Об императоре Глицерии (473–474 гг.)

с.168 1. Пред­и­сло­вие

Нет сомне­ний в том, что такой дея­тель, как запад­но-рим­ский импе­ра­тор Гли­це­рий, дол­жен быть отне­сён к чис­лу так назы­вае­мых малых, если не мель­чай­ших, как по при­чине скудо­сти сведе­ний о нём, так и из-за незна­чи­тель­но­сти той вла­сти, кото­рую он дей­ст­ви­тель­но мог осу­ществлять; тем не менее, он был одним из глав­ных дей­ст­ву­ю­щих лиц исто­ри­че­ской дра­мы и фон, на кото­ром он дей­ст­во­вал, пред­став­лял собой край­нюю попыт­ку сопро­тив­ле­ния воен­но-вар­вар­ской фрак­ции вме­сте с груп­пи­ров­кой рим­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­тии и сохра­не­ния поли­ти­че­ско­го кон­тро­ля над Ита­ли­ей вопре­ки визан­тий­ским устрем­ле­ни­ям, оста­ва­ясь при этом в фор­маль­ных рам­ках рим­ских кон­сти­ту­ци­он­ных прин­ци­пов. В этой непро­стой ситу­а­ции будет, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни с успе­хом, зало­же­на осно­ва при­ме­ча­тель­но­го и цинич­но­го дипло­ма­ти­че­ско­го сопро­вож­де­ния поли­ти­че­ско­го манёв­ра, и фак­ти­че­ски рестав­ра­ция Непота оста­нет­ся лишь эпи­зо­дом, тогда как после­дую­щее утвер­жде­ние Одо­ак­ра станет успеш­ным. Имен­но пер­со­наж Одо­ак­ра выде­ля­ет­ся в этой исто­рии, хотя и ста­ра­ясь не появ­лять­ся непо­сред­ст­вен­но на сцене¹; геруль­ский rex и его совет­ни­ки, как раз после этих послед­них собы­тий, полу­чат воз­мож­ность пораз­мыс­лить о необ­хо­ди­мо­сти устра­не­ния фигу­ры импе­ра­то­ра в Ита­лии, быст­ро и с бес­спор­ным успе­хом под­твер­див делом свою инту­и­цию.

Le­va­tus est imp. Gli­ce­rius Ra­ve­na III non. Mar­tias^[3]. Так лако­нич­ная про­за Fas­ti Vin­do­bo­nen­ses Prio­res, 610 пред­став­ля­ет оче­ред­ную сме­ну кара­у­ла на вер­шине Запад­ной импе­рии, кото­рая про­изо­шла 5 мар­та 473 года², с.169 когда восточ­ный импе­ра­тор Лев всту­пил si­ne col­le­ga в своё пятое и послед­нее кон­суль­ство³.

Крах импер­ской адми­ни­ст­ра­ции на Запа­де казал­ся необ­ра­ти­мым все­го через два­дцать лет после убий­ства Аэция⁴. Теперь ста­ло воз­мож­ным откры­то гово­рить об ита­лий­ском, а не об импер­ском пра­ви­тель­стве⁵, и про­грам­ма выжи­ва­ния была сведе­на к воен­ным, дипло­ма­ти­че­ским и эко­но­ми­че­ским сред­ствам, боль­ше не име­ю­щим точ­но­го и един­ст­вен­но­го руко­во­дя­ще­го цен­тра. Сама адми­ни­ст­ра­ция была обыч­но разде­ле­на меж­ду небез­опас­ным Римом, где, одна­ко, дей­ст­во­вал сенат и где доволь­но часто про­жи­ва­ли пра­вя­щие импе­ра­то­ры, и более защи­щён­ной Равен­ной, где воен­ный эле­мент содей­ст­во­вал поли­ти­че­ским вол­не­ни­ям и смене режи­ма, не гово­ря уже о третьем ита­лий­ском полю­се – Медио­лане, где Рици­мер рас­по­ла­гал мно­же­ст­вом сто­рон­ни­ков и где он запер­ся, преж­де чем всту­пить в свою послед­нюю схват­ку с Анте­ми­ем⁶.

В любом слу­чае сце­на­рий, за кото­рый взял­ся новый импе­ра­тор, оста­вал­ся доволь­но слож­ным.

2. Импе­ра­тор Олиб­рий и крат­ковре­мен­ное воз­вра­ще­ние к вла­сти Ани­ци­ев

Его непо­сред­ст­вен­ный пред­ше­ст­вен­ник, Олиб­рий⁷, поло­жив­ший конец аван­тю­ре с.170 Анте­мия летом 472 года, 23 октяб­ря умер от болез­ни⁸. Несколь­ки­ми неде­ля­ми ранее умер и истин­ный вла­сти­тель импе­рии в тече­ние послед­них пят­на­дца­ти лет, свев Рици­мер⁹.

Смерть, с корот­ким про­ме­жут­ком, Рици­ме­ра и «его» послед­не­го импе­ра­то­ра (при выбо­ре кото­ро­го про­изо­шло удач­ное сбли­же­ние могу­ще­ст­вен­но­го пат­ри­ция и рода Ани­ци­ев, дол­гие годы оста­вав­ше­го­ся в «оппо­зи­ции»¹⁰), и рас­ту­щий инте­рес ново­го «силь­но­го чело­ве­ка» Гун­до­ба­да к бур­гунд­ским делам¹¹ заста­ли врас­плох то, что оста­ва­лось от запад­но­го дво­ра.

In ip­sis exor­diis diem clau­sit extre­mum^[21], гово­рит об Олиб­рии такой хоро­шо инфор­ми­ро­ван­ный источ­ник, как Энно­дий¹²; невоз­мож­но дока­зать, что этот Ани­ций соби­рал­ся дей­ст­во­вать в с.171 интен­сив­ной и само­быт­ной мане­ре, но ничто не меша­ет нам это пред­по­ло­жить c учё­том цело­го ряда кос­вен­ных ука­за­ний. Он титу­ло­вал своё прав­ле­ние про­па­ган­дист­ским посы­лом, не скры­вав­шим боль­ших амби­ций (Sa­lus Mun­di^[22]13), доби­вал­ся вни­ма­ния и одоб­ре­ния церк­ви сво­им дей­ст­ви­ям¹⁴ и, воз­мож­но, начал реор­га­ни­за­цию адми­ни­ст­ра­тив­ных струк­тур. Дей­ст­ви­тель­но, «ново­му импе­ра­то­ру при­шлось сроч­но назна­чать сво­их сотруд­ни­ков»¹⁵; и если нам труд­но опре­де­лить точ­ное коли­че­ство и каче­ство назна­че­ний, мы, тем не менее, можем отне­сти к корот­ко­му прав­ле­нию Ани­ция Олиб­рия назна­че­ние город­ским пре­фек­том Ани­ция Аци­лия Аги­нан­ция Фау­ста (Ani­cius Aci­lius Agi­nan­tius Faus­tus)¹⁶, а так­же дру­гих, хотя ина­че и не извест­ных лиц, таких как Феликс Имель­кон (Fe­lix Hi­mel­co), кото­рый, воз­мож­но, заме­нил Пуб­лия Руфи­на Вале­рия (Pub­lius Ru­fi­nus Va­le­rius) на посту пре­фек­та пре­то­рия Ита­лии¹⁷, или как зага­доч­ные Авре­ли­ан (Aure­lia­nus) и Прота­дий (Pro­ta­dius), пре­фек­ты Гал­лии и Илли­ри­ка (или наобо­рот?¹⁸). Так­же Олиб­ри­ем был воз­ведён в пат­ри­ции Гун­до­бад, веро­ят­но, сра­зу же после смер­ти Рици­ме­ра¹⁹. Тогда, если эти дей­ст­вия Олиб­рия были пред­при­ня­ты в защи­ту инте­ре­сов ани­ци­ан­ской полит­ки, нетруд­но пред­ста­вить, что имен­но он сам выбрал на долж­ность co­mes do­mes­ti­co­rum с.172 буду­ще­го импе­ра­то­ра, Гли­це­рия, кото­рый тем самым дол­жен был быть чело­ве­ком, заслу­жи­ваю­щим дове­рия, лич­но либо за счёт сво­ей семьи²⁰.

