Помпей Страбон и его армия

с.128 В I в. до н. э. «лич­ность вое­на­чаль­ни­ка, его поведе­ние и его отно­ше­ния со сво­ей арми­ей ста­но­вят­ся пред­ме­том тео­ре­ти­зи­ро­ва­ния, чего не было рань­ше». И одним из пер­вых, о ком захо­ди­ла в таких слу­ча­ях речь, ока­зы­вал­ся, конеч­но, Гней Пом­пей Магн — доста­точ­но вспом­нить глав­ный источ­ник по дан­ной теме, зна­ме­ни­тую речь Цице­ро­на «De im­pe­rio Cn. Pom­pei»¹. Меж­ду тем ничуть не мень­ше заслу­жи­вал того, чтобы быть объ­ек­том подоб­ных рас­суж­де­ний, его отец — герой Союз­ни­че­ской вой­ны Гней Пом­пей Стра­бон.

«Ни одно­го пол­ко­во­д­ца рим­ляне не нена­виде­ли так силь­но и так жесто­ко, как отца Пом­пея — Стра­бо­на», — писал Плу­тарх, впро­чем, добав­ляя тут же, что тот был пре­вос­ход­ным вои­ном (ἀνὴρ πο­λεμι­κώτα­τος) (Pomp. 1. 2). Исто­ри­ки ново­го вре­ме­ни немно­го моди­фи­ци­ро­ва­ли при­ведён­ную оцен­ку: «Пом­пей Стра­бон был уме­лым вои­ном и опыт­ным пол­ко­вод­цем. Но он не поль­зо­вал­ся ни дове­ри­ем сво­ей пар­тии, ни пре­дан­но­стью соб­ст­вен­ных сол­дат. Напро­тив, его боя­лись и нена­виде­ли»². Бес­спор­но, отец победи­те­ля пира­тов и Мит­ри­да­та был не слиш­ком при­ят­ным чело­ве­ком, но зна­чит ли это, что даже вои­ны, кото­ры­ми он коман­до­вал, не люби­ли его? Обра­тим­ся к фак­там.

Свой cur­sus ho­no­rum Пом­пей Стра­бон начал кве­сто­ром на Сар­ди­нии, а затем (в 93 или 92 г.), воз­мож­но, был про­пре­то­ром Македо­нии (Сic. Di­vin. in Caec. 63; IG. III. Еd. min. 4101)³ — как и его отец, погиб­ший в бою с бал­кан­ски­ми кель­та­ми. Вполне воз­мож­но, что и сын сра­жал­ся с погра­нич­ны­ми пле­ме­на­ми и при­об­рёл бое­вой опыт. Во вся­ком слу­чае, вряд ли он так успеш­но коман­до­вал бы в боях с ита­лий­ца­ми, если бы впер­вые при­нял коман­до­ва­ние в 90 г. (здесь и далее — до н. э.).

Звёзд­ным часом Пом­пея Стра­бо­на ста­ла Союз­ни­че­ская вой­на. В 90 г. он был одним из пяти лега­тов кон­су­ла Рути­лия Лупа (Cic. Font. 43; App. BC. I. 40. 179). Ему было пору­че­но веде­ние опе­ра­ций в Пицене, обла­да­ние кото­рым было необ­хо­ди­мо Риму для обес­пе­че­ния свя­зи с жиз­нен­но важ­ной доли­ной Пада⁴. Отец буду­ще­го победи­те­ля Мит­ри­да­та имел обшир­ные с.129 вла­де­ния в Пицене⁵, а ста­ло быть и кли­ен­те­лу, хоро­шо знал те края⁶.

