Третье разграбление Рима и судьба Запада (июль 472 года)

с.139 Мно­гое было ска­за­но о насту­пив­шем в 476 г. кон­це Запад­ной импе­рии и его послед­ст­ви­ях для исто­рии позд­не­ан­тич­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья. Судя по сдер­жан­но­сти источ­ни­ков, сле­ду­ет пола­гать, что её паде­ние про­изо­шло «без шума». Впро­чем, в авгу­сте 476 г. уже прак­ти­че­ски не суще­ст­во­ва­ло галль­ской пре­фек­ту­ры, рас­чле­нён­ной меж­ду вар­вар­ски­ми королев­ства­ми, Афри­ка дав­но была захва­че­на ван­да­ла­ми, а рим­ский Восток толь­ко что вышел из граж­дан­ской вой­ны меж­ду закон­ным импе­ра­то­ром Зено­ном и узур­па­то­ром Васи­лис­ком. Но в Ита­лии и в Риме всё шло ина­че, и самые про­ни­ца­тель­ные из совре­мен­ных собы­ти­ям исто­ри­ков смог­ли уло­вить в прав­ле­нии импе­ра­то­ра Анте­мия (467–472 гг.) и его зло­по­луч­ной раз­вяз­ке наи­бо­лее зна­ме­на­тель­ное пред­ве­стие надви­гаю­ще­го­ся кон­ца. Анте­мий был убит в июле 472 г., когда Рим, город, в кото­ром он про­вёл всё вре­мя сво­его прав­ле­ния, под­верг­ся третье­му ката­стро­фи­че­ско­му раз­граб­ле­нию, став­ше­му послед­ним уда­ром по пошат­нув­шей­ся Запад­ной импе­рии. Для пони­ма­ния его сим­во­ли­че­ско­го зна­че­ния необ­хо­ди­мо сде­лать отступ­ле­ние и заду­мать­ся о вли­я­нии вар­вар­ских втор­же­ний V в. на отно­ше­ния меж­ду горо­дом Римом и импер­ским пра­ви­тель­ст­вом¹.

В струк­ту­ре позд­не­ан­тич­ной импе­рии Рим пред­став­лял собой гигант­скую ано­ма­лию. Ещё нака­нуне его раз­граб­ле­ния Ала­ри­хом он был вели­ким мега­по­ли­сом, в сво­ём вели­ко­ле­пии и блес­ке памят­ни­ков сим­во­ли­зи­ро­вав­шим мощь импе­рии. Со вре­мён тет­рар­хов Рим боль­ше не являл­ся сто­ли­цей, местом посто­ян­но­го про­жи­ва­ния импе­ра­то­ра и его дво­ра. И всё же сво­и­ми про­стран­ства­ми, сво­им раз­ме­чен­ным празд­не­ства­ми и цере­мо­ни­я­ми вре­ме­нем город являл собой место вос­хва­ле­ния памя­ти о слав­ном про­шлом и сим­во­ли­зи­ро­вал надеж­ду на свет­лое буду­щее импе­рии. Огром­ное насе­ле­ние мега­по­ли­са при­ни­ма­ло уча­стие в ритуа­ле это­го про­слав­ле­ния, а бога­тей­шая сена­тор­ская ари­сто­кра­тия горо­да разде­ля­ла с po­pu­lus Ro­ma­nus его при­ви­ле­гии и тяготы. Но позд­не­ан­тич­ный Рим – с.140 мно­го­мер­ный город. Рядом с вели­ко­ле­пи­ем горо­да Цеза­рей рос и хри­сти­ан­ский город Пет­ра и Пав­ла. Бла­го­да­ря памя­ти об апо­сто­лах и дру­гих муче­ни­ках хри­сти­ан­ский Рим быст­ро заво­ё­вы­вал пер­вен­ство в ойку­мене. Город, таким обра­зом, оста­вал­ся меж­ду про­шлым и буду­щим, сохра­няя уни­каль­ность в силу сво­его пре­сти­жа. И уни­каль­ный так­же бла­го­да­ря пра­ви­тель­ству и адми­ни­ст­ра­ции. В силь­но цен­тра­ли­зо­ван­ной позд­не­ан­тич­ной систе­ме импе­ра­то­ры IV в. вско­ре отка­за­лись от непо­сред­ст­вен­но­го управ­ле­ния горо­дом. При­чин тому нема­ло: огром­ные раз­ме­ры, слож­ность удо­вле­тво­ре­ния потреб­но­стей в снаб­же­нии, хруп­кий баланс в мно­го­гран­ной соци­аль­ной, рели­ги­оз­ной, куль­тур­ной струк­ту­ре Горо­да. Рим являл­ся местом, кото­рое позд­не­ан­тич­ные импе­ра­то­ры посе­ща­ли, но не управ­ля­ли им. Эта зада­ча воз­ла­га­лась на могу­ще­ст­вен­ную рим­скую сена­тор­скую ари­сто­кра­тию, в блес­ке долж­но­стей сво­их do­mus века­ми доми­ни­ро­вав­шую в город­ской жиз­ни. Позд­не­ан­тич­ный сенат пред­став­лял тех, кто от име­ни импе­ра­то­ра пра­вил горо­дом и, насколь­ко это воз­мож­но, обес­пе­чи­вал порядок и соци­аль­ный мир².

