Становление демократической политической культуры в Элладе VIII—V веков до н. э.: политическая мысль и политический человек доплатоновского периода
(культурологический аспект)
Публикуется по электронному варианту, предоставленному автором, 2015.
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Несмотря на то, что демократия и характерная для нее политическая культура как явления мировой культуры исследуются уже более двух тысяч лет, полное понимание процесса их становления и эволюции пока отсутствует. Как указывает
—российское общество находится в процессе трудной комплексной трансформации, как отмечают
—налицо явное поражение идеи «транзитарной демократии», когда, как справедливо заметил
—наблюдается ухудшение внешнеполитической ситуации в мире, когда по З. Бжезинскому формально «самые демократические страны мира» при этом, как отмечает А. Негри, проводят явно имперскую агрессивную внешнюю политику, беспощадно подавляя самостоятельность стран типа Сербии, насаждая свое военное присутствие на Балканах, Кавказе, Центральной Азии, Украине и других странах и регионах [432, p. 21—
—в начале XXI века в науке идет активная полемика по вопросу о том, что же такое человеческая культура: феномен, просто с.4 «музейный каталог» — совокупность материальный и духовных ценностей, созданных и создаваемых человеческом в процессе своей жизнедеятельности, или же, как настаивают поддерживаемые нами
Вслед за Л. Уайтом,
Однако, успешно «опылить» более высокой политической культурой как «социалистической», так и «буржуазной» демократии режимы в третьих странах так и не удалось: все модернизируемые страны, при всей парадно-фасадной демократичности, на самом деле, сохранили полную свою национальную самобытность, в том числе весь спектр самых разнообразных позднеродовых, самодержавно-авторитарных и тоталитарных властных систем, абсолютно не совместимых с той политической культурой, что принята в демократиях европейского или античного образца. Более того, по мнению
Видя явные неудачи «демократического прогрессорства» в духе фантастов Стругацких, и понимая, что отказ от теории транзитарности демократии и демократической культуры автоматически лишит США и НАТО идеологического прикрытия для возможности вмешиваться во внутренние дела других стран, часть западных специалистов пытается пересмотреть саму суть демократии, предлагая новые ее варианты, бесконечно разделяя демократию как особую социокультурную систему на множество «переходных подвидов», например, «гибридные режимы», «электоральная демократия», «фасадная демократия», «дефектная демократия», «нелиберальная демократия» и. т. д. [240, с. 134—
Представляется, что столь различные определения современных и эволюционирующих демократий, — это нечто из разряда «рыбы второй свежести» из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: размывая так до конца и не осмысленные понятия «демократия» и «демократическая политическая культура», данные авторы по существу отказываются от самой возможности научного их познания, подменяя результат познания его бесконечным процессом. В связи с этим, более плодотворной представляется позиция отечественных обществоведов
В связи с этим, американским исследователем Т. Карозерсом и отечественными специалистами Р. Саквой,
Поддерживая данную постановку вопроса, в работе мы исходим из того, что суть демократии — это вовсе не техническая форма устройства властвования, а такая особая форма взаимоотношений внутри элиты и между элитой и особого рода обществом (гражданским), отраженная в особой политической культуре общества, которая вызревает и складывается только само собой, без возможностей заметного внешнего «ускорения» [127, с. 249]. При этом, в работе под политической культурой общества, мы вслед за Г. Алмондом, С. Вербой и
Отмечая, что одной из сложностей современного научного исследования феномена демократической политической культуры как явления мировой истории и культуры, является то, что это исследование по-прежнему искажено под воздействием текущей политики [27, с. 5—
Степень разработанности проблемы. Работа обладает интегративным характером, что заставляет нас привлекать такой значительный исторический материал, который попадает также в компетенцию смежных между собой дисциплин: культурологии, антиковедения, социальной философии, социологии, политологии, социальной и исторической психологии и других. Восстанавливая эллинскую демократическую политическую культуру эпохи не только хорошо изученной «классики», но и менее изученной «архаики» (в общих хронологических рамках VIII—
А. Боннаром,
Причина же «навязывания» тех слишком теоретических, почти «стерильных» представлений о полисной демократической политической культуре, которые можно назвать «платоновскими», и которые до сих пор доминируют в литературе, по нашему мнению, заключается в следующем: Полисная демократическая политическая культура оказалась очень неуловимым, диалектически исчезающим объектом для изучения непосредственно в то время, когда она была реальностью, особенно когда она была непосредственной реальностью. Все дело в том, что в эпоху расцвета полисов демократическая власть для античного гражданина была настолько привычна и самоочевидна, не казалась каким-то там феноменом, что до поры до времени не требовала даже специального осмысления, существуя в полисном менталитете в неосознаваемом бытии, как некая заложенная с детства основа основ политического поведения и политической культуры полноправного гражданина. И только уже явный кризис полиса, его политической системы и социокультурных ценностей заставил античных граждан (особенно интеллектуалов) заняться поиском ответа на вопросы: так чем же все-таки строилась полисная демократическая власть — на особой системе устройства власти или же особых ценностях, отраженных в культуре общества, на каком «политическом человеке» эпохи становления и расцвета античных демократий?
