Ф. Миллар

Государство и подданный: воздействие монархии*

Millar F. Rome, the Greek World and the East. Volume I. The Roman Republic and the Augustan Revolution. The University of North Carolina Press, Chapel Hill and London, 2002. P. 292—313.
Перевод с англ. О. В. Любимовой.

с.292 Новая гре­че­ская над­пись свиде­тель­ст­ву­ет, что в 26 или 25 гг. до н. э. граж­да­нин Эфе­са отве­чал за «уста­нов­ку Se­bas­tou и посвя­ще­ние свя­ти­ли­ща»1. Он мимо­хо­дом упо­ми­на­ет­ся в спис­ке жре­цов; но сама эта мимо­лет­ность мно­гое гово­рит нам о том, каким жите­ли гре­че­ско­го горо­да виде­ли мир в 20-х гг. до н. э. Se­bas­tos — это, конеч­но, при­ня­тый гре­че­ский экви­ва­лент име­ни Augus­tus, и на про­тя­же­нии импе­ра­тор­ско­го пери­о­да ему еще пред­сто­я­ло появить­ся в тыся­чах над­пи­сей. Но дан­ную ста­тую уста­но­ви­ли спу­стя лишь год или два после того, как имя Август, кото­рое нико­гда ранее не исполь­зо­ва­ли как лич­ное имя, было при­ду­ма­но в Риме и тор­же­ст­вен­но утвер­жде­но сена­том и наро­дом в 27 г.; утвер­жде­но как новое, допол­ни­тель­ное имя трид­ца­ти­пя­ти­лет­не­го победи­те­ля в граж­дан­ских вой­нах, «Импе­ра­то­ра Цеза­ря, сына Боже­ст­вен­но­го», кото­ро­го мы назы­ваем Окта­виа­ном. После самой победы, то есть, после бит­вы при Акции, в кото­рой силы Анто­ния и Клео­пат­ры бежа­ли, про­шло все­го пять или шесть лет. Сам Анто­ний посе­щал Эфес зимой 42—41 гг., а затем в 33—32 гг., и в один из этих при­ездов послом к нему явил­ся дру­гой чело­век из тех семи, кто назван в спис­ке жре­цов2. Затем, сра­зу после бит­вы, Окта­виан тоже при­ехал в Эфес. Слу­чай сохра­нил пись­мо, кото­рое он тогда напи­сал совер­шен­но незна­чи­тель­но­му горо­ду Розос на сирий­ском побе­ре­жье. В его сло­вах отра­же­ны те с.293 вза­и­моот­но­ше­ния, кото­рые долж­ны были тогда фор­ми­ро­вать­ся со мно­ги­ми, воз­мож­но, с сот­ня­ми дру­гих гре­че­ских горо­дов:

Послы, направ­лен­ные к нам… при­бы­ли ко мне в Эфес и вели бесе­ду по тем вопро­сам, по каким было им пору­че­но. Я ока­зал хоро­ший при­ем этим людям, най­дя их мужа­ми достой­ны­ми, любя­щи­ми роди­ну, и при­нял от них поче­сти, а так­же венок. Поста­ра­юсь, когда при­бу­ду в ваши края, сде­лать вам доб­ро и сохра­нить вме­сте с тем при­ви­ле­гии ваше­го горо­да[1]3.

Таким обра­зом, Эфес нена­дол­го стал поли­ти­че­ским цен­тром гре­ко-рим­ско­го мира, и там невоз­мож­но было не знать, что власть толь­ко что поме­ня­лась. Но голо­со­ва­ние, кото­рое в 27 г. до н. э. состо­я­лось в Риме, тоже было извест­но в Эфе­се, и имя Augus­tus/Se­bas­tos было уже так обще­при­ня­то, что сло­во «Se­bas­tos» мог­ло озна­чать ста­тую — о кото­рой уже при­ня­ли реше­ние, кото­рую изгото­ви­ли и тор­же­ст­вен­но уста­но­ви­ли. Со ста­ту­ей было свя­за­но свя­ти­ли­ще (te­me­nos); новые эле­мен­ты появи­лись в обще­ст­вен­ной дея­тель­но­сти, рели­ги­оз­ной жиз­ни и зри­мой топо­гра­фии горо­да.

В сущ­но­сти, я хочу ска­зать, что тот пово­рот­ный пункт, каким ста­ло прав­ле­ние Авгу­ста, мож­но изу­чить, рас­смот­рев, каким обра­зом люди пред­став­ля­ли — или отра­жа­ли — реаль­ность в тыся­чах общин по все­му Сре­ди­зем­но­мо­рью; ибо дей­ст­ви­тель­но про­изо­шла рево­лю­ция, и преж­де все­го рево­лю­ция в созна­нии, но она была не толь­ко рим­ской. Конеч­но, если мы это сде­ла­ем, то увидим лишь то, что еще мож­но увидеть. В горо­дах гре­че­ско­го мира, в Север­ной Афри­ке, Ита­лии и южной Гал­лии есть пись­мен­ные доку­мен­ты, архи­тек­тур­ные руи­ны, ста­туи, моне­ты. В дру­гих местах может не ока­зать­ся прак­ти­че­ски ниче­го или в луч­шем слу­чае — исто­рия заво­е­ва­ния, как его виде­ли извне.

Поэто­му мож­но лишь иссле­до­вать внут­рен­нюю логи­ку изо­бра­же­ний Авгу­ста — лите­ра­тур­ных или сим­во­ли­че­ских4. Ино­гда помощь при­хо­дит с неожи­дан­ной сто­ро­ны: напри­мер, от рыжей коро­вы по клич­ке Тау­рида. Эта преж­де неиз­вест­ная житель­ни­ца ран­ней Рим­ской импе­рии вошла в исто­рию на стра­ни­цах «Jour­nal of Egyp­tian Ar­chaeo­lo­gy» за 1982 г.; опуб­ли­ко­ван­ный там папи­рус гла­сит, что раб рим­ско­го граж­да­ни­на, про­жи­вав­ше­го в Егип­те, сдал эту коро­ву в арен­ду в 26 г. до н. э. Дата извест­на нам пото­му, что это был «пятый год прав­ле­ния [kra­te­sis] Цеза­ря, сына бога»5. Сорок лет спу­стя граж­дане с.294 Рима, про­гу­ли­вав­ши­е­ся воз­ле мав­зо­лея Авгу­ста, мог­ли про­чи­тать в «Дея­ни­ях» (27), что он под­чи­нил Еги­пет импе­рию рим­ско­го наро­да. Здесь име­ет­ся некое про­ти­во­ре­чие, кото­рое нико­гда не может и не долж­но быть раз­ре­ше­но. Но сами по себе выра­же­ния, с помо­щью кото­рых два жите­ля Егип­та дати­ро­ва­ли при­об­ре­те­ние коро­вы, — это факт. И выра­же­ния, кото­рые употре­би­ли фонар­щи­ки Окси­рин­ха, при­но­ся клят­ву четырь­мя года­ми ранее, в 30/29 гг., — это тоже факт. Этот доку­мент осо­бен­но важен, ибо при­во­дит нас в тот обще­ст­вен­ный слой, кото­ро­го обыч­но не дости­га­ют дру­гие наши свиде­тель­ства; по мень­шей мере из четы­рех фонар­щи­ков двое носи­ли еги­пет­ские име­на, один — гре­ко-еги­пет­ское, и по мень­шей мере двое были негра­мот­ны. Они покля­лись постав­лять мас­ло для хра­мо­вых све­тиль­ни­ков в про­дол­же­ние теку­ще­го года, пер­во­го года прав­ле­ния Цеза­ря, «так же, как постав­ля­ли до два­дцать вто­ро­го года прав­ле­ния, кото­рый был и седь­мым» (P. Oxy. 1453). Жизнь про­дол­жа­лась, обя­за­тель­ства оста­ва­лись в силе, но один монарх — Клео­пат­ра — усту­пил место дру­го­му, по име­ни Цезарь.

Лег­ко воз­ра­зить, что, каким бы мир ни пред­став­лял­ся из Егип­та, един­ст­вен­но­го круп­но­го элли­ни­сти­че­ско­го цар­ства, кото­рое пря­мо пере­шло «под власть» еди­но­лич­но­го рим­ско­го пра­ви­те­ля, в Риме ина­че смот­ре­ли на вещи. В этом есть доля прав­ды, но лишь доля. Кор­не­лий Непот, завер­шая свою био­гра­фию Атти­ка, засвиде­тель­ст­во­вал уве­рен­ность Атти­ка о том, что и Окта­виан, и Анто­ний жела­ют пер­вен­ст­во­вать «не толь­ко в Риме, но и во всем мире» (Att. 20, 5). Этот бес­страст­ный ней­тра­ли­тет, кото­ро­го явно при­дер­жи­вал­ся и сам Непот, вполне сопо­ста­вим с тем, как отно­сил­ся к делу некий рим­ский про­сто­людин, когда в 29 г. до н. э., через два года после Акция, Окта­виан воз­вра­тил­ся. Когда он при­бли­зил­ся к Риму, в тол­пе, вышед­шей ему навстре­чу, ока­зал­ся чело­век с воро­ном, вовре­мя про­кри­чав­шим: «Ave Cae­sar Vic­tor Im­pe­ra­tor» (Да здрав­ст­ву­ет Цезарь, победо­нос­ный импе­ра­тор). Это про­из­ве­ло на Окта­ви­а­на впе­чат­ле­ние, и он купил почти­тель­ную пти­цу (of­fi­cio­sa avis) за 20000 сестер­ци­ев. И тогда ком­па­ньон это­го чело­ве­ка сооб­щил, что суще­ст­ву­ет и вто­рой ворон; когда его при­нес­ли, он про­кри­чал «Ave vic­tor im­pe­ra­tor An­to­ni» (Да здрав­ст­ву­ет Анто­ний, победо­нос­ный импе­ра­тор) (Mac­ro­bius, Sat. 2, 4, 29). Это очень крас­но­ре­чи­вая исто­рия. Во-пер­вых, уста­нов­лен­ный риту­ал при­вет­ст­вия важ­ных лиц лег­ко мож­но было при­спо­со­бить к ново­му поло­же­нию. Во-вто­рых, ожи­да­лось, что появит­ся новый победи­тель, кото­рый будет про­яв­лять щед­рость, когда это­го потре­бу­ет честь: та сум­ма, доли в кото­рой не полу­чил ком­па­ньон это­го чело­ве­ка, опи­са­на как li­be­ra­li­tas.

Но из это­го анек­дота мож­но извлечь и гораздо более важ­ные сведе­ния. То, что мы видим, — это вер­но­под­дан­ное поведе­ние, кото­рое чело­век счи­та­ет и подо­баю­щим в пуб­лич­ной обста­нов­ке, и выгод­ным для себя. Но в этом слу­чае — и, воз­мож­но, толь­ко в этом слу­чае, — мы зна­ем, что он не испы­ты­вал вер­но­под­дан­ни­че­ских чувств, ему было совер­шен­но все рав­но. Поэто­му важ­но с.295 под­черк­нуть, что, глядя на риту­а­лы, куль­ты, пуб­лич­ные выра­же­ния бла­го­дар­но­сти, воз­веде­ние ста­туй и про­чие зри­мые сим­во­ли­че­ские фор­мы, мы не долж­ны зада­вать­ся вопро­сом, что люди чув­ст­во­ва­ли на самом деле, ибо мы это­го не зна­ем (и почти все­гда в прин­ци­пе не можем знать). При­мер­но через два века после смер­ти Авгу­ста Тер­тул­ли­ан ука­зы­вал язы­че­ско­му миру, что все их вер­но­под­дан­ни­че­ские риту­а­лы реши­тель­но ниче­го не гово­рят об их истин­ных чув­ствах; пред­ставь­те себе, — пишет он, — что серд­ца языч­ни­ков покры­ты неким про­зрач­ным веще­ст­вом: вы смо­же­те загля­нуть в них и, в тот самый момент, как люди про­воз­гла­ша­ют одно­го импе­ра­то­ра, вы увиди­те, что в их серд­цах уже появил­ся образ его сопер­ни­ка и пре­ем­ни­ка, про­во­дя­ще­го разда­чи (Apol. 35, 7). Невоз­мож­но таким обра­зом про­ник­нуть в серд­ца под­дан­ных Авгу­ста. Мы не можем быть уве­ре­ны, что они испы­ты­ва­ли — или же не испы­ты­ва­ли — почте­ние, лояль­ность и бла­го­дар­ность, кото­рые столь бур­но выра­жа­ли. Но мы можем иссле­до­вать логи­ку их пуб­лич­ных дей­ст­вий, слов, арте­фак­тов и стро­е­ний.