Пом­пей оса­дил Аскул, одна­ко обо­ро­няв­ший его пре­тор мар­сов Тит Лафре­ний орга­ни­зо­вал эффек­тив­ное сопро­тив­ле­ние, совер­шив, в част­но­сти, успеш­ную вылаз­ку (Front. III. 17. 8)⁷. Вско­ре для дебло­ка­ды горо­да подо­шли пицен­ти­ны и пелиг­ны, воз­глав­ляв­ши­е­ся соот­вет­ст­вен­но Гаем Вида­ци­ли­ем и Вет­ти­ем Ска­то­ном. Это заста­ви­ло Пом­пея отой­ти на север, к Фалерн­ской горе, близ кото­рой его вой­ско было обра­ще­но повстан­ца­ми в бег­ство. Пом­пей отсту­пил в Фирм, кото­рый оса­ди­ли вой­ска Лафре­ния — осталь­ные ита­лий­ские вое­на­чаль­ни­ки отпра­ви­лись «в дру­гие места» (ἐφ’ ἕτε­ρα), оче­вид­но, счи­тая, что с Пом­пе­ем покон­че­но. Одна­ко Фирм был хоро­шо укреп­лён, да и его при­род­ное поло­же­ние облег­ча­ло обо­ро­ни­тель­ные дей­ст­вия⁸, поэто­му Лафре­ний не смог взять город. Сколь­ко имен­но вре­ме­ни про­дол­жа­лось «сиде­ние» Пом­пея Стра­бо­на в Фир­ме, неиз­вест­но⁹, одна­ко вре­ме­ни он, види­мо, даром не терял. Аппи­ан туман­но пишет, что пол­ко­во­дец «воору­жил остав­ших­ся» (ὁπλί­ζων τοὺς ὑπο­λοίπους). Одна­ко Пом­пей не огра­ни­чил­ся воору­же­ни­ем «остав­ших­ся», но и набрал новых вои­нов из окру­ги¹⁰ — под­держ­ка мест­ных жите­лей, сре­ди кото­рых он имел обшир­ную кли­ен­те­лу, весь­ма при­го­ди­лась¹¹. Всту­пать в бой с Лафре­ни­ем он не торо­пил­ся (Aрр. BC. I. 47. 204). Удив­лять­ся это­му не при­хо­дит­ся — ново­бран­цев нуж­но было обу­чить, чем, оче­вид­но, легат и зани­мал­ся¹². Не вызы­ва­ет сомне­ний что он про­явил долж­ную энер­гию и уме­ние обра­щать­ся с вои­на­ми — как извест­но, части, потер­пев­шие пора­же­ние в пер­вых боях, дол­го потом нахо­дят­ся под впе­чат­ле­ни­ем неуда­чи, да и авто­ри­тет коман­ди­ра, есте­ствен­но, стра­да­ет. Одна­ко это не поме­ша­ло Пом­пею Стра­бо­ну под­гото­вить армию к новым боям. с.130

Через какое-то вре­мя к Фир­му подо­шли вой­ска дру­го­го лега­та — Сер­вия Суль­пи­ция¹³. Пом­пей ата­ко­вал Лафре­ния из горо­да, и в резуль­та­те ком­би­ни­ро­ван­но­го уда­ра ита­лий­цы были раз­гром­ле­ны, а их вождь погиб в бою¹⁴. Уцелев­шие повстан­цы запер­лись в Аску­ле, оса­ду кото­ро­го повёл кон­сул Луций Юлий Цезарь, а по его смер­ти — легат Гай Бебий (App. BC. I. 47—48). Тем вре­ме­нем Пом­пей раз­гро­мил пицен­ти­нов, в честь чего сена­то­ры обла­чи­лись в парад­ные одеж­ды (Oros. V. 18. 17; Liv. Per. 75)¹⁵.

Как видим, Пом­пею Стра­бо­ну уда­лось создать доста­точ­но бое­спо­соб­ное вой­ско, кото­рое, несмот­ря на пора­же­ние при Фалерн­ской горе, смог­ло вско­ре одер­жать круп­ные победы. Нема­лую роль, веро­ят­но, сыг­ра­ло то, что под Фир­мом его армия дей­ст­во­ва­ла сов­мест­но с арми­ей Суль­пи­ция Галь­бы, т. е. вои­нам Пом­пея не при­хо­ди­лось пола­гать­ся толь­ко на свои силы, что не мог­ло не при­дать им уве­рен­но­сти. А после удач­но­го исхо­да боя их уве­рен­ность в себе явно воз­рос­ла, что и пока­за­ло сле­дую­щее сра­же­ние, чей успеш­ный исход имел в Риме такой резо­нанс¹⁶.

Победы Пом­пея Стра­бо­на, оче­вид­но, спо­соб­ст­во­ва­ли избра­нию его кон­су­лом на 89 г. (Fas­ti Cap. 665)¹⁷. Ему было пору­че­но руко­вод­ство опе­ра­ци­я­ми на север­ном теат­ре воен­ных дей­ст­вий, тогда как его кол­ле­ге Луцию Пор­цию Като­ну — на южном¹⁸. Ново­ис­пе­чён­ный кон­сул не терял вре­ме­ни даром — он набрал в армию новых рекру­тов, и в сра­же­нии с ита­лий­ца­ми, кото­рое про­изо­шло уже в зим­ние меся­цы 89 г., его армия насчи­ты­ва­ла, если верить Вел­лею Патер­ку­лу, с.131 75 тыс. чел. (II. 21. 1)¹⁹. Воз­мож­но, циф­ры эти пре­уве­ли­че­ны, но ясно, что чис­лен­ность его вой­ска зна­чи­тель­но воз­рос­ла.