Воз­вра­ще­ние Ани­ци­ев в пра­ви­тель­ство Запа­да не мог­ло не стать пре­люди­ей к послед­ней попыт­ке воз­ро­дить ста­рую аэци­е­ву про­вар­вар­скую, анти­ви­зан­тий­скую и про­ка­то­ли­че­скую поли­ти­ку²¹, почти пол­но­стью отвер­жен­ную в послед­ние годы вслед­ст­вие пре­об­ла­да­ния про­ти­во­сто­я­щей пар­тии Деци­ев на пра­ви­тель­ст­вен­ных постах при навя­зан­ных Рици­ме­ром импе­ра­то­рах. Сре­ди про­чих мож­но вспом­нить Цеци­ну Деция Васи­лия, одно­го из глав­ных сотруд­ни­ков уже Май­о­ри­а­на, достиг­ше­го апо­гея в каче­стве пре­фек­та пре­то­рия Ита­лии в 465 году при Либии Севе­ре и под­дер­жи­вав­ше­го инте­ре­сы сво­ей пар­тии ещё в 468 году²²; род Деци­ев с энту­зи­аз­мом под­дер­жал и импе­ра­то­ра-гре­ка Анте­мия²³ и в 472 году, в самый раз­гар кри­зи­са, кон­су­лом был имен­но Деций – Фла­вий Руф Посту­мий Фест²⁴.

Ани­ции реши­лись на про­ти­во­есте­ствен­ный союз с ари­а­ни­ном Рици­ме­ром, когда этот послед­ний, вос­поль­зо­вав­шись вызван­ной несколь­ки­ми недав­ни­ми воен­ны­ми неуда­ча­ми сла­бо­стью импе­ра­то­ра²⁵, решил изба­вить­ся от Анте­мия, ока­зав­ше­го­ся слиш­ком само­сто­я­тель­ным и опас­ным из-за сво­их ини­ци­а­тив «куль­тур­ной» откры­то­сти, нахо­див­ших­ся в явном про­ти­во­ре­чии с пози­ци­ей церк­ви²⁶. Таким обра­зом, амби­ции семьи, слиш­ком дол­го отре­зан­ной с.173 от вла­сти, и попыт­ка ста­ро­го пат­ри­ция во что бы то ни ста­ло удер­жать­ся в сед­ле сошлись на одном име­ни – Ани­ция Олиб­рия, и на одном тру­пе – Про­ко­пия Анте­мия. Направ­ляв­шие и оправ­ды­вав­шие этот выбор поли­ти­че­ские сооб­ра­же­ния нацио­на­ли­сти­че­ско­го и ста­ро­рим­ско­го харак­те­ра все­це­ло поко­и­лись на невоз­мож­но­сти управ­ле­ния Запа­дом вопре­ки церк­ви и упро­чив­шим­ся като­ли­че­ским настро­е­ни­ям обще­ст­вен­но­го мне­ния, и в то же самое вре­мя были пре­ис­пол­не­ны наме­ре­ния реши­тель­но отка­зать­ся от любо­го вме­ша­тель­ства кон­стан­ти­но­поль­ско­го дво­ра в дела Запа­да²⁷.

Избра­ние и прав­ле­ние Олиб­рия пред­став­ля­ли собой тра­ди­ци­он­ное тре­бо­ва­ние рим­ской кон­сти­ту­ци­он­ной авто­но­мии и в то же вре­мя появ­ле­ние и укреп­ле­ние новых сил, кото­рые мог­ли бы стать суве­рен­ной вла­стью Запа­да в явном про­ти­во­сто­я­нии с воз­об­нов­лён­ной визан­тий­ской импер­ской кон­цеп­ци­ей²⁸.

«Невоз­мож­но узнать, при­был ли Олиб­рий в Ита­лию после согла­ше­ния Рици­ме­ра с Ани­ци­я­ми или его при­бы­тие уско­ри­ло заклю­че­ние тако­го пак­та»²⁹, одна­ко у него не было вре­ме­ни для про­веде­ния какой-либо реаль­ной «поли­ти­ки»; мак­си­мум, что было сде­ла­но – розда­но несколь­ко долж­но­стей и нача­то устра­не­ние ущер­ба, при­чи­нён­но­го Риму во вре­мя раз­граб­ле­ния летом 472 года³⁰.

И хотя Олиб­рий умер в Риме³¹, тем не менее имен­но в Равен­не, повто­рив подоб­ный уже ранее разыг­ран­но­му сце­на­рий³², он поло­жил нача­ло сво­е­му пред­при­я­тию. Несо­мнен­но, были нача­ты пере­го­во­ры с с.174 рим­ским сена­том, как и дипло­ма­ти­че­ские кон­так­ты с Кон­стан­ти­но­по­лем.

3. Избра­ние Гли­це­рия

Четы­ре меся­ца про­дол­жа­лось меж­ду­цар­ст­вие, в общем и целом мир­ное, без пре­об­ла­да­ния каких-либо пар­тий или усту­пок³³.

Пре­рвал эту отсроч­ку, как уже гово­ри­лось, Гун­до­бад, в нача­ле мар­та 473 года ука­зав­ший на Гли­це­рия как ново­го импе­ра­то­ра. Кас­си­о­дор (Chron. 1295) ком­мен­ти­ру­ет эту ини­ци­а­ти­ву ниче­го не зна­ча­щим Gun­di­ba­do hor­tan­te^[37], и это выра­же­ние может быть истол­ко­ва­но ско­рее как побуж­де­ние, чем как авто­ри­тар­ный посту­пок³⁴.

Воз­мож­но, пат­ри­ций наме­ре­вал­ся вско­ре поки­нуть Ита­лию и искал без­бо­лез­нен­ное реше­ние в воен­ной среде. Это послед­нее обсто­я­тель­ство сле­ду­ет счи­тать весь­ма веро­ят­ным, даже если Павел Диа­кон оста­ёт­ся един­ст­вен­ным источ­ни­ком, ука­зы­ваю­щим на то, что выбор Гли­це­рия про­ис­хо­дил to­tius etiam vo­lun­ta­te exer­ci­tus^[42]35. Впро­чем, назна­че­ние импе­ра­то­ром коман­ди­ра гвар­дии име­ло древ­ние и порой зна­ме­ни­тые пре­цеден­ты³⁶ и, с.175 веро­ят­но, в дан­ных обсто­я­тель­ствах соче­та­ло удо­вле­тво­рён­ность вой­ска с удо­вле­тво­рён­но­стью сена­тор­ской ари­сто­кра­тии и высо­ко­по­став­лен­ной импер­ской бюро­кра­тии.

Гли­це­рий, веро­ят­но, был «ита­лий­цем», воз­мож­но, уро­жен­цем Павии³⁷, и цер­ковь так­же долж­на была видеть в нём гаран­тию сво­их инте­ре­сов. После вновь раз­верз­ше­го ста­рые раны Анте­мия и крат­ко­го всту­пи­тель­но­го сло­ва Олиб­рия о като­ли­че­ской рестав­ра­ции, хотя и под бди­тель­ным взо­ром ари­а­ни­на Рици­ме­ра, Гли­це­рий обес­пе­чил орто­док­саль­ность и протя­нул свет­скую руку для кон­тро­ля над духо­вен­ст­вом; и насколь­ко мы зна­ем, он смог это сде­лать с необык­но­вен­ной быст­ро­той³⁸.

Реак­ция Кон­стан­ти­но­по­ля была неза­мед­ли­тель­ной и очень рез­кой³⁹, направ­лен­ной на то, чтобы пока­зать неле­ги­тим­ность ново­го импе­ра­то­ра; в самом деле, Гли­це­рий, соглас­но извест­но­му опре­де­ле­нию илли­рий­ско­го коми­та Мар­цел­ли­на, apud Ra­ven­nam plus prae­sumptio­ne quam elec­tio­ne Cae­sar fac­tus est^[44] (Chro­ni­con, ad a. 473, 1).