Или, точ­нее гово­ря, мы можем иссле­до­вать эту логи­ку, если общи­ны, кото­ры­ми мы зани­ма­ем­ся, когда-либо выска­зы­ва­лись, дей­ст­во­ва­ли или созда­ва­ли арте­фак­ты, и если это дошло до нас или как-то отра­зи­лось в источ­ни­ках. Точ­но так же, если мы пыта­ем­ся рас­смот­реть поступ­ки Авгу­ста или сена­та и понять, как их пред­став­ля­ли себе под­дан­ные, это тоже воз­мож­но лишь бла­го­да­ря тем людям, вос­при­я­тие кото­рых оста­ви­ло какие-то следы. Поэто­му наше пред­став­ле­ние неиз­беж­но будет непол­ным. Но я все же наста­и­ваю на том, что, гово­ря о вос­при­я­ти­ях или пред­став­ле­ни­ях, мы обсуж­да­ем важ­ную состав­ля­ю­щую того, чем «была» Рим­ская импе­рия. Во-пер­вых, появ­ле­ние еди­но­лич­но­го пра­ви­те­ля из недр рим­ской рес­пуб­ли­кан­ской систе­мы созда­ло такое кон­сти­ту­ци­он­ное поло­же­ние, кото­рое пред­став­ля­ет­ся нам по сути сво­ей дву­смыс­лен­ным. Поэто­му осо­бен­но важ­ны сим­во­лы и сло­ва, кото­ры­ми в про­вин­ци­ях опи­сы­ва­ли новое поло­же­ние. Во-вто­рых, имен­но пото­му, что про­вин­ци­аль­ные горо­да были само­управ­ля­ю­щи­ми­ся поли­ти­че­ски­ми сооб­ще­ства­ми, они мог­ли реа­ги­ро­вать и реа­ги­ро­ва­ли на пере­ме­ны, про­ис­хо­дя­щие с цен­траль­ным пра­ви­тель­ст­вом. Они были одно­вре­мен­но и сво­бод­ны, и обя­за­ны выби­рать пра­виль­ные сим­во­лы и отве­ты, имен­но пото­му, что, как пра­ви­ло, в них не сто­я­ли рим­ские вой­ска и не рас­по­ря­жа­лись рим­ские чинов­ни­ки, посто­ян­но нахо­див­ши­е­ся на месте. Дей­ст­ви­тель­но, во вре­мя граж­дан­ских войн рим­ские вой­ска и чинов­ни­ки при­сут­ст­во­ва­ли во мно­гих обла­стях — по край­ней мере, в опре­де­лен­ные пери­о­ды, — как актив­ная, жесто­кая и дес­по­ти­че­ская сила. Неза­ви­си­мо от того, насколь­ко серь­ез­но эти жесто­ко­сти и побо­ры повли­я­ли на эко­но­ми­ку — что нелег­ко уста­но­вить6 — их пре­кра­ще­ние после Акция и заво­е­ва­ния Егип­та не мог­ло остать­ся неза­ме­чен­ным. Напри­мер, пра­дед Плу­тар­ха с.296 часто вспо­ми­нал, как граж­дан Херо­неи заста­ви­ли пере­но­сить к морю меш­ки с зер­ном для вой­ска Анто­ния при Акции. Под уда­ра­ми пле­тей они уже пере­нес­ли одну пар­тию, когда при­шли вести о победе Окта­ви­а­на. Упра­ви­те­ли и сол­да­ты Анто­ния тут же бежа­ли, а граж­дане поде­ли­ли зер­но меж­ду собой (Ant. 68). Когда мы пыта­ем­ся пред­ста­вить себе, что в дей­ст­ви­тель­но­сти озна­ча­ли бла­га Авгу­сто­ва мира, все­гда мож­но начать с того, чтобы вспом­нить, как эти жиз­не­ра­дост­ные гре­ки поеда­ли достав­ши­е­ся им при­па­сы.

Самое боль­шее через несколь­ко лет на терри­то­рии, кото­рая в 27 г. ста­ла про­вин­ци­ей Ахайя (то есть, на боль­шей части совре­мен­ной Гре­ции), вооб­ще не оста­лось рим­ских леги­о­нов, и так же обсто­я­ло дело во мно­гих дру­гих местах. Един­ст­вен­ный намест­ник каж­дой про­вин­ции вме­сте со сво­им шта­бом мог вре­мя от вре­ме­ни появ­лять­ся, чтобы отправ­лять пра­во­судие, но лишь в круп­ных цен­трах; так что в более мел­ких посе­ле­ни­ях его вооб­ще нико­гда не виде­ли. Таким обра­зом, быть общи­ной, под­чи­нен­ной Риму, озна­ча­ло, во-пер­вых, выра­жать сим­во­ли­че­скую, или дипло­ма­ти­че­скую, при­вер­жен­ность, и, во-вто­рых, пла­тить налог. Но и здесь пря­мое воздей­ст­вие пред­ста­ви­те­лей Рима боль­ше не ощу­ща­лось так, как ранее. Ибо откуп­щи­ки (pub­li­ca­ni), кото­рые соби­ра­ли налог до кон­ца Рес­пуб­ли­ки, теперь исчез­ли — во вся­ком слу­чае, из боль­шин­ства обла­стей, и общи­ны (как пред­став­ля­ет­ся) ста­ли пла­тить его сами7. Итак, на самом деле мож­но увидеть, как порядок в Рим­ской импе­рии менял­ся на гла­зах у под­дан­ных, если про­сто для при­ме­ра взять жало­бы на нало­го­об­ло­же­ние. Одна­жды в эпо­ху позд­ней Рес­пуб­ли­ки, как свиде­тель­ст­ву­ет срав­ни­тель­но новая над­пись, горо­да Азии, объ­еди­нен­ные в koi­non (про­вин­ци­аль­ный совет) пода­ли такую жало­бу; она была вызва­на при­тес­не­ни­я­ми сбор­щи­ков нало­гов, кото­рые дей­ст­во­ва­ли в про­вин­ции, и горо­да отпра­ви­ли посоль­ство, чтобы оно высту­пи­ло перед сена­том в Риме8. Одна­ко в 29 г. до н. э., через два года после Акция, все изме­ни­лось. Когда жите­ли малень­ко­го эгей­ско­го ост­ро­ва Гиар реши­ли про­сить о сни­же­нии сво­его кро­шеч­но­го еже­год­но­го нало­га, они отпра­ви­ли посла с про­ше­ни­ем к Окта­виа­ну, кото­рый тогда нахо­дил­ся в Корин­фе, на пути в Рим. Речь шла о 150 драх­мах, или 600 сестер­ци­ях, — это лишь малая доля той сум­мы, кото­рую Окта­виан вско­ре отдал за гово­ря­ще­го воро­на (Stra­bo, Geog. 485).

с.297 Пред­став­ле­ние ост­ро­ви­тян о том, где теперь нахо­дит­ся власть, сле­ду­ет счи­тать важ­ным само по себе, даже если оно было оши­боч­ным; то есть, даже если бы Окта­виан велел им обра­тить­ся в сенат. Но я очень сомне­ва­юсь, что он это сде­лал. Хоть мы и не зна­ем, что слу­чи­лось с рыба­ком с Гиа­ра, зато точ­но зна­ем, что Окта­виан или Август писал, веро­ят­но, где-то меж­ду 31 и 20 гг. до н. э., гораздо более круп­но­му эгей­ско­му ост­ро­ву Само­су. Это извест­но, пото­му что самос­цы про­си­ли его пре­до­ста­вить им сво­бо­ду, в том чис­ле сво­бо­ду от нало­га, и он отка­зал­ся, при­чем срав­нил их с карий­ской Афро­ди­си­а­дой не в их поль­зу. Мож­но не сомне­вать­ся, что город Самос не высек этот ответ в камне. Но город Афро­ди­си­а­да высек. Поэто­му сто­ит отме­тить, как сфор­му­ли­ро­ван ответ, впер­вые опуб­ли­ко­ван­ный в 1982 г.9:

Вы сами може­те видеть, что я не пре­до­ста­вил при­ви­ле­гию сво­бо­ды ни одно­му наро­ду, кро­ме афро­ди­сий­цев, кото­рые вста­ли на мою сто­ро­ну в войне и были взя­ты штур­мом из-за сво­ей при­вер­жен­но­сти нам. Ибо неспра­вед­ли­во пре­до­став­лять милость вели­чай­шей при­ви­ле­гии всем под­ряд и без при­чи­ны. Я хоро­шо рас­по­ло­жен к вам и хотел бы ока­зать милость моей жене, кото­рая всту­пи­лась за вас, но не настоль­ко, чтобы нару­шить свой обы­чай. Ибо меня не бес­по­ко­ят день­ги, кото­рые вы пла­ти­те как налог, но я не хочу пре­до­став­лять кому-либо самые цен­ные при­ви­ле­гии без серь­ез­ной при­чи­ны.

Если бы Само­су была пре­до­став­ле­на сво­бо­да, то нель­зя дока­зать, что при этом не исполь­зо­вал­ся бы кон­сти­ту­ци­он­ный меха­низм сенат­ско­го голо­со­ва­ния; он дей­ст­ви­тель­но исполь­зо­вал­ся в 39 г., когда сво­бо­да была пре­до­став­ле­на Афро­ди­сиа­де, хотя Окта­виан/Август упо­ми­на­ет об этом так, слов­но это было сде­ла­но исклю­чи­тель­но по его воле10. Тем не менее, смысл и логи­ка отве­та без­оши­боч­но ука­зы­ва­ют на то, что фак­ти­че­ски реше­ние при­ни­ма­ет автор этих слов, исхо­дя исклю­чи­тель­но из лич­ных сооб­ра­же­ний. Упо­ми­на­ние о Ливии, как мы увидим, тоже очень важ­но. Но в дан­ном слу­чае име­ет зна­че­ние с.298 ясно выра­жен­ное без­услов­ное пра­во и наме­ре­ние авто­ра решить вопрос, свя­зан­ный с дохо­да­ми, кото­рые долж­ны выпла­чи­вать­ся рим­ско­му государ­ству, и попыт­ка объ­яс­нить прин­ци­пы, на кото­рых осно­ва­но его реше­ние.

Я хотел бы оста­но­вить­ся на этом момен­те. В ито­ге, как я пола­гаю, ока­за­лось, что эпо­ха Авгу­ста откры­ла почти три века срав­ни­тель­но пас­сив­но­го и инерт­но­го прав­ле­ния, когда цен­траль­ная власть ред­ко про­во­ди­ла какую-то поли­ти­ку и в целом удо­воль­ст­во­ва­лась тем, что отве­ча­ла на дав­ле­ние и запро­сы сни­зу11. Решаю­щую роль в этом сыг­ра­ла рево­лю­ция в созна­нии, на кото­рую я ука­зал: то есть, осо­зна­ние того, что суще­ст­ву­ет еди­но­лич­ный пра­ви­тель, имя и изо­бра­же­ние кото­ро­го встре­ча­ют­ся везде (или везде пишут эти сло­ва и дела­ют изо­бра­же­ния) и к кото­ро­му мож­но обра­тить­ся. Поведе­ние рыба­ка с Гиа­ра пре­крас­но вопло­ща­ет это отно­ше­ние к делу. Но в прав­ле­ние Авгу­ста было и нечто дру­гое, что напо­ми­на­ет мне не толь­ко срав­ни­тель­ное оце­пе­не­ние про­ме­жу­точ­ных сто­ле­тий, но и нра­во­учи­тель­ное и рефор­ма­тор­ское рве­ние пери­о­да тет­рар­хии, Дио­кле­ти­а­на и Кон­стан­ти­на. Эти две эпо­хи объ­еди­ня­ет целый ряд осо­бен­но­стей: акцент на победе, назна­че­ние чле­нов обшир­ной импе­ра­тор­ской семьи на воен­ные и адми­ни­ст­ра­тив­ные посты в раз­ных частях импе­рии, увле­че­ние круп­но­мас­штаб­ны­ми стро­и­тель­ны­ми про­ек­та­ми, рефор­ма основ нало­го­об­ло­же­ния, нра­во­учи­тель­ное само­оправ­да­ние, обра­щен­ное к наро­ду. Еще одна осо­бен­ность, пред­ве­щаю­щая бес­ко­неч­ные пере­езды дво­ров тет­рар­хии, — это актив­ное пере­ме­ще­ние по всей импе­рии, кото­рое харак­тер­но для пер­вой поло­ви­ны прав­ле­ния Авгу­ста: из восем­на­дца­ти лет после Акция он про­вел в Риме лишь око­ло семи12.