Вар­вар­ские втор­же­ния V в. очень ско­ро пока­за­ли, что Рим был так-же уяз­ви­мым и не при­спо­соб­лен­ным к обо­роне горо­дом. Это пони­мал уже Авре­ли­ан, когда решил окру­жить город­ское про­стран­ство вну­ши­тель­ны­ми сте­на­ми, а после втор­же­ний Ала­ри­ха в север­ную Ита­лию (401–402 гг.) сте­ны были укреп­ле­ны по при­ка­зу Гоно­рия и Сти­ли­хо­на. После­дую­щие собы­тия обна­ру­жи­ли глу­бо­кий смысл этой ини­ци­а­ти­вы. После смер­ти Сти­ли­хо­на (август 408 г.) Ала­рих, хотя его воз­вы­ше­ние и про­ис­хо­ди­ло в Pars Orien­tis, пока­зал себя хоро­шо осве­дом­лён­ным в рас­ста­нов­ке сил на Запа­де и вовлёк сена­тор­скую ари­сто­кра­тию в своё про­ти­во­сто­я­ние с импе­ра­то­ром Гоно­ри­ем. За этим после­до­ва­ли две оса­ды Рима и его раз­граб­ле­ние в 410 г. Под защи­той стен рим­ляне пыта­лись, насколь­ко воз­мож­но, сопро­тив­лять­ся, но когда закон­чи­лись съест­ные при­па­сы и нача­ли рас­про­стра­нять­ся эпиде­мии, Горо­ду при­шлось открыть ворота. С воен­ной точ­ки зре­ния Рим был пре­до­став­лен само­му себе: Гоно­рий не имел ни сол­дат, ни ресур­сов для обо­ро­ны столь круп­но­го горо­да, и такое пред­при­я­тие не вхо­ди­ло в при­о­ри­те­ты импер­ско­го пра­ви­тель­ства. В свя­зи с раз­граб­ле­ни­ем 410 г. восточ­ные источ­ни­ки, зача­стую более осве­дом­лён­ные о поли­ти­че­ских при­чи­нах собы­тий, свиде­тель­ст­ву­ют о рав­но­ду­шии Гоно­рия к Риму, ссы­ла­ясь на его пред­по­ла­гае­мые раз­но­гла­сия с сена­тор­ской с.141 ари­сто­кра­ти­ей или его неком­пе­тент­ность³. Реаль­ность была тако­ва, что Гоно­рий не имел в сво­ём рас­по­ря­же­нии средств для спа­се­ния горо­да⁴.

Воз­мож­но, из-за угры­зе­ний сове­сти, а может, и искрен­не­го рас­ка­я­ния Гоно­рий сожа­лел о Риме, остав­лен­ном на милость готов; поэто­му он взял­ся, вме­сте с сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей, за вос­ста­нов­ле­ние горо­да. Уже в мае 416 г. Гоно­рий при­был в Рим для празд­но­ва­ния три­ум­фа над узур­па­то­ром Атта­лом⁵. Ещё более ося­зае­мым при­зна­ком такой зада­чи ста­ло реше­ние его пре­ем­ни­ка Вален­ти­ни­а­на III вновь сде­лать Город место­пре­бы­ва­ни­ем импе­ра­то­ра. Вален­ти­ни­ан про­во­дил в нём дли­тель­ное вре­мя, про­жи­вая в импе­ра­тор­ских рези­ден­ци­ях⁶. Во внут­рен­них поко­ях двор­ца во вре­мя кон­си­сто­рия импе­ра­тор сво­ей рукой пре­да­тель­ски убил Аэция, и когда он ехал в место под назва­ни­ем Ad duas Lau­ros, то был в свою оче­редь убит офи­це­ра­ми, сохра­няв­ши­ми вер­ность памя­ти маги­ст­ра. В Риме нача­лись интри­ги из-за того, кто будет его пре­ем­ни­ком, и импе­ра­то­ром стал один из Ани­ци­ев, Пет­ро­ний Мак­сим⁷. После зло­по­луч­но­го кон­ца Мак­си­ма и систе­ма­ти­че­ско­го раз­граб­ле­ния ван­да­ла­ми в 455 г. импе­рия пере­шла к под­дер­жан­но­му визи­гота­ми гал­ло-рим­ско­му ноби­лю Ави­ту, так­же посчи­тав­ше­му необ­хо­ди­мым при­быть в Рим для укреп­ле­ния сво­его режи­ма. После пере­ры­ва, при­шед­ше­го­ся на пери­од Май­о­ри­а­на (457–461 гг.), Либий Север (461–465 гг.) так­же пра­вил из Рима. Город вновь стал цен­тром вла­сти того, что уце­ле­ло от Запад­ной импе­рии. Север был мари­о­не­точ­ным импе­ра­то­ром, про­воз­гла­шён­ным по воле Рици­ме­ра, вар­вар­ско­го вое­на­чаль­ни­ка, напо­ло­ви­ну све­ва, напо­ло­ви­ну визи­гота, руко­во­див­ше­го дей­ст­ви­я­ми прин­цеп­са, чтобы пра­вить по сво­е­му усмот­ре­нию. Рици­мер так­же про­жи­вал в Риме вме­сте со сво­и­ми людь­ми, их семья­ми и сво­ей мно­го­чис­лен­ной лич­ной охра­ной; следы это­го мож­но обна­ру­жить в воен­ном квар­та­ле, нахо­див­шем­ся на про­тя­же­нии V в. в рай­оне меж­ду Эскви­ли­ном и Цели­ем. В этой зоне в V–VI вв. засвиде­тель­ст­во­ва­ны три ари­ан­ских церк­ви, наи­бо­лее важ­ная из кото­рых, цер­ковь св. Ага­ты в Sub­ura (ныне Сант-Ага­та-деи-Готи), была укра­ше­на за счёт Рици­ме­ра вели­ко­леп­ны­ми моза­и­ка­ми с Хри­стом Спа­си­те­лем и апо­сто­ла­ми. Ещё с.142 раз­ли­чи­мая в XVI в. и зафик­си­ро­ван­ная несколь­ки­ми источ­ни­ка­ми над­пись⁸ напо­ми­на­ла о щед­ром начи­на­нии наме­ре­вав­ше­го­ся испол­нить обет Рици­ме­ра. Моза­ич­ные работы были выпол­не­ны меж­ду 459 и 470 гг.⁹

«Оде­тый в шку­ры гет», жесто­кий убий­ца сво­их про­тив­ни­ков, почти se­rial-kil­ler неудоб­ных импе­ра­то­ров – как извест­но, ma­gis­ter и pat­ri­cius Рици­мер не поль­зо­вал­ся доб­рой сла­вой ни у совре­мен­ни­ков, ни у потом­ков. Без­услов­но, за дол­гий пери­од его вла­сти (456–472 гг.) име­ли место экс­цес­сы, обу­слов­лен­ные спо­соб­но­стью кон­тро­ли­ро­вать то, что оста­лось от рим­ской армии Запа­да, теперь почти пол­но­стью вар­ва­ри­зо­ван­ной. И всё же не сле­ду­ет забы­вать, что Рици­мер в тече­ние почти два­дца­ти лет пытал­ся соеди­нить свою лич­ную власть с защи­той инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти на Запа­де. Имен­но по этой при­чине и из-за стра­ха перед ван­да­ла­ми в 467 г., после смер­ти Либия Севе­ра, Рици­мер одоб­рил при­слан­но­го импе­ра­то­ром Львом кан­дида­та на запад­ный трон, ноби­ля Анте­мия.