89 год стал годом самых бле­стя­щих побед Пом­пея Стра­бо­на. Он нанёс сокру­ши­тель­ное пора­же­ние мар­сам (Liv. Per. 74; Oros. V. 18. 18), шед­шим, по-види­мо­му, на помощь Аску­лу²⁰, и кор­пус повстан­цев, дви­гав­ший­ся в Этру­рию (App. BC. I. 50. 216)²¹. Веро­ят­но, имен­но за эти победы пол­ко­во­дец и был про­воз­гла­шён импе­ра­то­ром²². Несо­мнен­но, его попу­ляр­ность в армии была уже высо­ка бла­го­да­ря воен­ным успе­хам и, надо думать, лич­ной храб­ро­сти, без про­яв­ле­ний кото­рой труд­но было бы заво­е­вать авто­ри­тет сре­ди вои­нов, а в пост­ма­ри­ан­ской армии осо­бен­но²³.

Но нель­зя забы­вать и о ещё одной сто­роне дела — Пом­пей Стра­бон умел поощ­рять под­чи­нён­ных. В этом отно­ше­нии харак­тер­ны обсто­я­тель­ства, сопут­ст­во­вав­шие оса­де и взя­тию Аску­ла в октяб­ре или нояб­ре 89 г. (Liv. Per. 76; App. BC. I. 47. 208—209; Oros. V. 18. 26), кото­рое ста­ло вен­цом побед Пом­пея Стра­бо­на²⁴. Как извест­но, имен­но за заслу­ги в боях под Аску­лом 17 нояб­ря 89 г.²⁵ пол­ко­во­дец даро­вал рим­ское граж­дан­ство тур­ме испан­ских всад­ни­ков (обыч­но име­ну­е­мой сал­лю­и­тан­ской) и пожа­ло­вал им оже­ре­лья, фале­ры, двой­ной паёк (fru­men­tum dup­lex) и дру­гие награ­ды (CIL. I². 709 = VI. 37045)²⁶. Это был слу­чай исклю­чи­тель­ный, одна­ко для того вре­ме­ни весь­ма харак­тер­ный. После бит­вы при Вер­цел­лах Марий даро­вал граж­дан­ство двум когор­там вои­нов из Каме­ри­на — за что его, кста­ти, обви­ня­ли в нару­ше­нии зако­на (Cic. Pro Bal­bo. 50; Plut. Mar. 28. 3). Пом­пей же сде­лал граж­да­на­ми не ита­лий­цев, а доста­точ­но боль­шую груп­пу (хотя и не столь с.132 мно­го­чис­лен­ную) pe­re­gri­ni sti­pen­dia­rii²⁷, тогда как даже пер­со­наль­ные пожа­ло­ва­ния ci­vi­tas Ro­ma­na про­вин­ци­а­лам были в то вре­мя ред­ко­стью²⁸. Вполне веро­ят­но, что это был не един­ст­вен­ный слу­чай даро­ва­ния граж­дан­ских прав испан­цам²⁹ и дру­гим про­вин­ци­а­лам. Сле­ду­ет так­же отме­тить, что полу­чен­ный всад­ни­ка­ми сал­лю­и­тан­ской тур­мы fru­men­tum dup­leх оце­ни­вал­ся весь­ма высо­ко и упо­ми­на­ет­ся в источ­ни­ках очень ред­ко³⁰.

Если таких поощ­ре­ний удо­ста­и­ва­лись испан­ские вои­ны, то мож­но себе пред­ста­вить, как забо­тил­ся Пом­пей Стра­бон о вои­нах-рим­ля­нах. 25 декаб­ря 89 г. состо­ял­ся его три­умф de As­cu­la­neis Pi­cen­ti­bus (Ac­ta tri­umph. 665)³¹ — един­ст­вен­ный три­умф, отпразд­но­ван­ный за победы в Союз­ни­че­ской войне³². Сенат рас­счи­ты­вал, что огром­ная добы­ча, захва­чен­ная при взя­тии Аску­ла, поз­во­лит попол­нить опу­стев­шую каз­ну — если, конеч­но, она попа­дёт туда; каза­лось бы, на это мож­но было рас­счи­ты­вать — ведь зна­чи­мость три­ум­фа зави­се­ла во мно­гом от того, какая сум­ма будет вне­се­на пол­ко­вод­цем в эра­рий (см., напр. Liv. Х. 46. 5—6)³³. Одна­ко Пом­пей пред­по­чёл не делить­ся с каз­ной (Oros. V. 18. 26). Стро­го гово­ря, добы­ча и доход от неё, ma­nu­biae, посту­па­ли в рас­по­ря­же­ние вое­на­чаль­ни­ка³⁴, и сда­ча их в эра­рий не была обя­за­тель­ной³⁵, хотя пред­по­ла­га­лось, что полу­чен­ные сред­ства всё рав­но долж­ны быть израс­хо­до­ва­ны в обще­ст­вен­ных инте­ре­сах, напри­мер, для раздач вои­нам или стро­и­тель­ства и укра­ше­ния хра­мов³⁶. Фор­маль­но Пом­пей Стра­бон не нару­шил это­го пра­ви­ла, ибо, как ука­зы­ва­лось в лите­ра­ту­ре³⁷, остав­лял добы­чу явно не для одно­го себя, но и для вои­нов³⁸. Одна­ко в усло­ви­ях с.133 жесто­чай­ше­го финан­со­во­го кри­зи­са³⁹, когда не хва­та­ло денег для хлеб­ных раздач и при­шлось рас­про­да­вать участ­ки вокруг Капи­то­лия (Oros. V. 18. 27), инте­ре­сы каз­ны в гла­зах рим­ско­го обще­ства навер­ня­ка сто­я­ли на пер­вом месте, а пото­му посту­пок пол­ко­во­д­ца вызвал воз­му­ще­ние, и за ним проч­но закре­пи­лась репу­та­ция эго­и­ста и коры­сто­люб­ца (Plut. Pomp. 1. 4; Gran. Lic. 23F). Одна­ко дело было, конеч­но, не в зауряд­ной жад­но­сти, хотя эго­изм победи­те­ля Аску­ла отри­цать не при­хо­дит­ся. Пом­пей Стра­бон явно взял курс на созда­ние «кли­ент­ской» армии, кото­рую мож­но было бы потом исполь­зо­вать в борь­бе за власть, разде­лив в этом отно­ше­нии паль­му пер­вен­ства с Сул­лой⁴⁰. Не при­хо­дит­ся сомне­вать­ся, что он щед­ро поде­лил­ся аску­лан­ской добы­чей с сол­да­та­ми и коман­ди­ра­ми — ина­че труд­но объ­яс­нить ту вер­ность, кото­рую про­де­мон­стри­ро­ва­ло ему вой­ско в даль­ней­шем.