Поскольку политическая культура граждан, как совокупность обобщенных представлений, идей, теорий, ценностей, чувств, нравов, традиций и т. д., и как отмечает
Негативное отношение к демократии и характерной для нее политической культуры «необразованного большинства» мы регулярно встречаем в оценках Ксенофонта и Платона, искренне переживавших трагическую смерть своего учителя Сократа, казненного афинским демосом. У Аристотеля мы видим стремление приспособить общество и его мышление уже к новой эллинистической монархической реальности, созданной его воспитанником Александром Македонским. У Полибия и Цицерона явно просматриваются морализаторские нотки, являвшиеся следствием созданных ими концепций «морального разложения» общества. Критикуя ту политическую жизнь и культуру, которые они застали уже в угасающем состоянии, все эти авторы тут же пытались предложить своему обществу что-то взамен, а именно те свои философско-политологические построения, которые с удовольствием анализируются современными исследователями, но, которые, с нашей точки зрения, вряд ли являлись важной составной частью той реальной политической культуры периода становления и расцвета полисного демократического строя, восстановление которой производится в данной работе.
Уже умершая к их времени демократическая политическая культура была отпрепарирована Платоном и Аристотелем настолько, что демократия в этом случае становится некой готовой, «снятой» формой, по сути, теоретической моделью, аналогичной той, которая сейчас используется в современной политологии. А это, с нашей точки зрения, является заведомо ошибочным подходом, так как анализ исторических источников явно показывает: античная полисная демократия создавалась отнюдь не как некое стремление реализовать заранее выдуманную с.11 идею-концепцию (в духе идеального «Государства» Платона), а как результат стихийного творчества масс и наиболее передовой и сознательной части элиты, в борьбе с позднеродовым господством аристократов и таким раннеклассовым античным явлением, как тирания. То есть исторически демократия формировалась как бы «от противного», что прекрасно звучит у афинского историка Фукидида, который со ссылкой на Перикла отмечал, что афиняне создали демократию не имея никаких примеров для подражания и под демократией понимают все то, что противодействует возникновению власти кого-то одного, или немногих (История. II. 37) Поэтому, с нашей точки зрения, античная демократическая политическая культура также должна быть противопоставлена всем иным формам политической культуры, уметь выживать и воспроизводиться именно в борьбе с ними. Собственно в этом, по
Поскольку же одной из целей работы является реконструкция, максимально полное восстановление характерной для греческих демократических полисов прежде всего массовой демократической политической культуры, существовавшей до наступления периода кризиса полиса, то с нашей точки зрения, работы Платона, Аристотеля, Полибия, Цицерона, к сожалению, описавших все-таки другую политическую культуру — политическую культуру периода кризиса полиса, для нас недостаточны. Приоритет нами отдается хоть и не осмысленному теоретически должным образом, но зато массовому фактическому материалу по бытию античной демократической политической культуры, отраженному в эллинских архаических мифах, произведениях ранних эллинских поэтов — Гомера, Алкея, Симонида, Алкмана, Анакреонта, Тиртея, Гесиода, Феогнида, первых исторических произведениях Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Дионисия, Полибия, трагедиях Эсхила, Софокла и Эврипида, комедиях Аристофана, речах ораторов Андрокла, Исократа, Эсхина, Лисия, Демосфена, произведениях Элиана, Диогена Лаэрция, Артемидора, Помпея Трога, Плутарха, Афинея и других.