Одна­ко не так про­сто понять, пред­став­ля­ла ли визан­тий­ская реак­ция про­тив Гли­це­рия сво­его рода след­ст­вие мер, уже пред­при­ня­тых ранее про­тив Олиб­рия, или же Олиб­рий полу­чил де-факто опре­де­лён­ное восточ­ное при­зна­ние, затем ото­зван­ное у его пре­ем­ни­ка из-за пре­кра­ще­ния поли­ти­че­ско­го согла­ше­ния, что помог­ло бы объ­яс­нить меся­цы меж­ду­цар­ст­вия в Равен­не⁴⁰.

В дей­ст­ви­тель­но­сти скон­цен­три­ро­ван­ная в prae­sumptio кон­стан­ти­но­поль­ская point of view воз­об­ла­да­ла над любой дру­гой оцен­кой и на ней было постро­е­но зда­ние дур­ной репу­та­ции Гли­це­рия, «без­вест­но­го сол­да­та», цинич­но­го и бес­прин­цип­но­го поли­ти­ка, почёр­ки­вае­мой начи­ная с Эду­ар­да Гиб­бо­на⁴¹, кото­рую я поста­ра­юсь рас­смот­реть в после­дую­щей части этих заме­ток.

с.176 4. Prae­sumptio

Без­услов­но, prae­sumptio у Мар­цел­ли­на явля­ет­ся пре­крас­ным выра­же­ни­ем, сим­во­ли­зи­ру­ю­щим ситу­а­цию поли­ти­че­ской неопре­де­лён­но­сти и обре­чён­ным быть отме­чен­ным и про­ком­мен­ти­ро­ван­ным мно­ги­ми исто­ри­ка­ми и ком­мен­та­то­ра­ми⁴².

На рубе­же V и VI веков prae­su­me­re мог­ло озна­чать нечто подоб­ное наше­му “usur­pa­re”^[46]; таким обра­зом, prae­sumptio была «узур­па­ци­ей», неза­кон­ным (или, по край­ней мере, ненад­ле­жа­щим) осу­щест­вле­ни­ем вла­сти⁴³.

Мы, не пре­тен­дуя при этом на состав­ле­ние исчер­пы­ваю­ще­го спис­ка, нахо­дим такие выра­же­ния со схо­жи­ми зна­че­ни­я­ми, напри­мер, у Ано­ни­ма Вале­зия, у Иор­да­на⁴⁴, в Con­ti­nua­tio Hau­nien­sis⁴⁵ и у Пав­ла Диа­ко­на.

Р. Чес­си⁴⁶ писал, что «мар­цел­ли­нов­скую кон­цеп­цию, при­зван­ную про­де­мон­стри­ро­вать неле­ги­тим­ность избра­ния Гли­це­рия», мож­но най­ти у Иор­да­на (Get. 239 – явным обра­зом, а так­же Rom. 338: Gly­ce­rium, qui si­bi ty­ran­ni­co mo­re reg­num im­po­suis­set^[49]), и в осо­бен­но­сти у Кас­си­о­до­ра (Chron. 1295), кото­рый сво­им Gly­ce­rius Ra­ven­nae sumpsit im­pe­rium^[50] даже бук­валь­но отсы­ла­ет к praesumptio Мар­цел­ли­на⁴⁷; мож­но при­ве­сти ещё одно под­твер­жде­ние пред­по­ла­гае­мой корре­ля­ции su­mo/prae­su­mo, сослав­шись на так наз. Con­ti­nua­tio Hau­nien­sis Про­спе­ра, ad a. 455, 6: post Ma­xi­mi cae­dem – писал ком­пи­ля­тор 641 г. – Avi­tus in Gal­liis apud Are­las im­pe­rium sumpsit^[51], и сра­зу после это­го, ad a. 455, 7, добав­ле­но: Ita­liam­que cum praesumpti ho­no­ris col­le­giis … ingres­sus est ^[52]48.

Источ­ни­ки, веро­ят­но, испы­та­ли вли­я­ние какой-то офи­ци­аль­ной визан­тий­ской тер­ми­но­ло­гии, крат­кой и эффек­тив­ной; дей­ст­ви­тель­но, ещё Павел Диа­кон заме­тит по пово­ду послед­не­го рим­ско­го госуда­ря: Augus­tu­lus si­qui­dem, qui im­pe­rii prae­sumpse­rat po­tes­ta­tem^[53]49, и Ано­ним Вале­зия, когда ему при­дёт­ся опи­сы­вать «при­зна­ние» режи­ма Тео­де­ри­ха со сто­ро­ны Ана­ста­сия, будет с.177 столь же реши­те­лен: fac­ta pa­ce cum Anas­ta­sio im­pe­ra­to­re per Fes­tum de prae­sumptio­ne reg­ni^[54]50. Мы не долж­ны, одна­ко, при­да­вать чрез­мер­но­го зна­че­ния «тира­ни­че­ским» опре­де­ле­ни­ям, кото­ры­ми восточ­ная про­па­ган­да наде­ля­ет раз­лич­ных запад­ных пра­ви­те­лей, посколь­ку вызы­вае­мые ими поли­ти­че­ские послед­ст­вия часто были намно­го зна­чи­тель­нее, чем кон­сти­ту­ци­он­ные⁵¹. С дру­гой сто­ро­ны, посту­ли­ро­вать или, по край­ней мере, pre­su­me­re^[55] поли­ти­ко-кон­сти­ту­ци­он­ное един­ство Рим­ской импе­рии в кон­це V века толь­ко для того, чтобы заста­вить соот­вет­ст­во­вать нашим совре­мен­ным тео­ри­ям, было бы весь­ма мало­на­уч­ным реше­ни­ем.

Еди­ной (или поли­ти­че­ски вос­со­еди­ни­мой) импе­рии боль­ше не суще­ст­во­ва­ло, по край­ней мере, с воз­вы­ше­ния на Восто­ке Мар­ки­а­на. После­дую­щие попыт­ки Анте­мия и Юлия Непота при под­держ­ке Льва пред­став­ля­ют собой пер­вые рост­ки рекон­ки­сты, замас­ки­ро­ван­ные под una­ni­mi­tas^[56] и под­креп­лён­ные поли­ти­че­ски­ми ком­про­мис­са­ми. Когда Юсти­ни­ан и в самом деле всту­пит на путь заво­е­ва­ний, он сде­ла­ет это откры­то, без стес­ня­ю­щей улов­ки с col­le­ga mi­nor^[57], под­ле­жа­щим водво­ре­нию в Риме или Равен­не, и даже без пере­хо­да через более или менее реаль­ное деле­ги­ро­ва­ние вла­сти вар­вар­ско­му вождю, как посту­па­ли – к доб­ру или к худу – и Зенон с Одо­ак­ром, и Ана­ста­сий с Тео­де­ри­хом⁵².

Во вре­ме­на Гли­це­рия восточ­ная поли­ти­ка в отно­ше­нии ита­лий­ских собы­тий ста­ла более ясной, поэто­му неиз­беж­но появ­ле­ние в неко­то­рых источ­ни­ках нега­тив­ных оце­нок при­хо­да к вла­сти ново­го госуда­ря. Впро­чем, таких тек­стов не так уж мно­го: кро­ме уже упо­мя­ну­то­го Мар­цел­ли­на⁵³ и сле­дую­ще­го за ним Иор­да­на⁵⁴, по сути, толь­ко Иоанн Антио­хий­ский выска­зы­ва­ет­ся о Гли­це­рии кри­ти­че­ски (τὴν τοῦ Γλυ­κερίου ἀνα­γόρευ­σιν^[62])⁵⁵.

Из всех дру­гих источ­ни­ков неко­то­рые явно игно­ри­ру­ют само суще­ст­во­ва­ние это­го пра­ви­те­ля, как посту­па­ет Вик­тор Тун­нун­ский⁵⁶, тогда как с.178 боль­шин­ство их, похо­же, про­сто отме­ча­ют новое поли­ти­че­ское собы­тие (типи­чен Ева­грий, καὶ μετ’αὐτὸν [т.е. Олиб­ри­ем] προ­χειρί­ζεται Γλυ­κέριος^[65]57), реги­ст­ри­руя это изве­стие без осо­бых ком­мен­та­ри­ев⁵⁸.

