Отказ от тиранической власти Солона и Суллы

с.115 Как извест­но, Плу­тарх любил сво­дить в пары совер­шен­но неожи­дан­ных пер­со­на­жей (Zieg­ler 1951. Sp. 899). Так же и мы в рам­ках темы кон­фе­рен­ции реши­ли попро­бо­вать срав­нить людей, точ­нее, собы­тие из жиз­ни каж­до­го, а имен­но отказ от тира­ни­че­ской вла­сти. Речь идет о двух бес­ко­неч­но дале­ких друг от дру­га людях — о Солоне и Сул­ле.

Как сооб­ща­ют антич­ные авто­ры, рефор­мы Соло­на не реши­ли сто­яв­ших перед Афи­на­ми труд­но­стей и лишь уси­ли­ли недо­воль­ство: одни воз­му­ща­лись отме­ной дол­гов, дру­гие же счи­та­ли, что ее недо­ста­точ­но, и доби­ва­лись еще и разде­ла зем­ли (Plut. Sol. 16. 1; ср. [Arist.] Ath. pol. 11. 2). Всё это ста­ви­ло под сомне­ние судь­бу его зако­нов. Автор «Афин­ской поли­тии» (11. 2) утвер­жда­ет, что Солон мог всту­пить в согла­ше­ние с любой из поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок и стать тира­ном, но не пошел на подоб­ный шаг. Не исклю­че­но, что кое-кто из дру­зей сове­то­вал ему вос­поль­зо­вать­ся такой воз­мож­но­стью — ведь это поз­во­ли­ло бы про­дол­жить про­веде­ние реформ в жизнь, под­кре­пив их силой (Plut. Sol. 14. 4; Сури­ков 2005. C. 139—140), кто-то про­сто недо­уме­вал, что он от нее отка­зы­ва­ет­ся, хотя тира­ни­че­ская власть была меч­той мно­гих ари­сто­кра­тов. Не вызы­ва­ет сомне­ний, что имен­но отве­том на такие настро­е­ния ста­ла зна­ме­ни­тая паро­дия Соло­на в сти­хотво­ре­нии «К Фоку» (fr. 23 Diehl):

Похо­же, Солон отве­ча­ет здесь не дру­зьям (по отно­ше­нию к ним такой едкий сар­казм вряд ли был бы уме­стен), а с.116 насмеш­ни­кам — им он сулит испы­тать участь хал­кид­ско­го тира­на Анти­ле­он­та, с кото­ро­го дей­ст­ви­тель­но содра­ли кожу после свер­же­ния (Lloyd-Jones 1975. P. 197), если они счи­та­ют тира­ни­че­скую власть пре­де­лом меч­та­ний. Веро­ят­нее, что дру­зьям — это как буд­то сле­ду­ет из Плу­тар­ха (τοὺς φί­λους εἶπεν, ὡς λέ­γεται — Sol. 14. 8) — адре­со­ва­но более серь­ез­ное объ­яс­не­ние:

Мож­но по-раз­но­му объ­яс­нять необыч­ный для эллин­ско­го ари­сто­кра­та того вре­ме­ни отказ от тира­ни­че­ской вла­сти: неже­ла­ни­ем рис­ко­вать жиз­нью сво­ей и соро­ди­чей, заботой о соб­ст­вен­ном доб­ром име­ни, любо­вью к род­ной зем­ле — всё это оди­на­ко­во воз­мож­но и не про­ти­во­ре­чит одно дру­го­му, хотя, конеч­но, послед­ний аргу­мент допу­сти­мо поста­вить под сомне­ние как слиш­ком уж выгод­ный для рефор­ма­то­ра, руко­вод­ст­во­вав­ше­го­ся, как и все поли­ти­ки, не одни­ми лишь чисты­ми побуж­де­ни­я­ми. Был ли Солон прин­ци­пи­а­лен в сво­ем поведе­нии или исхо­дил из праг­ма­ти­че­ских сооб­ра­же­ний — не так уж важ­но, посколь­ку мно­гие гре­че­ские ари­сто­кра­ты пре­не­бре­га­ли и опас­но­стью, и доб­рым име­нем ради вер­хов­ной вла­сти, теряя под­час и то, и дру­гое. Поэто­му когда К. Саг­стет­тер утвер­жда­ет, буд­то, «несмот­ря на репу­та­цию про­тив­ни­ка тира­нии, под­ход Соло­на к пре­одо­ле­нию поли­ти­че­ско­го раздо­ра в Афи­нах в 594 г. до н. э. очень силь­но напо­ми­на­ет мето­ды, с помо­щью кото­рых гре­че­ские тира­ны доби­ва­лись успе­ха, решая подоб­ные про­бле­мы в дру­гих горо­дах-государ­ствах» (Sagstet­ter 2013. P. IV), она забы­ва­ет самое глав­ное и прин­ци­пи­аль­ное. В силу тех или иных при­чин он не захва­тил власть в род­ном поли­се, хотя и вызвал этим удив­ле­ние совре­мен­ни­ков, зато писа­те­ли позд­ней­ших вре­мен, напро­тив, возда­ли ему хва­лу за подоб­ное поведе­ние. Это­му не поме­ша­ло даже то, что, в ито­ге, Афи­ны всё рав­но не избе­жа­ли тира­нии, пусть и такой «бар­хат­ной», как режим Писи­стра­та и с.117 его сыно­вей. При этом обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что Солон (fr. 24 Diehl), явно наме­кая на тира­нию, под­чер­ки­ва­ет:

Ина­че гово­ря, неотъ­ем­ле­мым ком­по­нен­том тира­нии (что вполне логич­но) выстав­ля­ют­ся репрес­сии, кото­рые, если верить Соло­ну, пре­тят ему, слу­чай­но или нет, но когда к вла­сти при­шел Писи­страт, его режим ока­зал­ся отнюдь не кро­ва­вым.

В каче­стве эпи­ло­га напом­ним, что Солон не попы­тал­ся остать­ся в поли­ти­ке, а уда­лил­ся в фак­ти­че­ское изгна­ние, кото­рое, одна­ко, вопре­ки Плу­тар­ху (Sol. 29. 2), не поме­ша­ло ему вер­нуть­ся в нее по воз­вра­ще­нии из деся­ти­лет­не­го путе­ше­ст­вия, при­чем — и это самое глав­ное — издан­ные им зако­ны, несмот­ря на все­об­щее недо­воль­ство, про­дол­жа­ли дей­ст­во­вать (Сури­ков 2005. C. 143). Таким обра­зом, отказ Соло­на от тира­нии ока­зал­ся не столь уж бес­по­лез­ным даже с точ­ки зре­ния его ста­ту­са как поли­ти­ка, коль ско­ро его уста­нов­ле­ния дей­ст­во­ва­ли даже в усло­ви­ях широ­ко­го недо­воль­ства, про­ло­жив доро­гу даль­ней­шим изме­не­ни­ям поли­ти­че­ско­го строя Афин.

Более чем через пять сто­ле­тий в Риме про­изо­шел слу­чай, с кото­рым мы реши­лись срав­нить толь­ко что рас­смот­рен­ный: после двух лет фак­ти­че­ски неогра­ни­чен­ной вла­сти отка­зал­ся от нее Луций Кор­не­лий Сул­ла, что часто, но вряд ли обос­но­ван­но назы­ва­ют отстав­кой (см.: Kea­ve­ney 2005. P. 167). Будучи избран кон­су­лом на 79 г. до н. э., он не поже­лал занять долж­ность и назна­чил (ἀπέ­φηνε) кон­су­ла­ми Аппия Клав­дия Пуль­х­ра и Пуб­лия Сер­ви­лия Ватию, впо­след­ст­вии Исаврий­ско­го, после чего на сход­ке объ­явил о сло­же­нии пол­но­мо­чий (дик­та­то­ра или кон­су­ла — неяс­но, но вос­при­ни­ма­лось это явно как отказ от поло­же­ния с.118 пер­во­го лица в res pub­li­ca не de iure, a de fac­to) и выра­зил готов­ность дать отчет любо­му желаю­ще­му. Одна­ко тако­вых не нашлось, да и вооб­ще реак­ции со сто­ро­ны граж­дан не после­до­ва­ло (Christ 2002. S. 133); толь­ко какой-то юнец осы­пал его бра­нью, но Сул­ла отре­а­ги­ро­вал лишь заме­ча­ни­ем, что теперь дру­гой, пом­ня об этом маль­чиш­ке, не сло­жит столь лег­ко такую власть, кото­рой обла­дал он сам, что и под­твер­дил при­мер Цеза­ря; вско­ре Сул­ла уда­лил­ся в свое куман­ское име­ние, где и наслаж­дал­ся жиз­нью, пока не умер (App. BC. I. 103. 480—488).