Исходя из принципиальной схожести социокультурных процессов в истории полисов Эллады и раннего Рима, для понимания некоторых моментов в складывании, функционировании и воспроизводства политической культуры античных демократических полисов, для нас также важна информация и римских авторов: Ливия, Аппиана, Саллюстия, Цицерона, Сенеки, Светония, с.12 Тацита, Аннея Флора, Веллея Патеркула, Корнелия Непота и других.
Фиксируя же, что научная литература Средневековья, как и античности, еще не знала понятия «политическая культура» и мыслила в категориях только монархических режимов, а потому прошла мимо тех демократических ценностей, что содержались в дошедших до нас античных письменных источниках, можно увидеть, что аналогичным образом шло осмысление античной политической культуры в работах историков и философов европейского Нового времени. В работах Вольтера, Дидро, Монтескье, Руссо мы видим только идеализацию такой черты античной политической культуры как «высокая гражданственность и патриотизм», в блестящих работах Вико, Гердера, Канта, Шеллинга, Гегеля, Конта — полную уверенность, что вся общественная и политическая жизнь античных демократических республик-полисов являлась не более чем той эволюцией форм правления, которая описана у Платона и Аристотеля и которая была детерминирована только одним культурным явлением — постепенной моральной деградацией общества и элиты.
Важное значение в становлении научного понимания родовой и позднеродовой еще сути античной политической культуры сыграли работы К. Маркса и Ф. Энгельса [См.: 230, с. 7—
В период XIX — начала XX веков вышли великолепные работы Ф. де Куланжа, Т. Моммзена, П. Гиро, Г. Буассье, Г. Ферреро,
В начале XX века пионером российской античной культурологии
На основе их работ и переводов возникла целая школа российского антиковедения, специалисты по истории и культуре Эллады пришли к фундаментальным выводам относительно главных векторов развития эллинской цивилизации. Это такие исследователи как Р. Пельман,
Нельзя не отметить и работы тех признанных специалистов по истории древнего Рима, что постоянно обращались к определенному ментальному тождеству между народами полисов Балканского и Апеннинского полуостровов, отслеживали те черты их менталитета, что сейчас можно определять как «античный средиземноморский полисный демократический менталитет». Это труды
Поскольку любые исторические и культурологические исследования могут быть успешно осуществлены только на какой-то методологической, мировоззренческой основе, специальные исследования антиковедов и культурологов развивались в русле развития тех общенаучных подходов, что связаны в XX веке с именами таких философов, культурологов, историков, политологов, социологов и психологов, как К. Леви-Стросса, Г. Лебона, О. Шпенглера, Э. Фромма, Э. Гидденса, П. Бурдье, И. Валлерстайна, К. Манхейма, Г. Маркузе, М. Мосса, Д. Морриса, М. Вебера, К. Поппера, Б. Рассела, Р. Михельса,
Благодаря их работам постепенно было выявлено, что политика и политическая культура — это интеллектуальный продукт сознания, политика и политическая культура овеществляются сразу в двух различных формах — идеальной (представления об идеальном поведении человека при политической деятельности, замыслы, теории, надежды, расчеты и т. п.) и материальной, предметно-практической (управление, руководство, распоряжение, а также институциональной, представленной с.15 учреждениями, документами, аппаратами власти). Все эти формы в конечном счете образуются благодаря работе сознания, воплощенной в политике, политика же, со своей стороны, формирует имманентное ей сознание, политическую культуру. Как справедливо отмечает Б. Андерсон, «всякое человеческое сообщество, и в первую очередь национальное, является воображаемым, т. е. конституируется прежде всего на основе идей, а не фактов» [8, с. 7]. И согласно выводам Р. Михельса,
При этом, как отмечается
Несколько упрощая и психологизируя политическую культуру, тем не менее, данные исследователи заставили научным мир отказаться от аморфного и ничего в сущности не объясняющего понятия «национального духа», что и позволило в дальнейшем функционалистам Г. Алмонду, С. Вербе, Р. Такеру и Л. Паю разработать те теоретические основы понятия политической культуры, что актуальны до сих пор и используются нами в работе [24]. Г. Алмондом и С. Вербой было также отмечено, что с.16 спецификой политической культуры античных демократических полисов являлась именно «гражданская культура», связанная с высокой политической активностью древних эллинов и римлян.