Кас­си­о­дор, начи­ная с его уже обсуж­дав­ше­го­ся отрыв­ка (Chron. 1295: Gly­ce­rius Ra­ven­nae sumpsit im­pe­rium), пре­до­став­ля­ет повод рас­смот­реть и те места в источ­ни­ках, где гово­рит­ся об отстра­не­нии Гли­це­рия от вла­сти, но тем не менее важ­ных для все­сто­рон­ней оцен­ки прав­ле­ния это­го импе­ра­то­ра. Имен­но Кас­си­о­дор (Chron. 1299) пишет: Gly­ce­rio Ne­pos suc­ces­sit in reg­no^[70], в тех же самых выра­же­ни­ях, кото­рые он исполь­зу­ет в сво­ей хро­ни­ке во мно­гих слу­ча­ях обыч­но­го леги­тим­но­го пре­ем­ства меж­ду дву­мя госуда­ря­ми⁵⁹ и даже не испы­ты­ва­ет необ­хо­ди­мо­сти сооб­щить об узур­па­ции, как дела­ет это в дру­гих слу­ча­ях⁶⁰. Дру­гие источ­ни­ки исполь­зу­ют de­po­ni­tur (de im­pe­rio)^[72] или вари­ан­ты этой же фор­му­лы, вовсе не отя­го­щая фигу­ру Гли­це­рия нега­тив­ны­ми заме­ча­ни­я­ми⁶¹.

5. Прав­ле­ние Гли­це­рия

Впро­чем, этот импе­ра­тор поль­зу­ет­ся явной сим­па­ти­ей позд­не­ви­зан­тий­ско­го хро­ни­ста Фео­фа­на⁶², и осо­бен­но – сим­па­ти­ей тако­го близ­ко­го к Ани­ци­ям авто­ра, как Энно­дий: для него, в с.179 част­но­сти, post hunc [т.е. Олиб­рия] Gly­ce­rius ad reg­num ac­ci­tus est, apud quem quan­ta pro sa­lu­te mul­to­rum ges­se­rit, stu­dio bre­vi­ta­tis in­ci­do^[76]63. Я не соби­ра­юсь здесь судить Энно­дия, чьё отно­ше­ние к Ани­ци­ям часто коле­ба­лось меж­ду бла­го­дар­но­стью, нена­ви­стью и вос­хи­ще­ни­ем⁶⁴; его заме­ча­ние – пре­крас­ное свиде­тель­ство, пред­став­ля­ю­щее не основ­ной пред­мет сочи­не­ния, но лишь сде­лан­ное мимо­хо­дом при­ме­ча­ние, оно сохра­ня­ет всю све­жесть искрен­но­сти, заслу­жи­вая боль­ше­го вни­ма­ния, чем то, на кото­рое было рас­счи­та­но.

Про­следим, насколь­ко это воз­мож­но, эта­пы недол­го­го цар­ст­во­ва­ния Гли­це­рия.

Взой­дя на трон 5 мар­та 473 года в Равен­не, он, без сомне­ния, дол­жен был оста­вить на сво­их постах людей Олиб­рия, так как уже 11 чис­ла того же меся­ца пере­дал в Рим своё един­ст­вен­ное нор­ма­тив­ное рас­по­ря­же­ние, сохра­нён­ное для нас в источ­ни­ках, адре­со­ван­ное уже упо­ми­нав­ше­му­ся пре­фек­ту пре­то­рия Ита­лии Фелик­су Имель­ко­ну (Fe­lix Hi­mel­co). Оче­вид­но, что за эти несколь­ко дней было бы невоз­мож­но про­из­ве­сти тре­бу­ю­щее осто­рож­но­го под­хо­да назна­че­ние, к тому же на рас­сто­я­нии. Если бы не было извест­но, что центр поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти Олиб­рия нахо­дил­ся в Риме, мож­но было бы даже заклю­чить, что этот эдикт был под­готов­лен ранее его кан­це­ля­ри­ей.

Хотя и труд­но пред­ста­вить, каким обра­зом новый пра­ви­тель мог за столь корот­кое вре­мя под­гото­вить такие кон­крет­ные меры в сфе­ре цер­ков­ной поли­ти­ки, не будет неумест­ным при­пи­сать имен­но Гли­це­рию про­грам­му, изло­жен­ную в пер­вых стро­ках эдик­та: Su­per­nae maies­ta­tis ad­mo­ni­tu nostri or­tu im­pe­rii ni­hil pri­us de­buit or­di­na­ri, quam ut Chris­tia­nae re­li­gio­nis sac­ro­sancta mys­te­ria re­ve­ren­tia maio­re co­le­ren­tur^[78]65. Эти сло­ва содер­жат, по сути, все при­зна­ки оправ­ды­ва­ния за то, что не были при­ня­ты ника­кие дру­гие меры преж­де этой (ni­hil pri­us de­buit or­di­na­ri, quam …), уде­ляв­шей осо­бое вни­ма­ние вопро­су пре­се­че­ния симо­нии.

Мож­но попро­бо­вать это объ­яс­нить, видя в поста­нов­ле­нии Гли­це­рия попыт­ку снис­кать бла­го­склон­ность восточ­но­го импе­ра­то­ра Льва в такой осо­бо близ­кой ему сфе­ре, как тема нрав­ст­вен­но­сти цер­ков­ной орга­ни­за­ции: дей­ст­ви­тель­но, Co­dex Ius­ti­nia­nus пере­дал нам кон­сти­ту­цию Льва, касаю­щу­ю­ся имен­но пре­се­че­ния симо­нии все­го несколь­ки­ми года­ми ранее⁶⁶, и это не с.180 исклю­ча­ет воз­мож­но­сти дру­гих после­дую­щих поста­нов­ле­ний, ныне утра­чен­ных, но дошед­ших до запад­но­го дво­ра. Ука­за­ни­ем на такую попыт­ку так­же может быть заго­ло­вок эдик­та пре­фек­та, опуб­ли­ко­вав­ше­го кон­сти­ту­цию Гли­це­рия (демон­стра­тив­но дати­ро­ван­ную: V. Id. Mart., Ra­ven­nae Do­mi­no Leo­ne per­pe­tuo Augus­to V. Cos.^[79]67), и адре­со­ван­но­го в том чис­ле пре­фек­ту пре­то­рия Восто­ка Дио­с­ку­ру (Dios­cu­rus)⁶⁸. Одна­ко в дей­ст­ви­тель­но­сти Гли­це­рий опа­сал­ся вме­ша­тель­ства Восто­ка и этот эдикт имел для ново­го импе­ра­то­ра ско­рее внут­ри-, чем внешнеполи­ти­че­скую цель, заклю­чаю­щу­ю­ся в том, чтобы снис­кать рас­по­ло­же­ние рим­ской церк­ви для того, чтобы всту­пить с ней в союз про­тив сво­их про­тив­ни­ков⁶⁹.

Do­mi­nus nos­ter in­vic­tis­si­mus prin­ceps Gly­ce­rius pro bea­ti­tu­di­ne sae­cu­li me­lio­ris et suo­rum cor­rec­tio­ne mor­ta­lium^[81] – пре­фект пре­то­рия опре­де­ля­ет сво­его ново­го импе­ра­то­ра с типич­ной для позд­не­ан­тич­ной кан­це­ля­рии рито­ри­кой⁷⁰, не забы­вая при этом о тех дра­ма­ти­че­ских и стес­нён­ных усло­ви­ях, в кото­рых тот ока­зал­ся пра­вя­щим⁷¹. Его ви́дение общей ситу­а­ции с.181несколь­ко лице­мер­но, но всё же убеди­тель­но: un­de fac­tum cre­di­mus, ut of­fen­se di­vi­ni­tas, quod tot ma­lis pro­ba­mus ex­per­ti, fa­vo­rem suae maies­ta­tis aver­te­ret, et Ro­ma­nam gen­tem tan­tis, quae tran­sac­ta sunt, in­for­tu­niis fa­ti­ga­ret^[83]72.