И ещё один чрез­вы­чай­но важ­ный момент. Пом­пею при­хо­ди­лось наби­рать вои­нов на севе­ре Ита­лии, и пото­му боль­шую роль игра­ло то, что имен­но он про­вёл lex Pom­peia de Transpa­da­nis о даро­ва­нии латин­ско­го граж­дан­ства общи­нам по ту сто­ро­ну Пада (Plin. NH. III. 138; As­con. 2—3), кото­рый, по-види­мо­му, кос­нул­ся и неко­то­рых лигу­рий­ских общин к югу от реки, при­чём не пред­по­ла­га­лось выведе­ние посе­лен­цев в латин­ские коло­нии. Кро­ме того, он про­во­дил в жизнь lex Iulia и lex Plau­tia Pa­pi­ria, при­ня­тые, кста­ти, в его кон­суль­ство. Напо­ми­на­ни­ем о его дея­тель­но­сти по рас­про­стра­не­нию рим­ско­го и латин­ско­го граж­дан­ства ста­ли топо­ни­мы — Al­ba Pom­peia, Laus Pom­peia⁴¹. Это, несо­мнен­но, укреп­ля­ло как поли­ти­че­ские, так и воен­ные пози­ции Пом­пея Стра­бо­на, осо­бен­но в усло­ви­ях гряду­щей граж­дан­ской вой­ны⁴². О его свя­зях с ита­лий­ской вер­хуш­кой свиде­тель­ст­ву­ет и состав его воен­но­го сове­та, в кото­рый, поми­мо ноби­лей⁴³ вро­де Кв. Мар­ция Филип­па, Л. Юния Дама­сип­па, Л. Сер­гия Кати­ли­ны были и пред­ста­ви­те­ли ита­лий­ских общин, такие, как Г. Тарк­ви­ций, Л. Инстей, Л. Вет­тий и дру­гие⁴⁴.

с.134 В 88 г. Пом­пей Стра­бон, рас­счи­ты­вав­ший на вто­рое кон­суль­ство (Vell. Pat. II. 21. 2), вынуж­ден был удо­воль­ст­во­вать­ся лишь про­дле­ни­ем пол­но­мо­чий⁴⁵ и про­дол­жал бое­вые дей­ст­вия в каче­стве про­кон­су­ла⁴⁶. Дан­ные о его опе­ра­ци­ях в 88 г. спор­ны, но в том, что они име­ли место, сомне­ний нет; кро­ме того, Пом­пей про­дол­жал укреп­лять своё поло­же­ние в обла­стях, где про­во­дил зако­ны о даро­ва­нии рим­ско­го и латин­ско­го граж­дан­ства и чьим патро­ном теперь стал. По сути, он достиг поло­же­ния «полу­дер­жав­но­го вла­сте­ли­на» Пице­на и Транс­па­дан­ской Гал­лии⁴⁷. Одна­ко поли­ти­че­ская обста­нов­ка тем вре­ме­нем ради­каль­но изме­ни­лась: пле­бей­ский три­бун П. Суль­пи­ций при под­держ­ке Мария добил­ся рас­пре­де­ле­ния новых граж­дан по всем 35 три­бам, а не по 8, как было реше­но преж­де, и пере­да­чи коман­до­ва­ния в войне с Мит­ри­да­том Пон­тий­ским от Сул­лы к Марию. Воз­му­щён­ный Сул­ла дви­нул армию на Рим, взял его и отме­нил зако­ны Суль­пи­ция, а само­го три­бу­на, Г. Мария и ещё 10 чело­век объ­явил вра­га­ми (App. BC. I. 55—58; Plut. Sul­la. 8—10; Мar. 35; Liv. Еp. 77; Flor., III. 21. 6—8; Vell. Pat. II. 18. 5—19. 1; Oros. V. 19. 1—7). Эти собы­тия пря­мым обра­зом ска­за­лись на поло­же­нии Пом­пея Стра­бо­на: Сул­ле пред­сто­я­ло отпра­вить­ся на Восток, а для обес­пе­че­ния ста­биль­но­сти ситу­а­ции в Ита­лии его кол­ле­ге Квин­ту Пом­пею Руфу⁴⁸ было необ­хо­ди­мо иметь воору­жён­ные силы. Чтобы не наби­рать новую армию, сенат (или по дру­гой вер­сии, коми­ции)⁴⁹ велел ему при­нять коман­до­ва­ние над арми­ей Пом­пея Стра­бо­на (App. BC. I. 63. 283—285).