Любо­пыт­но, что если Солон рас­тол­ко­вы­вал, поче­му он не ста­но­вит­ся тира­ном, Сул­ла в 82 г. до н. э. счел нуж­ным объ­яс­нить, поче­му он им (под видом дик­та­то­ра) ста­но­вит­ся, отпра­вив соот­вет­ст­ву­ю­щее пись­мо прин­цеп­су сена­та Вале­рию Флак­ку (App. BC. I. 98). Судя по все­му, такой обо­рот дела мало кого уди­вил, а пото­му посла­ние это сыг­ра­ло роль не более чем полез­ной фор­маль­но­сти. Не вызвал широ­ко­го резо­нан­са и отказ Сул­лы от офи­ци­аль­ной вла­сти — ни у Цице­ро­на, ни у Сал­лю­стия на сей счет ника­ких сведе­ний нет.

Све­то­ний (Div. Iul. 77) при­пи­сы­ва­ет Цеза­рю сло­ва о том, что буд­то бы Сул­ла не знал и азов поли­ти­ки, если отка­зал­ся от дик­та­ту­ры («Sul­lam nes­cis­se lit­te­ras, qui dic­ta­tu­ram de­po­sue­rit»). Одна­ко, во-пер­вых, мы не зна­ем, про­из­но­сил ли Цезарь эти сло­ва в дей­ст­ви­тель­но­сти, а во-вто­рых, даже если они аутен­тич­ны, то про­зву­ча­ли, судя по кон­тек­сту, в 40-х годах до н. э. и не могут счи­тать­ся непо­сред­ст­вен­ной реак­ци­ей на собы­тия. То же мож­но ска­зать о при­зы­ве Цице­ро­на (Marc. 27) к Цеза­рю сло­жить власть — если это намек на Сул­лу (Eckert 2016. S. 200), то так­же ниче­го не гово­ря­щий о том, что думал ора­тор в 79 г. до н. э. Одна­ко отно­ше­ние к поступ­ку дик­та­то­ра в 40-х годах это, несо­мнен­но, отра­жа­ет. Аппи­ан пере­ска­зы­ва­ет речь Бру­та, в кото­рой тот явно ста­вит в при­мер Цеза­рю Сул­лу, посколь­ку послед­ний вос­ста­но­вил рес­пуб­ли­кан­ское прав­ле­ние (BC. II. 138. 574). Весь­ма веро­ят­но, что в дан­ном слу­чае это не вымы­сел алек­сан­дрий­ско­го писа­те­ля или, по край­ней мере, вымы­сел, отра­жав­ший истин­ные настро­е­ния рес­пуб­ли­кан­цев.

Сене­ка рас­це­нил отказ Сул­лы от импе­рия как нечто необыч­ное для тира­на, но это не мог­ло вер­нуть тыся­чи уби­тых им с.119 людей (Clem. I. 12. 1—2). Силий Ита­лик (XIII. 850—860) счи­тал, что Сул­ла сло­жил пол­но­мо­чия дик­та­то­ра из хва­стов­ства (он един­ст­вен­ный, решив­ший­ся на такое!), хотя и весь­ма спе­ци­фи­че­ско­го — поэт назы­ва­ет его glo­ria cul­pae (Eckert 2016. S. 194; Anm. 121).