Исто­рия Рици­ме­ра и Анте­мия пред­став­ля­ет собой послед­нюю попыт­ку вос­ста­но­вить импе­ра­тор­скую власть на Запа­де, достиг­нув вза­и­мо­по­ни­ма­ния меж­ду рим­ля­на­ми и вар­ва­ра­ми на служ­бе импе­рии про­тив цен­тро­беж­ных сил про­вин­ций и агрес­сив­но­го экс­пан­си­о­низ­ма рома­но-вар­вар­ских королевств, в част­но­сти, ван­да­лов и визи­готов. С дру­гой сто­ро­ны, Анте­мий при­был для того, чтобы сохра­нить поли­ти­че­ское един­ство сре­ди­зем­но­мор­ско­го мира под вла­стью Рим­ской импе­рии. Очень важ­но, что в цен­тре это­го про­ек­та вновь ока­зал­ся Рим. С 467 по 472 г. Анте­мий дер­жал в нём свою рези­ден­цию, здесь он раз­ме­стил свой двор и разде­лил его про­стран­ство с ma­gis­ter Рици­ме­ром. Речь шла о поли­ти­че­ском выбо­ре: Запад­ная импе­рия долж­на была воз­ро­дить­ся бла­го­да­ря горо­ду, сим­во­ли­зи­ро­вав­ше­му пре­стиж и вели­чие рим­ско­го мира¹⁰.

Необ­хо­ди­мой пред­по­сыл­кой для дости­же­ния такой цели было лич­ное согла­сие меж­ду дву­мя эти­ми лица­ми. Вопре­ки сво­е­му жела­нию с.143 Рици­мер согла­сил­ся на под­чи­не­ние Анте­мию в обмен на помощь восточ­но­го импе­ра­то­ра Льва про­тив ван­да­лов. Ради укреп­ле­ния отно­ше­ний Анте­мий и Рици­мер при­бег­ли к ad­fi­ni­tas, брач­но­му аль­ян­су. Речь идёт об антро­по­ло­ги­че­ском и куль­тур­ном инстру­мен­те, име­ю­щем осно­во­по­ла­гаю­щее зна­че­ние для пони­ма­ния «нена­силь­ст­вен­ной» дина­ми­ки транс­фор­ма­ции запад­но­го обще­ства в V в., при­ем­ле­мом «про­ти­во­ве­се» ката­стро­фи­че­ским экс­цес­сам в кон­це антич­ной циви­ли­за­ции. Ad­fi­ni­tas высту­па­ет в каче­стве проч­ной осно­вы для обнов­ле­ния соци­аль­ной тка­ни на Запа­де. Посред­ст­вом бра­ка две род­ст­вен­ные груп­пы вхо­ди­ли в систе­му сою­за и солидар­но­сти, при­знан­ной как рим­ля­на­ми, так и гер­ман­ски­ми наро­да­ми. В кон­це кон­цов, как Анте­мию, так и Рици­ме­ру было хоро­шо извест­но об эффек­тив­но­сти ad­fi­ni­tas для повы­ше­ния соб­ст­вен­но­го пре­сти­жа: Анте­мий женил­ся на доче­ри импе­ра­то­ра Мар­ки­а­на, а его сын Мар­ки­ан в свою оче­редь всту­пил в брак с одной из доче­рей импе­ра­то­ра Льва; Рици­мер так­же осно­вы­вал свою власть на слож­ной сети род­ст­вен­ных отно­ше­ний, преж­де все­го, с власт­ны­ми семья­ми в новых рим­ско-вар­вар­ских королев­ствах¹¹.

Бла­го­да­ря бра­ку меж­ду доче­рью Анте­мия Али­пи­ей и пат­ри­ци­ем Рици­ме­ром на самом высо­ком обще­ст­вен­ном уровне был пред­ло­жен спо­соб фор­ми­ро­ва­ния новой власт­ной ари­сто­кра­тии, харак­тер­ный для исто­рии рим­ско­го Запа­да в V в. Сме­шан­ные бра­ки меж­ду рим­ской ари­сто­кра­ти­ей и вар­ва­ра­ми на служ­бе импе­рии име­ли место уже в IV в. По завер­ше­нии насиль­ст­вен­ной фазы заво­е­ва­ний пред­ста­ви­те­ли вар­вар­ской ари­сто­кра­тии стре­ми­лись к инте­гра­ции с целью укре­пить соб­ст­вен­ное поло­же­ние и повы­сить свой пре­стиж. Наи­бо­лее ста­биль­ной её фор­мой и ста­ло объ­еди­не­ние с вид­ны­ми рим­ски­ми семей­ства­ми с помо­щью бра­ка или дру­гих средств, таких, как усы­нов­ле­ние, заслу­жи­ваю­щих более деталь­но­го изу­че­ния. Поэто­му исто­рия V в. насы­ще­на ярки­ми мат­ри­мо­ни­аль­ны­ми сою­за­ми: от бра­ка Ата­уль­фа и Гал­лы Пла­ци­дии (414 г.) до бра­ка Гуне­ри­ха и Евдо­кии (455–456 гг.) и до попыт­ки свадь­бы меж­ду Атти­лой и Гоно­ри­ей, сест­рой Вален­ти­ни­а­на III (450–451 гг.). Брак 467 г. меж­ду доче­рью Анте­мия Али­пи­ей и Рици­ме­ром пре­сле­до­вал ту же цель укреп­ле­ния мира и сою­за меж­ду рим­ля­на­ми и вар­ва­ра­ми, в част­но­сти, меж­ду при­шед­шим с Восто­ка рим­ским импе­ра­то­ром и гла­вой его армии, самым с.144 могу­ще­ст­вен­ным из вар­ва­ров на служ­бе импе­рии. И дей­ст­ви­тель­но, этот брак празд­но­вал­ся в Риме как надеж­да на спа­се­ние государ­ства и мира¹².