В это время российская наука также достигла заметных результатов. Принципиальным поворотом в российском антиковедении 1960—
Заслугой
Важными успехами российской науки стали и исследования общественной и политической мысли древней Эллады, проведенные
Значимые достижения специалистов 1960—
Одновременно с российскими специалистами греческая история, политическая культура и общественно-политическая мысль исследовалась в работах таких зарубежных специалистов как Г. Чайлд, Ч. Старр, А. Снодграсс, М. Финли, П. Дж. Бикнелл, Р. Боннер, Л. Картер, Р. Сили, Дж. Девис, Ф. Форест, В. Эренберг, Д. Тэнди, Л. Фоксел, Н. Хаммонд, Г. Хафнер, А. Джонс, Дж. Обер, П. Родес, Д. Шелл, Г. Стентон, Р. Вильсон. В работах этих авторов, а также трудах Дж. Томсона и А. Боннара было убедительно показана вся объективность так называемого «греческого чуда», с.18 вызревание таких надстроечных явлений, что привели к возникновению именно демократических обществ в социально-экономической жизни Эллады [43, с. 8—
В рамках общего направления изучения истории и культуры «классических» Афин выделились такие специалисты по просопографии, изучению полисной элиты и политических клубов VII—
Талантливые исследователи греческой тирании Г. Берве, А. Андревс, М. Нильсон выявили не только негативные, но и в ряде случаев очень позитивные следствия реформаторской деятельности раннегреческих тиранов, чье последовательное отстранение от власти в полисах аристократов, в конечном итоге облегчало доступ к власти именно широким слоям демоса. Работы таких специалистов по эволюции афинского демоса как К. Элиот, Д. Харви, М. Хансен, Р. Кнокс, Р. Осборн, Д. Уайтхед, позволили отразить, что и в самой среде афинского демоса все время наблюдались процессы формирования новой элиты, в перспективе тяготеющей к принятию тех стереотипов политического поведения и тех элементов политической культуры, что, были свойственны их формальным врагам — аристократам [См.: 452, 453, p. 103—
Одновременно с этим, такими специалистами по афинскому остракизму, как С. Бренн, М. Крист, Дж. Кеймп, Л. Халл, М. Ланг, Х. Маттингли, Д. Мирхади, Р. Томсен, был сделан вывод о том, что одним из элементов афинской политической культуры принятой в среде аристократии являлось стремление к периодическому самоочищению от тех представителей правящей элиты, чьи взгляды, подходы или действия угрожали существованию класса аристократической элиты в целом. Эти наблюдения сыграли большое значение для данной работы [См.: 451, с. 91—
с.19 Нельзя также не упомянуть таких исследователей греческой культуры как Г. Вельфлин, Р. Грейвс, О. Мюррей, А. Бартон, Е. Шапо, В. Слейтер, Дж. Хэрвит, К. Матуш, А. Вудман. Интересные работы созданы Дж. Дэвисом, М. Грантом,
Дальнейшей развитие всех этих идей происходит в работах уже современных зарубежных исследователей. Над вопросами связанными с политическими ценностями и политической культурой работают такие авторы как К. Лоренс, Д. Майерс, Б. Барбье, А. Макинтайр, В. Меркель, А. Круассан,
Данный вектор исследований политической культуры был успешно продолжен уже отечественными учеными-обществоведами рубежа XX—
Общая же важность для нас работ российских и зарубежных специалистов заключается в том, что в конце XX века им удалось преодолеть возникшее в XIX веке благодаря Платону и Аристотелю представление об античных демократических полисах как о классовом обществе и государстве, аналогичном буржуазному европейскому. Стало ясно: наличие городов, рынков, неравенства, политических институтов не всегда скрывают за собой именно классовое общество, во всяком случае, развитое классовое общество, в котором политическая культура обычно принимает институционализированную форму. Были четко разведены понятия «развитое классовое общество», когда общественные классы уже устойчиво воспроизводятся на протяжении поколений, и понятие «раннеклассовое общество», в котором формирование социальных групп, правящих элит и политической культуры носит пока еще нестабильный и потому нередко легко обратимый характер.
