [Plin. HN, XXXVI. 24]⁴. Подроб­но­сти извест­ны лишь об одном из таких укра­ше­ний: Фест пишет, что Агрип­па укра­сил озе­ро Сер­ви­лия, нахо­див­ше­е­ся воз­ле Бази­ли­ки Юлия, фигу­рой гид­ры [Fest., 290]. Ф. Шип­ли пред­по­ло­жил, что выбор пал на гид­ру, посколь­ку имен­но она как мно­го­го­ло­вое суще­ство, хоро­шо под­хо­ди­ла для мно­го­струй­но­го фон­та­на [см.: Ship­ley, p.83]. Поми­мо стро­и­тель­ства фон­та­нов, Агрип­па поза­бо­тил­ся и об акве­ду­ках. Во вре­мя сво­ей пре­ту­ры или эди­ли­те­та он постро­ил Юли­ев акве­дук и отре­мон­ти­ро­вал акве­дук Тепу­ла⁵, зани­мал­ся рестав­ра­ци­ей и дру­гих акве­ду­ков (Аппиа, Ста­рый Аниен и Мар­ция), кро­ме того, постро­ил еще один — акве­дук Дева, кото­рый был завер­шен в 19 г. до н. э.

До вме­ша­тель­ства дру­га Авгу­ста вода в акве­ду­ке Тепу­ла была теп­ло­ва­той (о чем свиде­тель­ст­ву­ет назва­ние) и объ­ем воды состав­лял 445 кви­на­ри­ев в сут­ки [Front. De Aquis. II, 68]. Взяв­шись за ремонт, Агрип­па не про­сто отре­ста­ври­ро­вал акве­дук Тепу­ла, но и объ­еди­нил его с Юли­е­вым акве­ду­ком, кото­рый постро­ил выше по мест­но­сти. Подоб­ной мерой он одно­вре­мен­но пустил по ста­ро­му акве­ду­ку более холод­ную и чистую воду и уве­ли­чил напор воды почти в три раза [Ibid., 69]⁶. Агрип­па так­же реста­ври­ро­вал Мар­ци­ев акве­дук, кото­рый был него­ден из-за неис­прав­но­сти труб, и про­вел от него тру­бы во мно­гие части горо­да [Cass. Dio, XLIX. 42. 2].

Г. Эванс выска­зал любо­пыт­ную мысль об акве­ду­ке Юлия. Автор счи­та­ет, что этот акве­дук был постро­ен спе­ци­аль­но для того, чтобы обес­пе­чи­вать водой построй­ки Авгу­ста в тех рай­о­нах, через кото­рые он про­хо­дил. Г. Эванс заме­ча­ет, что огра­ни­чен­ное коли­че­ство рас­пре­де­ли­тель­ных резер­ву­а­ров, при­пи­сы­вае­мых это­му акве­ду­ку, пред­по­ла­га­ет ско­рее рас­пре­де­ле­ние воды по отдель­ным объ­ек­там, чем снаб­же­ние боль­шо­го чис­ла постро­ек на обшир­ной терри­то­рии. Автор счи­та­ет, что воду из акве­ду­ка Юлия полу­ча­ли, напри­мер, фору­мы с.9 Цеза­ря и Авгу­ста, сады Меце­на­та, пор­тик и мяс­ной рынок Ливии на Эскви­лине и построй­ки Авгу­ста на Рим­ском фору­ме. Осно­вы­ва­ясь на этом пред­по­ло­же­нии, Г. Эванс при­хо­дит к выво­ду, что акве­дук Юлия играл важ­ную роль в про­грам­ме Агрип­пы по орга­ни­за­ции водо­снаб­же­ния в Риме и что акве­ду­ки Юлия и Тепу­ла, снаб­жая водой обще­ст­вен­ные зда­ния и част­ные дома, удач­но допол­ня­ли друг дру­га [см.: Evans, p. 408].

Посколь­ку ника­ких подроб­но­стей или осо­бен­но­стей о дея­тель­но­сти Агрип­пы в отно­ше­нии акве­ду­ков Аппия и Ста­рый Аниен в источ­ни­ках не сохра­ни­лось, мож­но пред­по­ло­жить, что в этих слу­ча­ях дело огра­ни­чи­лось обыч­ным ремон­том их кана­лов [Front. De Aquis, I. 9].

Посколь­ку постро­ен­ный Мар­ком Вип­са­ни­ем акве­дук Дева (ил. 1) в первую оче­редь пред­на­зна­чал­ся для того, чтобы снаб­жать водой его же тер­мы на Мар­со­вом поле, пред­став­ля­ет­ся целе­со­об­раз­ным рас­смот­реть подроб­но этот акве­дук ниже, вме­сте с тер­ма­ми Агрип­пы⁷.

Г. Эванс выска­зал инте­рес­ную мысль о том, что Марк Агрип­па не про­сто стро­ил акве­ду­ки, откли­ка­ясь на немед­лен­ные нуж­ды жите­лей горо­да, но с само­го нача­ла имел ясный план по улуч­ше­нию ситу­а­ции с водо­снаб­же­ни­ем в Риме и тем самым про­де­мон­стри­ро­вал совер­шен­но новый под­ход к делу. Если его пред­ше­ст­вен­ни­ки улуч­ша­ли ситу­а­цию в отдель­ных рай­о­нах, то Агрип­па имел в виду весь город в целом [см.: Evans, p. 410]. Здесь про­яв­ля­ет­ся харак­тер­ный для Агрип­пы ком­плекс­ный под­ход, про­явив­ший­ся так­же в обу­строй­стве Мар­со­ва поля. При этом систе­ма водо­снаб­же­ния пред­став­ля­ла еди­ный ком­плекс с систе­мой кана­ли­за­ции (под­вод све­жей воды с отво­дом исполь­зо­ван­ной).

Меро­при­я­тия Агрип­пы по стро­и­тель­ству акве­ду­ков и фон­та­нов в первую оче­редь име­ли прак­ти­че­ское зна­че­ние. Стра­бон пишет, что в Риме бла­го­да­ря Агрип­пе почти в каж­дом доме име­лись цистер­ны, тру­бы и фон­та­ны [Strab., V. 3. 8]⁸. Как отме­ча­ет Дж. Осгуд, орга­ни­за­ция водо­снаб­же­ния для рим­ско­го плеб­са была важ­нее пред­при­ня­той в это же вре­мя обшир­ной рекон­струк­ции хра­мов, посколь­ку Агрип­па постро­ил для жите­лей Рима мно­же­ство пре­крас­ных фон­та­нов по все­му горо­ду и изба­вил их от необ­хо­ди­мо­сти добы­вать воду из менее удоб­ных источ­ни­ков [см.: Os­good, p. 330—331; см. так­же: Bea­chem, p. 158]. Одна­ко едва ли мож­но допу­стить, что за этой дея­тель­но­стью не сто­я­ло ника­кой идео­ло­ги­че­ской подо­пле­ки. П. Цан­кер спра­вед­ли­во заме­ча­ет, что фон­та­ны и акве­ду­ки долж­ны были ясно про­де­мон­стри­ро­вать рим­ля­нам, что с при­хо­дом Окта­ви­а­на к вла­сти жизнь дей­ст­ви­тель­но улуч­ши­лась, при­чем имен­но бла­го­да­ря ему и его сорат­ни­кам. Кро­ме того, эта дея­тель­ность выгод­но под­чер­ки­ва­ла раз­ли­чие меж­ду Окта­виа­ном и Мар­ком Анто­ни­ем: пока послед­ний тра­тил свое состо­я­ние в Алек­сан­дрии, Окта­виан ста­рал­ся что-то сде­лать для сограж­дан [см.: Rein­hold, p. 46—47; Zan­ker, p. 71; Kie­nast, 2009, S. 412].

Одна­ко эти меро­при­я­тия Агрип­пы в Риме име­ли еще один идео­ло­ги­че­ский посыл. В источ­ни­ках под­чер­ки­ва­ет­ся, что во вре­мя эди­ли­те­та Агрип­па за с.10 свой счет, не обра­ща­ясь к государ­ст­вен­ной казне, отре­мон­ти­ро­вал обще­ст­вен­ные зда­ния, ули­цы и при­вел в порядок кана­ли­за­ци­он­ную систе­му [Cass. Dio, XLIX. 43]. По пово­ду акве­ду­ка Дева Дион Кас­сий осо­бо под­чер­ки­ва­ет, что Агрип­па постро­ил его за свой счет [см.: Cass. Dio, LIV. 11. 7]⁹. Посколь­ку эти сведе­ния дошли до столь позд­не­го авто­ра, мож­но пред­по­ло­жить, что при жиз­ни или вско­ре после смер­ти Агрип­пы¹⁰ инфор­ма­ция об этом фак­те, веро­ят­но, спе­ци­аль­но рас­про­стра­ня­лась. В 43 г. до н. э. Агрип­па предъ­явил обви­не­ние по Педи­е­ву зако­ну Гаю Кас­сию, одно­му из убийц Цеза­ря [Vell., II. 69. 5], и добил­ся его осуж­де­ния, а сле­до­ва­тель­но, полу­чил иму­ще­ство осуж­ден­но­го или, воз­мож­но, его часть [Cass. Dio, XLVI. 49. 3, ср.: Rod­daz, 1984, p. 42, not. 69]¹¹. Про­скрип­ции, нача­тые три­ум­ви­ра­ми в том же году, так­же дают осно­ва­ния пред­по­ло­жить, каким обра­зом в руках Агрип­пы скон­цен­три­ро­ва­лись сред­ства, доста­точ­ные для ремон­та обще­ст­вен­ных зда­ний, улиц, кана­ли­за­ции и стро­и­тель­ства акве­ду­ка Дева¹². В любом слу­чае, даже если денеж­ные сред­ства Мар­ка Вип­са­ния име­ли иное про­ис­хож­де­ние, имя бли­жай­ше­го спо­движ­ни­ка Авгу­ста не мог­ло не ассо­ции­ро­вать­ся с про­скрип­ци­я­ми и кон­фис­ка­ци­я­ми эпо­хи вто­ро­го три­ум­ви­ра­та. Стро­и­тель­ные меро­при­я­тия, тем более такие мас­штаб­ные, поз­во­ля­ли отвлечь рим­лян от вос­по­ми­на­ний о тяже­лых собы­ти­ях и одно­вре­мен­но про­де­мон­стри­ро­вать, что даже сред­ства, изъ­ятые у сограж­дан в эпо­ху про­скрип­ций, Август и его сорат­ни­ки тра­тят не на соб­ст­вен­ную рос­кошь, а на улуч­ше­ние жиз­ни сограж­дан. Осо­бен­но выгод­но смот­ре­лись эти меро­при­я­тия на фоне поведе­ния Мар­ка Анто­ния, кото­рый так­же при­ни­мал уча­стие в про­скрип­ци­ях, одна­ко пред­по­чи­тал тра­тить свои богат­ства на Восто­ке [Mot­tershead, p. 207]. Если его сто­рон­ни­ки все-таки воз­ве­ли в Риме неко­то­рые соору­же­ния (хотя и не в таком коли­че­стве и не том мас­шта­бе, как сорат­ни­ки Окта­ви­а­на), то сам Марк Анто­ний не стро­ил там ниче­го [см.: Os­good, p. 328—330]. Разу­ме­ет­ся, отча­сти это объ­яс­ня­ет­ся отсут­ст­ви­ем три­ум­ви­ра в Риме [Ibid., p. 328], одна­ко сле­ду­ет отме­тить, что когда Цезарь-дик­та­тор начал стро­ить свой форум, он тоже нахо­дил­ся не в Риме, а в Гал­лии [Suet. Iul., 26. 2; Cic. Att., IV. 16. 8]¹³.