В одном из этих путе­ше­ст­вий, в 27 г. в Гал­лии, Август про­вел пере­пись насе­ле­ния. Все наши источ­ни­ки об этом собы­тии — эпи­то­ма Ливия (134) и Дион Кас­сий (53, 23, 5) — почти ниче­го боль­ше об этом не сооб­ща­ют, и ни один из них не про­яс­ня­ет, что ранее нико­гда не про­во­ди­лась про­вин­ци­аль­ная пере­пись, под­счет людей и реги­ст­ра­ция иму­ще­ства. Конеч­но, толь­ко автор Еван­ге­лия от Луки сооб­ща­ет, что состо­ял­ся все­об­щий ценз, объ­яв­лен­ный эдик­том Авгу­ста: «В те дни вышло от кеса­ря Авгу­ста пове­ле­ние сде­лать пере­пись по всей зем­ле. Эта пере­пись была пер­вая в прав­ле­ние Кви­ри­ния Сири­ею» (2:1). Как напом­нил про­фес­сор Брант, из-за того, что наш источ­ник слу­ча­ен и непол­но­це­нен, не сле­ду­ет делать вывод, с.299 что Лука про­сто ошиб­ся13. В худ­шем слу­чае он сокра­тил до одно­го момен­та про­цесс, про­ис­хо­див­ший мно­го лет в раз­ных местах. Как бы то ни было, ока­зы­ва­ет­ся, что при Кви­ри­нии в Сирии дей­ст­ви­тель­но про­во­дил­ся ценз: когда в 6 г. н. э. закон­чи­лось прав­ле­ние Архе­лая, сына Иро­да, воз­ник­ла про­вин­ция Иудея, был пред­пи­сан ценз, уста­нов­лен налог и раз­го­ре­лось сопро­тив­ле­ние, кото­рое так нико­гда и не зати­ха­ло, пока не при­ве­ло к вели­ко­му вос­ста­нию и раз­ру­ше­нию Хра­ма в 70 г. н. э.14. Упо­ми­на­ние Луки — это отзвук того пер­во­го цен­за. Как и вопрос о нало­ге, кото­рый зада­ли Иису­су в Иеру­са­ли­ме. «Моне­та цен­за»[2], «Чье на нем изо­бра­же­ние и над­пись?» «Отда­вай­те кеса­ре­во кеса­рю» — эти выра­же­ния пре­крас­но отра­жа­ют связь, кото­рую виде­ли меж­ду цен­зом, пода­тью, чекан­кой и импе­ра­то­ром15. Вооб­ще, если народ Иудеи дей­ст­ви­тель­но верил, что пла­тит подать «кеса­рю», то ясно, что он оши­бал­ся. Даже Еги­пет, как утвер­ждал Август, был при­со­еди­нен к «импе­рию рим­ско­го наро­да»16. Но эта ошиб­ка, как и мно­гие дру­гие, кото­рые мы рас­смот­рим, пока­за­тель­на имен­но тем, что это ошиб­ка. Дей­ст­ви­тель­но ли подать пла­ти­ли моне­та­ми, кото­рые Мат­фей назы­ва­ет «моне­та цен­за» и все три Еван­ге­лия иден­ти­фи­ци­ру­ют как дена­рий, то есть, имен­но рим­ски­ми моне­та­ми, — неиз­вест­но. Но порт­рет и над­пись на них мог­ли увидеть все, еще преж­де Акция.

Мы слиш­ком лег­ко, без удив­ле­ния и почти без вни­ма­ния при­ни­ма­ем пере­ме­ну, кото­рая все­го за несколь­ко лет про­изо­шла в Сре­ди­зем­но­мо­рье с чекан­кой. Поз­воль­те мне лишь крат­ко напом­нить фак­ты. До 44 г. до н. э. (13 лет до Акция) нет ни одно­го несо­мнен­но­го порт­ре­та живо­го рим­ля­ни­на на рим­ской моне­те. Пре­цедент создал Юлий Цезарь в 44 г.; за ним после­до­ва­ли Окта­виан, Анто­ний и Лепид в пери­од три­ум­ви­ра­та. Но все это вре­мя выпус­ка­лись и дру­гие моне­ты, без порт­ре­тов с.300 живу­щих людей17. Затем, с 31 г. до н. э. и впредь почти на каж­дом выпус­ке офи­ци­аль­ной рим­ской чекан­ки, золо­той, сереб­ря­ной и брон­зо­вой, изо­бра­жен Окта­виан-Август18. Исто­рия нерим­ской чекан­ки в импе­рии, воз­мож­но, даже более пора­зи­тель­на19. До 31 г. до н. э. горо­да, воз­мож­но, выпу­сти­ли несколь­ко при­жиз­нен­ных порт­ре­тов Пом­пея и Цеза­ря, несколь­ко — Мар­ка Анто­ния и, может быть, один — Окта­ви­а­на. Но извест­но, что меж­ду 31 г. до н. э. и 14 г. н. э. порт­ре­ты Авгу­ста чека­ни­лись в 189 раз­ных местах. Хотя неко­то­рые горо­да (такие, как сво­бод­ный город Тир) про­дол­жа­ли выпус­кать моне­ты без голо­вы Авгу­ста, а в дру­гих местах про­из­во­ди­лись моне­ты как с его порт­ре­том, так и без него, не сле­ду­ет пре­умень­шать колос­саль­ное изме­не­ние сим­во­ли­че­ско­го харак­те­ра чекан­ки, как рим­ской, так и нерим­ской. Монет­ные типы и леген­ды часто назы­ва­ют «про­па­ган­дой», но пред­став­ля­ет­ся, что это поня­тие бес­по­лез­но: неиз­вест­но, кто решал дан­ные вопро­сы и какую реак­цию это вызы­ва­ло. И сно­ва мы име­ем лишь зри­мые и неоспо­ри­мые при­ме­ры того, как люди истол­ко­вы­ва­ли мир, в кото­ром жили, или, ина­че гово­ря, при­мер сим­во­лов, кото­рые они счи­та­ли нуж­ным пуб­лич­но демон­стри­ро­вать. В этом све­те доволь­но суще­ст­вен­но, что в прав­ле­ние Авгу­ста и на рим­ских, и на город­ских чекан­ках ино­гда изо­бра­жа­ли и дру­гих чле­нов его семьи: Ливию, Агрип­пу Посту­ма, Гая и Луция, Тибе­рия20. Гай и Луций, вме­сте или по отдель­но­сти, встре­ча­ют­ся на моне­тах более чем трид­ца­ти горо­дов21.

Этот факт важен сам по себе, посколь­ку, как мы увидим, его явно под­креп­ля­ют дру­гие свиде­тель­ства. Здесь же доста­точ­но ска­зать, что если про­вин­ци­а­лы на ули­цах Иеру­са­ли­ма или еще где-то в импе­рии дума­ли, что пла­тить налог — зна­чит «отда­вать кеса­ре­во кеса­рю», то это про­сти­тель­ная ошиб­ка, и очень пока­за­тель­ная. На самом деле Цеза­рю не при­над­ле­жа­ли даже нало­ги с импе­ра­тор­ских про­вин­ций, что бы там ни утвер­жда­ли неко­то­рые оши­боч­ные совре­мен­ные тео­рии. Но, гово­ря об этом, сле­ду­ет обра­тить­ся к разде­ле­нию про­вин­ций в 27 г. до н. э. И тут мы тоже встре­тим­ся с серь­ез­ной ошиб­кой или невер­ным истол­ко­ва­ни­ем, кото­рое на сей раз вопло­ще­но в важ­ном доку­мен­те это­го вре­ме­ни. Рас­смат­ри­вая новую систе­му, создан­ную с.301 в 27 г. до н. э., мы увидим так­же и дру­гие при­ме­ры реаль­но­го рефор­ма­тор­ско­го управ­ле­ния, осу­ществля­е­мо­го из цен­тра Авгу­стом; пола­гаю или, по край­ней мере, наде­юсь, что я — не един­ст­вен­ный, кто ранее не заме­чал сово­куп­ную зна­чи­мость этих свиде­тельств, часть из кото­рых доволь­но новые.

В янва­ре 27 г. до н. э., через три с поло­ви­ной года после победы, Окта­виан пред­стал перед сена­том и фор­маль­но пред­ло­жил отка­зать­ся от сво­их пол­но­мо­чий. Быть может, луч­ше не доис­ки­вать­ся, что кон­крет­но пред­став­ля­ли собой эти пол­но­мо­чия, в быт­ность его три­ум­ви­ром до кон­ца 33 г. до н. э. или в про­ме­жу­точ­ный пери­од, ибо этот вопрос вызы­ва­ет нераз­ре­ши­мые труд­но­сти22. Но его един­ст­вен­ной фор­маль­ной долж­но­стью было кон­суль­ство, кото­рое он зани­мал с 31 г. и про­дол­жал зани­мать до 23 г. В ответ на это сенат, а вслед за ним и рим­ский народ, пре­до­ста­вил ему новое, неслы­хан­ное, имя Август и раз­лич­ные дру­гие поче­сти и учредил новый порядок назна­че­ния про­вин­ци­аль­ных намест­ни­ков. Если взгля­нуть на все это с точ­ки зре­ния про­вин­ций, то новое имя очень ско­ро полу­чи­ло рас­про­стра­не­ние, по край­ней мере, в круп­ных цен­трах. Что каса­ет­ся новой фор­мы управ­ле­ния, то сохра­ни­лось лишь одно его подроб­ное опи­са­ние, состав­лен­ное совре­мен­ни­ком: в послед­нем пара­гра­фе «Гео­гра­фии» Стра­бо­на (840): «Ибо после того как оте­че­ство вру­чи­ло ему пер­вое место в управ­ле­нии государ­ст­вом и пожиз­нен­ную власть в вопро­сах вой­ны и мира, он разде­лил всю терри­то­рию импе­рии на 2 части: одну часть он назна­чил себе, а дру­гую — отдал в управ­ле­ние наро­ду»[3]. Вся­ко­му, кто зна­ком со слож­но­стя­ми такой зна­ко­мой темы как «кон­сти­ту­ция Авгу­ста», эти сло­ва пока­жут­ся невер­ны­ми: либо явным упро­ще­ни­ем, либо, если тол­ко­вать их бук­валь­но, — то есть как ука­за­ние на точ­ные выра­же­ния кон­сти­ту­ци­он­но­го акта, — про­сто ошиб­кой. Но, опять-таки, необ­хо­ди­мо пом­нить, что Стра­бон при­над­ле­жал к извест­ной пон­тий­ской семье, свя­зи кото­рой с выдаю­щи­ми­ся рим­ля­на­ми вос­хо­ди­ли ко вре­ме­нам Лукул­ла, и что сам он посе­щал Рим, а в два­дца­тые годы под­ни­мал­ся вверх по Нилу в соста­ве сви­ты Элия Гал­ла, тогдаш­не­го пре­фек­та Егип­та23. Если он рас­смат­ри­вал рефор­му 27 г. до н. э. имен­но так, то это само по себе — исто­ри­че­ский факт; если его сло­ва вво­дят в заблуж­де­ние, то они тоже пред­став­ля­ют собой пока­за­тель­ную ошиб­ку. Отме­тим так­же, что, по мне­нию Стра­бо­на, раздел состо­ял­ся не меж­ду Авгу­стом и сена­том, а меж­ду Авгу­стом и наро­дом. Суть это­го разде­ла состо­я­ла в том, что народ «посы­лал» в свои про­вин­ции намест­ни­ков-кон­су­ля­ров или пре­то­ри­ев, тогда как Август посы­лал в свои про­вин­ции намест­ни­ков как кон­суль­ско­го или пре­тор­ско­го ран­га (то есть, сена­то­ров), так и всад­ни­че­ско­го. Таким обра­зом, с точ­ки зре­ния Стра­бо­на, раздел заклю­чал­ся в том, что намест­ни­ков про­вин­ций назна­ча­ли раз­ны­ми спо­со­ба­ми. Он не мог не знать, с.302 одна­ко не пояс­ня­ет, что сенат­ские намест­ни­ки народ­ных про­вин­ций носи­ли рес­пуб­ли­кан­ский титул «про­кон­сул», тогда как титул намест­ни­ков, назна­чен­ных импе­ра­то­ром, пря­мо ука­зы­вал на их зави­си­мость от него: «легат», то есть, пред­ста­ви­тель. Он не мог не знать это­го по той оче­вид­ной при­чине, что эти титу­лы встре­ча­лись повсюду в пуб­лич­ных над­пи­сях. Воз­мож­но, он не знал того, что позд­нее так чет­ко объ­яс­нил Дион Кас­сий (53, 13—14): если лега­ты назна­ча­лись Авгу­стом и слу­жи­ли, пока он их не сме­нит, то про­кон­су­лы изби­ра­лись по жре­бию, соглас­но ста­ро­му обы­чаю, и слу­жи­ли толь­ко год. Таким обра­зом, пра­во участ­во­вать в жере­бьев­ке они полу­ча­ли авто­ма­ти­че­ски, через пять лет после отправ­ле­ния выбор­ной долж­но­сти пре­то­ра или кон­су­ла. Сле­до­ва­тель­но, управ­ле­ние эти­ми про­вин­ци­я­ми дей­ст­ви­тель­но пре­до­став­ля­лось народ­ным голо­со­ва­ни­ем, хотя и не напря­мую, а под­держ­ка импе­ра­то­ра не игра­ла ника­кой роли. Но лега­ты назна­ча­лись бла­го­да­ря под­держ­ке импе­ра­то­ра, и это было отра­же­но в их офи­ци­аль­ном титу­ле.