Так М. Фрид в 1960 году разделил государства на первичные и вторичные. Под первичными понимались государства, развивающиеся прежде всего под воздействием внутренних (естественно-экономических) факторов. Вторичные — это государства, возникшие как реакция более отсталых обществ на давление (влияние) уже сформировавшихся государств. Государствообразование в этом случае называется «вторичным», «стимулированным», в отличие от первичного, самопроизвольного, «спонтанного». Само различие столь существенных различий в эволюции государств обусловлено асинхронностью процесса политогенеза [449, p. 47—
Желая сохранить классовое содержание понятия «государство», для обозначения раннего или переходного состояния общества Е. Сервисом был предложен новый термин «chifdom» [486]. Термин был переведен исследователем
По
Современными антиковедами
В данных условиях уже созданные в ходе межклассовой борьбы в полисах государственные политические институты частично потеряли свое изначальное значение как механизма для урегулирования межклассовых противоречий и осуществления господства одного класса над другим, сохранив за собой лишь общие функции организации и упорядочения жизни общества. При этом, парадоксальным образом сам процесс выхолащивания из уже более или менее созданного государства его классового содержания осуществлялся в полисах силами самих же государственных политических институтов, оказавшихся захваченными гражданскими коллективами (демосом), которые по своей ментальности, культуре мышления и поведения тяготели к исторически предшествовавшим традициям родового равенства. А сами эти государственные институты, будучи зафиксированными не в классовом, а все-таки в раннеклассовом обществе, тем не менее сохранились в полном объеме и даже оказались исключительно важными для поддержания стабильности достигнутого в ходе демократических реформ (Солона, Клисфена и т. д.) состояния античного общества. Так, классогенез был частично повернут вспять, а политогенез временно приостановлен. Возникло специфическое состояние общества, известное нам как «полис» и которое не могло не отразиться в создании специфической и культуры в целом, и политической культуры.
Внешне бесклассовое, а по сути раннеклассовое, «замороженно классовое» гражданское общество как основа для полисной демократии просуществовало в разных полисах в среднем два-три столетия. Затем, под объективным воздействием факторов рабовладения, войн и экономического развития, классообразование в полисах приобрело, наконец, уже необратимые формы и, в ходе гражданских и межполисных войн, государство, все-таки было создано в классическом варианте как орган классового господства (чаще всего в виде монархических режимов, нередко в виде переходных вариантов типа принципата Октавиана Августа). Но когда в поздней античности возникло классическое классовое государство, полис, с характерной для него внутригражданской демократией и особой культурой, уже умер, стал принципиально другим, иным: обществом уже действительно классовым.
с.24 Учитывая же современное понимание античного полиса в виде гражданской общины, которая, если можно так выразиться, сказала «А», то есть пошла по пути классогенеза и политогенеза, но не сказала «Б», то есть титаническим усилием позднеродовых коллективов все-таки не позволила естественным образом выделяющейся земледельческой аристократии и торгово-промышленной олигархии монополизировать право на политическую, судебную и военную власть, отстояла право на нее для всего демоса в целом и использовала весь потенциал государства против тех элитарных классов, что, собственно говоря, его же сами и создавали, до поры до времени заморозив классогенез как основу для дальнейшего политогенеза, мы должны специально остановиться на следующем моменте. Отмечается, что в тех случаях, когда активно идет становление именно «вторичной» модели государства, и политогенез опережает классогенез, причем политогенез так и не завершился становлением государства в его традиционной форме, длительное время может существовать особое «параполитейное» состояние социальных организмов.