Во II—III вв. н. э. гре­че­ские авто­ры взгля­ну­ли на этот вопрос под дру­гим ракур­сом. Аппи­ан (BC. I. 103. 488—490) удив­лял­ся, что гроз­ный дик­та­тор, погу­бив­ший столь­ких людей, сло­жил с себя пол­но­мо­чия — ведь никто от него это­го не тре­бо­вал, сам он еще был вполне здо­ров, 120 тысяч вете­ра­нов, жив­ших в Ита­лии, состав­ля­ли его опо­ру. Дело, по мне­нию алек­сан­дрий­ско­го писа­те­ля, было в том, что Сул­ла, види­мо, пре­сы­тил­ся вой­на­ми и вла­стью (ἀλλὰ μοι δο­κεῖ κό­ρον τε πο­λέ­μων καὶ κό­ρον ἀρχῆς καὶ κό­ρον ἄστεος λα­βών; так­же см.: BC. I. 3. 9). По мне­нию А. Экерт, «с точ­ки зре­ния Аппи­а­на отстав­ку Сул­лы, одна­ко, сле­ду­ет оце­ни­вать кри­ти­че­ски не толь­ко из-за опас­но­сти для его жиз­ни, но и из-за вред­ных послед­ст­вий для бла­го­по­лу­чия государ­ства» — ведь сто­и­ло ему отка­зать­ся от вла­сти, как вновь нача­лись раздо­ры, т. е. мятеж Лепида (BC. I. 105. 491; Eckert 2016. S. 192). Удив­ля­ет Аппи­а­на (BC. I. 104. 481) и то, что Сул­ла пере­дал власть не сво­им детям, как элли­ни­сти­че­ские цари, а тем, над кем власт­во­вал (ἀλλ’ αὐτοῖς τοῖς τυ­ραν­νου­μένοις).

Дион Кас­сий (LII. 17. 3—4) уста­ми Меце­на­та так­же пори­ца­ет отказ Сул­лы от вла­сти, при­во­дя в каче­стве отри­ца­тель­но­го при­ме­ра Пом­пея — тот отка­зал­ся от еди­но­вла­стия и погиб; то же навер­ня­ка про­изо­шло бы с Мари­ем и Сул­лой, про­жи­ви они доль­ше, и послед­ний из стра­ха перед такой уча­стью, как пере­да­ют неко­то­рые, покон­чил с собой; мно­гие из при­ня­тых им зако­нов были отме­не­ны уже при его жиз­ни (Eckert 2016. S. 189—190).

Сле­ду­ет отме­тить зна­чи­тель­ную аберра­цию у Аппи­а­на — наше­го глав­но­го инфор­ма­то­ра по дан­ной теме. Сул­ла явно не обла­дал цве­ту­щим здо­ро­вьем (σώ­μα εὔρωσ­τον) — он стра­дал от болез­ней уже мно­го лет (см.: Car­ney 1961. P. 68) и умер через год с неболь­шим; отсут­ст­вие откры­то­го дав­ле­ния на него отнюдь не озна­ча­ет, что тако­вое не име­ло места вовсе — как мини­мум было силь­ное недо­воль­ство выс­ших сло­ев. Это ясно сле­ду­ет из речи «За Рос­ция Аме­рий­ско­го» (Сми­рин 1958. С. 98—103); мятеж Лепида, как извест­но, начал­ся уже после смер­ти Сул­лы, при­чем пода­вить его уда­лось очень быст­ро. Сул­ла пере­дал власть над с.120 Римом не тем, кем он управ­лял, а во мно­гом сво­им бли­жай­шим дру­зьям, кото­рых было нема­ло сре­ди кон­су­лов 70-х и отча­сти 60-х годов (Клав­дий Пуль­хр, Сер­ви­лий Ватия, Лута­ций Катул, Скри­бо­ний Кури­он и др.). Дру­гое дело, что они не смог­ли ее удер­жать; да и вер­хуш­ку ноби­ли­те­та тоже труд­но счи­тать управ­ля­е­мой. Дион Кас­сий и вовсе гро­моздит одну неле­пость на дру­гую — зако­ны Сул­лы не отме­ня­ли (да еще во мно­же­стве) при его жиз­ни, он не кон­чал с собой (то же не менее без­осно­ва­тель­но при­пи­сы­ва­ли Марию: Diod. XXXVII. 29. 4; De vir. ill. 67. 6; Wey­nand 1935. Sp. 1419—1420), Марий не совер­шал в кон­це жиз­ни ниче­го подоб­но­го отка­зу от выс­шей вла­сти, и т. д.