Огром­ное сим­во­ли­че­ское зна­че­ние име­ло и реше­ние исполь­зо­вать Рим в каче­стве сто­ли­цы Запа­да. Речь шла не толь­ко о под­твер­жде­нии цен­траль­но­го поло­же­ния Рима как место­пре­бы­ва­ния импе­ра­тор­ской вла­сти. Анте­мий наме­ре­вал­ся вер­нуть кон­троль над Горо­дом и его бога­той и могу­ще­ст­вен­ной ари­сто­кра­ти­ей. Кро­ме того, сов­мест­ное исполь­зо­ва­ние его терри­то­рии Анте­ми­ем и Рици­ме­ром долж­но было ука­зы­вать на согла­сие и един­ство наме­ре­ний этих двух лиц; к тому же реше­ние о про­жи­ва­нии в Риме свиде­тель­ст­во­ва­ло о необ­хо­ди­мо­сти сроч­но­го вме­ша­тель­ства в наи­бо­лее серь­ёз­ную про­бле­му импе­рии: гос­под­ство ван­да­лов в цен­траль­ном Сре­ди­зем­но­мо­рье. На про­тя­же­нии веков Рим и Афри­ка оста­ва­лись вза­и­мо­свя­зан­ной систе­мой; утра­та Афри­ки пред­став­ля­ла серь­ёз­ную опас­ность для само­го суще­ст­во­ва­ния Запад­ной импе­рии. Необ­хо­ди­мо было отре­а­ги­ро­вать, и Рим являл­ся наи­бо­лее под­хо­дя­щим местом для коор­ди­на­ции вой­ны с ван­да­ла­ми¹³.

Ad­fi­ni­tas и цен­траль­ное поло­же­ние Рима как сто­ли­цы Pars Oc­ci­den­tis: третье раз­граб­ле­ние Рима в июле 472 г. – наи­бо­лее дра­ма­ти­че­ское след­ст­вие несо­сто­я­тель­но­сти этих двух исход­ных усло­вий, выбран­ных в 467 г. для воз­рож­де­ния инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти и обес­пе­че­ния мира меж­ду рим­ля­на­ми и вар­ва­ра­ми в Запад­ной импе­рии. Все источ­ни­ки соглас­ны в этом отно­ше­нии: Рици­мер был тем, кто поме­шал подоб­ным наме­ре­ни­ям, нару­шив все согла­ше­ния. Он, как все­гда, сумел вос­поль­зо­вать­ся наи­бо­лее под­хо­дя­щим слу­ча­ем. Анте­мий при­был на Запад с целью уни­что­жить ван­да­лов; эта зада­ча лежа­ла в осно­ве согла­сия на его импе­рий. Столк­нув­шись со зна­чи­тель­ны­ми лич­ны­ми затра­та­ми (треть рас­хо­дов была опла­че­на из его соб­ст­вен­ных средств) и при под­держ­ке Восто­ка Анте­мий орга­ни­зо­вал колос­саль­ную экс­пе­ди­цию, кото­рая долж­на была, нако­нец, сокру­шить могу­ще­ство ван­да­лов. Были про­веде­ны тща­тель­ные при­готов­ле­ния. Опе­ра­ция нача­лась в 468 г., но вско­ре она потер­пе­ла крах, и пре­сти­жу Анте­мия ока­зал­ся нане­сён урон. Рици­мер вос­поль­зо­вал­ся этим момен­том для сме­ны аль­ян­са, но его пози­ция слож­нее, чем мог­ло бы пока­зать­ся на пер­вый взгляд. При рекон­струк­ции этих дра­ма­ти­че­ских собы­тий V в. было бы ошиб­кой интер­пре­ти­ро­вать дей­ст­вия таких пер­со­на­жей, как Ала­рих, Гей­зе­рих, Атти­ла или тот же Рици­мер, рас­смат­ри­вая их в с.145 соот­вет­ст­вии с тра­ди­ци­он­ным обра­зом веро­лом­но­го и жесто­ко­го вар­ва­ра, соглас­но с вво­дя­щей в заблуж­де­ние поляр­но­стью меж­ду вар­вар­ст­вом и циви­ли­зо­ван­но­стью. Как и все вар­ва­ры-ари­сто­кра­ты на служ­бе Рима в IV–V вв., Рици­мер – преж­де все­го посред­ник, и в его слу­чае уро­вень посред­ни­че­ства был наи­выс­шим: как уже Сти­ли­хон, или Аспар на Восто­ке, Рици­мер не являл­ся гла­вой пле­ме­ни или наро­да; поми­мо того, что он был выс­шим началь­ст­вом в воен­ной иерар­хии, Рици­мер пред­став­лял всех вар­ва­ров на служ­бе импе­рии. Его посред­ни­че­ство так­же каса­лось отно­ше­ний меж­ду Запад­ной Рим­ской импе­ри­ей и рома­но-вар­вар­ски­ми королев­ства­ми. В отли­чие от Анте­мия, при­дер­жи­вав­ше­го­ся древ­ней­шей тра­ди­ции, Рици­мер дей­ст­во­вал, нахо­дясь на эпо­халь­ном пере­крёст­ке. С одной сто­ро­ны, у него была воз­мож­ность упор­ст­во­вать в под­держ­ке Анте­мия, импе­ра­то­ра и тестя; тем самым он сотруд­ни­чал бы в деле защи­те инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти на Запа­де от его вра­гов в пер­спек­ти­ве сре­ди­зем­но­мор­ско­го един­ства. Но в 468 г. ван­да­лы сно­ва выиг­ра­ли у Рима, и это было зри­мое зна­ме­ние того вре­ме­ни, кото­рое не сле­до­ва­ло игно­ри­ро­вать. Поэто­му Рици­мер рас­по­ла­гал иной воз­мож­но­стью: при­дя к согла­сию с Гей­зе­ри­хом и дру­ги­ми суве­ре­на­ми, он мог бы содей­ст­во­вать кон­со­лида­ции систе­мы рома­но-вар­вар­ских государств, кото­рая, сде­лав роль импе­ра­то­ра мар­ги­наль­ной, «рас­пре­де­ли­ла» бы гос­под­ство в Запад­ной Евро­пе. Шах, постав­лен­ный Анте­мию ван­да­ла­ми, убедил Рици­ме­ра пой­ти по это­му вто­ро­му пути. И это был выбор, после отступ­ле­ния Одо­ак­ра обо­зна­чив­ший путь для боль­шо­го поли­ти­че­ско­го стро­и­тель­ства Тео­де­ри­ха Вели­ко­го.