Данные этнологические и антиковедческие исследования конца XX века оказались в общем русле общетеоретических исследований политической культуры. Так в работах А. Вильдавски, М. Каазе, Р. Инглхарта, Р. Патнэма, Р. Далтона не только были выявлены основные типы политических культур (патриархальный, подданнический и активистский), факторы формирования политической культуры (внешние контакты, яркие внутриполитические события, воздействие государственно-политической системы, военных обстоятельств, религии, интеллектуалов, социальных групп и т. д.), и такие основные элементы политической культуры как с.25 материально-институциональные (кодифицированное право, форма государственного устройства) и нематериальные-неинституционализированные (традиции, ценности, способы разрешения конфликтов и т. д.), но и также было убедительно показано, что ценностные ориентации и установки различных народов, существуя как общая, массовая, политическая культура, способны оказывать значительное обратное воздействие на политическую жизнь в целом, существенно перестраивая даже саму систему устройства власти [См.: 497, p. 3—
Анализ источников и литературы позволил выявить проблемную ситуацию. К началу XXI века обществоведы и культурологи, накопив значительный опыт анализа исторического и теоретического материала:
—во-первых, выделили из общей культуры человеческого общества и разработали понятие «политическая культура», отметив возможность ее обратного воздействия на политическую жизнь общества, обратив внимание на то, что нематериальные-неинституционализированные элементы политической культуры, нередко имеют значительно большее значение чем материально-институциональные, что связано с метафизической сущностью человека;
—во-вторых, детально изучили общественно-политическую жизнь античных полисов, выявив, что античная демократия как общественный и политический строй создавалась без изначального теоретического обоснования, а ее политическая культура формировалась в процессе стихийного творчества демоса, в ходе становления принципиально новой культуры в человеческой истории, определяемой нами как «культура политического большинства»;
—в-третьих, пришли к принципиальному пониманию, что крах идеи демократического транзита заставляет общественные науки решить, как минимум, три проблемы:
1. Пересмотреть правильность платоновско-аристотелевского подхода к демократии как такой форме устройства общества, которую можно сконструировать искусственно, в течение короткого времени, нередко просто заимствуя у соседей, не учитывая того, каким образом необходимые демократические ценности будут с.26 сосуществовать и взаимодействовать с политическими ценностями уже имеющимися, смогут ли они устойчиво воспроизводиться;
2. Уделить повышенное внимание той исходной раннедемократической политической культуре, определяемой нами как «доплатоновская», что сформировалась в Элладе эпохи VIII—
3. В рамках изучения античной культуры, рассмотреть закономерности становление ранней эллинской политической мысли, на примере демократических полисов, еще раз понять, каким должен быть тот идеальный или хотя бы оптимальный «политический человек» который может являться одновременно, носителем, творцом и гарантом демократической политической культуры, ее ценностей.
Неспособность по словам Р. Дальтона решить эти глобальные задачи силами отдельных политологии, истории, социальной философии, социологии, социальной психологии [94, с. 5] повышает значимость именно обобщающе-синтетических культурологических подходов для лучшего понимания всей той специфики демократической политической культуры, что как «общее и особенное» должно проявляться как в античности, так и современности. Таким образом, восстановление античной демократической политической культуры, причем прежде всего нематериально-неинституционализированных ее элементов (традиций, ценностей и т. д.) является смысловым центром работы, определяющим и выстраивающим ее объект, предмет, цели и задачи.
Объектом исследования являются нематериально-неинституционализированные элементы демократической политической культуры периода ее становления и расцвета, характерная для архаического и раннеклассического периодов истории античной Эллады VIII—
Предметом исследования являются такие представления о политике как о виде человеческой деятельности, и такие ценности которые в период становления и существования эллинских демократических полисов стали основой для формирования с.27 демократической политической культуры и полисного «политического человека». Также предметом исследования является становящаяся в Элладе VIII—
Причем, в работе, по сути, будут рассмотрены сразу два типа «политического человека», сложившихся в эпоху становления и расцвета античной демократии — элитарный «политический человек», укорененный в традиции эллинской аристократической культуры и более массовый «политический человек» из демоса, политические представления и политические культуры которых, априори, должны были не только различаться друг с другом, но и конфликтовать в сфере политической мысли и культуры.
Особое же внимание будет уделено античной демократической политической мысли, политической культуре и «политическому человеку» так называемого «доплатоновского периода», сформировавшимся и реализовавшим себя в греческих полисах до появления кризиса в их социальном и политическом строе, до разложения системы полисной демократии.
Цель работы состоит в том, чтобы на историческом материале общественно-политической и культурной жизни эллинских демократических полисов произвести аксиологическую реконструкцию тех основных ценностей, на которых строилась античная демократическая политическая мысль и культура и которые определяли мышление и поведение «политического человека» доплатоновского периода.