Ж.-М. Род­даз выска­зал мне­ние, что дель­фи­ны, уста­нов­лен­ные в Боль­шом цир­ке Агрип­пой (ил. 2) [Cass. Dio, XLIX. 43. 2], — это тоже фон­тан, кото­рый с.11 обес­пе­чи­вал воду для поста­но­вок мор­ских бата­лий [см.: Rod­daz, 1984, p. 150, 153; см. так­же: Fan­tham, p. 49]. Мож­но пред­по­ло­жить, что Марк Вип­са­ний не слу­чай­но выбрал имен­но дель­фи­нов: они доволь­но тес­но ассо­ции­ро­ва­лись с Агрип­пой и напо­ми­на­ли зри­те­лям о его мор­ских победах [Zan­ker, p. 71], их чека­ни­ли на моне­тах с его порт­ре­том [RIC, I. 58; RPC, I. 1367]. Самые зна­ме­ни­тые мор­ские победы Агрип­па одер­жал при Милах, Нав­ло­хе и Акции. Если согла­сить­ся с выво­да­ми П. Цан­ке­ра, что изо­бра­же­ние дель­фи­нов исполь­зо­ва­лось для напо­ми­на­ния об этих победах, то эти же дель­фи­ны сра­зу наво­ди­ли на мысль и о пора­же­ни­ях про­тив­ни­ков Агрип­пы — Секс­та Пом­пея и Мар­ка Анто­ния [Rein­hold, p. 60—61, n. 48]¹⁴.

В 33 г. до н. э. Марк Агрип­па так­же очи­стил кана­ли­за­ци­он­ную систе­му Рима и лич­но про­кон­тро­ли­ро­вал резуль­та­ты рекон­струк­ции, про­плыв по Боль­шой Кло­аке на лод­ке до Тиб­ра [см.: Cass. Dio, XLIX. 43; Plin. HN, XXXVI. 104]. Едва ли в рас­по­ря­же­нии эди­ла не нашлось людей, кото­рые мог­ли бы про­ве­рить каче­ство выпол­нен­ной работы. Пред­став­ля­ет­ся, что и это меро­при­я­тие содер­жа­ло идео­ло­ги­че­ский намек, доволь­но ясный и недву­смыс­лен­ный: рим­ско­му наро­ду пре­до­став­ля­лась воз­мож­ность убедить­ся в том, что бли­жай­шее окру­же­ние Авгу­ста вооб­ще и Агрип­па в част­но­сти не огра­ни­чи­ва­ет­ся про­сты­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми и деталь­но вни­ка­ет в про­цесс работы и кон­тро­ли­ру­ет ход и каче­ство ее выпол­не­ния.

В источ­ни­ках сохра­ни­лось еще одно любо­пыт­ное свиде­тель­ство об этой про­грам­ме Агрип­пы. Когда жите­ли Рима жало­ва­лись Авгу­сту на доро­го­виз­ну и нехват­ку вина, прин­цепс отве­тил: «sa­tis pro­vi­sum a ge­ne­ro suo Ag­rip­pa per­duc­tis plu­ri­bus aquis, ne ho­mi­nes si­ti­rent» [Suet. Aug. 42]¹⁵. Дан­ный эпи­зод свиде­тель­ст­ву­ет о том, что эти работы Агрип­пы вос­при­ни­ма­лись как круп­ное бла­го­де­я­ние рим­ско­му плеб­су (в обще­ст­вен­ных фон­та­нах вода тек­ла днем и ночью) [Front. De Aquis, II. 103—104]¹⁶; сослав­шись на него, прин­цепс имел воз­мож­ность усты­дить город­ской плебс за его чрез­мер­ные тре­бо­ва­ния, не опа­са­ясь обви­не­ний в ску­по­сти.

Перей­дем к дру­гим архи­тек­тур­ным про­ек­там Агрип­пы в Риме. Хро­но­ло­ги­че­ски пер­вый объ­ект, о кото­ром име­ют­ся сведе­ния, — Сеп­та Юлия (ил. 3). Сеп­та пред­став­ля­ла собой ого­ро­жен­ный квад­рат, освя­щен­ный авгур­ски­ми обряда­ми как templum и разде­лен­ный пере­го­род­ка­ми на про­хо­ды и сек­ции для удоб­ства голо­со­ва­ния по кури­ям, три­бам или цен­ту­ри­ям, кото­рый Агрип­па завер­шил и посвя­тил в 26 г. до н. э. на Мар­со­вом поле [см.: Ship­ley, p.38; Ri­chardson, p. 340; De­mou­gin, p. 306]. В Сеп­ту были пере­не­се­ны три­бут­ные коми­ции; воз­мож­но, и цен­ту­ри­ат­ные тоже [Cic. Att., IV. 16. 8; Cass. Dio, LIII. с.12 23. 2; Tay­lor, 1966, p. 47; Su­mi, p. 52—53]. Про­ект это­го стро­е­ния при­над­ле­жал Цеза­рю, кото­рый не успел его закон­чить (воз­мож­но, не успел даже начать). В тече­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни зда­ни­ем зани­мал­ся Лепид, одна­ко к момен­ту раз­ры­ва с Окта­виа­ном работы еще не были завер­ше­ны. Укра­сил и посвя­тил Сеп­ту уже Агрип­па.

Наи­бо­лее подроб­ные сведе­ния о его укра­ше­ни­ях содер­жат­ся у Пли­ния [Plin. HN, XXXVI. 29], кото­рый упо­ми­на­ет Олим­па с Паном и Хиро­на с Ахил­лом в Сеп­те. О Хироне с Ахил­лом гово­рит и Мар­ци­ал [Mart., II. 14. 5—6]. Из источ­ни­ков неяс­но, что это были за пред­ме­ты искус­ства — кар­ти­ны или скульп­тур­ные груп­пы. Пли­ний сооб­ща­ет еще об одном любо­пыт­ном пред­ме­те, хра­нив­шем­ся в Сеп­те [Plin. HN, XVI. 201], — о боль­шом бревне, кото­рое сочли слиш­ком круп­ным, чтобы исполь­зо­вать его при стро­и­тель­стве Дири­би­то­рия — зда­ния, функ­цио­наль­но свя­зан­но­го с Сеп­той, где про­во­ди­лись под­сче­ты голо­сов [см.: Ship­ley, p.40—43; Ri­chardson, p. 109—110]. В дли­ну оно состав­ля­ло 100 футов, а в шири­ну — пол­то­ра. По сло­вам Пли­ния, Агрип­па оста­вил это брев­но в Сеп­те как дико­вин­ку. Оче­вид­но, Агрип­пу зани­ма­ли необыч­ные вещи, и он стре­мил­ся пока­зать их дру­гим. Дион Кас­сий назы­ва­ет Дири­би­то­рий самым боль­шим соору­же­ни­ем под еди­ной кры­шей, и когда она раз­ру­ши­лась, ее уже не смог­ли вос­ста­но­вить [Cass. Dio, LV. 8. 4]. Д. Фав­ро счи­та­ет, что стро­и­тель­ство столь огром­но­го зда­ния и демон­стра­ция брев­на сим­во­ли­зи­ро­ва­ли пре­вос­ход­ство Авгу­ста над Цеза­рем, посколь­ку дик­та­тор не покрыл Сеп­ту кры­шей [Fav­ro, 1996, p. 181]. Одна­ко такая точ­ка зре­ния не пред­став­ля­ет­ся убеди­тель­ной. Во-пер­вых, как гово­ри­лось выше, неиз­вест­но даже, при­сту­пил ли Цезарь к стро­и­тель­ству Сеп­ты; веро­ят­но, почти все стро­и­тель­ство осу­ще­ст­ви­ли Лепид и Агрип­па. Во-вто­рых, Сеп­та была назва­на в честь Авгу­ста, поэто­му про­ти­во­по­став­ле­ние прин­цеп­са и дик­та­то­ра вряд ли пред­по­ла­га­лось [Cass. Dio, LIII. 23. 2]. В-третьих, утвер­жде­ние Дио­на Кас­сия не озна­ча­ет огром­ных раз­ме­ров само­го зда­ния, но лишь уни­каль­ную кон­струк­цию его кры­ши. Дири­би­то­рий был суще­ст­вен­но мень­ше Сеп­ты: он при­мы­кал к ее корот­кой сто­роне и лишь нена­мно­го ее пре­вы­шал, а в шири­ну состав­лял око­ло 43 м, тогда как сама Сеп­та име­ла раз­ме­ры 310 х 120 м [см.: Ri­chardson, p. 110, 340] и, в силу сво­ей вели­чи­ны и назна­че­ния, вряд ли вооб­ще пред­по­ла­га­ла нали­чие кры­ши. Нако­нец, выстав­лен­ное Агрип­пой брев­но ока­за­лось слиш­ком вели­ко для стро­и­тель­ства Дири­би­то­рия, одна­ко в Сеп­ту поме­сти­лось; сле­до­ва­тель­но, оно не под­чер­ки­ва­ло раз­ме­ры Дири­би­то­рия, но пред­став­ля­ло инте­рес само по себе, как при­чуда при­ро­ды. Веро­ят­но, в Сеп­те име­лись и дру­гие укра­ше­ния, одна­ко о них не сохра­ни­лось ника­кой инфор­ма­ции [О колон­на­де Сеп­ты см.: Fav­ro, 1996, p. 174].