Такое реше­ние у Пом­пея Стра­бо­на, разу­ме­ет­ся, вос­тор­га не вызва­ло (App. BC. I. 63. 284). Настал решаю­щий момент: как поведёт себя армия? Поз­во­лит ли она заме­нить сво­его коман­дую­ще­го, под чьим руко­вод­ст­вом одер­жа­ла нема­ло побед, полу­чи­ла един­ст­вен­ный в Союз­ни­че­ской войне три­умф и нема­ло обо­га­ти­лась за счёт добы­чи, кото­рой щед­ро делил­ся с нею пол­ко­во­дец? Оста­ёт­ся лишь удив­лять­ся наив­но­сти тех, кто при­ни­мал такое реше­ние — перед гла­за­ми был при­мер Сул­лы, кото­рый отве­тил на попыт­ку отстра­не­ния его от коман­до­ва­ния взя­ти­ем Рима, сто­и­ло ли опять испы­ты­вать судь­бу? Но слу­чи­лось то, что слу­чи­лось. Когда в став­ку Пом­пея Стра­бо­на при­ехал Пом­пей Руф, гла­ва пицен­ской армии на сло­вах согла­сил­ся под­чи­нить­ся ему, но на сле­дую­щий день (судя по все­му, во вре­мя жерт­во­при­но­ше­ния) с.135 сол­да­ты набро­си­лись на кон­су­ла и уби­ли его. Стра­бон огра­ни­чил­ся сло­вес­ным пори­ца­ни­ем в адрес убийц, а затем вновь при­нял коман­до­ва­ние (Val. Max. IX. 7 mil. rom. 2; App. BC. I. 63; Liv. Ep. 77; Vell. Pat. II. 20. 1).

Бес­пре­цедент­ность про­ис­шед­ше­го была оче­вид­на: в неза­па­мят­ные вре­ме­на, в 414 г., вои­ны забро­са­ли кам­ня­ми воен­но­го три­бу­на с конcуль­ской вла­стью Мар­ка Посту­мия (Liv. IV. 50. 5), но слу­ча­ев рас­пра­вы с кон­су­лом ещё не было (Vell. Pat. II. 20. 1). Совер­шен­но недо­пу­сти­мым выгляде­ло и поведе­ние Стра­бо­на: он не толь­ко не поза­бо­тил­ся о нака­за­нии винов­ных, но и не постес­нял­ся опять занять свой пост вопре­ки реше­нию сена­та. Неуди­ви­тель­но, что Ливий (рer. 77) и Вел­лей Патер­кул (II. 20. 1) пря­мо обви­ня­ли его в убий­стве кон­су­ла. Хотя пря­мых улик про­тив Стра­бо­на нет, при­част­ность пол­ко­во­д­ца к рас­пра­ве с Пом­пе­ем Руфом очень веро­ят­на⁵⁰. Но нель­зя не отме­тить и кос­вен­ной ответ­ст­вен­но­сти Сул­лы — если ради сохра­не­ния коман­до­ва­ния мож­но взять Рим, то неуже­ли нель­зя убить кон­су­ла?