Если в пери­од три­ум­ви­ра­та, — по край­ней мере, как пред­став­ля­ет­ся, — назна­ча­лись все намест­ни­ки, то теперь сно­ва мож­но было стать про­кон­су­лом важ­ной и бога­той про­вин­ции Афри­ка или Азия без чье­го-либо покро­ви­тель­ства. Одна­ко все­гда ли это было оче­вид­но гре­че­ско­му обра­зо­ван­но­му клас­су, кото­рый, подоб­но Стра­бо­ну, при­нял факт рим­ско­го вла­ды­че­ства и управ­лял сво­и­ми горо­да­ми в этой систе­ме коор­ди­нат? Похо­же, что нет. Один из самых зна­ме­ни­тых доку­мен­тов эпо­хи Авгу­ста — это боль­шое досье, где сооб­ща­ет­ся о том, как в 9 г. до н. э. горо­да Азии отме­ти­ли наступ­ле­ние новой эры, дого­во­рив­шись начи­нать все свои раз­но­об­раз­ные кален­да­ри со дня рож­де­ния Авгу­ста, 23 сен­тяб­ря24. Это пред­ло­же­ние, а ско­рее даже пред­пи­са­ние на самом деле исхо­ди­ло от про­кон­су­ла Азии, Пав­ла Фабия Мак­си­ма, потом­ка выдаю­щей­ся рес­пуб­ли­кан­ской семьи25. В ответ на его угод­ни­че­ское пись­мо koi­non (про­вин­ци­аль­ный совет) над­ле­жа­щим обра­зом при­нял поста­нов­ле­ние о новом поряд­ке; про­кон­сул упо­ми­нал­ся в нем так: «Бла­го­де­тель про­вин­ции в ран­ге про­кон­су­ла, направ­лен­ный пра­вой рукой и суж­де­ни­ем Авгу­ста».

Таким обра­зом, нали­цо еще одна серь­ез­ная ошиб­ка: даже это раз­ли­чие — меж­ду назна­чен­ны­ми и нена­зна­чен­ны­ми намест­ни­ка­ми — мог­ло рас­та­ять в гла­зах пер­вых граж­дан бога­той и куль­тур­ной про­вин­ции. Одна­ко до сих пор я выра­жал­ся так, слов­но с точ­ки зре­ния про­вин­ци­а­лов все уре­гу­ли­ро­ва­ние 27 г. до н. э. сво­ди­лось толь­ко к это­му раз­ли­чию в мето­де назна­че­ния намест­ни­ков и ново­му име­ни «Август». Я дей­ст­ви­тель­но имен­но так и счи­таю; пред­став­ле­ние о том, что суще­ст­во­ва­ло две раздель­ных сфе­ры вла­сти или с.303 адми­ни­ст­ра­тив­ной дея­тель­но­сти, сфе­ра импе­ра­то­ра и сфе­ра сена­та, — это все­го лишь совре­мен­ная выдум­ка26. Поис­ти­не, это выдум­ка даже в боль­шей сте­пе­ни, неже­ли я ранее думал. Ибо одно вре­мя я пред­по­ла­гал, что импе­ра­тор с само­го нача­ла давал лега­там, кото­рых отправ­лял в про­вин­цию, пере­чень пред­пи­са­ний (man­da­ta), одна­ко про­кон­су­лы ста­ли полу­чать их лишь при­мер­но в кон­це I в. н. э. В этом слу­чае они сохра­ня­ли опре­де­лен­ную функ­цио­наль­ную неза­ви­си­мость27. Но Дион Кас­сий совер­шен­но ясно пишет, что Август начал давать пред­пи­са­ния про­кон­су­лам, как и соб­ст­вен­ным лега­там, уже в 27 г. (53, 15, 4). Недав­но обна­ру­жен­ное свиде­тель­ство дает важ­ное под­твер­жде­ние сло­вам Дио­на Кас­сия. Во вновь пере­из­дан­ном пись­ме Доми­ция Кор­бу­ло­на, про­кон­су­ла Азии при Клав­дии (AF 1974, 629), упо­ми­на­ют­ся en­to­lai, «пред­пи­са­ния» — несо­мнен­но, пред­пи­са­ния импе­ра­то­ра; и это­го под­твер­жде­ния доста­точ­но28. Кро­ме того, еще два новых и очень важ­ных свиде­тель­ства пока­зы­ва­ют, каким обра­зом сбор­ни­ки пред­пи­са­ний Авгу­ста про­вин­ци­аль­ным намест­ни­кам про­са­чи­ва­лись вниз и вли­я­ли на жизнь общин и отдель­ных лиц в про­вин­ции.

Пер­вое из них — это дву­языч­ный эдикт Секс­та Соти­дия Стра­бо­на Либу­с­киди­а­на, лега­та Гала­тии, издан­ный в нача­ле прав­ле­ния Тибе­рия29. На самом деле ясно, что Соти­дий полу­чил долж­ность лега­та от Авгу­ста и оста­вал­ся в долж­но­сти после смер­ти и обо­жест­вле­ния импе­ра­то­ра в 14 г. н. э. Эдикт посвя­щен при­ме­не­нию в горо­де Сага­лас­се и окру­жаю­щей обла­сти необы­чай­но слож­но­го набо­ра пра­вил, регу­ли­ру­ю­щих пра­во лиц, путе­ше­ст­ву­ю­щих по государ­ст­вен­ным делам, рек­ви­зи­ро­вать транс­порт по уста­нов­лен­ным ценам и тре­бо­вать бес­плат­но­го жилья в опре­де­лен­ных пре­де­лах. Во ввод­ном пара­гра­фе ярко под­черк­ну­та зави­си­мость намест­ни­ка от пра­вил, состав­лен­ных импе­ра­то­ром:

С моей сто­ро­ны крайне неспра­вед­ли­во в соб­ст­вен­ном эдик­те уже­сто­чать то, что Авгу­сты, один из кото­рых — вели­чай­ший из богов [Август], а вто­рой — вели­чай­ший из импе­ра­то­ров [Тибе­рий], все­ми сила­ми поста­ра­лись пред­от­вра­тить, то есть, чтобы никто не исполь­зо­вал повоз­ки бес­плат­но. Но, посколь­ку халат­ность опре­де­лен­ных людей тре­бу­ет немед­лен­но­го нака­за­ния, я уста­но­вил в отдель­ных горо­дах и селах с.304 пере­чень тех услуг, кото­рые, по мое­му мне­нию, долж­ны пре­до­став­лять­ся, для того, чтобы он соблюдал­ся и, если им будут пре­не­бре­гать, — про­во­дил­ся в жизнь не толь­ко моей вла­стью, но и вели­чи­ем луч­ше­го из пра­ви­те­лей [по-гре­че­ски «Спа­си­тель Se­bas­tos», то есть, Август], от кото­ро­го я полу­чил пред­пи­са­ния [en­to­lai/man­da­ta] по этим вопро­сам.

Из сбив­чи­вых и само­уни­чи­жи­тель­ных выра­же­ний понят­но, что опре­де­лен­ный сбор­ник пра­вил был состав­лен Авгу­стом, вклю­чен в man­da­ta, пер­во­на­чаль­но полу­чен­ные лега­том, и под­твер­жден Тибе­ри­ем. Есть все осно­ва­ния пола­гать, что Август давал такие же пред­пи­са­ния намест­ни­кам всех типов.

Август выпу­стил и еще один сбор­ник пред­пи­са­ний: Gno­mon, то есть, руко­вод­ство для рим­ско­го чинов­ни­ка в Егип­те, кото­рый отве­чал за Idiov Lo­gov, «осо­бую каз­ну», куда посту­па­ло бес­хоз­ное или кон­фис­ко­ван­ное иму­ще­ство. Луч­ше все­го оно извест­но по выбор­ке наи­бо­лее широ­ко при­ме­ня­е­мых поло­же­ний, кото­рая была най­де­на на папи­ру­се середи­ны II в. Пре­ам­бу­ла это­го тек­ста выглядит так: «Крат­кое изло­же­ние gno­mo­nos, кото­рый боже­ст­вен­ный Август дал ответ­ст­вен­ным за Idiov Lo­gov, и допол­не­ний, вно­си­мых вре­мя от вре­ме­ни импе­ра­то­ра­ми, или сена­том, или дей­ст­ву­ю­щи­ми пре­фек­та­ми или идио­ло­га­ми». Этот сбор­ник уста­нав­ли­вал очень подроб­ные пра­ви­ла отно­си­тель­но лич­но­го ста­ту­са, прав импе­ра­то­ра на бес­хоз­ное иму­ще­ство и кон­фис­ка­ции иму­ще­ства после осуж­де­ния. Если этот текст кажет­ся слиш­ком отда­лен­ным от само­го Авгу­ста, то мы (сно­ва) суще­ст­вен­но при­бли­зи­лись к нему бла­го­да­ря недав­но опуб­ли­ко­ван­но­му папи­ру­су с выпис­ка­ми из сбор­ни­ка, кото­рый был состав­лен не позд­нее середи­ны I в. н. э. (P. Oxy. 3014)30.

Раз­мыш­ляя о ста­ту­се и регу­ли­ру­ю­щих его нор­мах, мы неиз­беж­но долж­ны раз­мыш­лять о граж­дан­стве. Покро­ви­тель­ство импе­ра­то­ра ста­ло тем самым меха­низ­мом, кото­рый открыл рим­ское граж­дан­ство для про­вин­ций: это кажет­ся пара­док­саль­ным, но на самом деле харак­тер­но для импе­ра­тор­ский систе­мы. В этом смыс­ле граж­дан­ство дает пре­крас­ный при­мер той двой­ст­вен­ной вза­и­мо­свя­зи, кото­рую про­ана­ли­зи­ро­вал Энд­рю Уол­лес-Хэд­рилл: сами ста­ту­сы и ран­ги рес­пуб­ли­кан­ской систе­мы пре­до­став­ля­лись бла­го­да­ря покро­ви­тель­ству импе­ра­то­ра31.