Самое оче­вид­ное идео­ло­ги­че­ское зна­че­ние этой построй­ки Агрип­пы — пока­зать пре­ем­ст­вен­ность нынеш­не­го режи­ма с пла­на­ми и про­ек­та­ми Цеза­ря. Окта­виан с само­го нача­ла вся­че­ски под­чер­ки­вал и демон­стри­ро­вал связь с при­ем­ным отцом и ста­рал­ся пока­зать себя его пре­ем­ни­ком [см.: Zan­ker, p. 33—37]. Осо­бен­но ярко это исполь­зо­ва­лось в про­па­ган­де эпо­хи граж­дан­ских войн, одна­ко и во вре­ме­на прин­ци­па­та, когда Август вво­дил непо­пу­ляр­ный налог на наслед­ство, он ссы­лал­ся на то, что выпол­ня­ет рас­по­ря­же­ние Цеза­ря [Cass. Dio, с.13 LV. 25. 5]. При­ме­ча­тель­но, что это заяв­ле­ние помог­ло. Завер­ше­ние про­ек­та, по мень­шей мере раз­ра­ботан­но­го, хотя и не нача­то­го Юли­ем Цеза­рем, при­вле­ка­ло допол­ни­тель­ные сим­па­тии цеза­ри­ан­цев к Окта­виа­ну и укреп­ля­ло лояль­ность тех, кто уже был на его сто­роне¹⁷.

Оче­вид­но, про­слав­ле­ние име­ни Цеза­ря и завер­ше­ние его про­ек­та мог­ло вызвать одоб­ре­ние вете­ра­нов, плеб­са, ита­лий­цев, воз­мож­но, новых чле­нов сена­та, кото­рых ввел туда Цезарь. Одна­ко едва ли в кон­це 30-х гг. до н. э. были осно­ва­ния рас­счи­ты­вать, что столь же доб­рую память о дик­та­то­ре хра­нит и рим­ский ноби­ли­тет. Мож­но пред­по­ло­жить, что в это вре­мя Окта­виан и Агрип­па были боль­ше заин­те­ре­со­ва­ны в под­держ­ке и сим­па­тии армии, плеб­са и ита­лий­цев, чем рим­ской ари­сто­кра­тии. Кро­ме того, Сеп­та как поме­ще­ние для голо­со­ва­ний демон­стри­ро­ва­ла один из пунк­тов про­па­ган­ды Окта­ви­а­на — воз­рож­де­ние сво­бод­ных выбо­ров и опо­ры на народ­ное собра­ние [см.: Шиф­ман, с. 163; Rich, Wil­liams, p.200—201, 206—207 (биб­лиогр. см. p. 207, not. 109); Zan­ker, p. 142; Su­mi, p. 190; Mot­tershead, p. 209]. Сеп­та, назван­ная име­нем Юлия, веро­ят­но, долж­на была наво­дить на мысль об осо­бых отно­ше­ни­ях меж­ду Цеза­рем и его при­ем­ным сыном — с одной сто­ро­ны, и рим­ским наро­дом — с дру­гой. Впро­чем, вско­ре Август пре­вра­тил Сеп­ту в мно­го­функ­цио­наль­ное стро­е­ние: там про­во­ди­лись не толь­ко народ­ные собра­ния, но и гла­ди­а­тор­ские бои и зве­ри­ные трав­ли [Suet. Aug., 43. 4; Cass. Dio, LV. 8. 5; 10. 7], заседа­ние Сена­та во вре­мя про­веде­ния Сто­лет­них игр в 17 г. до н. э. [CIL, VI. 32323. 50], встре­ча Тибе­рия, при­быв­ше­го в 9 г. н. э. из Гер­ма­нии [Suet. Tib., 17. 2; Cass. Dio, LVI. 1. 1; De­mou­gin, p. 316; Fav­ro, 1996, p. 207; Su­mi, p. 52—53, 252].

Сле­дую­щая построй­ка Агрип­пы — пор­тик Арго­нав­тов (ил. 4), завер­шен­ный в 25 г. до н. э. [Ri­chardson, p. 312]. Дион Кас­сий сооб­ща­ет, что Агрип­па постро­ил этот пор­тик в память о сво­их победах на море и укра­сил его кар­ти­на­ми с изо­бра­же­ни­ем путе­ше­ст­вия арго­нав­тов [Cass. Dio, LIII. 27. 1]¹⁸. Об этом же пор­ти­ке упо­ми­на­ет и Мар­ци­ал [Mart., III. 20. 11]. Ф. Шип­ли пола­га­ет, что выбор этот был обу­слов­лен скром­но­стью Агрип­пы. По его мне­нию, подоб­ный кос­вен­ный намек боль­ше соот­вет­ст­во­вал харак­те­ру Агрип­пы, неже­ли ряд кар­тин с изо­бра­же­ни­ем его соб­ст­вен­ных побед, кото­рые про­слав­ля­ли бы их откры­то [Ship­ley, p.44]. Одна­ко из источ­ни­ков ясно, что связь меж­ду пор­ти­ком арго­нав­тов и победа­ми Агрип­пы на море была оче­вид­на и не скры­ва­лась, Дион Кас­сий пишет об этом пря­мо. Воз­мож­но, Марк Вип­са­ний пред­по­чел тему арго­нав­тов не из лич­ной скром­но­сти: если бы он укра­сил пор­тик изо­бра­же­ни­ем соб­ст­вен­ных побед, подоб­ное откро­вен­ное вос­хва­ле­ние дей­ст­ви­тель­но выгляде­ло бы слиш­ком гру­бым в общей кар­тине про­па­ган­ды Авгу­ста. Зато изо­бра­же­ние с.14 арго­нав­тов, с одной сто­ро­ны, пря­мо и ясно наме­ка­ло на победы Агрип­пы на море, с дру­гой — поз­во­ля­ло не раз­дра­жать недо­воль­ных режи­мом Авгу­ста (и преж­де все­го тех, кто в этих бит­вах сра­жал­ся про­тив его пол­ко­во­д­ца) слиш­ком навяз­чи­вой про­па­ган­дой. Сама идея укра­сить пор­тик рядом кар­тин на одну и ту же тему доста­точ­но инте­рес­на. Это пре­вра­ти­ло его из про­сто­го стро­е­ния, при­зван­но­го защи­щать от паля­ще­го солн­ца или дождя, в некое подо­бие выста­воч­ной гале­реи.

Агрип­па постро­ил еще одно зда­ние, судя по все­му, свя­зан­ное с пор­ти­ком Арго­нав­тов, — бази­ли­ку Неп­ту­на (ил. 5). Сведе­ния источ­ни­ков не дают воз­мож­но­сти более подроб­но вос­ста­но­вить внеш­ний вид бази­ли­ки [см. подроб­нее: Ship­ley, p.44—47], поэто­му мож­но обра­тить вни­ма­ние лишь на ее назва­ние¹⁹. При­ме­ча­тель­но, что Неп­ту­на счи­тал сво­им покро­ви­те­лем Секст Пом­пей [Cass. Dio, XVIII. 19. 2; 31. 5; 48. 5; App. BC, V. 100; RRC, 511, 2—4]. Выбрав для сво­ей бази­ли­ки имен­но такое назва­ние, Агрип­па как бы объ­яв­лял, что отныне Неп­тун покро­ви­тель­ст­ву­ет Авгу­сту и его режи­му, одер­жав, таким обра­зом, еще одну (сим­во­ли­че­скую) победу над преж­ним про­тив­ни­ком²⁰. Конеч­но, для пол­ко­во­д­ца, про­сла­вив­ше­го­ся сво­и­ми мор­ски­ми победа­ми, вполне есте­ствен­но постро­ить бази­ли­ку, посвя­щен­ную глав­но­му вод­но­му боже­ству антич­но­го пан­тео­на, одна­ко во вре­мя Сици­лий­ской вой­ны Секст Пом­пей так явно при­тя­зал на покро­ви­тель­ство Неп­ту­на и даже про­ис­хож­де­ние от него, что едва ли бази­ли­ка, посвя­щен­ная Агрип­пой тому же боже­ству, мог­ла не напо­ми­нать о пора­же­нии Маг­на — млад­ше­го сына Пом­пея.