Важ­но отме­тить и ещё одно обсто­я­тель­ство: армия про­де­мон­стри­ро­ва­ла неру­ши­мую вер­ность пол­ко­вод­цу. Уси­лия Пом­пея Стра­бо­на, кото­рый мно­гие меся­цы соот­вет­ст­ву­ю­щим обра­зом стро­ил отно­ше­ния с сол­да­та­ми и коман­ди­ра­ми, при­нес­ли свои пло­ды. Как ука­зы­ва­лось в лите­ра­ту­ре, для коман­дую­щих осо­бен­но важ­на была под­держ­ка офи­це­ров и цен­ту­ри­о­нов⁵¹, без кото­рой в конеч­ном счё­те была невоз­мож­на под­держ­ка всей армии. Как пока­за­ло убий­ство Пом­пея Руфа, пол­ко­во­дец обес­пе­чил себе попу­ляр­ность низ­ше­го и сред­не­го команд­но­го зве­на⁵², чья пози­ция и сде­ла­ла воз­мож­ным столь бес­пре­цедент­ное собы­тие. Одна­ко теперь он окон­ча­тель­но ста­но­вил­ся залож­ни­ком этой пози­ции, ибо после слу­чив­ше­го­ся поте­ря коман­до­ва­ния была чре­ва­та куда более круп­ны­ми непри­ят­но­стя­ми, чем утра­та высо­ко­го поло­же­ния⁵³.

Меж­ду тем обсто­я­тель­ства гото­ви­ли пицен­ской армии новое испы­та­ние на проч­ность. После отбы­тия Сул­лы на Восток для борь­бы с Мит­ри­да­том в Риме про­изо­шла новая сму­та — новый кон­сул, Луций Кор­не­лий Цин­на, попы­тал­ся силой про­ве­сти закон о рас­пре­де­ле­нии новых граж­дан по 35 три­бам, но после неудач­но­го для него побо­и­ща на ули­цах Рима бежал и был отре­шён от долж­но­сти и заме­нён фла­ми­ном Юпи­те­ра Луци­ем Кор­не­ли­ем Меру­лой. После это­го он пере­ма­нил на свою сто­ро­ну армию Аппия Клав­дия под Нолой, начал соби­рать вой­ска в ита­лий­ских горо­дах и вско­ре дви­нул­ся на Рим (Liv. Ep. 79; App. BC. I. 64—65; Plut. Мar. 41. 1; Sert. 4. 5; Flor. с.136 III. 21. 9—10; Vell. Pat. II. 20. 2—4; Gran. Lic. 15F). Сенат вызвал леги­о­ны Пом­пея Стра­бо­на на помощь. Послед­ний при­был к Горо­ду, но не спе­шил сра­жать­ся с вра­гом, наде­ясь полу­чить вто­рое кон­суль­ство. Без раз­ре­ше­ния сена­та он всту­пил в пере­го­во­ры с Цин­ной — и вновь неудач­но (Vell. Pat. II. 21. 2; Oros. V. 19. 10).

По-види­мо­му, имен­но после это­го про­изо­шли собы­тия, ино­гда име­ну­е­мые мяте­жом в армии Пом­пея Стра­бо­на⁵⁴. Некий Луций Терен­ций⁵⁵, кон­ту­бер­нал Гнея Пом­пея, буду­ще­го сопер­ни­ка Цеза­ря, под­куп­лен­ный Цин­ной, дол­жен был убить сына пол­ко­во­д­ца, а его сообщ­ни­ки наме­ре­ва­лись под­жечь палат­ку Стра­бо­на. Но юно­го Гнея вовре­мя пред­у­преди­ли, и поку­ше­ние не увен­ча­лось успе­хом — его соб­ст­вен­ную палат­ку изру­би­ли меча­ми, но Гней зара­нее поки­нул её, а у палат­ки коман­дую­ще­го была постав­ле­на надёж­ная охра­на. Меж­ду тем «в лаге­ре под­ня­лась сума­то­ха, и вои­ны, горя нена­ви­стью к сво­е­му пол­ко­вод­цу (μί­σει τοῦ στρα­τηγοῦ) и под­стре­кая друг дру­га к мяте­жу, нача­ли раз­би­рать палат­ки и брать­ся за ору­жие. Сам пол­ко­во­дец, испу­гав­шись шума, не выхо­дил из палат­ки. Напро­тив, Пом­пей откры­то появил­ся сре­ди вои­нов, с пла­чем умо­лял их не покидать отца и, нако­нец, бро­сил­ся нич­ком на зем­лю перед ворота­ми лаге­ря. Там он лежал и, про­ли­вая слё­зы, про­сил ухо­дя­щих вои­нов рас­топ­тать его нога­ми. Вои­ны, усты­див­шись, воз­вра­ща­лись, и таким обра­зом все, кро­ме вось­ми­сот чело­век, изме­ни­ли своё наме­ре­ние и при­ми­ри­лись с пол­ко­вод­цем» (Plut. Pomp. 3. Пер. Г. А. Стра­та­нов­ско­го).

