Гражданская община древнего мира.

КНИГА ТРЕТЬЯ.

Гражданская община.

Осно­ва­те­лем горо­да являл­ся чело­век, совер­шив­ший свя­щен­ные обряды, без кото­рых не мог быть ни один город. Осно­ва­тель воз­двиг очаг, на кото­ром дол­жен был веч­но гореть свя­щен­ный огонь; он сво­и­ми молит­ва­ми и обряда­ми при­звал богов и посе­лил их навсе­гда в новом горо­де.

Поэто­му понят­но, какое почи­та­ние возда­ва­лось этой свя­щен­ной лич­но­сти. При его жиз­ни люди виде­ли в нем созда­те­ля куль­та и отца горо­да, после смер­ти он ста­но­вил­ся с.153 общим пред­ком для всех после­дую­щих поко­ле­ний: он был для горо­да тем же, чем пер­вый пред­ок, родо­на­чаль­ник, для семьи — родо­вой Лар. Память о нем хра­ни­лась во веки, как огонь на оча­ге, кото­рый он зажег. Ему был посвя­щен культ, он счи­тал­ся богом, и народ покло­нял­ся ему, как сво­е­му про­виде­нию. Каж­дый год на его моги­ле воз­об­нов­ля­лись празд­не­ства и жерт­во­при­но­ше­ния.

Всем извест­но, что Ромул был сопри­чис­лен к сон­му богов, что у него был свой храм и свои жре­цы. Сена­то­ры мог­ли умерт­вить его, но не мог­ли лишить куль­та, на кото­рый он имел пра­во, как осно­ва­тель.

И каж­дый город обо­жал точ­но так же того, кто его осно­вал; Кек­ропс и Тезей, кото­рых счи­та­ли, обо­их после­до­ва­тель­но, осно­ва­те­ля­ми Афин, име­ли там свои хра­мы; Абе­ра при­но­си­ла жерт­вы сво­е­му осно­ва­те­лю Тиме­сию, Фера боготво­ри­ла Феро­са: Тенедос — Тенеда; Делос — Ания: Кире­на — Бат­та: Милет — Нелея; Амфи­по­лис — Гаг­но­на. Во вре­ме­на Пизи­стра­та некий Миль­ти­ад осно­вал коло­нию в Хер­со­не­се Фра­кий­ском; эта коло­ния уста­но­ви­ла ему после смер­ти культ «по при­ня­то­му обы­чаю». Гиерон Сира­куз­ский, осно­ва­тель горо­да Этны, поль­зо­вал­ся там впо­след­ст­вии «куль­том осно­ва­те­лей».

Самым доро­гим для горо­да было все­гда вос­по­ми­на­ние об его осно­ва­те­ле. Когда Пав­за­ний посе­тил Гре­цию во вто­ром веке до нашей эры, то каж­дый город мог назвать ему имя сво­его осно­ва­те­ля, сооб­щить его родо­слов­ную и важ­ней­шие собы­тия его жиз­ни. Ни имя это, ни эти собы­тия не мог­ли изгла­дить­ся из памя­ти наро­да, пото­му что они состав­ля­ли часть рели­гии, и свя­щен­ные цере­мо­нии напо­ми­на­ли их еже­год­но.

Сохра­ни­лась память о мно­же­стве гре­че­ских поэм, содер­жа­ни­ем кото­рых явля­лось осно­ва­ние горо­да. Фило­хор вос­пел осно­ва­ние Сала­ма­на, Ион — осно­ва­ние Хиоса, Кри­тон — осно­ва­ние Сира­куз, Зопир — Миле­та; Апол­ло­ний, Гер­мо­ген, Гел­ла­ник, Диокл писа­ли рас­ска­зы или поэ­мы на тот же сюжет. Быть может, не было ни одно­го горо­да, не с.154 имев­ше­го соб­ст­вен­ной поэ­мы или, по край­ней мере, гим­на, вос­пе­вав­ше­го свя­щен­ный акт его воз­ник­но­ве­ния.

Меж­ду все­ми эти­ми древни­ми поэ­ма­ми, темой кото­рых явля­лось свя­щен­ное осно­ва­ние горо­да, одна сохра­ни­лась, пото­му что если по содер­жа­нию она была доро­га одно­му горо­ду, то кра­соты ее сде­ла­ли ее дра­го­цен­ной для всех наро­дов и веков. Извест­но, что Эней осно­вал Лави­ни­ум, откуда вышли жите­ли Аль­бы и рим­ляне, и что вслед­ст­вие это­го он счи­тал­ся как бы самым пер­вым осно­ва­те­лем Рима. О нем сло­жил­ся целый ряд легенд и пре­да­ний, кото­рые мы нахо­дим запи­сан­ны­ми уже в сти­хах ста­ро­го Невия и в рас­ска­зах Като­на Стар­ше­го. Вир­ги­лий взял этот сюжет и напи­сал нацио­наль­ную поэ­му рим­ской граж­дан­ской общи­ны.