Обра­тим­ся к само­му зна­ме­ни­то­му хра­му, кото­рый постро­ил Агрип­па, — Пан­тео­ну (ил. 6), кото­рый и сего­дня сто­ит на Мар­со­вом поле и име­ет на фрон­тоне над­пись, ука­зы­ваю­щую, что его постро­ил Агрип­па. Это храм вре­мен Адри­а­на. Дол­гое вре­мя счи­та­лось, что сохра­нив­ший­ся храм не име­ет ниче­го обще­го с Пан­тео­ном Агрип­пы [см.: Ship­ley, p.60—65; Ri­chardson, p. 283, Coa­rel­li, 2007, p. 285—289; Blei­cken, S. 344], одна­ко новые рас­коп­ки пока­за­ли, что Пан­те­он Адри­а­на во мно­гом повто­рял Пан­те­он Агрип­пы, кото­рый так­же имел пря­мо­уголь­ный пор­тик, обра­щен­ный к севе­ру, и круг­лую фор­му; впро­чем, место ротон­ды Адри­а­на зани­мал откры­тый свя­щен­ный уча­сток (теме­нос) того же диа­мет­ра, ого­ро­жен­ный при­мер­но двух­мет­ро­вой сте­ной [см.: Simpson, p. 169—176; Re­hak, p. 21—22; Zar­row, p. 186, n. 137; Brou­cke, 2009, p. 27; Grü­ner, S. 42—44]²¹. А. Грю­нер отме­ча­ет необыч­ность это­го соору­же­ния: во-пер­вых, соче­та­ние круг­ло­го откры­то­го дво­ра с мону­мен­таль­ным про­на­осом; во-вто­рых, ори­ен­та­ция на север, т. е., в сто­ро­ну от горо­да [Grü­ner, S. 44—45]. Вто­рая осо­бен­ность порой объ­яс­ня­ет­ся тем, что Пан­те­он рас­по­ло­жен на одной оси с мав­зо­ле­ем с.15 Авгу­ста (ил. 7), на рас­сто­я­нии поло­ви­ны рим­ской мили к югу, оба зда­ния были круг­лы­ми, а их вхо­ды были обра­ще­ны друг к дру­гу²²; воз­мож­но, они заду­мы­ва­лись как еди­ный ком­плекс с дина­сти­че­ским и рели­ги­оз­ным под­тек­стом. Непо­да­ле­ку нахо­ди­лась и гроб­ни­ца Юли­ев, где был похо­ро­нен Цезарь [см., напри­мер: Simpson, p. 73—74; Zar­row, p. 192—193; Brou­cke, 2000, p. 366; Brou­cke, 2009, p. 27—28; Grü­ner, S. 53—55]. А. Грю­нер добав­ля­ет сюда еще одно сооб­ра­же­ние: меж­ду Пан­тео­ном и мав­зо­ле­ем нахо­ди­лось обшир­ное сво­бод­ное про­стран­ство (Мар­со­во поле в узком смыс­ле сло­ва), где посто­ян­но скап­ли­ва­лись боль­шие мас­сы наро­да, а в цен­тре это­го про­стран­ства сто­ял алтарь Мар­са, на кото­ром совер­ша­лись тор­же­ст­вен­ные жерт­во­при­но­ше­ния во вре­мя цере­мо­нии люст­ра [см.: Grü­ner, S. 58—62]. Таким обра­зом, Пан­те­он и мав­зо­лей Авгу­ста слу­жи­ли сво­его рода сим­мет­рич­ным обрам­ле­ни­ем и оформ­ле­ни­ем это­го про­стран­ства (для чего Пан­тео­ну и потре­бо­вал­ся столь мону­мен­таль­ный про­на­ос), а алтарь Мар­са был третьим эле­мен­том ком­плек­са: ось шла от общ­но­сти богов в Пан­теоне к алта­рю Мар­са, покро­ви­те­лю Мар­со­ва поля и рода Юли­ев²³, а оттуда — к прин­цеп­су и его дина­стии в мав­зо­лее [см.: Grü­ner, S. 62—63]. Отме­ча­ет­ся и еще одна любо­пыт­ная деталь: Пан­те­он, веро­ят­но, рас­по­ло­жен на том месте, где, как пола­га­ли, Ромул исчез и стал богом [см. об этом: Coa­rel­li, 1983, p. 41—46; Stam­per, p. 129]²⁴. Если это пред­по­ло­же­ние вер­но, то Пан­те­он свя­зы­вал ста­рую дина­стию с новой, напо­ми­нал об апо­фе­о­зе Цеза­ря и пред­ве­щал апо­фе­оз Авгу­ста [см.: Wood, p. 9; Zar­row, p. 193—194].

Дион Кас­сий сооб­ща­ет, что Агрип­па хотел поста­вить внутрь хра­ма ста­тую Авгу­ста и назвать храм в его честь, т. е. Авгу­сте­ем, но импе­ра­тор отка­зал­ся, и тогда Агрип­па поста­вил внутрь ста­тую Цеза­ря-дик­та­то­ра, а в нишах воз­ле вхо­да — свою и Авгу­ста [Cass. Dio, LIII. 27. 3]²⁵. В лите­ра­ту­ре выска­зы­ва­лось мне­ние, что такое рас­по­ло­же­ние ста­туй (Цеза­ря-дик­та­то­ра внут­ри, Авгу­ста — сна­ру­жи) вновь под­чер­ки­ва­ло раз­гра­ни­че­ние меж­ду прин­цеп­сом и его при­ем­ным отцом [см.: Ra­ma­ge, p. 244]. Одна­ко с этим труд­но согла­сить­ся. Если бы прин­цепс желал отме­же­вать­ся от памя­ти при­ем­но­го отца, сле­до­ва­ло бы не поме­щать свою ста­тую у вхо­да в храм, где сто­я­ла ста­туя дик­та­то­ра, а про­сто не ста­вить туда ста­тую Цеза­ря. Сомни­тель­но, что в этом слу­чае Август сра­зу утра­тил бы сим­па­тии всех цеза­ри­ан­цев.

Извест­ны не все скульп­ту­ры, сто­яв­шие в этом хра­ме во вре­ме­на Агрип­пы, но при­ме­ча­тель­но, что те пять ста­туй, о кото­рых сохра­ни­лись сведе­ния, име­ют отно­ше­ние или к роду Юли­ев или непо­сред­ст­вен­но к Авгу­сту (ста­туи Авгу­ста и Агрип­пы сна­ру­жи и ста­туи стар­ше­го Цеза­ря, Мар­са и Вене­ры внут­ри) с.16 [Cass. Dio, LIII. 27. 2]²⁶. Вене­ра счи­та­лась родо­на­чаль­ни­цей и покро­ви­тель­ни­цей рода Юли­ев. С Мар­сом ассо­ции­ро­ва­лась месть Окта­ви­а­на за убий­ство Цеза­ря, а так­же воз­вра­ще­ние пар­фян­ских зна­мен, чем Август очень гор­дил­ся²⁷. По-види­мо­му, Пан­те­он изна­чаль­но был постро­ен для про­слав­ле­ния рода Юли­ев и Авгу­ста лич­но [см., напри­мер: Plat­ner, Ashby, p.382; Tay­lor, 1975, p. 166—167; Маш­кин, с.599; Шиф­ман, с. 164; Ri­chardson, p. 283; Fav­ro, 1996, p. 108—109; Kie­nast, 2001, S. 6; 2009, S. 229—230, 416].

Об архи­тек­тур­ных укра­ше­ни­ях Пан­тео­на сохра­ни­лось все­го несколь­ко упо­ми­на­ний. Пли­ний сооб­ща­ет, что Пан­те­он Агрип­пы укра­шал Дио­ген из Афин и что кари­а­ти­ды на колон­нах хра­ма «на ред­кость пре­крас­ны», как и ста­туи на фасти­гии, но послед­ние не слиш­ком зна­ме­ни­ты из-за того, что очень высо­ко рас­по­ло­же­ны (ил. 8) [Plin. HN, XXXVI. 38]²⁸. Капи­те­ли хра­ма были изготов­ле­ны из сира­куз­ской брон­зы [Ibid. XXXIV. 13]. От стро­е­ния Агрип­пы сохра­ни­лось так­же несколь­ко фраг­мен­тов фри­за с изо­бра­же­ни­ем жре­че­ской утва­ри и мор­ски­ми моти­ва­ми, вновь напо­ми­наю­щи­ми о его зна­ме­ни­тых победах [Brou­cke, p. 28]. Если вер­но пред­по­ло­же­ние П. Бру­ка о том, что круг­лое зда­ние на релье­фе из гроб­ни­цы Гате­ри­ев — это Пан­те­он Агрип­пы, то его фрон­тон укра­шал граж­дан­ский венок; такой же венок был при­креп­лен над две­рью дома Авгу­ста соглас­но поста­нов­ле­нию сена­та, при­ня­то­му в 27 г. [Brou­cke, 2009, p. 28]; это укра­ше­ние еще раз харак­те­ри­зу­ет Пан­те­он как храм, пер­во­на­чаль­но заду­ман­ный в каче­стве Авгу­стея. А. Грю­нер, впро­чем, пола­га­ет, что фрон­тон Пан­тео­на Агрип­пы изо­бра­жен на фраг­мен­те релье­фа из Рим­ско­го нацио­наль­но­го музея и его укра­ша­ли фигу­ры Мар­са, Реи Силь­вии и вол­чи­цы с близ­не­ца­ми [Grü­ner, S. 61—62]. Иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют сход­ство укра­ше­ний Пан­тео­на с укра­ше­ни­я­ми фору­ма Авгу­ста: диа­метр экседр фору­ма соот­вет­ст­во­вал диа­мет­ру Пан­тео­на; оба соору­же­ния содер­жа­ли куль­то­вые ста­туи Мар­са и Вене­ры и были укра­ше­ны кари­а­ти­да­ми [см.: Zar­row, p. 194—195; Brou­cke, 2009, p. 28]²⁹. Инте­рес­ную подроб­ность о ста­туе Вене­ры сооб­ща­ют Пли­ний и Мак­ро­бий [Plin. HN, IX. 121; Mac­rob. Sat, III. 17. 17]. По их сло­вам, серь­ги для нее были изготов­ле­ны из поло­ви­нок круп­ной и зна­ме­ни­той жем­чу­жи­ны, кото­рая ранее была встав­ле­на в серь­гу, при­над­ле­жав­шую Клео­пат­ре. Вто­рую из этой пары жем­чу­жин цари­ца, как сооб­ща­ет­ся, рас­т­во­ри­ла в уксу­се и выпи­ла, чтобы устро­ить обед сто­и­мо­стью в десять мил­ли­о­нов сестер­ци­ев и таким обра­зом выиг­рать пари у Анто­ния. Поэто­му укра­ше­ние Вене­ры в Пан­теоне, с одной сто­ро­ны, напо­ми­на­ло рим­ля­нам о вызы­ваю­щем и недо­стой­ном с.17 поведе­нии Клео­пат­ры и Анто­ния, об их тще­сла­вии и рас­то­чи­тель­но­сти, а с дру­гой сто­ро­ны — наме­ка­ло на под­чи­не­ние Егип­та Риму, посколь­ку добы­ча, ото­бран­ная у ино­зем­ной цари­цы, была пере­да­на богине — родо­на­чаль­ни­це рим­ско­го наро­да и рода Юли­ев.

Агрип­па пре­вра­тил Мар­со­во поле в раз­вле­ка­тель­ный ком­плекс. Тер­мы — одно из самых зна­ме­ни­тых соору­же­ний дру­га прин­цеп­са (ил. 9). Веро­ят­но, Агрип­па начал воз­во­дить их в 25 г. до н. э., стро­и­тель­ство было завер­ше­но лишь через 6 лет. [см.: Ri­chardson, p. 386; Cass. Dio, LIII. 27. 1; Front. De Aquis, I. 10]. Инте­рес­ное мне­ние выска­зал Ж.-М. Род­даз: он ука­зы­ва­ет, что подоб­ный бан­ный ком­плекс был для Рима нов­ше­ст­вом и, опи­ра­ясь на Дио­на Кас­сия [Cass. Dio, LIII. 27. 1], пред­по­ла­га­ет, что, воз­мож­но, имен­но Агрип­па сде­лал доступ­ным и попу­ляр­ным вре­мя­про­вож­де­ние, соче­таю­щее телес­ные удо­воль­ст­вия с куль­тур­ным досу­гом [см.: Rod­daz, 1984, p. 278—279].