Так или ина­че, вряд ли сам по себе отказ Сул­лы от вла­сти что-то всерь­ез изме­нил, а непроч­ность создан­ной им систе­мы объ­яс­ня­лась зало­жен­ны­ми в ней про­ти­во­ре­чи­я­ми. Если же посмот­реть на про­бле­му гла­за­ми послед­них рес­пуб­ли­кан­цев 40-х годов до н. э., то этот жест носил важ­ный сим­во­ли­че­ский харак­тер, но так же мало давал для сохра­не­ния res pub­li­ca, как и для ее под­ры­ва.

Конеч­но, меж­ду обо­и­ми слу­ча­я­ми, что назы­ва­ет­ся, дистан­ция огром­но­го раз­ме­ра — Солон отка­зал­ся от захва­та тира­ни­че­ской вла­сти, а Сул­ла от той, кото­рой уже обла­дал; пер­вый дей­ст­во­вал в усло­ви­ях, близ­ких к ста­си­су, но не пере­рос­ших в него, а вто­рой стал дик­та­то­ром в резуль­та­те граж­дан­ской вой­ны; афин­ский архонт в отли­чие от вла­сти­те­ля Рима объ­явил о сво­ем непри­я­тии терро­ра и про­вел рефор­мы, не будучи тира­ном; пре­об­ра­зо­ва­ния Соло­на поло­жи­ли нача­ло буду­ще­му вели­чию его поли­са, а сул­лан­ская систе­ма, дав тре­щи­ну почти сра­зу, окон­ча­тель­но рух­ну­ла все­го через три деся­ти­ле­тия; Соло­на пори­ца­ли за отказ от тира­нии совре­мен­ни­ки, Сул­лу — писа­те­ли, жив­шие через 200—300 лет после него, и т. д. Но нали­цо и сход­ство — оба посту­пи­ли так без види­мо­го дав­ле­ния, оба тем самым ушли от нере­шен­ных про­блем, оба не ста­ли жерт­ва­ми мести вра­гов и сохра­ни­ли вли­я­ние на поли­ти­ку. Все это пока­зы­ва­ет, что поли­ти­че­ские жесты, сде­лан­ные людь­ми раз­ных взглядов в раз­ное вре­мя и в, каза­лось бы, совер­шен­но несрав­ни­мых усло­ви­ях, обна­ру­жи­ва­ют неожи­дан­ное сход­ство — как и у геро­ев пар­ных био­гра­фий Плу­тар­ха, мно­гие из кото­рых выглядят бес­ко­неч­но дале­ки­ми друг от дру­га.  

с.121 Лите­ра­ту­ра

Сми­рин В. М. О поли­ти­че­ской пози­ции Цице­ро­на в годы сул­лан­ской дик­та­ту­ры (опыт раз­бо­ра ран­них речей) // ВДИ. 1958. № 4. С. 88103.

Сури­ков И. Е. Антич­ная Гре­ция. Поли­ти­ки в кон­тек­сте эпо­хи: арха­и­ка и ран­няя клас­си­ка. М., 2005.

Car­ney T. F. The Death of Sul­la // Ac­ta Clas­si­ca. 1961. Vol. 4. P. 64—79.

Christ K. Sul­la. Eine rö­mi­sche Kar­rie­re. Mün­chen, 2002.

Eckert A. Lu­cius Cor­ne­lius Sul­la in der an­ti­ken Erin­ne­rung. Jener Mör­der, der sich Fe­lix nannte. B.; N. Y., 2016.

Kea­ve­ney A. Sul­la: the Last Re­pub­li­can. L.; N. Y., 2005.

Lloyd-Jones H. Mo­re about An­ti­leon, Ty­rant of Chal­cis (So­lon frag. 33 and Aris­to­pha­nes Eq. 1042—44) // Clas­si­cal Phi­lo­lo­gy. Vol. 70. 1975. P. 197.

Sagstet­ter K. S. So­lon of Athens: The Man, the Myth, the Ty­rant? Diss. PhD. Univ. of Pennsyl­va­nia, 2013.

Wey­nandR. Ma­rius // RE. Splbd 6. 1935. Sp. 1363—1425.

Zieg­ler K. Plu­tar­chos (2) // RE. Hbd 41. 1951. Sp. 636—962.