Гли­це­рий дей­ст­ви­тель­но ока­зал­ся пра­ви­те­лем в тот пери­од, когда исчер­па­ла себя поли­ти­ка foe­de­ra^[84] с вар­вар­ски­ми пле­ме­на­ми. По край­ней мере, на Запа­де импе­рия была боль­ше не в состо­я­нии обес­пе­чи­вать соблюде­ние дого­во­ров даже фор­маль­но⁷³, и были под­твер­жде­ны при­тя­за­ния отдель­ных вар­вар­ских пра­ви­те­лей на фор­ми­ро­ва­ние авто­ном­ных и управ­ля­е­мых – каж­дое suo iure – «государств». Эти «государ­ства» сра­зу же всту­пи­ли в сопер­ни­че­ство меж­ду собой и с тем, что оста­ва­лось от импе­рии. Зоной наи­боль­шей напря­жён­но­сти оста­ва­лась галль­ская область.

Спо­кой­но начав­ше­е­ся ита­лий­ское прав­ле­ние Гли­це­рия вско­ре под­верг­лось доволь­но рез­ко­му потря­се­нию. К лету 473 года обре­ме­ни­тель­ное пре­бы­ва­ние в Ита­лии ост­ро­готов во гла­ве с Види­ме­ром созда­ва­ло всё более серь­ёз­ные про­бле­мы для импер­ской адми­ни­ст­ра­ции⁷⁴. Гли­це­рий при­нял опе­ра­тив­ное реше­ние изба­вить­ся от неудоб­ных гостей, пере­на­пра­вив их в Гал­лию. Quem [т.е. Види­ме­ра] Gly­ce­rius im­pe­ra­tor mu­ne­ri­bus da­tis de Ita­lia ad Gal­lias transtu­lit^{[87] 75}. Гот­ская тра­ди­ция, дошед­шая до нас через Иор­да­на и Пав­ла Диа­ко­на, отча­сти инфор­ми­ру­ет нас о доволь­но слож­ных собы­ти­ях, кото­рые долж­ны были про­изой­ти меж­ду Ита­ли­ей, южной Гал­ли­ей и Тарра­кон­ской Испа­ни­ей, где ост­ро­готы, визи­готы, бур­гун­ды и остат­ки сил рим­ских лоя­ли­стов (под коман­до­ва­ни­ем Экди­ция (Ec­di­cius⁷⁶) с.182 столк­ну­лись друг с дру­гом в тече­ние 473/474 гг. в жесто­кой борь­бе, направ­лен­ной на пере­опре­де­ле­ние или упро­че­ние соот­вет­ст­ву­ю­щих гра­ниц и сфер вли­я­ния.

Впро­чем, эта исто­рио­гра­фи­че­ская тра­ди­ция рис­ку­ет иска­зить в наших гла­зах вполне реаль­ные наме­ре­ния Гли­це­рия, чьё поведе­ние и миро­лю­би­вые наме­ре­ния могут быть непра­виль­но поня­ты⁷⁷; нет сомне­ния, что Гли­це­рий при­ло­жил все уси­лия к тому, чтобы осво­бо­дить Ита­лию от тягост­но­го при­сут­ст­вия пол­чищ Види­ме­ра, даже ценой нару­ше­ния хруп­ко­го рав­но­ве­сия, на кото­ром дер­жа­лись Экди­ций и его сто­рон­ни­ки в рим­ских «ост­ров­ках» южной Гал­лии и север­ной Испа­нии. Нель­зя исклю­чать, что Гли­це­рий сопро­во­дил тогда свои дары коди­цил­ла­ми офи­ци­аль­ной долж­но­сти, по край­ней мере соглас­но Иор­да­ну: Vi­di­mer ac­cep­tis mu­ne­ri­bus si­mul­que man­da­ta a Gly­ce­rio im­pe­ra­to­re Gal­lias ten­dit^[90]78.

Пар­тия была очень слож­ной, и для нас весь­ма затруд­ни­тель­но уста­но­вить точ­ную хро­но­ло­гию, посколь­ку для собы­тий, укла­ды­вав­ших­ся в неде­ли и меся­цы, мы рас­по­ла­га­ем источ­ни­ка­ми, сум­ми­ру­ю­щи­ми в несколь­ких строч­ках целые годы. Более того, уже не в пер­вый раз запад­ное пра­ви­тель­ство, ока­зав­шись в затруд­ни­тель­ном поло­же­нии (при одно­вре­мен­ном дав­ле­нии на все гра­ни­цы), зани­ма­ло гиб­кую и эла­стич­ную пози­цию под нажи­мом осто­рож­ной и при­ми­ри­тель­ной поли­ти­че­ской тен­ден­ции, гра­ни­ча­щей с без­дей­ст­ви­ем, при­ни­мая в рас­чёт боль­шие поте­ри и дей­ст­вуя преж­де все­го на дипло­ма­ти­че­ском попри­ще с целью под­дер­жа­ния мини­маль­но необ­хо­ди­мо­го рав­но­ве­сия; поучи­тель­ным при­ме­ром это­го явля­ет­ся исто­рия рим­ско-ван­даль­ских отно­ше­ний вто­рой поло­ви­ны V века.

Гли­це­рий работал, по край­ней мере внешне, на един­ство гот­ской нации (или, во вся­ком слу­чае, таков был резуль­тат его дей­ст­вий)⁷⁹, но в то же вре­мя он опи­рал­ся на воен­ные силы под коман­до­ва­ни­ем Гун­до­ба­да, кото­рый, в свою оче­редь, пред­став­лял инте­ре­сы, пол­но­стью про­ти­во­ре­ча­щие стрем­ле­нию к экс­пан­сии гот­ских про­тив­ни­ков и вре­мен­но сов­па­даю­щие с инте­ре­са­ми послед­них защит­ни­ков рим­ско­го мира, таких как Экди­ций⁸⁰.

с.183 Таким обра­зом полу­ча­ет­ся, что ост­ро­готы Види­ме­ра, направ­лен­ные Гли­це­ри­ем в Гал­лию (и пере­шед­шие оттуда в Тарра­кон­скую про­вин­цию⁸¹), в конеч­ном счё­те ока­за­лись опре­де­ля­ю­щи­ми успех воен­ных опе­ра­ций под пред­во­ди­тель­ст­вом визи­гот­ско­го коро­ля Эври­ха⁸² про­тив рим­ских войск, оса­ждён­ных в горо­дах и укреп­ле­ни­ях север­ной Испа­нии⁸³ и южной Гал­лии⁸⁴. Одно­вре­мен­но с экс­пан­си­ей на юго-запад Эврих напал на Ита­лию с вой­ска­ми, вве­рен­ны­ми его qua­si ma­gis­ter mi­li­tum Vin­cen­tius^[104]85, веро­ят­но для того, чтобы осла­бить дав­ле­ние, ока­зы­вае­мое рим­ля­на­ми и бур­гун­да­ми на галль­ском направ­ле­нии⁸⁶.

Воз­мож­но, имен­но в этот пери­од (вто­рая поло­ви­на 473 года) Гун­до­бад решил поки­нуть Гли­це­рия. «Ac­cor­ding to John Ma­la­las, Gun­do­bad re­tur­ned to Gaul ab­ruptly^[110]; John Mal. 375-5 (εὐθέως ἀπῆλ­θεν εἰς τὰς Γαλ­λίας^[111])»⁸⁷; раздел бур­гунд­ско­го королев­ства, в кото­ром он был заин­те­ре­со­ван по с.184 смер­ти его отца Гун­дио­ха (Gun­dio­cus), сов­пал с необ­хо­ди­мо­стью защи­ты само­го королев­ства, хотя вре­мен­но и разде­лён­но­го меж­ду бра­тья­ми.