Отно­си­тель­но Авгу­ста и граж­дан­ства мож­но сде­лать три заме­ча­ния. Во-пер­вых, Цезарь и Август рас­по­ря­жа­лись граж­дан­ст­вом так, что по про­вин­ци­ям ока­за­лись рас­сре­дото­че­ны люди с рим­ским номе­ном Юлий, живые сим­во­лы незри­мо­го вли­я­ния импе­ра­то­ра. Во-вто­рых, имен­но Август в третьем из эдик­тов, выре­зан­ных на рыноч­ной пло­ща­ди Кире­ны, зало­жил крайне важ­ный прин­цип: полу­че­ние рим­ско­го граж­дан­ства само с.305 по себе не долж­но вли­ять на обя­за­тель­ства чело­ве­ка перед род­ной общи­ной; имен­но это­му прин­ци­пу пред­сто­я­ло опре­де­лять поли­ти­че­скую и соци­аль­ную струк­ту­ру импе­рии в тече­ние двух сле­дую­щих веков32. В-третьих, име­ет­ся еще один срав­ни­тель­но новый доку­мент, брон­зо­вая таб­ли­ца из Бана­зы в Марок­ко. Из него выяс­ня­ет­ся, что Август, для кото­ро­го, как начи­на­ет казать­ся, доку­мен­таль­ное оформ­ле­ние ста­ло навяз­чи­вой иде­ей (ср. Suet. Aug. 101), осно­вал архив (com­men­ta­rius), где долж­ны были реги­ст­ри­ро­вать­ся име­на и сведе­ния о каж­дом чело­ве­ке, полу­чав­шем рим­ское граж­дан­ство от него и (как ока­за­лось) после­дую­щих импе­ра­то­ров, по мень­шей мере вплоть до Мар­ка Авре­лия33.

Таким обра­зом, граж­дан­ство мог­ло рас­про­стра­нять­ся в про­вин­ци­ях, и сведе­ния об этом фик­си­ро­ва­лись. Но это же про­ис­хо­ди­ло и с людь­ми, уже име­ю­щи­ми граж­дан­ство. Воз­мож­но, мы недо­ста­точ­но под­чер­ки­ва­ем, что эпо­ха Цеза­ря, три­ум­ви­ров и Авгу­ста — это не толь­ко пер­вый, но и един­ст­вен­ный пери­од рим­ской исто­рии, когда государ­ство актив­но и мас­со­во рас­се­ля­ло граж­дан за пре­де­ла­ми Ита­лии. Бла­го­да­ря мас­шта­бу и гео­гра­фи­че­ско­му охва­ту осно­ва­ния вете­ран­ских коло­ний это ста­ло одним из самых важ­ных непо­сред­ст­вен­ных эффек­тов, кото­рых уда­лось достиг­нуть пра­ви­тель­ствам в древ­нем мире; в «Дея­ни­ях» Август утвер­жда­ет, что к 29 г. в коло­ни­ях про­жи­ва­ло уже 120000 чело­век, а сами коло­нии были осно­ва­ны в Афри­ке, на Сици­лии, в Македо­нии, Испа­нии, Ахайе, Азии, Сирии, Нар­бонн­ской Гал­лии, Писидии и самой Ита­лии (RG 15; 28). И, опять-таки, это слож­ное пере­се­ле­ние и обу­строй­ство людей про­ис­хо­ди­ло не про­сто так. Сам Август напря­мую его кон­тро­ли­ро­вал. Свиде­тель­ство о том, что подроб­ные пла­ны и запи­си о пре­до­став­ле­нии земель (кото­рые мно­го­зна­чи­тель­но назы­ва­ют­ся li­ber be­ne­fi­cio­rum, кни­га пожа­ло­ва­ний), хра­ни­лись в импе­ра­тор­ских архи­вах, «соб­ст­вен­но­руч­но под­пи­сан­ные осно­ва­те­лем», в первую оче­редь долж­но отно­сить­ся к само­му Авгу­сту. С помо­щью эдик­тов Август пытал­ся уре­гу­ли­ро­вать неиз­беж­ные послед­ст­вия этих гро­мад­ных пер­тур­ба­ций для соб­ст­вен­но­сти и закон­ных прав: «Име­ют­ся так­же неко­то­рые эдик­ты Авгу­ста, в кото­рых он ука­зы­ва­ет, что, где бы он ни отни­мал зем­ли от терри­то­рий дру­гих горо­дов и ни пре­до­став­лял их вете­ра­нам (т. е., вете­ра­нам опре­де­лен­ной коло­нии), ничто дру­гое не долж­но отно­сить­ся к юрис­дик­ции этой коло­нии, кро­ме того, что было дано и пре­до­став­ле­но вете­ра­нам». Все эти сведе­ния содер­жат­ся в бес­цен­ном, но мало­из­вест­ном и слож­ном источ­ни­ке — в сочи­не­ни­ях рим­ских зем­ле­ме­ров34. Каж­дая отдель­ная коло­ния с.306 тоже мог­ла полу­чать пись­ма с пред­пи­са­ни­я­ми; когда в 82 г. н. э. Доми­ци­ан выно­сил реше­ние о спор­ной зем­ле, он вынуж­ден был напом­нить о «пись­ме боже­ст­вен­но­го Авгу­ста, усерд­ней­ше­го прин­цеп­са и снис­хо­ди­тель­ней­ше­го к сво­им quar­ta­nis [вете­ра­нам чет­вер­то­го леги­о­на, посе­лен­ным в Фир­мии], в кото­ром тот сове­то­вал им пере­пи­сать и про­дать все нерас­пре­де­лен­ные участ­ки». «Я не сомне­ва­юсь, — завер­ша­ет Доми­ци­ан, — что они после­до­ва­ли столь бла­готвор­но­му сове­ту»35.

Све­то­ний сооб­ща­ет (Aug. 46), что в Ита­лии Август посе­щал два­дцать восемь осно­ван­ных им коло­ний и снаб­жал их построй­ка­ми и обще­ст­вен­ны­ми дохо­да­ми. В иных местах воля импе­ра­то­ра мог­ла ощу­щать­ся и на рас­сто­я­нии. В еще одном срав­ни­тель­но новом доку­мен­те из коло­нии Алек­сан­дрия Тро­ада упо­ми­на­ют­ся «работы, выпол­нен­ные в коло­нии по при­ка­зу Авгу­ста», а так­же набор, кото­рый он и Тибе­рий про­ве­ли в Риме, и воен­ные награ­ды, пре­до­став­лен­ные Гер­ма­ни­ком (AE 1973, 501). Не сле­ду­ет счи­тать три­ви­аль­ным тот факт, что латин­ская над­пись в севе­ро-запад­ном углу Тур­ции упо­ми­на­ет о кон­крет­ных меро­при­я­ти­ях трех раз­ных чле­нов импе­ра­тор­ской семьи.

Даже за пре­де­ла­ми коло­ний встре­ча­ет­ся мно­же­ство сле­дов как отдель­ных реше­ний, так и общих пра­вил, издан­ных Авгу­стом и повли­яв­ших на горо­да импе­рии: напри­мер, в запад­ном Сре­ди­зем­но­мо­рье это раз­лич­ные при­ви­ле­гии, пре­до­став­лен­ные мало­из­вест­ной общине вана­ци­нов на Кор­си­ке, или дохо­ды (vec­ti­ga­lia), пере­дан­ные столь же мало­из­вест­ным сабо­рий­цам в Испа­нии36. Изме­нил­ся и зри­мый источ­ник вла­сти, уста­нав­ли­ваю­щей общие пра­ви­ла. Я гово­рю о зри­мом источ­ни­ке, так как ред­ко мож­но точ­но выяс­нить, пред­ше­ст­во­ва­ли ли каким-то кон­сти­ту­ци­он­ным про­цес­сам заяв­ле­ния Авгу­ста (или, воз­мож­но, сле­до­ва­ли за ними). В каче­стве при­ме­ра этой про­бле­мы мож­но вновь рас­смот­реть зна­ме­ни­тый доку­мент из Кимы в Азии, впер­вые опуб­ли­ко­ван­ный в 1958 г.37. Я пола­гаю, что в этом очень спор­ном тек­сте не вызы­ва­ет сомне­ний сле­дую­щее. Во-пер­вых, Август и Агрип­па, в каче­стве кон­су­лов 27 г., изда­ли сво­его рода общее заяв­ле­ние, кото­рое пред­пи­сы­ва­ло воз­вра­тить свя­щен­ное или обще­ст­вен­ное иму­ще­ство, неза­кон­но нахо­дя­ще­е­ся в част­ном вла­де­нии. Во-вто­рых, житель Кимы обра­тил­ся к про­кон­су­лу Азии и дока­зал, что храм в Кимах неза­кон­но нахо­дит­ся в част­ном вла­де­нии. В-третьих, про­кон­сул напи­сал маги­ст­ра­там Кимы о том, что сле­ду­ет воз­вра­тить храм соглас­но при­ка­зу (ius­sum) Авгу­ста и выре­зать на нем над­пись: «Воз­вра­тил Импе­ра­тор Цезарь Август, сын Боже­ст­вен­но­го». Этот с.307 доку­мент име­ет гораздо более широ­кое зна­че­ние, чем до сих пор при­да­ва­ли ему уто­ми­тель­ные дис­кус­сии. Во-пер­вых, если он дей­ст­ви­тель­но свиде­тель­ст­ву­ет об общем заяв­ле­нии отно­си­тель­но свя­щен­но­го и обще­ст­вен­но­го иму­ще­ства во всех про­вин­ци­ях, то это, види­мо, самый ран­ний слу­чай подоб­но­го вме­ша­тель­ства за всю исто­рию рим­ско­го прав­ле­ния за пре­де­ла­ми Ита­лии. Во-вто­рых, если (как утвер­жда­ют мно­гие иссле­до­ва­те­ли) поста­нов­ле­ние сена­та (se­na­tus con­sul­tum) или какой-то иной кол­лек­тив­ный кон­сти­ту­ци­он­ный акт пред­ше­ст­во­вал объ­яв­ле­нию Авгу­ста и Агрип­пы и санк­ци­о­ни­ро­вал его, то он исчез даже с точ­ки зре­ния само­го про­кон­су­ла. Более того, исчез и Агрип­па, кото­рый дей­ст­ви­тель­но сыг­рал опре­де­лен­ную роль. Чем более кон­сти­ту­ци­он­ной мы счи­та­ем пер­во­на­чаль­ную про­цеду­ру, тем пора­зи­тель­нее кон­цен­тра­ция вни­ма­ния про­кон­су­ла на фигу­ре Авгу­ста: «Воз­вра­тил Импе­ра­тор Цезарь Август, сын Боже­ст­вен­но­го».

Эта над­пись так­же слу­жит при­ме­ром того, что импе­ра­тор­ское прав­ле­ние мог­ло осу­ществлять­ся не путем пря­мо­го при­нуж­де­ния, а за счет того, что заин­те­ре­со­ван­ная сто­ро­на о нем зна­ла и его исполь­зо­ва­ла. И люди с ули­цы, и про­кон­сул дей­ст­ву­ют, исхо­дя из пред­по­ло­же­ний, отра­жаю­щих новую кар­ту мира. Над намест­ни­ком и поза­ди него при­сут­ст­ву­ет незри­мая фигу­ра импе­ра­то­ра, сло­во кото­ро­го, будучи извест­но, может исполь­зо­вать­ся для уси­ле­ния воздей­ст­вий на мест­ном уровне.

Каким обра­зом сло­во импе­ра­то­ра узна­ва­ли его под­дан­ные и узна­ва­ли ли вооб­ще — это гигант­ская про­бле­ма, до сих пор недо­ста­точ­но иссле­до­ван­ная. Одним из спо­со­бов — конеч­но, на тех терри­то­ри­ях, где хотя бы неко­то­рые жите­ли зна­ли гра­моту, — были обще­ст­вен­ные над­пи­си. Но обыч­но их созда­ва­ло не рим­ское государ­ство или его пред­ста­ви­те­ли, а вся­кий город, кото­рый счи­тал нуж­ным. Так обсто­ит дело даже с наи­бо­лее общим, рефор­ма­тор­ским и явно про­па­ган­дист­ским заяв­ле­ни­ем Авгу­ста из всех, извест­ных нам: с послед­ним из пяти эдик­тов, выре­зан­ных на гре­че­ском язы­ке на рыноч­ной пло­ща­ди Кире­ны. Про­цеду­ра, о кото­рой идет речь, а имен­но, при­ня­тие поста­нов­ле­ния сена­та под вли­я­ни­ем Авгу­ста, пре­крас­но отра­жа­ет непро­стое сотруд­ни­че­ство импе­ра­то­ра и сена­та, а цель — упро­стить про­цеду­ру воз­ме­ще­ния денег, неза­кон­но полу­чен­ных намест­ни­ка­ми — типич­на для Авгу­ста, при­вер­жен­но­го пре­об­ра­зо­ва­ни­ям и исправ­ле­нию нра­вов. Если судить по тону, авто­ром патер­на­лист­ской про­па­ган­ды, адре­со­ван­ной наро­ду, мог быть Дио­кле­ти­ан. Пре­ам­бу­ла зву­чит так38:

Импе­ра­тор Цезарь Август, вели­кий пон­ти­фик, в девят­на­дца­тый год три­бун­ской вла­сти гово­рит:

Сенат­ское поста­нов­ле­ние, при­ня­тое… в моем при­сут­ст­вии и за моей под­пи­сью, касаю­ще­е­ся без­опас­но­сти союз­ни­ков рим­ско­го наро­да, дабы оно было извест­но всем тем, о ком мы забо­тим­ся, решил я послать в про­вин­ции и с.308 рас­про­стра­нить в каче­стве мое­го эдик­та, из кото­ро­го будет ясно всем живу­щим в про­вин­ци­ях, какую заботу при­ла­га­ем мы — я и сенат — о том, чтобы никто из наших под­дан­ных не потер­пел про­тив над­ле­жа­ще­го и не запла­тил лиш­не­го[4].