Содер­жа­ни­ем Эне­иды явля­ет­ся при­бы­тие Энея или, вер­нее, пере­не­се­ние им богов Трои в Ита­лию. Поэт вос­пе­ва­ет героя, пере­плыв­ше­го моря, чтобы осно­вать город и пере­не­сти сво­их богов в Лаци­ум,

Об Энее нель­зя судить с точ­ки зре­ния ваших совре­мен­ных поня­тий. Выска­зы­ва­ют­ся ино­гда наре­ка­ния, что в Энее не вид­но сме­ло­сти, отва­ги, стра­сти. Посто­ян­но повто­ря­е­мый эпи­тет «бла­го­че­сти­вый» — утом­ля­ет. Изум­ля­ешь­ся неволь­но, видя, как этот воин вопро­ша­ет самым тща­тель­ным и забот­ли­вым обра­зом сво­их Пена­тов, при­зы­ва­ет по вся­ко­му слу­чаю какое-нибудь боже­ство, возде­ва­ет руки к небу в ту мину­ту, когда нуж­но сра­жать­ся, носит­ся, ведо­мый ора­ку­лом, по всем морям и про­ли­ва­ет сле­зы при виде опас­но­сти; его упре­ка­ют еще так­же в холод­но­сти по отно­ше­нию к Дидоне, обви­ня­ют его серд­це в бес­чув­ст­вии:

с.155 Но дело здесь идет не о воине, не о герое рома­на. Поэт хочет пока­зать нам жре­ца. Эней — гла­ва куль­та, лицо свя­щен­ное, боже­ст­вен­ный осно­ва­тель, при­зван­ный спа­сти Пена­ты род­но­го горо­да:

Его глав­ным каче­ст­вом долж­но быть бла­го­че­стие, и эпи­тет, кото­рый поэт чаще все­го к нему при­ла­га­ет, явля­ет­ся для него наи­бо­лее под­хо­дя­щим. Доб­ро­де­те­лью его долж­на быть холод­ная и воз­вы­шен­ная без­лич­ность, делаю­щая из него не чело­ве­ка, но орудие богов. Зачем искать в нем стра­стей? Он не име­ет пра­ва иметь их или же он дол­жен победить их в самой глу­бине сво­его серд­ца:

Уже у Гоме­ра Эней явля­ет­ся суще­ст­вом свя­щен­ным: он вели­кий жрец, кото­ро­го народ «бла­го­го­вей­но чтил наравне с богом» и кото­ро­го Юпи­тер пред­по­чи­тал Гек­то­ру. У Вир­ги­лия он — страж и спа­си­тель тро­ян­ских богов. В ту ночь, когда свер­ши­лась гибель горо­да, Гек­тор являл­ся ему во сне: «Троя, — гово­рит он ему, — вве­ря­ет тебе сво­их богов; ищи ново­го горо­да». И в то же вре­мя он пере­да­ет ему свя­щен­ные пред­ме­ты, ста­ту­эт­ки богов-покро­ви­те­лей и огонь оча­га, кото­рый не дол­жен угас­нуть. Сон этот не есть укра­ше­ние, при­ду­ман­ное фан­та­зи­ей поэта. Напро­тив того, он есть осно­ва­ние всей поэ­мы, пото­му что, вслед­ст­вие это­го сна, Эней ста­но­вит­ся хра­ни­те­лем богов граж­дан­ской общи­ны, и ему откры­ва­ет­ся его свя­щен­ная мис­сия.

Город Троя погиб, но не погиб­ла тро­ян­ская граж­дан­ская общи­на; бла­го­да­ря Энею, очаг не угас, и у богов остал­ся их культ. Граж­дан­ская общи­на и боги бежа­ли с.156 вме­сте с Эне­ем, они ски­та­лись по морям, ища убе­жи­ща, где мож­но было бы при­стать:

Эней ищет хотя бы само­го малень­ко­го, но опре­де­лен­но­го жили­ща для отчих богов:

Но выбор это­го жили­ща, с кото­рым будет навсе­гда свя­за­на судь­ба всей граж­дан­ской общи­ны, не зави­сит от людей, он при­над­ле­жит богам. Эней сове­ту­ет­ся с про­ри­ца­те­ля­ми и вопро­ша­ет ора­ку­лы. Он не наме­ча­ет сам ни сво­ей доро­ги, ни сво­ей цели, он отда­ет­ся вполне на волю богов:

Он желал бы оста­но­вить­ся во Фра­кии, на Кри­те, в Сици­лии, в Кар­фа­гене у Дидо­ны: fa­ta obstant. Меж­ду ним и его жела­ни­ем покоя, меж­ду ним и его любо­вью посто­ян­но ста­но­вит­ся реше­ние богов, нис­по­слан­ное откро­ве­ние, fa­ta.

Не надо впа­дать в заблуж­де­ние: истин­ным геро­ем поэ­мы явля­ет­ся не Эней; герои ее — тро­ян­ские боги, те самые боги, кото­рые долж­ны стать когда-нибудь бога­ми Рима. Содер­жа­ние Эне­иды — борь­ба рим­ских богов с бога­ми враж­деб­ны­ми им; все­воз­мож­но­го рода пре­пят­ст­вия пыта­ют­ся их оста­но­вить:

Буря едва не погло­ти­ла их, едва не пора­бо­ти­ла их любовь жен­щи­ны: но они тор­же­ст­ву­ют надо всем и дости­га­ют наме­чен­ной цели:

с.157 Вот что имен­но долж­но было воз­буж­дать осо­бый инте­рес рим­лян. В этой поэ­ме они виде­ли себя, сво­его осно­ва­те­ля, свой род­ной город, свои учреж­де­ния, свои веро­ва­ния, свое вла­ды­че­ство, пото­му что без этих богов не суще­ст­во­ва­ла бы и рим­ская граж­дан­ская общи­на.