Гли­це­рий же ока­зал­ся вынуж­ден про­ти­во­сто­ять новой гот­ской угро­зе, лишив­шись сво­ей самой силь­ной под­держ­ки. Наши сведе­ния на этот счёт весь­ма рас­плыв­ча­ты, но его сопро­тив­ле­ние, как бы оно ни было орга­ни­зо­ва­но, долж­но было быть успеш­ным, и два офи­це­ра-гота, коман­до­вав­шие «импер­ски­ми» вой­ска­ми, отра­зи­ли втор­же­ние: Vin­cen­tius ve­ro ab Euri­co re­ge qua­si ma­gis­ter mi­li­tum mis­sus ab Al­la et Sin­di­la co­mi­ti­bus Ita­lia oc­ci­di­tur^[112]88.

Во вто­рой поло­вине 473 года про­бле­мы для Гли­це­рия долж­ны были быть глав­ным обра­зом внут­рен­ни­ми, и их сла­бое эхо доно­сит до нас Энно­дий: сама мать импе­ра­то­ра была оскорб­ле­на и уни­же­на, и толь­ко вме­ша­тель­ство епи­ско­па Павии Епи­фа­ния пред­от­вра­ти­ло уже назна­чен­ное Гли­це­ри­ем нака­за­ние⁸⁹. По-види­мо­му, речь шла об ини­ци­а­ти­ве весь­ма высо­ко­по­став­лен­ных лиц и этот факт свиде­тель­ст­ву­ет об уровне, до кото­ро­го дошло напря­же­ние: «его заслу­ги перед цер­ко­вью были мало­по­лез­ны, и неод­но­крат­ные дока­за­тель­ства его спра­вед­ли­во­сти, вос­хва­ля­е­мые цер­ков­ной тра­ди­ци­ей, не полу­чи­ли при­зна­ния в импе­рии в целом; порок про­ис­хож­де­ния тяго­тел над Гли­це­ри­ем»⁹⁰.

В нача­ле 474 года импе­ра­тор нико­го не назна­чил (или не смог назна­чить) кон­су­лом, рав­но как не при­нял кон­суль­ство лич­но, по край­ней мере, об этом не упо­ми­на­ет ни один источ­ник⁹¹. Факт весь­ма пока­за­тель­ный для начи­наю­ще­го­ся кри­зи­са. Дей­ст­ви­тель­но, с Восто­ка долж­ны были прий­ти точ­ные изве­стия о под­готов­ке флота, кото­рый дол­жен был доста­вить в Ита­лию вой­ска Льва.

По всей веро­ят­но­сти, Гли­це­рий почти все­гда пра­вил из Равен­ны и не исклю­че­но, что в среде рим­ско­го сена­та с само­го нача­ла его прав­ле­ния шла борь­ба меж­ду под­дер­жи­вав­шей его фрак­ци­ей и его про­тив­ни­ка­ми. Одна­ко вполне веро­ят­но, что к весне 474 года Гли­це­рий ради укреп­ле­ния сво­их пози­ций пред­при­нял отча­ян­ную попыт­ку сбли­же­ния с ари­сто­кра­ти­ей, отпра­вив­шись в Рим. Источ­ни­ки, по сути, с.185 соглас­ны в том, что Гли­це­рий нахо­дил­ся в Риме (а имен­но in Por­tu ur­bis Ro­mae) в момент его низ­ло­же­ния.

Одна­ко неяс­но, каких резуль­та­тов добил­ся Гли­це­рий в резуль­та­те сво­их обра­ще­ний к сена­ту, если такие обра­ще­ния были и если он добил­ся резуль­та­тов⁹².

6. При­бы­тие Юлия Непота

Соглас­но источ­ни­кам, реше­ние отпра­вить про­тив Гли­це­рия Юлия Непота было при­ня­то почти сра­зу. Но долж­ны были после­до­вать при­готов­ле­ния, весь­ма мед­лен­ные и трудо­ём­кие ещё и пото­му, что восточ­ные финан­сы нахо­ди­лись в пол­ном рас­строй­стве; вна­ча­ле было боль­ше угроз и воин­ст­вен­ных заяв­ле­ний, чем реаль­но­го дви­же­ния войск или кораб­лей.

Не сле­ду­ет, быть может, совер­шен­но отвер­гать гипо­те­зу, выдви­ну­тую мно­го лет назад Р. Чес­си, соглас­но кото­рой Лев, назна­чая авгу­стом сво­его нося­ще­го то же имя совсем юно­го вну­ка, сына Зено­на, думал о запад­ном пре­сто­ле для него. Это воз­вы­ше­ние про­изо­шло в октяб­ре 473 года и, веро­ят­но, к это­му же вре­ме­ни сле­ду­ет отне­сти окон­ча­тель­ное реше­ние о вме­ша­тель­стве в дела Запа­да⁹³.

Дей­ст­ви­тель­но, из Кодек­са Юсти­ни­а­на нам извест­но, что ещё в июне 473 года Непот носил титул ma­gis­ter mi­li­tum Da­lam­tiae⁹⁴; лишь год с.186 спу­стя ему уда­лось занять Рим и стать импе­ра­то­ром. Но к тому вре­ме­ни Лев I был уже мёртв⁹⁵ и его пре­ем­ник, исавр Зенон, поне­во­ле исполь­зо­вал в каче­стве импе­ра­то­ра tout-court^[117] того, кто был избран для руко­вод­ства экс­пе­ди­ци­ей, целью кото­рой было воз­веде­ние на запад­ный трон его сына.

Igi­tur im­pe­ran­te Ze­no­ne Augus­to Con­stan­ti­no­po­li su­per­ve­niens Ne­pos pat­ri­cius ad Por­tum ur­bis Ro­mae de­po­suit de im­pe­rio Gly­ce­rium et fac­tus est epis­co­pus et Ne­pos fac­tus im­pe­ra­tor Ro­mae, mox ve­ni­sens Ra­ven­nam^[118]. Так пишет Ано­ним Вале­зия⁹⁶, резю­ми­ро­вав­ший собы­тия в точ­ной и после­до­ва­тель­ной вза­и­мо­свя­зи. С дру­гой сто­ро­ны, Мар­цел­лин Комит, имев­ший в сво­ём рас­по­ря­же­нии досто­вер­ные кон­стан­ти­но­поль­ские доку­мен­ты, отнёс изгна­ние Гли­це­рия к 474 году⁹⁷, но толь­ко в 475 году заре­ги­ст­ри­ро­вал вос­хож­де­ние Непота на запад­ный трон⁹⁸. В свою оче­редь, Павел Диа­кон в весь­ма инфор­ма­тив­ном отрыв­ке (в этом слу­чае речь так­же идёт о един­ст­вен­ном источ­ни­ке, кото­рый это акцен­ти­ру­ет) отме­тил, что втор­же­ние Непота про­изо­шло неожи­дан­но⁹⁹.

7. Изгна­ние Гли­це­рия

Вполне веро­ят­но, что с при­бы­ти­ем войск Юлия Непота про­изо­шёл вре­мен­ный ком­про­мисс (оче­ред­ной и послед­ний) меж­ду фрак­ци­я­ми рим­ской ари­сто­кра­тии, вара­вар­ско-воен­ным эле­мен­том и Кон­стан­ти­но­по­лем во имя ново­го прин­цеп­са.

Как бы то ни было, от пра­вя­ще­го госуда­ря было необ­хо­ди­мо изба­вить­ся; сооб­ще­ние о руко­по­ло­же­нии Гли­це­рия во епи­ско­пы содер­жит­ся почти во всех источ­ни­ках, в неко­то­рых из кото­рых ука­зы­ва­ет­ся и назна­чен­ное быв­ше­му импе­ра­то­ру место­пре­бы­ва­ние – город Сало­на в Дал­ма­ции¹⁰⁰, сто­ли­ца мест­но­го с.187 пра­ви­тель­ства Юлия Непота, кото­рый этим бес­кров­ным выбо­ром всё же пока­зал, что опа­са­ет­ся сво­его сверг­ну­то­го сопер­ни­ка, решив отдать его под бди­тель­ный над­зор самых пре­дан­ных сво­их людей.