Более подроб­но об укра­ше­ни­ях терм рас­ска­зы­ва­ет Пли­ний: «…in ther­ma­rum quo­que ca­li­dis­si­ma par­te mar­mo­ri­bus inclu­se­rat par­vas ta­bel­las, pau­lo an­te, cum re­fi­ce­ren­tur, sub­la­tas»³⁰ [Plin. HN, XXXV. 26]; «…Ag­rip­pa cer­te in ther­mis, quas Ro­mae fe­cit, fig­li­num opus en­caus­to pin­xit in ca­li­dis, re­li­qua al­ba­rio ador­na­vit, non du­bie vit­reas fac­tu­rus ca­ma­ras, si pri­us in­ven­tum id fuis­set aut a pa­rie­ti­bus scae­nae» [Plin. HN, XXXVI, 189]³¹. Послед­нюю фра­зу Пли­ния так­же мож­но рас­смат­ри­вать как кос­вен­ную харак­те­ри­сти­ку Агрип­пы. Веро­ят­но, Пли­ний имел осно­ва­ния счи­тать, что Марк Вип­са­ний все­гда был в кур­се послед­них тех­ни­че­ских нови­нок и исполь­зо­вал их при стро­и­тель­стве.

Отдель­но сто­ит упо­мя­нуть ста­тую Апок­сио­ме­на работы скуль­п­то­ра Лисип­па (ил. 10), кото­рую Агрип­па поста­вил воз­ле терм. Ста­туя очень нра­ви­лась наро­ду, и когда импе­ра­тор Тибе­рий забрал ее к себе в ком­на­ту, люди под­ня­ли в теат­ре крик, тре­буя вер­нуть ста­тую на место, и прин­цеп­су при­шлось усту­пить [Plin. HN, XXXIV. 62]. По-види­мо­му, воз­му­ще­ние наро­да было вызва­но не толь­ко тем, что его лиши­ли пре­крас­но­го зре­ли­ща, но и тем, что Тибе­рий попы­тал­ся ото­брать у наро­да про­из­веде­ние искус­ства, кото­рое было пере­да­но ему в дар и поэто­му вос­при­ни­ма­лось как его закон­ная соб­ст­вен­ность.

Канал и искус­ст­вен­ное озе­ро (Euri­pus и Stag­num) так­же вхо­ди­ли в состав бан­но­го ком­плек­са. До Агрип­пы подоб­но­го в Риме не стро­и­ли. Канал полу­чал воду из акве­ду­ка Дева, кото­рый так­же постро­ил Марк Вип­са­ний и кото­рый, веро­ят­но, снаб­жал водой искус­ст­вен­ное озе­ро, а затем выхо­дил в Тибр. Таким обра­зом, вода и в самом кана­ле, и в озе­ре посто­ян­но меня­лась. Бла­го­да­ря это­му она все вре­мя оста­ва­лась холод­ной и чистой, там мно­гие купа­лись [Sen. Ep., 83. 5].

Искус­ст­вен­ное озе­ро и канал были окру­же­ны пар­ком — сада­ми Агрип­пы [Cass. Dio, LIV. 29; Ship­ley, p.55]. Сохра­ни­лись сведе­ния толь­ко об одной из с.18 скульп­тур, укра­шав­ших эти сады, — «Пав­шем льве» Лисип­па, кото­ро­го Агрип­па при­вез из Ламп­са­ка и поста­вил в пар­ке меж­ду озе­ром и кана­лом [Strab., XIII. 1. 19]³².

Весь ком­плекс постро­ек пре­вра­тил Мар­со­во поле в зону отды­ха, каких ранее в Риме не было. Более позд­ние авто­ры часто упо­ми­на­ют эти стро­е­ния как весь­ма посе­щае­мые места и, судя по этим сооб­ще­ни­ям, рим­ляне высо­ко оце­ни­ли уси­лия Агрип­пы. Мар­со­во поле оста­ва­лось местом гим­на­сти­че­ских и воен­ных упраж­не­ний моло­де­жи [Hor. Carm., III. 7. 25—27; Strab., V. 3. 8]³³, одна­ко теперь там появи­лось мно­го новых воз­мож­но­стей для досу­га и раз­вле­че­ний. В трак­та­те «Об ора­то­ре» Цице­рон рас­ска­зы­ва­ет забав­ную исто­рию о том, что «ut M. Le­pi­dus, cum, ce­te­ris se in cam­po exer­cen­ti­bus, ip­se in her­ba re­cu­buis­set, “vel­lem hoc es­set”, in­quit “la­bo­ra­re”» [Cic. De Or., II. 287]³⁴. Катон Стар­ший, вопло­ще­ние нра­вов и обы­ча­ев пред­ков, вряд ли одоб­рил бы подоб­ные устрем­ле­ния [ср.: Plut. Cat., 20], одна­ко сам Лепид несо­мнен­но при­вет­ст­во­вал бы пре­об­ра­зо­ва­ние Мар­со­ва поля, кото­рое осу­ще­ст­вил Агрип­па.

Пре­вра­ще­ние Мар­со­ва поля в «двор для отды­ха» (по выра­же­нию Вуда [Wood, p. 5]), конеч­но, слу­жи­ло целям про­па­ган­ды мира Авгу­ста — наступ­ле­ния золо­то­го века, эпо­хи мира и спо­кой­ст­вия. На поле, пред­на­зна­чен­ном для физи­че­ских упраж­не­ний и сбо­ра войск, теперь был устро­ен парк отды­ха, кото­рый сим­во­ли­зи­ро­вал, что отныне вра­ги побеж­де­ны и боль­ше не гро­зят Риму³⁵. Мар­со­во поле теперь ста­ло местом обще­на­род­но­го отды­ха и досу­га. Рань­ше лишь бога­тые рим­ские ари­сто­кра­ты на сво­их вил­лах мог­ли наслаж­дать­ся рос­кош­ны­ми тер­ма­ми, пар­ка­ми и пор­ти­ка­ми, укра­шен­ны­ми шедев­ра­ми искус­ства. Теперь такую воз­мож­ность полу­чил весь рим­ский народ [Смыш­ля­ев, с. 622]. Любо­пыт­но, что у Пли­ния сохра­ни­лись сведе­ния о пуб­лич­ном выступ­ле­нии Агрип­пы на сход­ную тему: «…exstat cer­te eius ora­tio mag­ni­fi­ca et ma­xi­mo ci­vium dig­na de ta­bu­lis om­ni­bus sig­nis­que pub­li­can­dis, quod fie­ri sa­tius fuis­set quam in vil­la­rum exi­lia pel­li» [Plin. HN, XXXV, 26]³⁶. Пре­об­ра­же­ние Мар­со­ва поля, ини­ции­ро­ван­ное и осу­щест­влен­ное Авгу­стом и Агрип­пой, мож­но рас­смат­ри­вать как про­дол­же­ние поли­ти­ки, нача­той Пом­пе­ем (постро­ил боль­шой посто­ян­ный театр) и Цеза­рем (он заве­щал свои сады рим­ско­му наро­ду). Еще с.19 Цице­рон отме­чал, что народ нена­видит рос­кошь част­ных лиц, а в обще­ст­вен­ных делах ценит ее [Cic. Mur., 76]. Оче­вид­но, Август и Агрип­па так­же пони­ма­ли эту осо­бен­ность и тем самым с помо­щью пре­об­ра­же­ния Мар­со­ва поля при­влек­ли к себе допол­ни­тель­ные сим­па­тии плеб­са (см. общий план Мар­со­ва поля, ил. 11).

Извест­но еще об одной построй­ке Агрип­пы на Мар­со­вом поле — его гроб­ни­це [Cass. Dio, LIV. 28. 5]. На сего­дняш­ний день неиз­вест­но, как выгляде­ла эта гроб­ни­ца, где кон­крет­но она нахо­ди­лась, когда была постро­е­на. Едва ли при почти пол­ном отсут­ст­вии этих дан­ных мож­но делать выво­ды об идео­ло­ги­че­ском зна­че­нии это­го стро­е­ния; един­ст­вен­ное, что мож­но ска­зать: такая гроб­ни­ца под­чер­ки­ва­ла осо­бую роль Мар­ка Агрип­пы в государ­стве. Инте­рес­но, что местом для сво­ей гроб­ни­цы Агрип­па выбрал имен­но Мар­со­во поле, кото­рое было почет­ней­шим местом для похо­рон³⁷ и кото­рое сам же Агрип­па укра­сил и пере­стро­ил.

Дру­гие построй­ки, свя­зан­ные с Агрип­пой, в част­но­сти его мост или пор­тик Вип­са­ния, в кото­ром хра­ни­лась его кар­та, в ста­тье не рас­смат­ри­ва­ют­ся, посколь­ку мост, явля­ясь сугу­бо прак­ти­че­ским стро­е­ни­ем, едва ли пред­став­ля­ет инте­рес с идео­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния, а зда­ния, постро­ен­ные после смер­ти Агрип­пы, не поз­во­ля­ют оце­нить идео­ло­ги­че­ский под­текст это­го стро­е­ния, заду­ман­ный самим Агрип­пой³⁸.