В самом деле, это самое ран­нее рим­ское заяв­ле­ние, пря­мо адре­со­ван­ное вни­ма­нию всех жите­лей импе­рии. Хотя основ­ная часть доку­мен­та — это поста­нов­ле­ние сена­та, одна­ко пер­вые две стро­ки зани­ма­ет имя и титу­лы Авгу­ста, а пер­вый абзац пред­став­ля­ет собой сло­ва Авгу­ста. Тот, кто умел читать, читал их в первую оче­редь. Тот, кто не умел читать, мог видеть ста­тую импе­ра­то­ра; вто­рой эдикт сооб­ща­ет о том, что уда­ле­ние такой ста­туи, наряду с дру­ги­ми, из обще­ст­вен­но­го места, уже ста­ло в горо­де пово­дом для обви­не­ния (SEG IX, 8, ii).

Здесь мы воз­вра­ща­ем­ся к исход­ной точ­ке, то есть, к сим­во­ли­че­ско­му при­сут­ст­вию импе­ра­то­ра, его слов и изо­бра­же­ний в про­вин­ци­аль­ной общине или, точ­нее, в тех гре­че­ских и латин­ских горо­дах, где, как выра­зил­ся Рэм­си Мак-Мюл­лен39, был уко­ре­нен «эпи­гра­фи­че­ский обы­чай» и где изготав­ли­ва­ли ста­туи. Это, в свою оче­редь, долж­но при­ве­сти нас к импе­ра­тор­ско­му куль­ту, то есть, к запу­тан­ной цепоч­ке раз­лич­ных дей­ст­вий и цере­мо­ний, объ­еди­нен­ных под этой руб­ри­кой. Но свиде­тель­ства слиш­ком слож­ны и вполне могут вызвать «ску­ку и отвра­ще­ние». Поэто­му поз­во­лю себе сде­лать несколь­ко крат­ких заме­ча­ний.

Во-пер­вых, пред­став­ле­ние о том, что куль­ты импе­ра­то­ров про­ис­хо­дят от куль­тов элли­ни­сти­че­ских царей, вряд ли спра­вед­ли­во даже напо­ло­ви­ну. Нет ника­ких осно­ва­ний пред­по­ла­гать, что мас­штаб куль­то­вых меро­при­я­тий в честь элли­ни­сти­че­ских царей когда-либо даже при­бли­жал­ся к тому мас­шта­бу, кото­рый сра­зу наблюда­ет­ся в слу­чае Авгу­ста. Еще сохра­ня­лись мало­чис­лен­ные куль­ты умер­ших элли­ни­сти­че­ских царей, и в источ­ни­ках доволь­но ред­ко засвиде­тель­ст­во­ва­ны куль­ты, игры или хра­мы в честь даже выдаю­щих­ся рим­лян позд­ней Рес­пуб­ли­ки. Неожи­дан­ный всплеск про­слав­ле­ния Окта­ви­а­на/Авгу­ста стал новым явле­ни­ем40. Упо­ми­на­ния Нико­лая Дамас­ско­го о хра­мах и жерт­во­при­но­ше­ни­ях Авгу­сту, устро­ен­ных горо­да­ми и про­вин­ци­я­ми, (FGrH 90 F 125) тем важ­нее, что они запи­са­ны в 20-х гг. до н. э. Это послу­жи­ло нача­лом широ­ко­го рас­про­стра­не­ния куль­та на уровне горо­дов и, преж­де все­го, созда­ния с 30/29 гг. до н. э. про­вин­ци­аль­ных куль­тов с общи­ми хра­ма­ми Ромы и Авгу­ста, общи­ми еже­год­ны­ми игра­ми, свя­зан­ны­ми с ними, и еже­год­ны­ми вер­хов­ны­ми жре­че­ства­ми. Обще­из­вест­но, что в 30/29 г. до н. э. Окта­виан офи­ци­аль­но раз­ре­шил эти меро­при­я­тия в про­вин­ци­ях Азия и Вифи­ния (Dio 51, 20, 6—9). Не мень­ше­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ет и то, что позд­нее он инте­ре­со­вал­ся прак­ти­че­ски­ми подроб­но­стя­ми орга­ни­за­ции куль­та. с.309 Напри­мер, в пер­вые дни суще­ст­во­ва­ния про­вин­ци­аль­но­го куль­та в Азии был создан хор, чтобы петь гим­ны в честь импе­ра­то­ра; я не уве­рен, что желал бы, чтобы текст подоб­но­го гим­на сохра­нил­ся. Во вся­ком слу­чае, позд­нее Август поста­но­вил, что рас­хо­ды на этот хор долж­ны делить­ся меж­ду горо­да­ми про­вин­ции41. Нет ника­ких ука­за­ний на то, что в Сирии уже суще­ст­во­ва­ла про­вин­ци­аль­ная лига, как это было в Азии, или сохра­ня­лись какие-либо куль­ты Селев­кидов. В самом деле, до недав­не­го вре­ме­ни не было даже свиде­тельств о том, что при Авгу­сте в Сирии имел­ся про­вин­ци­аль­ный культ. Но теперь извест­но, что он имел­ся, а пер­вым вер­хов­ным жре­цом стал чело­век, лич­но отме­чен­ный импе­ра­то­ром. Вот как этот чело­век, Дександр, фигу­ри­ру­ет в над­пи­си из Апа­меи в честь его пра­вну­ка: после пере­чис­ле­ния выдаю­щих­ся пред­ков в над­пи­си гово­рит­ся: «И преж­де все­го Дександр, пер­вый чело­век, став­ший жре­цом про­вин­ции, его пра­дед, кото­рый, по поста­нов­ле­нию Боже­ст­вен­но­го Авгу­ста, за свою друж­бу и вер­ность рим­ско­му наро­ду был запи­сан как друг и союз­ник на брон­зо­вых таб­ли­цах на Капи­то­лии»42. В этой над­пи­си засвиде­тель­ст­во­ва­ны поче­сти, кото­рые были пре­до­став­ле­ны мест­но­му ари­сто­кра­ту и свя­за­ны с куль­том импе­ра­то­ра; она слу­жит так­же еще одним при­ме­ром того, как Август исполь­зо­вал меха­низм рим­ской res pub­li­ca.

Даже в Азии про­вин­ци­аль­ный культ не раз­вил­ся есте­ствен­ным обра­зом из дав­ней тра­ди­ции; это было орга­ни­зо­ван­ное ново­введе­ние, кото­рое вско­ре, как теперь извест­но, было пере­не­се­но на Сирию, а так­же, как все­гда было извест­но, на Гал­лию. И на уровне горо­да, в ази­ат­ском досье 9 г. до н. э. счи­та­ет­ся само собой разу­ме­ю­щим­ся, что Kai­sa­reia[5] име­ют­ся по край­ней мере в судеб­ных цен­трах, а «Цеза­ре­вы» игры, види­мо, — везде; дей­ст­ви­тель­но город­ские куль­ты Авгу­ста засвиде­тель­ст­во­ва­ны в Азии в трид­ца­ти четы­рех местах; к этой циф­ре даже не при­бли­жа­ет­ся ни один из после­дую­щих импе­ра­то­ров43. И вновь прав­ле­ние Авгу­ста мож­но рас­смат­ри­вать не про­сто как нача­ло, но само по себе как этап. Столь же харак­те­рен раз­брос куль­тов дру­гих чле­нов импе­ра­тор­ской семьи, что соот­вет­ст­ву­ет их изо­бра­же­ни­ям на рим­ских моне­тах и моне­тах горо­дов (см. текст к прим. 20—21). Напри­мер, в над­пи­си опуб­ли­ко­ван­ной в 1962 г., обна­ру­жи­ва­ет­ся жрец Авгу­ста, Гая и Агрип­пы на Само­се44, а в над­пи­си 1972 г. — жрец Агрип­пы Посту­ма и Гер­ме­са в Иасо­се в Карии (AE 1974, 628).

Но все эти мимо­лет­ные наме­ки не тре­бу­ют­ся для того, чтобы осо­знать важ­ность импе­ра­тор­ской семьи в новой поли­ти­че­ской систе­ме. Мож­но вер­нуть­ся к с.310 дав­но извест­ной клят­ве из Ган­гры в Пафла­го­нии — к той самой клят­ве, кото­рую в сель­ских окру­гах при­но­си­ли у Se­bas­tea[6], а в Новом горо­де — в Себастей­оне, на алта­ре Себаста. Пер­вые сло­ва зву­чат так: «Кля­нусь Зев­сом, Геей, Гелио­сом, все­ми бога­ми и боги­ня­ми и самим Себастом быть вер­ным Цеза­рю Себасту и его детям и его потом­кам»45. Впро­чем, быть может, это все­го лишь неве­же­ст­вен­ные гре­ки из внут­рен­них обла­стей Малой Азии, при­выч­ные к цар­ским дина­сти­ям. Тогда рас­смот­рим жите­лей рим­ской коло­нии Нар­бон в Про­вин­ции — коло­нии, кото­рая теперь пол­но­стью назы­ва­лась Co­lo­nia Iulia Pa­ter­na Nar­bo Mar­tia[8], — и точ­ные сло­ва клят­вы (vo­tum), кото­рую они при­нес­ли в 11 г. н. э.: «Что это будет полез­ным, удач­ным и бла­го­при­ят­ным для Импе­ра­то­ра Цеза­ря Авгу­ста, сына Боже­ст­вен­но­го, Отца оте­че­ства, вер­хов­но­го пон­ти­фи­ка, обла­даю­ще­го три­бун­ской вла­стью в 34-й раз, и для его супру­ги и детей и его семьи и для сена­та и рим­ско­го наро­да, и для коло­ни­стов и посе­лен­цев Коло­нии». Даже на алта­ре nu­me­nis (духа) Авгу­ста, воз­веден­ном в честь того, что тот уста­но­вил гра­ни­цы горо­да, им не обя­за­тель­но было выби­рать имен­но эти эле­мен­ты, имен­но в таком поряд­ке46.

Если вер­нуть­ся к еще одно­му срав­ни­тель­но ново­му доку­мен­ту, то мож­но увидеть, что не толь­ко про­вин­ци­аль­ные сооб­ще­ства, но и долж­ност­ные лица сена­тор­ско­го ран­га при испол­не­нии государ­ст­вен­ных обя­зан­но­стей в сво­ей про­вин­ции счи­та­ли умест­ным уде­лить осо­бое вни­ма­ние импе­ра­тор­ской семье. Так, город Мес­се­на при­нял поста­нов­ле­ние в честь Пуб­лия Кор­не­лия, Сци­пи­о­на, кве­сто­ра про­пре­то­ра Ахайи, кото­рый, «испол­нен­ный непре­взой­ден­ной бла­го­же­ла­тель­но­сти к Авгу­сту и все­му его дому», вели­ко­леп­но про­вел игры в честь Цеза­ря и, узнав о воен­ных дей­ст­ви­ях Гая Цеза­ря на Восто­ке, совер­шил за его без­опас­ность жерт­во­при­но­ше­ние от име­ни государ­ства (SEG XXIII, 206 = AE 1967, 458). Когда Гай умер — какое зна­че­ние при­да­ва­ли это­му собы­тию? Об этом луч­ше все­го мож­но судить по вто­рой из двух зна­ме­ни­тых над­пи­сей из Пизы или, вер­нее, из «Co­lo­nia Ob­se­quens Iulia Pi­sa­na»[9], где уже име­лись Augus­teum и Fla­men Augus­ta­lis (храм и жрец Авгу­ста)47:

Когда при­шли вести, что Гай Цезарь, сын Авгу­ста, Pat­ris Pat­riae [отца оте­че­ства], вер­хов­но­го пон­ти­фи­ка, хра­ни­те­ля Рим­ской импе­рии и пра­ви­те­ля [prae­ses] все­го мира, внук Боже­ст­вен­но­го… жесто­кой судь­бой был отнят у рим­ско­го наро­да, когда уже был объ­яв­лен самым спра­вед­ли­вым и бли­жай­шим к доб­ро­де­те­лям сво­его отца прин­цеп­сом, и един­ст­вен­ным покро­ви­те­лем нашей коло­нии.