Как толь­ко реше­ние было при­ня­то, Рици­ме­ру над­ле­жа­ло при­сту­пить к его осу­щест­вле­нию. В 470 г., исполь­зо­вав как повод осуж­де­ние на смерть его вер­но­го сорат­ни­ка, быв­ше­го ma­gis­ter of­fi­cio­rum Рома­на, Рици­мер порвал с Анте­ми­ем. Он поки­нул Рим с 6000 вои­нов и сво­их bu­cel­la­rii, и уда­лил­ся в Милан¹⁴. Ита­лия рас­па­лась на две про­ти­во­сто­я­щие друг дру­гу части. Остав­ляя Рим, Рици­мер подал недву­смыс­лен­ный сиг­нал о кон­це сотруд­ни­че­ства меж­ду ним и импе­ра­то­ром. Но реа­ли­за­ция его пла­на вынуж­да­ла при­бег­нуть к жесто­ким дей­ст­ви­ям: для устра­не­ния Анте­мия сле­до­ва­ло опо­зо­рить брач­ный аль­янс и силой отво­е­вать Рим.

Вой­на, оса­да и раз­граб­ле­ние Рима в июле 472 г. пред­став­ля­ют собой собы­тия боль­шо­го сим­во­ли­че­ско­го зна­че­ния. Сво­им дра­ма­тиз­мом они, по сути, пред­ве­ща­ли конец импе­рии в авгу­сте 476 г. И всё же кол­лек­тив­ное тол­ко­ва­ние судь­бы Горо­да так­же осно­вы­ва­ет­ся на исто­ри­ях несколь­ких чело­век, сохра­нён­ных источ­ни­ка­ми, к сожа­ле­нию, скуд­ны­ми. У вой­ны были раз­ные при­чи­ны, но все источ­ни­ки осуж­да­ют реше­ние pat­ri­cius Рици­ме­ра напасть на тестя. Оче­вид­но, что вопре­ки всем рим­ским и вар­вар­ским обы­ча­ям Рици­мер осквер­нил узы ad­fi­ni­tas, кото­рые долж­ны были с.146 пред­став­лять собой обо­юд­ный пре­дел для враж­деб­но­сти, неиз­мен­ный при­зыв к уме­рен­но­сти и при­ми­ре­нию. После это­го поступ­ка боль­ше не оста­ва­лось места для иллю­зий. Нам ниче­го неиз­вест­но о судь­бе несчаст­ной жены Рици­ме­ра Али­пии, но Энно­дий, рас­ска­зы­вая о жиз­ни епи­ско­па Епи­фа­ния, пытав­ше­го­ся посред­ни­чать меж­ду импе­ра­то­ром и ma­gis­ter, вспо­ми­на­ет об огор­че­нии Анте­мия: quam­vis inexpli­ca­bi­lis mi­hi, sancte an­tis­tes, ad­ver­sus Ri­ce­me­rem cau­sa do­lo­ris sit et ni­hil pro­fue­rit ma­xi­mis eum a no­bis do­na­tum fuis­se be­ne­fi­ciis, quem etiam, quod non si­ne pu­do­re et reg­ni et san­gui­nis nostri di­cen­dum est, in fa­mi­liae stem­ma co­pu­la­vi­mus, dum in­dul­si­mus amo­ri rei­pub­li­cae quod vi­de­re­tur ad nostro­rum odi­um per­ti­ne­re. Quis hoc nam­que ve­te­rum ret­ro prin-ci­pum fe­cit um­quam, ut in­ter mu­ne­ra, quae pel­li­to Ge­tae da­ri ne­ces­se erat, pro quie­te com­mu­ni fi­lia po­ne­re­tur? Nes­ci­vi­mus par­ce­re san­gui­ni nostro, dum ser­va­mus alie­num¹⁵. Это осуж­де­ние разде­ля­ют и дру­гие упо­ми­наю­щие о раз­граб­ле­нии источ­ни­ки: Кас­си­о­дор, кото­рый в Chro­ni­con 1293 гово­рит об оскорб­ле­нии ius ad­fi­ni­ta­tis; Иоанн Антио­хий­ский (fr. 301. 1–3), восточ­ный исто­рик эпо­хи Ирак­лия; Павел Диа­кон (Hist. Rom. XV. 2). Посту­пок Рици­ме­ра имел сим­во­ли­че­ское зна­че­ние: он не огра­ни­чи­ва­ет­ся сфе­рой лич­ных отно­ше­ний или даже запад­ны­ми дела­ми. Пре­не­бре­гая уза­ми род­ства с при­шед­шим из Кон­стан­ти­но­по­ля импе­ра­то­ром, Рици­мер так­же под­твер­жда­ет уже непо­пра­ви­мое рас­хож­де­ние меж­ду Запа­дом и Восто­ком. Раз­рыв брач­но­го аль­ян­са озна­чал кру­ше­ние меч­ты о един­стве двух частей импе­рии; потер­пе­ла крах идея Фео­до­сия о нераз­рыв­ном и хариз­ма­ти­че­ском един­стве импе­рии, разде­лён­ной лишь адми­ни­ст­ра­тив­но, где рим­ляне и вар­ва­ры мог­ли бы жить вме­сте и в мире. Рици­мер ока­зал­ся созна­тель­ным орга­ни­за­то­ром это­го кру­ше­ния. Вар­вар и ари­а­нин, он пред­став­лял новое мыш­ле­ние, носи­те­ли кото­ро­го отныне пред­по­чи­та­ли аль­янс с рома­но-вар­вар­ски­ми и ари­ан­ски­ми na­tio­nes уни­вер­саль­ной идее про­сти­раю­щей­ся от Запа­да до Восто­ка като­ли­че­ской рим­ской импе­рии.