Дей­ст­ви­тель­но ли в армии Пом­пея Стра­бо­на про­изо­шёл мятеж, как счи­та­ют неко­то­рые исто­ри­ки? Но поче­му вдруг сол­да­ты и цен­ту­ри­о­ны, кото­рые совсем недав­но, не желая рас­ста­вать­ся с люби­мым пол­ко­вод­цем, уби­ли его пре­ем­ни­ка, теперь вдруг вос­пы­ла­ли нена­ви­стью к нему? Х. Айг­нер, при­ни­мая на веру рас­сказ Плу­тар­ха, про­сто­душ­но пишет о пере­мен­чи­во­сти настро­е­ний вои­нов⁵⁶. Р. Сигер, напро­тив, сомне­ва­ясь в досто­вер­но­сти мно­гих дета­лей рас­ска­за Плу­тар­ха, резон­но ука­зы­ва­ет: «В осо­бен­но­сти пред­став­ля­ет­ся неве­ро­ят­ным, чтобы люди, кото­рые толь­ко что уби­ли Руфа ради сохра­не­ния коман­до­ва­ния за Стра­бо­ном, ста­ли бун­то­вать про­тив него, не имея на то серь­ёз­ных при­чин»⁵⁷. О тако­вых обыч­но сло­во­охот­ли­вый Плу­тарх умал­чи­ва­ет — воз­мож­но, для него само собой под­ра­зу­ме­ва­лось, что вои­ны не мог­ли хоро­шо отно­сить­ся к сво­е­му вое­на­чаль­ни­ку, кото­ро­го нена­виде­ли едва ли не все рим­ляне.

Преж­де все­го нуж­но напом­нить об одном оче­вид­ном обсто­я­тель­стве — в этом рас­ска­зе явно пре­уве­ли­че­на роль юно­го Пом­пея⁵⁸: он и убий­ство отца с.137 пред­от­вра­тил, и вои­нов его уго­во­рил остать­ся, про­явив похваль­ную pie­tas по отно­ше­нию к роди­те­лю. Меж­ду тем бро­са­ют­ся в гла­за неко­то­рые несо­об­раз­но­сти: каким обра­зом вои­ны в раз­ных кон­цах лаге­ря сре­ди шума и сума­то­хи мог­ли услы­шать плач и моль­бы сына пол­ко­во­д­ца? Да и мож­но ли пове­рить, что Пом­пей Стра­бон, про­шед­ший через столь­ко сра­же­ний одной из самых тяжё­лых в исто­рии Рима войн, стал бы отси­жи­вать­ся в палат­ке? В этом так­же поз­во­ли­тель­но усо­мнить­ся⁵⁹. И, нако­нец, зачем было уби­вать и без того нена­вист­но­го вои­нам коман­дую­ще­го? Ведь для пере­хо­да на сто­ро­ну вра­га это совсем не тре­бо­ва­лось — армия Луция Сци­пи­о­на, напри­мер, два­жды изме­ня­ла ему, но оба раза он оста­вал­ся жив⁶⁰.

Кар­ти­на, оче­вид­но, была иной. Заго­вор­щи­ки попы­та­лись убить Пом­пея Стра­бо­на имен­но пото­му, что вой­ско было пре­да­но ему⁶¹. Заго­вор­щи­ки объ­яви­ли сол­да­там, что их пол­ко­во­дец убит⁶² и надо поду­мать о соб­ст­вен­ной без­опас­но­сти — ведь за убий­ство Пом­пея Руфа сенат может им ото­мстить. В пер­вый момент вои­ны пове­ри­ли в гибель сво­его вое­на­чаль­ни­ка, но вско­ре исти­на откры­лась — коман­дую­щий появил­ся перед ними, весть об этом раз­нес­лась по лаге­рю, и ситу­а­ция нор­ма­ли­зо­ва­лась⁶³.

Таким обра­зом, армия ещё раз про­де­мон­стри­ро­ва­ла вер­ность сво­е­му вождю. Пом­пея поки­ну­ли, как уже гово­ри­лось, лишь восемь­сот чело­век. Прав­да, рас­пал­ся его con­si­lium⁶⁴ — по край­ней мере, в том виде, в каком он суще­ст­во­вал в кон­це 89 г. Так, впо­след­ст­вии мы обна­ру­жи­ва­ем у Сер­то­рия чле­нов воен­но­го сове­та Пом­пея Стра­бо­на Луция Инстея и Квин­та Гир­ту­лея, рав­но как и бра­тьев того и дру­го­го — а ведь имен­но Сер­то­рий про­ти­во­сто­ял в тот момент победи­те­лю Аску­ла, а пото­му есть все осно­ва­ния думать, что как раз тогда они и пере­шли на сто­ро­ну вра­га⁶⁵. Вполне воз­мож­но, что к цин­нан­цам ушёл Луций Терен­ций, а так­же его брат Тит⁶⁶. Одна­ко не сто­ит с.138 пре­уве­ли­чи­вать зна­че­ние этих фак­тов — не воен­ный совет, а цен­ту­ри­о­ны осу­ществля­ли кон­троль над арми­ей, а они, оче­вид­но, сохра­ня­ли вер­ность коман­дую­ще­му. Состав же сове­та менял­ся и до граж­дан­ской вой­ны — доста­точ­но вспом­нить Цице­ро­на, убыв­ше­го из пицен­ской армии ещё до взя­тия Аску­ла.