Пред­став­ля­ет­ся, одна­ко, оче­вид­ным, что Гли­це­рию уда­лось сохра­нить неко­то­рое вли­я­ние, хотя бы пото­му, что он спас свою жизнь и сохра­нил кое-какое зна­чи­мое поло­же­ние, в отли­чие от несчаст­но­го Ави­та, если при­во­дить толь­ко недав­ний ана­ло­гич­ный при­мер¹⁰¹.

Оста­ют­ся неко­то­рые сомне­ния отно­си­тель­но про­цеду­ры посвя­ще­ния Гли­це­рия во епи­ско­пы: кто про­во­дил это назна­че­ние? (И если это был Непот, то в каком каче­стве?) Имел ли Гли­це­рий пра­во на избра­ние?¹⁰² Име­ло ли место пря­мое вме­ша­тель­ство церк­ви (воз­мож­но, папы Сим­пли­ция) для спа­се­ния чело­ве­ка, кото­ро­му он был бла­го­да­рен? Вопро­сы, на кото­рые невоз­мож­но отве­тить. Тем не менее, долж­ны были про­дол­жать суще­ст­во­вать какие-то отно­ше­ния меж­ду сверг­ну­тым госуда­рем, ита­лий­ским вар­вар­ско-воен­ным эле­мен­том и уль­тра­на­цио­на­ли­сти­че­ской рим­ской ари­сто­кра­ти­ей. Любо­пы­тен отры­вок Иор­да­на, кото­рый опи­сы­ва­ет конец прав­ле­ния Непота в Ита­лии и самый с.188 конец это­го прин­цеп­са, почти как воз­мездие за изгнан­но­го Гли­це­рия: Ne­pus fu­git Dal­ma­tias ibi­que ^[129] pri­va­tus a reg­no, ubi iam Gly­ce­rius du­dum im­pe­ra­tor epis­co­pa­tum Sa­lo­ni­ta­num ha­beat^[130]103.

8. Гли­це­рий и конец Юлия Непота

Эду­ард Гиб­бон писал, что сво­им «бес­слав­ным отре­че­ни­ем» Юлий Непот «про­длил свою жизнь при­мер­но на пять лет, пока не был убит в Салоне небла­го­дар­ным Гли­це­ри­ем» ¹⁰⁴. Сооб­ще­ние, без­услов­но, роман­ти­че­ское и харак­тер­ное для пони­ма­ния исто­рио­гра­фи­че­ско­го рас­ска­за лето­пис­ца­ми VI века, с интри­гой, сме­шан­ной со сплет­ня­ми, как анек­дот с инфор­ма­ци­он­ным сооб­ще­ни­ем.

Источ­ни­ком (при­чём един­ст­вен­ным) явля­ет­ся Малх в сокра­ще­нии Фотия¹⁰⁵: Ταῦτα διεξιών, διέξει­σι καὶ τὰ ἐπί Ῥώ­μης καὶ τέ­λος τοῦ ἑβδό­μου λό­γου ποιεῖται τὸν Νέ­πω­τος θά­νατον, ὃς ἐκβα­λών τῆς ἀρχῆς Γλυ­κέριον τήν τε Ῥω­μαϊκήν ἰσχὺν πε­ριεβά­λετο, καὶ εἰς σχή­μα κείρας κλη­ρικοῦ ἀντὶ βα­σιλέως ἀρχιερέα κα­τέσ­τη­σεν· ὑφ’ οὗ καὶ ἐπι­βου­λευ­θεὶς ἀνή­ρηται («Зани­ма­ясь эти­ми собы­ти­я­ми, [Малх] так­же гово­рит о собы­ти­ях в Запад­ной импе­рии и, в кон­це седь­мой кни­ги, рас­ска­зы­ва­ет о смер­ти Непота, кото­рый отстра­нил от вла­сти Гли­це­рия, в свою оче­редь завла­дев Рим­ской импе­ри­ей и, низ­ведя того в духов­ное состо­я­ние, назна­чил епи­ско­пом из импе­ра­то­ра, како­вым тот был. Одна­ко поз­же в резуль­та­те коз­ней он был им убит»)¹⁰⁶.

Похо­же, что все источ­ни­ки соглас­ны в том, что Непот был убит a sius^[134]107, веро­ят­но, в резуль­та­те «мест­но­го» с.189 заго­во­ра, направ­лен­но­го на то, чтобы вырвать у него кон­троль над Дал­ма­ци­ей, а не бес­плод­ный ныне титул пре­тен­ден­та на запад­ный пре­стол¹⁰⁸; не слу­чай­но сра­зу после это­го Одо­акр смо­жет вос­поль­зо­вать­ся воз­мож­но­стью рас­ши­рить свои вла­де­ния на Дал­ма­цию, устра­нив в 481/482 гг. самих убийц Непота¹⁰⁹.

В про­шлом счи­та­лось воз­мож­ным, на осно­ва­нии поэ­ти­че­ско­го тек­ста Энно­дия¹¹⁰, опро­мет­чи­во отож­дествлять с быв­шим импе­ра­то­ром Гли­це­рия, епи­ско­па Мила­на V века¹¹¹.

В самом деле, неко­то­рые выра­же­ния Энно­дия, воз­мож­но, даже интер­по­ли­ро­ван­ные, кажут­ся взы­ваю­щи­ми к про­шло­му импе­ра­то­ра через это­го свя­щен­но­слу­жи­те­ля¹¹², кото­рый в любом слу­чае по стран­но­му сов­па­де­нию ока­зы­ва­ет­ся с.190 одно­имён­ным с пре­ем­ни­ком Олиб­рия¹¹³. Ясно, что воз­мож­ный пере­вод Гли­це­рия из епи­ско­па­та Сало­ны на куда более пре­стиж­ный епи­ско­пат Медио­ла­на¹¹⁴, если бы его мож­но было дока­зать, мог бы иметь место толь­ко в каче­стве награ­ды «ита­лий­ско­го» пра­ви­тель­ства за его уча­стие в заго­во­ре, устра­нив­шем Непота.

Одна­ко невоз­мож­но дви­гать­ся даль­ше по столь зыб­кой поч­ве, поэто­му поне­во­ле при­хо­дит­ся отка­зать­ся от иссле­до­ва­ния собы­тий, в кото­рые мог быть вовле­чён Гли­це­рий после 480 года.

9. Оцен­ка прав­ле­ния Гли­це­рия

По мне­нию М.А. Веса, «vor Gly­ce­rius hat die Sym­ma­chus-Tra­di­tion nur ge­rin­ge Ach­tung. Er war ein co­mes do­mes­ti­co­rum Gun­de­balds und zwei­fel­los nicht viel mehr als ein Werkzeug in des­sen Hän­den»^[143]115.

Так­же оче­вид­но, что при оцен­ках Гли­це­рия так назы­вае­мая Sym­ma­chus-Tra­di­tion¹¹⁶ и сле­дую­щие в её рус­ле допус­ка­ют раз­лич­ные, не толь­ко инстру­мен­таль­ные, тол­ко­ва­ния. Для сово­куп­но­сти этих собы­тий важ­но иметь в виду Chro­ni­con Мар­цел­ли­на (и его пере­ло­же­ние Иор­да­ном); нет, мне кажет­ся, сомне­ний в отсут­ст­вии инте­ре­са к Ани­цию Олиб­рию, его появ­ле­ние в с.191 рас­ска­зе Мар­цел­ли­на чисто эпи­зо­ди­че­ское (как раз вовре­мя, чтобы уме­реть на сцене) ¹¹⁷; я всё-таки счи­таю осо­бен­но пока­за­тель­ным враж­деб­ное отно­ше­ние к его пре­ем­ни­ку Гли­це­рию (рас­смат­ри­вае­мо­му, как уже отме­ча­лось, в сти­ле чистей­шей кон­стан­ти­но­поль­ской про­па­ган­ды), хотя он, по всей веро­ят­но­сти, являл­ся ско­рее про­дол­жа­те­лем ани­ци­ан­ской поли­ти­ки, чем баналь­ным ty­ran­nus.