И дей­ст­ви­тель­но, суще­ст­во­ва­ла коа­ли­ция вар­вар­ских наро­дов, под­дер­жав­ших уси­лия Рици­ме­ра. Бур­гун­ды отпра­ви­ли к нему кон­тин­гент под коман­до­ва­ни­ем Гун­до­ба­да; в дан­ном слу­чае отлич­но сра­ботал меха­низм ad­fi­ni­tas, посколь­ку Гун­до­бад был пле­мян­ни­ком Рици­ме­ра, сыном его с.147 сест­ры. С дру­гой сто­ро­ны, Рици­мер мог так­же рас­счи­ты­вать на под­держ­ку ван­да­лов. Соглас­но тому, что мы обо­зна­чи­ли выше, союз с ван­да­ла­ми был осно­ван на согла­ше­нии о замене Анте­мия. Рици­мер при­нял пред­ло­же­ние Гей­зе­ри­ха воз­ве­сти на трон Запа­да Ани­ция Олиб­рия. Пре­тен­дент из рода Ани­ци­ев достиг лаге­ря Рици­ме­ра у Pons Ani­cio­nis и был про­воз­гла­шён авгу­стом в апре­ле 472 г., когда Анте­мий всё ещё сра­жал­ся в Горо­де. Воз­вы­ше­ние Олиб­рия явля­ло собой зна­ме­на­тель­ную транс­фор­ма­цию средств леги­ти­ма­ции импе­ра­тор­ской вла­сти. Олиб­рий, пред­ста­ви­тель могу­ще­ст­вен­ней­ше­го рим­ско­го рода Ани­ци­ев, откры­то­го для вар­вар­ской инте­гра­ции, стал авгу­стом бла­го­да­ря коа­ли­ции меж­ду Рици­ме­ром, ван­да­ла­ми и бур­гун­да­ми. Он был импе­ра­то­ром, чьё пре­бы­ва­ние у вла­сти отра­жа­ло баланс сил меж­ду рома­но-вар­вар­ски­ми государ­ства­ми; но необ­ра­ти­мый упа­док инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти на Запа­де был оче­виден. Лишь согла­ше­ние меж­ду вар­вар­ски­ми пра­ви­те­ля­ми неза­ви­си­мых королевств гаран­ти­ро­ва­ло власть ново­го импе­ра­то­ра. Как извест­но, спу­стя несколь­ко лет Одо­акр счёл излиш­ним сохра­не­ние види­мо­сти не более чем вооб­ра­жае­мой и не отве­чав­шей тре­бо­ва­ни­ям вре­ме­ни вла­сти¹⁶.

Важ­но под­черк­нуть вовле­чён­ность во всё это Ани­ци­ев. Для пони­ма­ния исто­рии Рима и Ита­лии в позд­не­ан­тич­ную эпо­ху – осо­бен­но в V в. – важ­но не упус­кать из виду зна­че­ние вели­ких рим­ских родов. В пяти­де­ся­тые годы Рици­мер укре­пил свою власть бла­го­да­ря проч­но­му сою­зу с наи­бо­лее силь­ны­ми про­тив­ни­ка­ми Ани­ци­ев – родом Деци­ев, враж­деб­ным вар­ва­рам и рас­по­ло­жен­ным к согла­ше­нию с Восто­ком. Деции были теми, кто очень бла­го­склон­но вос­при­нял воз­вы­ше­ние Анте­мия на Запа­де и оста­вал­ся вер­ным ему даже во вре­мя оса­ды. Рици­мер высту­пил на Рим, где ещё нахо­дил­ся Анте­мий, с той частью армии, кото­рая после­до­ва­ла за ним в Милан, и со сво­и­ми bu­cel­la­rii. Кро­ме того, к нему при­бы­ла армия бур­гун­дов. Анте­мий, со сво­ей сто­ро­ны, не имел войск для защи­ты. Армия, отправ­лен­ная в 471 г. в Гал­лию про­тив визи­готов, была уни­что­же­на. Кто же защи­щал Рим вме­сте с Анте­ми­ем? Иоанн Антио­хий­ский (fr. 301, 3–4) упо­ми­на­ет, что импе­ра­тор рас­по­ла­гал под­держ­кой рим­ско­го насе­ле­ния (de­mos) и маги­ст­ра­тов (oi en te­lei). Судя по это­му цен­но­му свиде­тель­ству, ими были преж­де все­го ари­сто­кра­ти­че­ские роды и их кли­ен­те­ла, высту­пив­шие в защи­ту Горо­да про­тив вар­ва­ров Рици­ме­ра и Гун­до­ба­да. В с.148 осо­бен­но­сти Анте­мий мог рас­счи­ты­вать на под­держ­ку Деци­ев, исто­ри­че­ских про­тив­ни­ков Ани­ци­ев и Рици­ме­ра, кото­рые их пре­да­ли¹⁷.

Это сооб­ще­ние име­ет боль­шое зна­че­ние. В 467 г., в нача­ле сво­его прав­ле­ния, Анте­мий испы­ты­вал труд­но­сти в том, чтобы заво­е­вать дове­рие жите­лей Горо­да. Он при­шёл с Восто­ка, был гре­ком по куль­ту­ре, мыш­ле­нию и обра­зу жиз­ни. Как объ­яс­нить столь изме­нив­ше­е­ся отно­ше­ние к нему со сто­ро­ны ари­сто­кра­тии и рим­ско­го наро­да в 472 г.? Мож­но опре­де­лить несколь­ко при­чин. Сле­дуя выбо­ру импе­ра­то­ров с середи­ны V в., Анте­мий обос­но­вал­ся в Риме. В его прав­ле­ние к Горо­ду вер­нул­ся пре­стиж сто­ли­цы, в кото­рой рас­по­ла­гал­ся бога­тый и жив­ший пол­но­кров­ной куль­тур­ной жиз­нью двор и воз­об­но­ви­лось вели­ко­ле­пие тес­но свя­зан­ных с древ­ней рим­ской тра­ди­ци­ей цере­мо­ний. Частью этой общей поли­ти­ки обнов­ле­ния город­ско­го вели­ко­ле­пия ста­ла столь осуж­дае­мая рим­ской цер­ко­вью тер­пи­мость в отно­ше­нии языч­ни­ков. Анте­мий не был сто­рон­ни­ком язы­че­ства и не желал устра­нять про­ис­шед­шую хри­сти­а­ни­за­цию Горо­да, но он тем не менее чув­ст­во­вал глу­бин­ный дух позд­не­ан­тич­но­го Рима, при­вя­зан­ность к наследию тра­ди­ций и цен­но­стей, состав­ляв­ших саму иден­тич­ность Горо­да и его отли­чи­тель­ные чер­ты, сде­лав­шие его уни­каль­ным местом в ойку­мене. С дру­гой сто­ро­ны, стрем­ле­ние к дея­тель­но­сти пра­ви­тель­ства, кото­рое посред­ни­ча­ло бы меж­ду про­ти­во­бор­ст­ву­ю­щи­ми фрак­ци­я­ми, избе­гая раз­ры­вов и ослаб­ляя напря­жён­ность, пол­но­стью гар­мо­ни­ро­ва­ло с той поли­ти­че­ской моде­лью, на кото­рую наде­я­лась про­све­щён­ная ари­сто­кра­тия Восто­ка. При­дя к вла­сти, Анте­мий попы­тал­ся реа­ли­зо­вать эту модель тер­пи­мо­сти и мир­но­го сосу­ще­ст­во­ва­ния. При выра­бот­ке кон­сен­су­са поми­мо про­че­го учи­ты­вал­ся выбор внеш­ней поли­ти­ки. Анте­мий начал серь­ёз­ную поли­ти­ку реа­ги­ро­ва­ния на заси­лье ван­да­лов Афри­ки и готов. Источ­ни­ки ука­зы­ва­ют, что в свя­зи с анти­ван­даль­ской экс­пе­ди­ци­ей 468 г. Анте­мий внёс в обед­нев­шую импер­скую каз­ну часть дохо­дов, посту­пав­ших из res pri­va­ta, сле­до­ва­тель­но, из корон­ных иму­ществ. Третья часть истра­чен­ной сум­мы отно­си­лась к лич­ной сокро­вищ­ни­це Анте­мия. Это был жест, свиде­тель­ст­во­вав­ший об искрен­нем жела­нии изба­вить­ся от ван­да­лов, чтобы при­не­сти облег­че­ние Ита­лии и Запа­ду¹⁸. И это не оста­лось неза­ме­чен­ным. Уни­что­же­ние ван­да­лов явля­лось усло­ви­ем не толь­ко обес­пе­че­ния сво­бод­но­го море­пла­ва­ния в Цен­траль­ном Сре­ди­зем­но­мо­рье, но и бес­пе­ре­бой­но­го снаб­же­ния Горо­да из года в год. С поли­ти­че­ской точ­ки зре­ния это реше­ние было так­же необ­хо­ди­мо для с.149 вос­ста­нов­ле­ния един­ства Рим­ской импе­рии, сво­дя к нулю рас­сто­я­ние меж­ду Восто­ком и Запа­дом. Анте­мий, гре­че­ский импе­ра­тор Рима, свя­зан­ный с пра­вя­щей дина­сти­ей на Восто­ке через брак меж­ду его сыном Мар­ки­а­ном и доче­рью Льва, вопло­щал в сво­ей семье эту надеж­ду на един­ство. И его дея­тель­ность про­ти­во­ре­чи­ла рома­но-вар­вар­ским интри­гам ари­а­ни­на Рици­ме­ра.