П. Цан­кер спра­вед­ли­во пишет, что основ­ной целью всей стро­и­тель­ной дея­тель­но­сти Агрип­пы в Риме было про­слав­ле­ние Окта­ви­а­на и уста­но­вив­ше­го­ся позд­нее режи­ма прин­ци­па­та. Одна­ко инте­рес­но заме­тить, что эта дея­тель­ность была пору­че­на имен­но Агрип­пе, уже имев­ше­му ко вре­ме­ни сво­его эди­ли­те­та сла­ву победо­нос­но­го пол­ко­во­д­ца и фло­то­во­д­ца. В 30-е гг. до н. э. и позд­нее мно­гие доро­ги ремон­ти­ро­ва­лись, а хра­мы реста­ври­ро­ва­лись дру­ги­ми ари­сто­кра­та­ми по пред­ло­же­ни­ям Авгу­ста. Одна­ко толь­ко с име­нем Агрип­пы ассо­ци­и­ру­ет­ся столь широ­кое стро­и­тель­ство. Сам Август тоже стро­ил в Риме доста­точ­но мно­го, одна­ко меж­ду его меро­при­я­ти­я­ми и про­грам­мой Агрип­пы суще­ст­ву­ет раз­ли­чие: построй­ки Агрип­пы носят несколь­ко более быто­вой и прак­ти­че­ский харак­тер³⁹ или пред­на­зна­че­ны для раз­вле­че­ния и отды­ха плеб­са. Нам неиз­вест­но ника­ких подроб­но­стей о мас­штаб­ных ремонт­ных работах, про­веден­ных Агрип­пой во вре­мя эди­ли­те­та в 33 г. до н. э., источ­ни­ки лишь сооб­ща­ют, что он отре­ста­ври­ро­вал все обще­ст­вен­ные зда­ния и ули­цы. Посколь­ку не сохра­ни­лось ника­ких назва­ний, мож­но сде­лать вывод, что эти зда­ния и доро­ги были не слиш­ком зна­ме­ни­ты, и все же имен­но их рестав­ра­цию взял на себя Марк Вип­са­ний. Стро­е­ния же Авгу­ста носи­ли в боль­шин­стве сво­ем более «офи­ци­аль­ный» харак­тер и ско­рее нахо­ди­лись посто­ян­но перед гла­за­ми более высо­ких сло­ев рим­ско­го обще­ства — сена­та и всад­ни­ков: напри­мер, арки в честь побед Авгу­ста на Рим­ском фору­ме, курия Юлия, с.20 бази­ли­ка Юлия, храм Боже­ст­вен­но­го Цеза­ря, Алтарь мира Авгу­ста, форум Авгу­ста со все­ми построй­ка­ми и т. д. Разу­ме­ет­ся, нель­зя гово­рить о том, что все зда­ния Агрип­пы постро­е­ны толь­ко для плеб­са, а Авгу­ста — толь­ко для выс­ших сло­ев обще­ства. Речь может идти лишь о неко­то­рых пре­об­ла­даю­щих тен­ден­ци­ях в стро­и­тель­ных про­грам­мах. Эти тен­ден­ции отра­жа­ют­ся так­же в терри­то­ри­аль­ном раз­ме­же­ва­нии их дея­тель­но­сти: если Август вел мас­штаб­ные стро­и­тель­ные работы в поли­ти­че­ском и дело­вом цен­тре ста­ро­го рес­пуб­ли­кан­ско­го Рима, на Пала­тине, Капи­то­лии, Фору­ме и при­ле­гаю­щих к ним терри­то­ри­ях (хотя, конеч­но, ими не огра­ни­чи­вал­ся), то Агрип­па сосре­дото­чил свои уси­лия на Мар­со­вом поле, цен­траль­ная часть кото­ро­го преж­де оста­ва­лась почти неза­стро­ен­ной, а теперь пре­вра­ти­лась в «вил­лу для про­сто­го наро­да» [см.: Gardthau­sen, S. 979; Zan­ker, p. 141; Grü­ner, S. 46—47].

Любо­пыт­но пораз­мыс­лить над при­чи­на­ми тако­го раз­ли­чия. Воз­мож­но, все объ­яс­ня­ет­ся доста­точ­но про­сто, и дело в том, что Агрип­па взял на себя заботы об орга­ни­за­ции водо­снаб­же­ния в Риме, что повлек­ло за собой ремонт и стро­и­тель­ство ряда функ­цио­наль­ных соору­же­ний. Одна­ко воз­ни­ка­ет вопрос, поче­му эти заботы не взял на себя Август. Более веро­ят­ным пред­став­ля­ет­ся иное объ­яс­не­ние. В отли­чие от Авгу­ста, имев­ше­го кров­ное род­ство с одним из знат­ней­ших пат­ри­ци­ан­ских родов, Юли­я­ми, и усы­нов­лен­но­го Цеза­рем, Марк Агрип­па ни знат­но­стью, ни нали­чи­ем столь зна­ме­ни­тых род­ст­вен­ни­ков не отли­чал­ся. Несмот­ря на свои заслу­ги, воен­ные победы и долж­но­сти, в гла­зах рим­ско­го ноби­ли­те­та Агрип­па все рав­но оста­вал­ся «новым чело­ве­ком». Одна­ко Агрип­па был вто­рым чело­ве­ком после Авгу­ста в государ­стве, обла­дал огром­ным вли­я­ни­ем и, веро­ят­но, этим еще боль­ше раз­дра­жал пред­ста­ви­те­лей рим­ской ари­сто­кра­тии, раз­дра­жал настоль­ко, что они даже не поже­ла­ли прий­ти на его похо­ро­ны [Cass. Dio, LIV. 29. 6].

Мож­но пред­по­ло­жить, что несколь­ко раз­ная рас­ста­нов­ка акцен­тов в стро­е­ни­ях Авгу­ста и построй­ках Агрип­пы поз­во­ля­ла импе­ра­то­ру и его дру­гу при­об­ре­сти тем самым сим­па­тии и плеб­са, и ноби­ли­те­та: если плебс, веро­ят­но, отклик­нул­ся бы на заботу любо­го из них, то при­влечь к себе ноби­ли­тет Авгу­сту, пожа­луй, было про­ще, чем Агрип­пе. Пле­беи мог­ли убедить­ся, что Агрип­па забо­тит­ся об их инте­ре­сах и раз­вле­че­ни­ях, а Август имел воз­мож­ность чаще демон­стри­ро­вать пред­ста­ви­те­лям рим­ской ари­сто­кра­тии пло­ды сво­их трудов, кото­рые настра­и­ва­ли их в его поль­зу. Важ­ное исклю­че­ние состав­ля­ет, конеч­но, Пан­те­он, одна­ко если он дол­жен был вос­при­ни­мать­ся как храм рода Юли­ев, то понят­но, что сам Август не мог зани­мать­ся его стро­и­тель­ст­вом и дол­жен был кому-то его пере­по­ру­чить.

Сто­ит отме­тить, что со вре­мен граж­дан­ских войн и уже в эпо­ху прин­ци­па­та никто не мог срав­нить­ся с Агрип­пой и Авгу­стом по мас­шта­бу стро­и­тель­ных меро­при­я­тий. Инте­рес­но разо­брать­ся, как соот­но­сят­ся меж­ду собой их вкла­ды. На этот счет выска­зы­ва­лось два мне­ния. Дж. Мот­тер­шед пола­га­ет, что стро­и­тель­ные про­грам­мы Авгу­ста и Агрип­пы соот­вет­ст­во­ва­ли их иерар­хии в государ­стве: Агрип­пе доз­во­ля­лось помо­гать Окта­виа­ну при­влечь на свою сто­ро­ну народ, но он не мог при­ни­мать уча­стия в стро­и­тель­стве памят­ни­ков, имев­ших поли­ти­че­ское или рели­ги­оз­ное зна­че­ние для ново­го режи­ма, эта с.21 при­ви­ле­гия при­над­ле­жа­ла прин­цеп­су [Mot­tershead, p. 210]⁴⁰. Диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­но­го мне­ния при­дер­жи­ва­ет­ся А. Грю­нер. Он подроб­но рас­смат­ри­ва­ет вза­им­ное рас­по­ло­же­ние Пан­тео­на и мав­зо­лея Авгу­ста и при­хо­дит к выво­ду, что оба эти стро­е­ния сим­во­ли­зи­ро­ва­ли рав­ное поло­же­ние в государ­стве Авгу­ста и Агрип­пы, на что наме­ка­ли, по его мне­нию, и ста­туи у вхо­да в Пан­те­он; более того, посколь­ку в построй­ках Агрип­пы часто и мно­го­крат­но при­сут­ст­ву­ет тема воды, это посто­ян­но напо­ми­на­ло рим­ля­нам о победах Агрип­пы, а зна­чит, нель­зя рас­смат­ри­вать его построй­ки лишь как про­слав­ле­ние Авгу­ста.

Обе вер­сии, одна­ко, пред­став­ля­ют­ся излишне кате­го­рич­ны­ми. А. Грю­нер прав в том, что стро­и­тель­ная про­грам­ма Агрип­пы при­нес­ла ему сла­ву и попу­ляр­ность у плеб­са. Пол­ко­во­дец назы­вал стро­е­ния сво­им име­нем⁴¹, откры­то напо­ми­нал о сво­их победах и заслу­гах, поэто­му вряд ли мож­но сво­дить его роль лишь к помо­щи прин­цеп­су. Кро­ме того, пред­став­ля­ет­ся несколь­ко спор­ным мне­ние Дж. Мот­тер­шеда, что построй­ки Агрип­пы име­ли мень­шее поли­ти­че­ское и рели­ги­оз­ное зна­че­ние для ново­го режи­ма, чем стро­е­ния Авгу­ста. Мож­но ли одно­знач­но отдать пред­по­чте­ние в этом смыс­ле хра­му Мар­са Мсти­те­ля перед Пан­тео­ном? Дей­ст­ви­тель­но ли бази­ли­ка или курия Юлия были поли­ти­че­ски более зна­чи­мы для ново­го режи­ма, чем Сеп­та или орга­ни­за­ция водо­снаб­же­ния в Риме? Одно­знач­но­го отве­та на этот вопрос дать нель­зя. Построй­ки эти выпол­ня­ли столь раз­ные функ­ции, что крайне слож­но отыс­кать даже кри­те­рий, по кото­ро­му мож­но про­ве­сти срав­не­ние. Кро­ме того, идео­ло­гия эпо­хи Авгу­ста — явле­ние ком­плекс­ное, мно­го­гран­ное и очень слож­ное, не все­гда мож­но рас­смат­ри­вать зна­че­ние каж­дой построй­ки изо­ли­ро­ван­но. Выше упо­ми­на­лись работы, в кото­рых иссле­ду­ет­ся изме­не­ние обли­ка Рима в целом при Авгу­сте (Д. Фав­ро, С. Вуд, П. Цан­кер и др.). Без подоб­но­го тща­тель­но­го ана­ли­за едва ли воз­мож­но при­знать вывод Дж. Мот­тер­шеда обос­но­ван­ным и убеди­тель­ным.