Реализация данной цели потребовала решения следующих задач:
—На конкретном фактическом материале из истории эллинских демократических полисов VIII—
—преодолеть возникшее со времен Платона Аристотеля представление о полисной демократии как о некой самостоятельной, заранее придуманной и теоретически обоснованной форме властного устройства, показать ее рождение «экспериментальным», эмпирическим путем, в процессе стихийного с.28 творчества народных масс в процессе той жесткой классовой борьбы, что имела место в архаический и раннеклассический период существования эллинских полисов;
—отойти от принятого в современной обществоведческой литературе отождествления той политической культуры, что фигурирует у авторов-философов эпохи кризиса полисного строя с той аутентичной, действительной политической культурой, что имела место в эллинских демократических полисах в период их становления и расцвета;
—выяснить специфику тех ранних представлений о власти, которые стали определяющими для становления античной демократической политической культуры, выявить те основные ценностные ориентиры, что стали основой ее нематериально-неинституционализированных элементов;
—вычленить из полисной демократической политической культуры такие ее сущностные черты, что были характерны для массовой, коллективной политической демократической культуры, политической культуры демоса;
—вычленить из полисной демократической политической культуры такие ее сущностные черты, что были характерны для политической культуры полисной политической элиты, эксплицировать их в общий контекст античной демократической политической культуры;
—рассмотреть, каким образом взаимодействовали между собой, боролись и преодолевали друг друга два эти типа политической мысли и политической культуры, характерные для полисного демоса и его политической элиты. Причем, само это рассмотрение античной демократической политической культуры именно в конфликте позволит нам получить максимально объективное представление о предмете исследования, получить возможность увидеть его глазами всех противоборствующих в полисном обществе сторон;
—объяснить особые черты политической мысли и политической культуры характерные для античной демократии, исходя из их имплицитности в общую культуру Эллады и сугубо материалистического понимания исторических, социальных и духовных процессов, происходящих в древних и современных социумах;
—найти общее и особенное в демократическом устройстве и самой политической культуре в античном и современном обществах;
с.29 — оценить роль и значение античной демократической политической культуры и ее ценностей для функционирования, воспроизводства и эволюции демократической системы власти как в античных полисах, так и в современности;
—определить, чего было в античной демократии и характерной для нее демократической политической культуры больше: естественного хода исторического развития или все-таки искусственных построений, характерных именно для «параполитейного» общества, сознательно нарушившего ход классо- и политогенеза и в течение нескольких столетий сдерживавшего процессы социальной дифференциации, выделения правящей элиты и обретения государством той чрезмерной власти над породившим его обществом, после чего оно перестает отражать интересы общества в целом и начинает срастаться, ассоциироваться в общественном сознании уже не с большинством населения, а только с элитарными правящими группами собственников и самим государственным аппаратом;
—раскрыть общую динамику и эволюцию античной демократической политической культуры периода «архаики» и «классики» в связи с общим контекстом становления эллинской агональной культуры.
Теоретическая значимость исследования определяется высокой значимостью познания закономерностей становления и эволюции демократической политической культуры как для общественных наук, так и для модернизирующейся России. Решение аксиологических вопросов связанных с бытием демократической политической культуры как органической, значимой, части культуры в целом, имеет важное общетеоретическое значение для таких наук как культурология, философская антропология, культурология, социальная философия и психология, история, политология и социология. В диссертации сделана попытка позитивного решения ряда дискуссионных проблем связанных как с познаванием культуры античного общества, так и осознанием той значимости политической культуры для функционирования общественных институтов, что не всегда в должном виде присутствует в литературе. Исследование политической культуры того античного общества, которое путем достижения межсоциального компромисса длительное время сдерживало объективные процессы классо- и политогенеза, позволяет еще раз убедиться в метафизическом характере явлений человеческой культуры, их высокой автономности от объективного состояния общества, укорененной в субъективности человека и общества в целом.
с.30 Практическая значимость исследования состоит в возможности использования материалов и выводов работы в курсах по истории античного общества, философии, политологии, социологии, политической и социальной психологии, также в курсах по выбору по культуре античного общества, философии культуры. Материалы диссертационной работы также могут помочь при дальнейшей разработке законодательной базы становящейся российской демократии, оказаться полезными для ведения школьных курсов обществознания и граждановедения, а также в системе образования взрослых. Все это может быть полезно для формирования в современной России именно активистского типа политической культуры, когда граждане страны будут стремиться играть существенную роль в политическом процессе, обладают высокой компетентностью в делах государства и имеют позитивное отношение к политике как деятельности. Реконструкция основных ценностей античной полисной демократической политической культуры может позволить лучше понять направление и характер эволюции как становящейся российской демократии, так и демократии других современных стран.