Под­держ­ка рим­ля­на­ми Анте­мия под­твер­жда­ет­ся про­дол­жи­тель­но­стью оса­ды. Несмот­ря на окру­же­ние, Город сопро­тив­лял­ся в тече­ние пяти дол­гих и страш­ных меся­цев. С фев­ра­ля по июль 472 г. Рим, разде­лён­ный меж­ду дву­мя сопер­ни­ка­ми, фак­ти­че­ски был полем бит­вы. Анте­мий кон­тро­ли­ро­вал импе­ра­тор­ский дво­рец на Пала­тине, где дер­жал обо­ро­ну. По дру­гую сто­ро­ну Тиб­ра вой­ска Рици­ме­ра заня­ли, по всей веро­ят­но­сти, Трасте­ве­ре, Яни­кул и Вати­кан – рай­о­ны, тра­ди­ци­он­но свя­зан­ные с Ани­ци­я­ми. Пат­ри­ций, кро­ме того, кон­тро­ли­ро­вал город­ские мосты. В допол­не­ние к Pons Had­ria­ni перед мав­зо­ле­ем Адри­а­на Павел Диа­кон упо­ми­на­ет, что глав­ный лагерь оса­ждаю­щих нахо­дил­ся apud Ani­cio­nis pon­tem, воз­мож­но, Муль­вий­ско­го моста. Рици­ме­ру, без­услов­но, уда­лось бло­ки­ро­вать Тибр, пре­пят­ст­вуя снаб­же­нию про­тив­ни­ка. Как и во вре­ме­на Ала­ри­ха, мно­гие горо­жане вско­ре ста­ли жерт­ва­ми голо­да и эпиде­мий.

В отсут­ст­вие снаб­же­ния и помо­щи Анте­мий и его сто­рон­ни­ки были обре­че­ны на гибель. В кон­це вес­ны 472 г. кон­тин­гент ост­ро­готов, при­зван­ных Анте­ми­ем на помощь, попы­тал­ся силой про­рвать бло­ка­ду. Резуль­та­том ста­ла ярост­ная бит­ва, раз­вер­нув­ша­я­ся перед мав­зо­ле­ем Адри­а­на. Вождь ост­ро­готов пал в бою, как и боль­шин­ство людей Анте­мия. Вско­ре ост­ро­готы согла­си­лись при­со­еди­нить­ся к Рици­ме­ру, и тогда послед­ние защит­ни­ки Рима сда­лись. Город ока­зал­ся во вла­сти вои­нов Рици­ме­ра, бур­гун­дов и ост­ро­готов. Тол­пы вар­ва­ров рину­лись в пере­жив­шие оса­ду квар­та­лы, опу­сто­шая их. Это было третье раз­граб­ле­ние Рима, раз­вер­нув­ше­е­ся в пер­вые дни июля 472 г. на виду у ново­го импе­ра­то­ра Олиб­рия, без­участ­но­го свиде­те­ля дра­мы. И хотя мы не рас­по­ла­га­ем об этом опре­де­лён­ной инфор­ма­ци­ей, даже с пози­ций архео­ло­гии, мож­но счи­тать, что опу­сто­ше­ния и стра­да­ния были нема­лы­ми. Инте­рес­но отме­тить, что близ­кий к собы­ти­ям источ­ник, при­пи­сы­вае­мое папе Гела­сию пись­мо про­тив Анд­ро­ма­ха о Lu­per­ca­lia, сбли­жа­ет раз­граб­ле­ние Рици­ме­ра с раз­граб­ле­ни­ем Ала­ри­ха, не упо­ми­ная о раз­граб­ле­нии Гей­зе­ри­ха в 455 г. Из лите­ра­тур­ных источ­ни­ков нам извест­но, что ван­даль­ское раз­граб­ле­ние 455 г. носи­ло систем­ный харак­тер и при­ве­ло к опу­сто­ше­нию мону­мен­таль­но­го наследия Горо­да, но это про­изо­шло по согла­ше­нию меж­ду коро­лём и папой Львом. Несмот­ря на то, что гра­бёж вёл­ся с нема­лым усер­ди­ем, у ван­да­лов не было необ­хо­ди­мо­сти при­бе­гать к под­жо­гам и мас­со­вой резне, общее же в собы­ти­ях 410 и 472 гг. – наси­лие и раз­ру­ше­ния. Соглас­но Пав­лу Диа­ко­ну, были поща­же­ны лишь те город­ские рай­о­ны, кото­рые с.150 уже заня­ли люди Рици­ме­ра¹⁹. Кро­ме того, вполне веро­ят­но, что по прось­бе Олиб­рия от погро­ма ока­за­лись избав­ле­ны, насколь­ко это поз­во­ля­ла ситу­а­ция, так­же места хри­сти­ан­ско­го куль­та, что, впро­чем, уже про­ис­хо­ди­ло во вре­ме­на Ала­ри­ха.