Одна­ко точ­ка зре­ния А. Грю­не­ра так­же вызы­ва­ет неко­то­рые сомне­ния. Агрип­па дей­ст­ви­тель­но напо­ми­нал сво­и­ми построй­ка­ми о соб­ст­вен­ных победах и заслу­гах, одна­ко не сле­ду­ет игно­ри­ро­вать, напри­мер, и акве­дук Юлия или Сеп­ту Юлия, назван­ные им в честь Авгу­ста. Слож­но так­же согла­сить­ся с выво­дом авто­ра, что Пан­те­он состав­лял идео­ло­ги­че­ски сим­мет­рич­ную пару с мав­зо­ле­ем Авгу­ста. Во-пер­вых, А. Грю­нер спра­вед­ли­во заме­ча­ет, что у вхо­да в Пан­те­он сто­я­ли ста­туи и Агрип­пы, и Авгу­ста, одна­ко при этом автор игно­ри­ру­ет сооб­ще­ние источ­ни­ка [Cass. Dio, LIII. 27. 3] о том, что изна­чаль­но пол­ко­во­дец соби­рал­ся поста­вить ста­тую Авгу­ста внутрь Пан­тео­на и назвать его Авгу­сте­ем. Но нам ниче­го неиз­вест­но о том, чтобы Август ста­вил воз­ле сво­его мав­зо­лея ста­тую Агрип­пы хоть в каком-то виде, хотя его соб­ст­вен­ная ста­туя увен­чи­ва­ла это соору­же­ние. Одна­ко сто­ит отме­тить любо­пыт­ный момент, кото­рый обхо­дит вни­ма­ни­ем А. Грю­нер: после смер­ти Агрип­пы Август с.22 похо­ро­нил его в сво­ем мав­зо­лее, несмот­ря на то, что на Мар­со­вом поле у дру­га прин­цеп­са была соб­ст­вен­ная гроб­ни­ца. Одна­ко этот факт вряд ли мож­но счи­тать под­твер­жде­ни­ем вер­сии о рав­но­знач­но­сти Пан­тео­на и мав­зо­лея, сим­во­ли­зи­ру­ю­щей равен­ство Авгу­ста с Агрип­пой: пер­вым в мав­зо­лее Авгу­ста был похо­ро­нен юный Мар­целл, пле­мян­ник импе­ра­то­ра. Едва ли это поз­во­ля­ет гово­рить о рав­ном поло­же­нии в государ­стве Авгу­ста, Агрип­пы и Мар­цел­ла. Поэто­му точ­ка зре­ния А. Грю­не­ра так­же выглядит не вполне убеди­тель­ной. Исти­на нахо­дит­ся где-то посе­редине. Дж. Мот­тер­шед прав в том, что, несмот­ря на мас­штаб­ность стро­и­тель­ной про­грам­мы Агрип­пы, на про­слав­ле­ние его побед, на вза­им­ное рас­по­ло­же­ние Пан­тео­на и мав­зо­лея, в стро­и­тель­ной поли­ти­ке он все же зани­мал вто­рое место после Авгу­ста, что соот­вет­ст­во­ва­ло его поло­же­нию в государ­стве. С дру­гой сто­ро­ны, вряд ли мож­но согла­сить­ся с Дж. Мот­тер­шедом в том, что зада­чей Агрип­пы была лишь помощь Авгу­сту в обре­те­нии люб­ви плеб­са: едва ли сам Марк Вип­са­ний не полу­чил ника­кой сла­вы и попу­ляр­но­сти за свои про­ек­ты. Нако­нец, важ­но отме­тить, что Агрип­па зани­мал вто­рое место из двух. Третье­го места в этой сфе­ре не было. В обла­сти стро­и­тель­ства прин­цепс и его друг настоль­ко опе­ре­ди­ли всех осталь­ных, что в дан­ном слу­чае вто­рое место Агрип­пы явля­ет­ся весь­ма почет­ным и исклю­чи­тель­ным. Посколь­ку обще­ст­вен­ное стро­и­тель­ство в Риме при Авгу­сте велось в основ­ном его дру­зья­ми и род­ст­вен­ни­ка­ми, мас­шта­бы стро­и­тель­ной дея­тель­но­сти Агрип­пы долж­ны были под­черк­нуть, какая дистан­ция отде­ля­ла его от осталь­ных дру­зей и род­ст­вен­ни­ков импе­ра­то­ра.

---

Гора­ций Флакк, Квинт. Оды. Эпо­ды. Сати­ры. Посла­ния: пер. с лат. / под ред. М. Л. Гас­па­ро­ва. М., 1970. [Go­rat­sij Flakk, Kvint. Ody. Epo­dy. Sa­ti­ry. Pos­la­niya: per. s lat. / pod red. M. L. Gas­pa­ro­va. M., 1970.]

Кна­бе Г. С. Древ­ний Рим — исто­рия и повсе­днев­ность: очер­ки. М., 1986. [Kna­be G. S. Drev­nij Rim — is­to­riya i pov­sed­nev­nost’: oc­herki. M., 1986.]

Маш­кин Н. А. Прин­ци­пат Авгу­ста. Про­ис­хож­де­ние и соци­аль­ная сущ­ность. М.; Л., 1949. [Mashkin N. A. Printsi­pat Av­gus­ta. Proiskhozhde­nie i sot­sial’naya su­schnost’. M.; L., 1949.]

Меже­риц­кий Я. Ю. «Рес­пуб­ли­кан­ская монар­хия»: мета­мор­фо­зы идео­ло­гии и поли­ти­ки импе­ра­то­ра Авгу­ста. М.; Калу­га, 1994. [Mez­he­ritskij Yа. Yu. «Res­pub­li­kanskaya mo­narkhiya»: me­ta­mor­fo­zy ideo­lo­gii i po­li­ti­ki im­pe­ra­to­ra Av­gus­ta. M.; Ka­lu­ga, 1994.]

Пли­ний Стар­ший. Есте­ство­зна­ние. Об искус­стве / пер. Г. А. Таро­ня­на. М., 1994. [Pli­nij Starshij. Es­testvoz­na­nie. Ob is­kusstve / per. G. A. Ta­ro­nya­na. M., 1994.]

Сер­ге­ен­ко М. Е. Жизнь древ­не­го Рима. СПб., 2000. [Ser­geen­ko M. E. Zhizn’ drev­ne­go Ri­ma. SPb., 2000.]

Смыш­ля­ев А. Л. Рим: эпо­ха прин­ци­па­та // Все­мир­ная исто­рия. Т. 1: Древ­ний мир. М., 2011. С. 603—639. [Smyshlyaev A. L. Rim: epok­ha printsi­pa­ta // Vse­mir­naya is­to­riya. T. 1: Drev­nij mir. M., 2011. S. 603—639.]

Цице­рон, Марк Тул­лий. Три трак­та­та об ора­тор­ском искус­стве / пер. Ф. А. Пет­ров­ско­го, И. П. Стрель­ни­ко­вой, М. Л. Гас­па­ро­ва; под ред. М. Л. Гас­па­ро­ва. М., 1972. [Tsit­se­ron, Mark Tul­lij. Tri trak­ta­ta ob ora­torskom is­kusstve / per. F. A. Pet­rovsko­go, I. P. Strel’ni­ko­voj, M. L. Gas­pa­ro­va; pod red. M. L. Gas­pa­ro­va. M., 1972.]

Шиф­ман И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990. [Shif­man I. Sh. Tse­zar’ Av­gust. L., 1990.]

App. BC—Ap­pia­nus Ale­xandri­nus. Bel­la ci­vi­lia.

с.23

Bea­chem R. The Em­pe­ror as Impres­sa­rio // The Cambrid­ge Com­pa­nion to the Age of Augus­tus / ed. K. Ga­linsky. Cambrid­ge, 2005. P. 151—174.

Blei­cken J. Augus­tus. Eine bio­gra­phie. Ber­lin, 1998.

Brou­cke P. The Ca­rya­tids from Had­rian’s Vil­la at Ti­vo­li and the Pan­theon of Ag­rip­pa // AJA. 1999. Vol. 103. P. 312.

Brou­cke P. The Pan­theon of Ag­rip­pa and the Mau­so­leum of Augus­tus // AJA. 2000. Vol. 104. P. 366.

Brou­cke P. The First Pan­theon: Ar­chi­tec­tu­re and Mea­ning // The Pan­theon in Ro­me. Contri­bu­tions to the Con­fe­ren­ce, Bern, No­vem­ber 9—12, 2006. Bern, 2009. P. 27—28.

Cass. Dio — Cas­sius Dio. His­to­ria Ro­ma­na.

Cic. Att. — Ci­ce­ro, Mar­cus Tul­lius. Epis­tu­lae ad At­ti­cum.

Cic. De Or. — Ci­ce­ro, Mar­cus Tul­lius. De Ora­to­re.

Cic. Mur. — Ci­ce­ro, Mar­cus Tul­lius. Pro Mu­re­na.

CIL—Cor­pus Inscrip­tio­num La­ti­na­rum. Ber­lin, 1853 —.

Coa­rel­li F. Il Cam­po Mar­zio oc­ci­den­ta­le. Sto­ria e to­pog­ra­fia // MEF­RA. 1977. T. 89, № 2. P. 807—846.

Coa­rel­li F. Il Pan­theon, l’apo­teo­si di Augus­to e l’apo­teo­si di Ro­mu­lo // Cit­ta у ar­chi­tet­tu­ra nel­la Ro­ma im­pe­ria­le: at­ti del se­mi­na­rio del 27 ot­tob­re 1981 nel 25o an­ni­ver­sa­rio dell’Ac­ca­de­mia di Da­ni­mar­ca. Ro­me, 1983. P. 41—46.

Coa­rel­li F. Ro­me and En­vi­rons. An Ar­chaeo­lo­gi­cal Gui­de. L., 2007.

De­mou­gin S. Quo des­cen­dat in cam­po pe­ti­tor. Élec­tions et élec­teurs à la fin de la Re­pub­li­que et au dé­but de l’Em­pi­re // L’Urbs: es­pa­ce ur­bain et his­toi­re (Ier sièc­le av. J.-C. — IIIe siec­le ap. J.-C). Ro­me, 1987. P. 305—317.

Evans H. Ag­rip­pa’s Water Plan // AJA. 1982. Vol. 86. P. 401—411.

Fan­tham E. Julia Augus­ti: the Em­pe­ror’s Daughter. L.; N. Y., 2006.

Fav­ro D. The Ur­ban Ima­ge of Augus­tan Ro­me. Cambrid­ge, 1996.

Fav­ro D. Ma­king Ro­me a World Ci­ty // The Cambrid­ge Com­pa­nion to the Age of Augus­tus / ed. K. Ga­linsky. Cambrid­ge, 2005. P. 234—263.

Fest. — Fes­tus, Sex­tus Pom­pei­us. De ver­bo­rum sig­ni­fi­ca­tio­ne.

Fishwick D. The Sta­tue of Juli­us Cae­sar in the Pan­theon // La­to­mus. 1992. Vol. 51. P. 329—336.