с.311 Читая эти сло­ва, сле­ду­ет пом­нить, что люди, сочи­нив­шие их, про­ис­хо­ди­ли имен­но из того ита­лий­ско­го сред­не­го клас­са, кото­рый Джонс неко­гда счи­тал груп­пой, наи­бо­лее при­вер­жен­ной рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам48.

Новые доку­мен­ты поз­во­ля­ют нам узнать все боль­ше и боль­ше выра­же­ний, кото­рые люди счи­та­ли нуж­ным пуб­лич­но про­из­но­сить при Авгу­сте или кото­рые он гово­рил им. Не сле­ду­ет отме­тать эти сло­ва, пото­му что они неис­крен­ни (мы это­го не зна­ем, и в любом слу­чае, это не име­ет отно­ше­ния к делу) или отра­жа­ют оши­боч­ные пред­став­ле­ния о некой осо­бой реаль­но­сти, кото­рую мож­но постичь каким-то иным спо­со­бом. Ибо эти пуб­лич­ные выра­же­ния состав­ля­ют важ­ную часть наших зна­ний о том, чем была Рим­ская импе­рия для ее жите­лей. Напро­тив, сле­ду­ет пора­жать­ся тому, с какой быст­ро­той и в каких мас­шта­бах была созда­на сим­во­ли­че­ская вза­и­мо­связь меж­ду новым источ­ни­ком вла­сти и про­вин­ци­аль­ны­ми сооб­ще­ства­ми. Мож­но увидеть, что при Авгу­сте целые город­ские цен­тры, ска­жем, в Афи­нах или Боль­шой Леп­те49, были пре­об­ра­зо­ва­ны бла­го­да­ря воз­веде­нию зда­ний, свя­зан­ных с импе­ра­то­ром и его домом.

Я сосре­дото­чил вни­ма­ние на про­вин­ци­аль­ных горо­дах, на риту­а­лах, изо­бра­же­ни­ях и сло­вах, с помо­щью кото­рых они пред­став­ля­ли импе­ра­тор­скую власть; на роли сенат­ских намест­ни­ков в пре­тво­ре­нии в жизнь этой же идеи, и на доволь­но актив­ной роли Авгу­ста, обра­щав­ше­го­ся к наро­ду. Но на самом деле нигде воздей­ст­вие монар­хии не было столь впе­чат­ля­ю­щим, как в самом Риме. Нет нуж­ды пере­чис­лять здесь построй­ки. Возь­мем один из луч­ших при­ме­ров того, что res pub­li­ca про­дол­жа­ла функ­ци­о­ни­ро­вать, а имен­но, закон, кото­рый был при­нят в 9 г. до н. э. и уста­нав­ли­вал пере­чень пре­ступ­ле­ний, свя­зан­ных с акве­ду­ка­ми: «Кон­сул Тит Квинк­ций Кри­спин над­ле­жа­щим обра­зом поста­вил вопрос перед наро­дом, а народ над­ле­жа­щим обра­зом про­го­ло­со­вал на фору­ме, перед рост­ра­ми хра­ма Боже­ст­вен­но­го Юлия, 13 июня. Пер­вой выпа­ло голо­со­вать Сер­ги­е­вой три­бе»50.

Кон­сул высту­пал с Новых ростр, укра­шен­ных добы­чей Акция и раз­ме­щен­ных перед хра­мом Юлия Цеза­ря; этот храм, достро­ен­ный в 29 г. до н. э., зани­мал цен­траль­ное место на ста­ром фору­ме, отре­зав Регию от обшир­но­го откры­то­го про­стран­ства, в том чис­ле коми­ция. Таким обра­зом, когда кон­сул зачи­ты­вал закон, поза­ди него высил­ся храм; если его две­ри были откры­ты, то тол­па мог­ла видеть внут­ри ста­тую обо­жест­влен­но­го Цеза­ря. Спра­ва неко­то­рые из тол­пы наблюда­ли новую арку Авгу­ста, с.312 посвя­щен­ную в 19 г. до н. э. Если они огляды­ва­лись даль­ше впра­во, то их взгляд падал на бази­ли­ку Юлия, стро­и­тель­ство кото­рой начал Цезарь, а завер­шил Август. Пря­мо поза­ди них сто­я­ли ста­рые Рост­ры, кото­рые пере­нес на новое место Юлий Цезарь. Если тол­па была доста­точ­но вели­ка, то люди в зад­них рядах сле­ва мог­ли видеть новое зда­ние сена­та, курию Юлия, кото­рую начал стро­ить Цезарь, а посвя­тил Окта­виан в 29 г. до н. э.; она при­мы­ка­ла к внеш­ней стене одно­го из пор­ти­ков обшир­но­го ново­го фору­ма Юлия51. Вда­ли, сле­ва, они, веро­ят­но, мог­ли раз­глядеть стро­и­тель­ство на фору­ме Авгу­ста с хра­мом Мар­са Мсти­те­ля; но пока они были избав­ле­ны от это­го ново­го про­грамм­но­го про­чте­ния рим­ской исто­рии, где на пер­вый план выдви­га­лись леген­дар­ные пред­ки и цари, а так­же исто­ри­че­ские sum­mi vi­ri (выдаю­щи­е­ся люди), то есть, те du­ces (пол­ко­вод­цы), лич­ные дости­же­ния кото­рых сде­ла­ли импе­рий рим­ско­го наро­да из ничтож­но­го вели­ким52.