Этим, воз­мож­но, объ­яс­ня­ет­ся важ­ное сооб­ще­ние, пере­дан­ное Иоан­ном Антио­хий­ским (fr. 301. 10–15). В то вре­мя, когда вар­ва­ры гра­би­ли город, Анте­мий попы­тал­ся спа­стись. Сняв импе­ра­тор­ские одеж­ды и диа­де­му, без­оруж­ный, импе­ра­тор при­нял облик нище­го, спу­стил­ся с Пала­ти­на, пере­сёк Тибр и укрыл­ся в про­стор­ных поме­ще­ни­ях церк­ви муче­ни­ка Хри­со­го­на в Трасте­ве­ре. Оче­вид­но, в хао­се гра­бе­жа цер­ковь ста­ла местом убе­жи­ща для отча­яв­ше­го­ся насе­ле­ния. С дру­гой сто­ро­ны, цер­ковь Хри­со­го­на была местом куль­та муче­ни­ка, свя­зан­но­го с gens Ani­cia. Веро­ят­но, Анте­мий наде­ял­ся зате­рять­ся сре­ди пере­пу­ган­ной мас­сы, тол­пив­шей­ся в церк­ви в ожи­да­нии окон­ча­ния гра­бе­жей и ухо­да вар­ва­ров Рици­ме­ра. Но кто-то узнал его. Изве­щён­ный об этом Гун­до­бад с воору­жён­ным эскор­том лич­но отпра­вил­ся в цер­ковь Хри­со­го­на. Он начал поис­ки в тол­пе, нашёл Анте­мия и, выхва­тив меч, без­жа­лост­но его обез­гла­вил. Так 11 июля 472 г. закон­чи­лась жизнь несчаст­но­го импе­ра­то­ра Анте­мия – он, при­няв­ший обли­чье нище­го, был убит бур­гунд­ским прин­цем. В изо­бра­же­нии Иоан­на Антио­хий­ско­го убий­ство Анте­мия явля­ет­ся не толь­ко сим­во­ли­че­ским жестом вар­вар­ской жесто­ко­сти, попи­раю­щей даже пра­во убе­жи­ща, кото­рое пре­до­став­ля­лось в древ­нем мире свя­щен­ны­ми места­ми; это так­же сим­вол кон­ца рим­ско­го Запа­да. Импе­ра­тор Анте­мий уми­ра­ет в сво­ём горо­де, Риме, после попыт­ки геро­и­че­ской обо­ро­ны от вар­вар­ских пол­чищ Рици­ме­ра. Это самая замет­ная жерт­ва ужас­но­го раз­граб­ле­ния, опу­сто­шив­ше­го древ­нюю сто­ли­цу импе­рии. Но преж­де все­го это жерт­ва меня­ю­щих­ся вре­мён, кото­рые пред­ве­ща­ли закат Запад­ной импе­рии. Смерть Анте­мия – мета­фо­ри­че­ское собы­тие боль­шой силы, нашед­шее соот­вет­ст­ву­ю­щее место в исто­рии Иоан­на Антио­хий­ско­го и его источ­ни­ка, При­с­ка Паний­ско­го²⁰.

Боль­шое зна­че­ние име­ет и дру­гое сохра­нён­ное Иоан­ном сооб­ще­ние (fr. 301. 16–17). Когда тело Анте­мия доста­ви­ли к Рици­ме­ру, тот орга­ни­зо­вал ему достой­ные импе­ра­то­ра похо­ро­ны. Скудость сведе­ний не поз­во­ля­ет подроб­но оста­но­вить­ся на этом неожи­дан­ном реше­нии, но дан­ное собы­тие пред­по­ла­га­ет объ­яс­не­ние обще­го харак­те­ра. Пыта­ясь вос­ста­но­вить мир в потря­сён­ном граж­дан­ской вой­ной горо­де, Рици­мер счёл целе­со­об­раз­ным воздать достой­ные поче­сти чело­ве­ку, муже­ст­вен­но защи­щав­ше­му с.151 Рим и импе­рию, запла­тив­ше­му за это соб­ст­вен­ной кро­вью и кро­вью близ­ких. Воз­мож­но, Рици­мер сочув­ст­во­вал Анте­мию; воз­мож­но, он даже испы­ты­вал угры­зе­ния сове­сти из-за того, что пожерт­во­вал им в сво­их поли­ти­че­ских рас­чё­тах. Но это был так­же знак сня­тия напря­жён­но­сти, адре­со­ван­ный тем, кто сра­жал­ся за Анте­мия и пере­жил оса­ду. Рици­мер наде­ял­ся, что все при­мут новую ситу­а­цию: Деции, сена­тор­ская ари­сто­кра­тия, при­двор­ные чинов­ни­ки, рим­ский народ. После того как уда­ли­лись отряды вар­ва­ров, необ­хо­ди­мо было вос­ста­но­вить атмо­сфе­ру мира вокруг ново­го импе­ра­то­ра. Сра­зу после похо­рон Анте­мия Ани­ций Олиб­рий всту­пил во вла­де­ние импе­ра­тор­ским двор­цом. Почёт­ные похо­ро­ны Анте­мия так­же явля­лись посмерт­ным зна­ком кон­сен­су­са, кото­ро­го импе­ра­тор сумел добить­ся бла­го­да­ря сво­ей поли­ти­ке. Его конец поис­ти­не был самым оче­вид­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем, как для совре­мен­ни­ков, так и для потом­ков, теперь уже неот­вра­ти­мо­го кра­ха Запад­ной импе­рии.