Front. De Aquis — Fron­ti­nus, Sex­tus Juli­us. De aquae­duc­tu.

Galste­rer H. The Ad­mi­nistra­tion of Jus­ti­ce // CAH. 2nd edn. Vol. 10. Cambrid­ge, 1996. P. 397—413.

Gardthau­sen V. Augus­tus und sei­ne Zeit. Leip­zig, 1891. Th. 1, Bd. 1.

Gell. — Gel­lius, Aulus. Noc­tes At­ti­cae.

Grü­ner A. Das Pan­theon des Ag­rip­pa: Ar­chi­tek­to­ni­sche Form und ur­ba­ner Kon­text // The Pan­theon in Ro­me. Contri­bu­tions to the Con­fe­ren­ce, Bern, No­vem­ber 9—12, 2006. Bern, 2009. S. 41—67.

Hanslik R. Vip­sa­nius [2] // RE. 1961. R. 2, Hbd. 17. Sp. 1226—1275.

Hee­ne G. Die Kompro­mis­se in der Ar­chi­tek­tur — An­bau Nord / An­bau Sud: Wie ka­men sie zus­tan­de? // The Pan­theon in Ro­me. Contri­bu­tions to the Con­fe­ren­ce, Bern, No­vem­ber 9—12, 2006. Bern, 2009. S. 89—97.

Hor. Carm. — Ho­ra­tius Flac­cus, Quin­tus. Car­mi­nae.

Hor. Serm. — Ho­ra­tius Flac­cus, Quin­tus. Ser­mo­nes.

Joli­vet V. Les jar­dins de Pom­pee: nou­vel­les hy­po­the­ses // MEF­RA. 1983. T. 95, № 1. P. 115—138.

Kie­nast D. Augus­tus und Cae­sar // Chi­ron. 2001, Bd. 31. S. 1—26.

Kie­nast D. Augus­tus: Prin­ceps und Mo­narch. Darmstadt, 2009.

Lesk A. «Ca­rya­ti­des pro­ban­tur in­ter pau­ca ope­rum»: Pli­ny, Vit­ru­vius, and the Se­mio­tics of the Erech­theion Mai­dens at Rom // Are­thu­sa. 2007. Vol. 40. P. 25—42.

с.24

Lloyd R. B. The Aqua Vir­go, Euri­pus and Pons Ag­rip­pae // AJA. 1979. Vol. 83. P. 193—204.

Mac­rob. Sat. — Mac­ri­bius Ambro­sius Theo­do­sius. Sa­tur­na­lia.

Mart. — Mar­tia­lis, Mar­cus Va­le­rius. Epig­ram­ma­ta.

Mot­tershead G. The Con­struc­tions of Mar­cus Ag­rip­pa in the West. Mel­bour­ne, 2005. P. 1—246.

Os­good J. Cae­sar’s Le­ga­cy. Ci­vil War and the Emer­gen­ce of Ro­man Em­pi­re. Cambrid­ge, 2006.

Plat­ner S. B., Ashby T. A To­po­gra­phi­cal Dic­tio­na­ry of An­cient Ro­me. L., 1929.

Plin. HN—Pli­nius Se­cun­dus, Gai­us. His­to­ria Na­tu­ra­lis.

Plut. Cat. — Plu­tar­chus. Vi­tae Pa­ral­le­lae. Ca­to Se­nior.

Ra­ma­ge E. S. Augus­tus’ Treat­ment of Juli­us Cae­sar // His­to­ria. 1985. Bd. 34. P. 223—245

Re­hak P. Im­pe­rium and Cos­mos. Augus­tus and the Nor­thern Cam­pus Mar­tius. Ma­di­son. 2006.

Rein­hold M. Mar­cus Ag­rip­pa: A Bio­gra­phy. Ge­ne­va, 1933.

RGDA — Res Ges­tae Di­vi Augus­ti.

RIC—Su­ther­land C. H. V. The Ro­man Im­pe­rial Coi­na­ge. Vol. 1: From 31 BC to AD. 69. L., 1984.

Rich J. W. Augus­tus’s Par­thian Ho­nours, the Temple of Mars Ul­tor and the Arch in the Fo­rum Ro­ma­num // PBSR. 1998. Vol. 66. P. 71—128.

Rich J. W., Wil­liams J. H. C. Le­ges et Iv­ra P. R. Res­ti­tuit: A New Aure­us of Oc­ta­vian and the Set­te­le­ment of 28—27 B. C. // The Nu­mis­ma­tic Chro­nic­le. 1999. Vol. 159. P. 169—213.

Ri­chardson L. A New To­po­gra­phi­cal Dic­tio­na­ry of An­cient Ro­me. Bal­ti­mo­re; L., 1992.

Rod­daz J.-M. Mar­cus Ag­rip­pa. Ro­ma, 1984.

Rod­daz J.-M. Un the­me de la «pro­pa­gan­de» augus­teen­ne: l’ima­ge po­pu­lai­re d’Ag­rip­pa // MEF­RA. 1980. T. 92, № 2. P. 947—955.

RPC—Bur­nett A., Amandry M., Ri­pol­les P. P. Ro­man Pro­vin­cial Coi­na­ge. Vol. 1: From the Death of Cae­sar to the Death of Vi­tel­lius (44 BC—AD 69). Pt. 1. L., 1992.

RRC—Crawford M. Ro­man Re­pub­li­can Coi­na­ge. Cambrid­ge, 1974.

Sen. Ep. — Se­ne­ca, Lu­cius An­neus. Epis­tu­lae Mo­ra­les ad Lu­ci­lium.

Ship­ley F. W. Ag­rip­pa’s Buil­ding Ac­ti­vi­ties in Ro­me. St. Louis, 2008: Rep­rint. 1933.

Simpson C. J. The Nor­thern Orien­ta­tion of Ag­rip­pa’s Pan­theon: Ad­di­tio­nal Con­si­de­ra­tions // L’An­ti­qui­te Clas­si­que. 1997. T. 66. P. 169—176.

Stam­per J. W. The Ar­chi­tec­tu­re of Ro­man Temples: The Re­pub­lic to the Middle Em­pi­re. Cambrid­ge, 2005.

Strab. — Stra­bo. Geo­gra­phi­ca.

Suet. Aug. — Sue­to­nius Tran­quil­lus, Gai­us. De vi­ta Cae­sa­rum. Di­vus Augus­tus.

Suet. Iul. — Sue­to­nius Tran­quil­lus, Gai­us. De vi­ta Cae­sa­rum. Di­vus Iuli­us.

Suet. Tib. — Sue­to­nius Tran­quil­lus, Gai­us. De vi­ta Cae­sa­rum. Ti­be­rius.

Su­mi J. S. Ce­re­mo­ny and Power. Per­for­ming Po­li­tics in Ro­me between Re­pub­lic and Em­pi­re. Ann Ar­bour, 2008.

Tay­lor L. R. Ro­man Vo­ting As­semblies from the Han­ni­ba­lic War to the Dic­ta­torship of Cae­sar. Ann Ar­bor, 1966.

Tay­lor L. R. The Di­vi­ni­ty of the Ro­man Em­pe­ror. Phi­la­del­phia, 1975.

Vell. — Vel­lei­us Pa­ter­cu­lus. His­to­riae Ro­ma­nae.

Weinstock S. Di­vus Juli­us. Ox­ford, 1971.

Whi­te P. Juli­us Cae­sar in Augus­tan Ro­me // Phoe­nix. 1988. Vol. 42. P. 334—356.

Wood S. Ur­ban Ima­ge­ry and Vi­sual Nar­ra­ti­ve: The Cam­pus Mar­tius in the Age of Augus­tus [Electro­nic re­sour­ce] // The School of His­to­ri­cal Stu­dies Postgra­dua­te Fo­rum e-Jour­nal, Edi­tion Two, 2003. URL: http://www.so­cie­ties.ncl.ac.uk/shspgf/ed_2/ed_2_wood.pdf (дата обра­ще­ния: 26. 11. 2013).

Zan­ker P. The Power of Ima­ges in the Age of Augus­tus. Ann Ar­bor, 1990.

Zar­row E. M. The Ima­ge and Me­mo­ry of Juli­us Cae­sar between Tri­um­vi­ra­te and Prin­ci­pa­te (44 BCE—CE 14): PhD Diss. N. Ha­ven, 2007.

с.25

Ziol­kow­ski A. Was Ag­rip­pa’s Pan­theon the Temple of Mars «In Cam­po?» // PBSR. 1994. Vol. 62. P. 261—277

Ziol­kow­ski A. What did Ag­rip­pa’s Pan­theon Loo­ked Li­ke? New Answers to an Old Ques­tion // The Pan­theon in Ro­me. Contri­bu­tions to the Con­fe­ren­ce, Bern, No­vem­ber 9—12, 2006. Bern, 2009. P. 29—39.

---

1. Остат­ки арок акве­ду­ка Дева под палац­цо Шар­ра. Рим [Grü­ner, S. 48].

2. Плит­ка Кам­па­на с изо­бра­же­ни­ем дель­фи­нов, уста­нов­лен­ных Агрип­пой в Боль­шом цир­ке. Париж, Лувр [Grü­ner, S. 49]

3. План Сеп­ты Юлия на Мар­со­вом поле (соглас­но Гат­ти) [Grü­ner, S. 45].

4. Остат­ки пор­ти­ка Арго­нав­тов. Фото авто­ра.

5. Остат­ки бази­ли­ки Неп­ту­на. Фото Ильи Ш.

6. Рекон­струк­ция Пан­тео­на Агрип­пы [Hee­ne, S. 40].

7. Рекон­струк­ция север­ной части Мар­со­ва поля в эпо­ху Авгу­ста Рим, Музей Алта­ря мира Авгу­ста. Фото авто­ра.

8. Кари­а­ти­да с вил­лы Адри­а­на в Тиво­ли, тип А (пред­по­ло­жи­тель­но про­ис­хо­дит из Пан­тео­на Агрип­пы). Музей Тиво­ли [Lesk].

9. Остат­ки терм Агрип­пы. Фото Ильи Ш.

10. Апок­сио­мен. Рим­ская копия I в. н. э. с брон­зо­во­го ори­ги­на­ла Лисип­па, ок. 320 г. до н. э. Рим, Вати­кан­ские музеи, Музей Пия — Кли­мен­та. Инв. № 1185. Фото С. И. Сос­нов­ско­го.

11. План Мар­со­ва поля в эпо­ху Авгу­ста [Zan­ker, p. 140].