Если эти люди все еще не пони­ма­ли, какую сим­во­ли­че­скую весть им сооб­ща­ют, то все­гда мог­ли про­гу­лять­ся на север Мар­со­ва поля, мимо Сеп­ты и Пан­тео­на, постро­ен­ных Агрип­пой, мимо Алта­ря Мира, посвя­щен­но­го в янва­ре это­го само­го года (9 г. до н. э.), и рас­по­ло­жен­ных парал­лель­но (и, воз­мож­но, посвя­щен­ных тогда же) испо­лин­ских сол­неч­ных часов, кото­рым Август отвел око­ло 150 м на Мар­со­вом поле; тень в них давал обе­лиск, при­ве­зен­ный из Гелио­по­ля, высотой око­ло 30 м, вме­сте с базой53. Затем они мог­ли оглядеть страш­ную гро­ма­ду Мав­зо­лея Авгу­ста54 с базой диа­мет­ром око­ло 88 м; к тому момен­ту это была самая круп­ная рим­ская гроб­ни­ца, стро­и­тель­ство кото­рой нача­лось, веро­ят­но, в кон­це 30-х гг. или, самое позд­нее, в 28 г., то есть, преж­де чем сена­ту и наро­ду была тор­же­ст­вен­но пре­до­став­ле­на воз­мож­ность про­явить бла­го­ра­зу­мие (ar­bit­rium). К 9 г. до н. э. в Мав­зо­лее уже поко­и­лись остан­ки двух чле­нов импе­ра­тор­ской семьи — Мар­цел­ла и Агрип­пы; очень ско­ро ему пред­сто­я­ло при­нять остан­ки Дру­за. Через чет­верть века, когда в Мав­зо­лей поме­сти­ли прах Авгу­ста, про­хо­жий мог про­чи­тать его «Дея­ния» на брон­зо­вых таб­ли­цах, при­креп­лен­ных к стол­бам с.313 перед зда­ни­ем. В отли­чие от совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей, этот про­хо­жий так­же мог вре­мя от вре­ме­ни под­ни­мать гла­за от тек­ста и наблюдать, на высо­те око­ло 40 м, брон­зо­вую ста­тую Цеза­ря Авгу­ста, воз­вы­шав­шу­ю­ся над гроб­ни­цей. И вряд ли ему хва­ти­ло бы ума, вер­нув­шись к тек­сту, увидеть в нем рес­пуб­ли­кан­ский доку­мент.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • * Ста­тья впер­вые опуб­ли­ко­ва­на в сбор­ни­ке F. Mil­lar, E. Se­gal, eds., Cae­sar Augus­tus: Se­ven As­pects (1984), 37—60. Я очень бла­го­да­рен Май­к­лу Кро­уфор­ду и Сай­мо­ну Прай­су за исправ­ле­ния и ком­мен­та­рии.
  • 1SEG XXVI, 1243; AE 1975, 799; недав­но I. K. Eph. III, 902.
  • 2I. K. Eph. III, 902, стро­ки 8—10: «Перик­ла, сын Герак­лия, по рож­де­нию Харо­пи­на», несо­мнен­но, сле­ду­ет иден­ти­фи­ци­ро­вать с Харо­пи­ном из Эфе­са, кото­рый упо­ми­на­ет­ся в над­пи­си R. K. Sherk, Ro­man Do­cu­ments from the Greek East (1969), № 57.
  • 3IGLS III, 718: Sherk (прим. 2), № 58, док. III.
  • 4Я неиз­мен­но очень обя­зан мето­до­ло­гии С. Р. Ф. Прай­са (S. R. F. Pri­ce, «Between Man and God: Sac­ri­fi­ce in the Ro­man Im­pe­rial Cult», JRS 70 (1980): 28, и его же Ri­tuals and Power: The Ro­man Im­pe­rial Cult in Asia Mi­nor (1984)).
  • 5См. J. R. Rea, «Lea­se of a Red Cow Na­med Thay­ris», JEA 68 (1982): 277.
  • 6См. F. Mil­lar, «The Me­di­ter­ra­nean and the Ro­man Re­vo­lu­tion: Po­li­tics, War and the Eco­no­my», Past and Pre­sent 102 (1984): 3 (гла­ва 9 дан­но­го тома).
  • 7См. E. Ba­dian, Pub­li­cans and Sin­ners (1972); о про­бле­мах, свя­зан­ных с исчез­но­ве­ни­ем откуп­ной систе­мы пря­мо­го нало­го­об­ло­же­ния см. ста­тью П. Э. Бран­та в кни­ге A. H. M. Jones, The Ro­man Eco­no­my (1974), 180—181. Но ср. Cl. Ni­co­let, «Augus­tus, Go­vernment, and the Pro­per­tied Clas­ses» в сбор­ни­ке под ред. F. Mil­lar, E. Se­gal, Cae­sar Augus­tus: Se­ven As­pects (1984), 101—103.
  • 8Над­пись из Афро­ди­си­а­ды, впер­вые опуб­ли­ко­ван­ная К. Т. Эри­мом (K. T. Erim, PBSR 37 (1969): 92), была пере­из­да­на Т. Дрю-Биром (T. Drew-Bear, BCH 96 (1972): 443) и Дж. Рей­нол­дс (J. Rey­nolds, Aph­ro­di­sias and Ro­me (1982), док. 5).
  • 9Rey­nolds (прим. 8), док. 13. Мисс Рей­нол­дс склон­на дати­ро­вать этот ответ более ран­ним вре­ме­нем из-за упо­ми­на­ния о войне, кото­рая, по ее мне­нию, явля­ет­ся вой­ной с Лаби­е­ном. Но хотя, по ука­зан­ным ею при­чи­нам, упо­ми­на­ние имя «Август» не име­ет зна­че­ния для дати­ров­ки, ука­за­ние на то, что афро­ди­сий­цы вста­ли «на мою сто­ро­ну» (ta ema phro­ne­sas), как мне кажет­ся, отра­жа­ет ситу­а­цию после Акция. Ср. слу­чаи Спар­ты и Ман­ти­неи, кото­рые тоже вста­ли на сто­ро­ну Окта­ви­а­на; см. G. Bower­sock, «Augus­tus and the East: The Prob­lem of Suc­ces­sion» в сбор­ни­ке Mil­lar and Se­gal (прим. 7), 169. В любом слу­чае, ответ был дан рань­ше, чем Самос все-таки полу­чил сво­бо­ду в 20/19 гг. (Dio 54, 9, 7).
  • 10Rey­nolds (прим. 8), док. 8.
  • 11См. F. Mil­lar, The Em­pe­ror in the Ro­man World (31 BC-AD 337) (1977).
  • 12Воз­вра­ще­ние в Рим — 29 г. до н. э.; Гал­лия и Испа­ния — 27—24 гг. до н. э., на гре­че­ском Восто­ке — 22—19 гг. до н. э.; в Гал­лии — 16—13 гг. до н. э.
  • 13См. P. A. Brunt, «The Re­ve­nues of Ro­me», JRS 71 (1981): с. 163—164. Сле­ду­ет отме­тить так­же T. D. Bar­nes, The New Em­pi­re of Dioc­le­tian and Con­stan­ti­ne (1982), 226—227.
  • 14См. E. Schü­rer, His­to­ry of the Jewish Peop­le, под ред. G. Ver­mes, F. Mil­lar, I (1973), 381—382; 399—427. О про­дол­жи­тель­но­сти сопро­тив­ле­ния см. M. Stern «Si­ca­rii and Zea­lots», World His­to­ry of the Jewish Peop­le, VIII (1977), 263. Ценз в Сирии: ILS 2683.
  • 15Марк 12:13—17; Мат­фей 22:17—22; Лука: 20:21—26. О зна­че­нии порт­ре­тов импе­ра­то­ра для насе­ле­ния (в про­ти­во­по­лож­ность любым крат­ко­сроч­ным сведе­ни­ям — или про­па­ган­де — на монет­ных типах) см. M. H. Crawford, «Ro­man Im­pe­rial Coin Ty­pes and the For­ma­tion of Pub­lic Opi­nion», в кни­ге C. N. L. Broo­ke, I. Stewart, J. G. Pol­lard, T. R. Volk, Stu­dies in Nu­mis­ma­tic Method Pre­sen­ted to Phi­lip Grier­son (1983), 47.
  • 16RG 27; ср. CIL VI 702: «Aegyp­to in po­tes­ta­mem po­pu­li Ro­ma­ni re­dac­ta»[10] (с базы обе­лис­ка, кото­рый исполь­зо­вал­ся как сол­неч­ные часы Авгу­ста; см. текст к прим. 53); ср. Vell. Pat. 2, 39, 2.
  • 17См. M. H. Crawford, Ro­man Re­pub­li­can Coi­na­ge (1974), 734—735; о золо­той ста­туе Фла­ми­ни­на, кото­рая не явля­ет­ся рим­ской чекан­кой, см. с. 544.
  • 18Самый пол­ный пере­чень см. в кни­ге C. H. V. Suther­land, C. M. Kraay, Ca­ta­lo­gue of Coins of the Ro­man Em­pi­re in the Ashmo­lean Mu­seum I: Augus­tus (c. 31 B. C. — A. D. 14) (1975).
  • 19Очень цен­ный обзор порт­ре­тов Авгу­ста на моне­тах горо­дов см. в рабо­те S. Wal­ker, A. Bur­nett, Augus­tus: Handlist of the Ex­hi­bi­tion and Supple­men­ta­ry Stu­dies, Bri­tish Mu­seum, Oc­ca­sio­nal Pa­pers 16 (1981), 23—24.
  • 20См., напр., C. H. V. Suther­land, Coi­na­ge in Ro­man Im­pe­rial Po­li­cy, 32 BC — AD 68 (1951), гл. 4., об изо­бра­же­ни­ях раз­лич­ных чле­нов семьи Авгу­ста на рим­ских моне­тах.
  • 21Wal­ker, Bur­nett (прим. 19), 57—58.
  • 22О взглядах само­го авто­ра, кото­рые оста­ют­ся спор­ны­ми, см. F. Mil­lar, «Tri­um­vi­ra­te and Prin­ci­pa­te», JRS 63 (1973): 50 (гла­ва 10 насто­я­ще­го тома).
  • 23О Стра­боне см. G. W. Bower­sock, Augus­tus and the Greek World (1965), 127—129.
  • 24Наи­бо­лее пол­ное рас­смот­ре­ние раз­лич­ных тек­стов см. в рабо­те U. Laf­fi, «Le iscri­zio­ni re­la­ti­vi all’intro­du­zio­ne nel 9 a. C. del nuo­vo ca­len­da­rio del­la pro­vin­cia d’Asia», Stud. Class. e Or. 16 (1967): 5.
  • 25PIR2 F 47; см. R. Sy­me, His­to­ry in Ovid (1978), гл. 8.
  • 26См. F. Mil­lar, «The Em­pe­ror, the Se­na­te and the Pro­vin­ces», JRS 56 (1966): 156 (гла­ва 11 в дан­ном томе); см. так­же W. K. La­cey, «Oc­ta­vian in the Se­na­te, Janua­ry 27 BC», JRS 64 (1974): 176.
  • 27Mil­lar (прим. 26), 157—158; (прим. 11), 314—317.
  • 28G. P. Bur­ton, «The Is­suing of Man­da­ta to Pro­con­suls and a New Inscrip­tion from Cos», ZPE 21 (1976): 63.
  • 29Опуб­ли­ко­ва­но: S. Mit­chell, «Re­qui­si­tio­ned Transport in the Ro­man Em­pi­re: A New Inscrip­tion from Pi­si­dia», JRS 66 (1976): 106; AE 1976, 653; SEG XXVI, 1392.
  • 30S. Ric­co­bo­no, Il Gno­mon dell’Idios Lo­gos (1950); см. Mil­lar (прим. 11), 159.
  • 31A. Wal­la­ce-Had­rill, «Ci­vi­lis Prin­ceps: Between Ci­ti­zen and King», JRS 72 (1982): 32.
  • 32См. F. Mil­lar, «Em­pi­re and Ci­ty, Augus­tus to Julian: Ob­li­ga­tions, Ex­cu­ses and Sta­tus», JRS 73 (1983): 76 (гла­ва 17 в кни­ге Ro­me, the Greek World, and the East, т. 2).
  • 33Впер­вые опуб­ли­ко­ва­но: W. Ses­ton, M. Euzen­nat, «Un dos­sier de la chan­cel­le­rie ro­mai­ne: la Ta­bu­la Ba­na­si­ta­na, étu­de de dip­lo­ma­ti­que», CRAI (1971): 468; см., напр., A. N. Sherwin-Whi­te, JRS 63 (1973): 86; AE 1971, 534.
  • 34Cor­pus Ag­ri­men­so­rum Ro­ma­no­rum I, изд. Thu­lin, 165—166 и 82—83; Mil­lar (прим. 11), 263—264.
  • 35CIL IX, 5420; FI­RA2 I, № 5.
  • 36FI­RA2 I, 72; 74.
  • 37SEG XVIII, 555; Sherk (прим. 2), № 61; I. K. Ky­me № 17 (с вос­ста­нов­ле­ни­я­ми, кото­рые пред­став­ля­ют­ся мне нера­зум­ны­ми). См. недав­нюю пуб­ли­ка­цию N. Char­bon­nel, «À pro­pos de l’inscrip­tion de Ky­mé et des pou­voirs d’Augus­te dans les pro­vin­ces au len­de­main du règ­le­ment de 27 av. n. è.», RI­DA 29 (1979): 177.
  • 38SEG IX, 8, v; Sherk (прим. 2), № 31.
  • 39R. Mac­Mul­len, «The Epi­gra­phic Ha­bit in the Ro­man Em­pi­re», AJPh 103 (1982): 233.
  • 40См. осо­бен­но K. Tuchelt, Frü­he Denkmä­ler Roms in Klei­na­sien I: Ro­ma und Pro­ma­gistra­te (1979), и Pri­ce (прим. 4, 1984).
  • 41F. K. Dör­ner, Der Er­lass des Stat­thal­ters von Asia Paul­lus Fa­bius Per­si­cus (1935), кол. viii, стр. 11—19; I. K. Ephe­sos Ia, № 17—19; 18d, стр. 11—19.
  • 42J. P. Rey-Co­quais, «Inscrip­tions grec­ques d’Apa­mée», Ann. Arch. Arab. Syr. 23 (1973): 30, № 2; AE 1976, 678; см. BE 1976, 718.
  • 43Pri­ce (прим. 4, 1984), гл. 3.
  • 44P. Herrmann, «Die Inschrif­ten rö­mi­scher Zeit aus dem He­raion von Sa­mos», Ath. Mitt. 75 (1960, доп. 1962): 68 № 1, часть B.
  • 45IGR III, 137; OGIS 532; ILS 8781; ср. P. Herrmann, Der rö­mi­sche Kai­se­reid (1968), особ. 96—97.
  • 46ILS 112. См. P. Kreis­sel, «Entste­hung und Be­deu­tung der Augus­ta­li­tät. Zur Inschrift der ara Nar­bo­nen­sis (CIL XII, 4333)», Chi­ron 10 (1980): 291.
  • 47ILS 140. См., напр., A. R. Ma­rot­ta d’Aga­ta, Dec­re­ta Pi­sa­na (CIL XI, 1420—21) (1980).
  • 48A. H. M. Jones, «The Im­pe­rium of Augus­tus», JRS 41 (1951): 112 = Stu­dies in Ro­man Go­vernment and Law (1960), 1.
  • 49См. T. L. Shear, «Athens: From Ci­ty-Sta­te to Pro­vin­cial Town», Hes­pe­ria 50 (1981): 356; E. Smadja, «L’inscrip­tion du cul­te im­pé­ria­le dans la ci­té: l’example de Lep­cis Mag­na au dé­but de l’Em­pi­re», Dial. d’hist. anc. 4 (1978): 171.
  • 50Fron­ti­nus, De aquae duc­tu 2, 129 (Пере­вод Loeb).
  • 51См. P. Zan­ker, Fo­rum Ro­ma­num: die Neu­ges­tal­tung durch Augus­tus (1972).
  • 52См. P. Zan­ker, Fo­rum Augus­tum: das Bildprog­ramm (1968); Deg­ras­si, Ins. It. XIII. 3: Elo­gia (1937). См. S. R. Tu­fi, «Fram­men­ti del­le sta­tue dei sum­mi vi­ri nel Fo­ro di Augus­to», Dial. di Arch. 3 (1981): 69. О du­ci­bus см. Suet. Aug. 31.
  • 53См. E. Buch­ner, Die Son­ne­nuhr des Augus­tus (1982).
  • 54О Мав­зо­лее см., напр., R. A. Cor­dingley, I. A. Rich­mond, «The Mau­so­leum of Augus­tus», PBSR 10 (1967): 23; K. Kraft, «Der Sinn des Mau­so­leums des Augus­tus», His­to­ria 16 (1967): 189 = Ge­sam­mel­te Auf­sät­ze zur an­ti­ken Ge­schich­te und Mi­li­tär­ge­schich­te (1973), 29 (где выска­за­но мне­ние, что стро­и­тель­ство нача­лось в кон­це 30-х гг. и было закон­че­но к 28 г. до н. э.); J.-C. Richard, «“Mau­so­leum”: d’Ha­li­car­nas­se à Ro­me, puis à Ale­xandrie», La­to­mus 29 (1970): 370. См. J. M. C. Toyn­bee, Death and Bu­rial in the Ro­man World (1971), 144—145.
  • ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИЦЫ:

  • [1]Пере­вод Н. А. Маш­ки­на.
  • [2]Греч. τὸ νό­μισ­μα τοῦ κήν­σου, в Сино­даль­ном пере­во­де «моне­та, кото­рою пла­тит­ся подать».
  • [3]Пере­вод Г. А. Стра­та­нов­ско­го.
  • [4]Пере­вод Н. А. Маш­ки­на.
  • [5]Хра­мы Цеза­ря.
  • [6]На алта­рях Авгу­ста.
  • [7]В хра­ме Авгу­ста.
  • [8]Коло­ния Юли­е­ва Отцов­ская Нар­бон Мар­сов.
  • [9]Коло­ния Покор­ная Юли­е­ва Пизан­ская.
  • [10]Пере­дав Еги­пет во власть рим­ско­го наро­да.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1341515196 1341658575 1303308995 1345189908 1345631118 1345934773