В этих собы­ти­ях содер­жат­ся заслу­жи­ваю­щие ана­ли­за момен­ты, даю­щие повод для новых рабо­чих гипо­тез.

Co­mes был, по сути, откро­вен­ным выра­зи­те­лем пози­ций кон­стан­ти­но­поль­ской кан­це­ля­рии и имел, бла­го­да­ря сво­ей роли при Юсти­ни­ане, доступ к доб­рот­ным офи­ци­аль­ным источ­ни­кам; его кри­ти­че­ская пози­ция по отно­ше­нию к Гли­це­рию (ранее рас­смот­рен­ный вопрос о prae­sumptio) – почти навер­ня­ка гаран­тия того, что сам Гли­це­рий пред­став­лял опас­ность для Восто­ка, серь­ёз­но­го и моти­ви­ро­ван­но­го про­тив­ни­ка. Видеть же в тек­сте Мар­цел­ли­на про­сто ску­пое заме­ча­ние о пре­ем­ни­ке Олиб­рия, пото­му что Sym­ma­chus-Tra­di­tion не уде­ля­ла ему слиш­ком боль­шо­го вни­ма­ния, и поэто­му счи­тать Мар­цел­ли­на авто­ма­ти­че­ски сле­дую­щим этой тра­ди­ции, озна­ча­ет вый­ти дале­ко за рам­ки натяж­ки источ­ни­ков. Похо­же, это тре­бу­ет пред­по­ло­же­ния, что ани­ци­ан­ская исто­рио­гра­фия «пре­не­брег­ла» Гли­це­ри­ем, и толь­ко тогда Мар­цел­лин при недо­стат­ке дан­ных обра­тил­ся к доку­мен­там сво­ей кан­це­ля­рии.

Мар­цел­лин дей­ст­ви­тель­но не имел в сво­ём рас­по­ря­же­нии пол­ной ани­ци­ан­ской исто­рии, по край­ней мере, каса­тель­но собы­тий от смер­ти Вален­ти­ни­а­на III до Рому­ла Авгу­сту­ла, и, в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти, не исполь­зо­вал её, чув­ст­вуя себя «выра­зи­те­лем» ани­ци­ан­ских инте­ре­сов.

На самом деле, у илли­рий­ско­го коми­та нель­зя най­ти стро­гой фило­а­ни­ци­ан­ской согла­со­ван­но­сти ни в отно­ше­нии исто­ри­че­ско­го пери­о­да, для кото­ро­го он мог опи­рать­ся на His­to­ria Ro­ma­na Сим­ма­ха, ни в отно­ше­нии после­дую­щих собы­тий. Преж­де все­го сле­ду­ет отме­тить одно обсто­я­тель­ство: невоз­мож­но, чтобы, нахо­дясь в без­опас­но­сти в Кон­стан­ти­но­по­ле, Мар­цел­лин не знал или, во вся­ком слу­чае, оста­вил без вни­ма­ния тра­ги­че­скую смерть с.192 Боэция и Сим­ма­ха¹¹⁸. Столь же без­опас­ное для жиз­ни суще­ст­во­ва­ние, ещё через несколь­ко лет после тео­де­ри­хо­ва осуж­де­ния двух сена­то­ров, могу­ще­ст­вен­ной Ани­ции Юли­а­ны, доче­ри Олиб­рия, вдох­но­ви­тель­ни­цы и хра­ни­тель­ни­цы инте­ре­сов (так ска­зать, «меж­ду­на­род­ных») семьи¹¹⁹, так­же поз­во­ля­ет пред­по­ла­гать соот­вет­ст­ву­ю­щую дея­тель­ность в защи­ту памя­ти сия­тель­ных муче­ни­ков, о кото­рых Мар­цел­лин мог (дол­жен был?) быть инфор­ми­ро­ван, осо­бен­но если ему был изве­стен исто­ри­че­ский труд одно­го из них.

Чтобы не искать дру­гих зна­чи­мых слов: Мар­цел­лин, если бы он дей­ст­ви­тель­но опи­рал­ся на фило­а­ни­ци­ан­ские источ­ни­ки, не мог бы иска­зить фак­ты, свя­зан­ные с собы­ти­я­ми и пер­со­на­жа­ми, без­услов­но отно­ся­щи­ми­ся к исто­рии рода Ани­ци­ев¹²⁰; я пола­гаю, что имен­но по этой при­чине его оцен­ка Гли­це­рия явля­ет­ся под­лин­но восточ­ной. В таком слу­чае пре­ем­ст­вен­ность поли­ти­ки Гли­це­рия по отно­ше­нию к поли­ти­ке Олиб­рия сле­ду­ет искать в фак­тах, и её нель­зя опро­верг­нуть догад­ка­ми в отно­ше­нии исто­рио­гра­фи­че­ской пре­ем­ст­вен­но­сти, чьи свя­зи дей­ст­ви­тель­но труд­но рас­по­знать.

Фак­ти­че­ски Гли­це­рий при­нял бразды прав­ле­ния там, где их оста­вил Олиб­рий, сохра­нив людей Ани­ци­ев на сво­их постах, веро­ят­но, после оче­ред­но­го раз­ры­ва с Восто­ком. И Гли­це­рий борол­ся за авто­но­мию от Восто­ка, пока не был сверг­нут послан­ни­ком восточ­но­го импе­ра­то­ра.

Он ока­зал­ся стой­ким при­вер­жен­цем като­ли­че­ской орто­док­сии¹²¹, что было харак­тер­но для поли­ти­ков из Ани­ци­ев, все­гда высту­пав­ших про­тив ком­про­мис­сов в этой сфе­ре, и трудил­ся – соглас­но опре­де­лён­ной тра­ди­ции, всё же отно­си­мой к ани­ци­ан­ским кру­гам – ради утвер­жде­ния соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти посред­ст­вом мер, о кото­рых мы, к сожа­ле­нию, не зна­ем навер­ня­ка¹²².

с.193 Он пред­при­нял попыт­ку инте­гра­ции вар­ва­ров, насколь­ко это было воз­мож­но для пра­ви­те­ля, почти лишён­но­го средств при­нуж­де­ния или убеж­де­ния и с шат­кой государ­ст­вен­ной струк­ту­рой, близ­кой к раз­ва­лу. Таким обра­зом он достой­но высту­пал про­тив фило­ви­зан­тий­ской воен­ной тен­ден­ции, под­тал­ки­вав­шей к невоз­мож­но­му реван­шу про­тив окру­жаю­щих вар­вар­ских государств, лишь про­во­ци­руя такую же про­ти­во­по­лож­ную реак­цию. Этим он под­вёл послед­ний итог древ­ней и муд­рой аэци­е­вой поли­ти­ки, о чём свиде­тель­ст­ву­ют отно­си­тель­но хоро­шие отно­ше­ния с раз­лич­ны­ми вар­вар­ски­ми вождя­ми, а так­же пери­од мира, уста­но­вив­ше­го­ся на вре­мя его крат­ко­го прав­ле­ния в Ита­лии, в кото­рую вновь вер­ну­лись вет­ры вой­ны начи­ная с пер­вых поли­ти­че­ских актов Непота, реши­тель­но воин­ст­ву­ю­щих и воин­ст­вен­ных¹²³.

Кро­ме того, он не под­вер­га­ет­ся кри­ти­ке и не рас­смат­ри­вет­ся как узур­па­тор в таком тек­сте ани­ци­ан­ско­го про­ис­хож­де­ния, как Pars Pos­te­rior Ано­ни­ма Вале­зия¹²⁴, кото­рый, если его сле­ду­ет счи­тать «леги­ти­мист­ским» по отно­ше­нию к Рому­лу Авгу­сту­лу, не может быть менее тако­вым в отно­ше­нии Гли­це­рия.

Ведь и в том, и в дру­гом слу­чае чре­ва­тое тяж­ки­ми послед­ст­ви­я­ми de­po­si­tio^[151] осу­ще­ст­вит чуж­дая рим­ской тра­ди­ции сила¹²⁵.