По-види­мо­му, имен­но после этих собы­тий нача­лись бои армии Пом­пея Стра­бо­на с вой­ском Сер­то­рия⁶⁷. Во вре­мя одно­го из этих сра­же­ний про­изо­шёл зна­ме­ни­тый в исто­рии граж­дан­ских войн в Риме эпи­зод — в ноч­ном бою сол­дат Пом­пея убил бра­та, а «на сле­дую­щий день, когда лежав­шие впе­ре­меш­ку тела отде­ля­ли друг от дру­га для погре­бе­ния, воин Пом­пея узнал тело сво­его бра­та, кото­ро­го сам убил», и в отча­я­нии прон­зил себя мечом (Oros. V. 19. 10—13; Liv. Per. 79; Val. Max. V. 5. 4; Tac. Hist. III. 51. 2). Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что сто­ро­ны про­из­во­ди­ли обмен уби­ты­ми — это един­ст­вен­ное сооб­ще­ние тако­го рода при­ме­ни­тель­но к исто­рии граж­дан­ской вой­ны 88—82 гг. К тому же в том бою погиб­ло, если верить Оро­зию (V. 19. 10), лишь 600 чело­век с каж­дой сто­ро­ны. Учи­ты­вая, что друг дру­гу про­ти­во­сто­я­ли мно­готы­сяч­ные армии⁶⁸, поте­ри срав­ни­тель­но неболь­шие. Конеч­но, это мож­но объ­яс­нить двой­ст­вен­ной пози­ци­ей Пом­пея Стра­бо­на, кото­рый не спе­шил с реши­тель­ны­ми дей­ст­ви­я­ми до тех пор, пока сенат не гаран­ти­ру­ет ему полу­че­ния вто­ро­го кон­суль­ства, а так­же сохра­нял надеж­ду на согла­ше­ние с Цин­ной⁶⁹. Но воль­но или неволь­но, коман­дую­щий тем самым сохра­нял свою армию для решаю­ще­го момен­та. К сожа­ле­нию, ника­ких, даже кос­вен­ных дан­ных о том, ска­зы­ва­лась ли такая пози­ция пол­ко­во­д­ца на его отно­ше­ни­ях с соб­ст­вен­ны­ми сол­да­та­ми и цен­ту­ри­о­на­ми, у нас нет.

Одна­ко момент этот так и не насту­пил — затя­нув­ша­я­ся оса­да при­ве­ла к воз­ник­но­ве­нию эпиде­мии, кото­рая, если верить источ­ни­кам, унес­ла жиз­ни 17 тысяч вои­нов, из них 11 тысяч — Пом­пея Стра­бо­на (Gran. Lic. 21—22F; Oros. V. 19. 18). Умер и он сам⁷⁰.

Во вре­мя похо­рон тол­па выра­зи­ла свою нена­висть к покой­но­му вое­на­чаль­ни­ку, кото­рый сво­и­ми не слиш­ком актив­ны­ми дей­ст­ви­я­ми помог Цинне и Марию поста­вить Город и его жите­лей в тяжё­лое поло­же­ние (Plut. Pomp. 1. 2; Vell. Pat. II. 21. 4; Gran. Lic. 22—23F; Ob­seq. 56а). Э. Вин выска­за­ла точ­ку зре­ния, что сол­да­ты Пом­пея сво­им невме­ша­тель­ст­вом про­де­мон­стри­ро­ва­ли тем самым непри­язнь к нему⁷¹. Одна­ко, как ука­зы­ва­ет Б. Р. Кац, основ­ная часть поредев­шей от боёв и эпиде­мии пицен­ской армии, с.139 по-види­мо­му, про­сто не при­сут­ст­во­ва­ли на похо­ро­нах, а насколь­ко осталь­ные мог­ли поме­шать раз­бу­ше­вав­шей­ся тол­пе, мы не зна­ем⁷².

Любо­пыт­ным эпи­ло­гом ста­ло после­дую­щее поведе­ние сол­дат Пом­пея Стра­бо­на. Когда на помощь Риму при­был Метелл Пий, они попро­си­ли его при­нять их под своё коман­до­ва­ние, «уве­ряя, что под нача­лом чело­ве­ка опыт­но­го и дея­тель­но­го они будут хоро­шо сра­жать­ся и одер­жат победу». Метелл пред­ло­жил им вер­нуть­ся под коман­до­ва­ние кон­су­ла Окта­вия, после чего эти сол­да­ты пере­да­лись Цинне (Plut. Mar. 42. 5—6. — Пер. С. А. Оше­ро­ва). В. Ине в свя­зи с этим писал о демо­ра­ли­за­ции войск⁷³, а Х. Айг­нер пола­га­ет, что «они выбра­ли для себя ту сто­ро­ну, на кото­рой, по их мне­нию, было боль­ше шан­сов на выжи­ва­ние»⁷⁴. Но если бы речь шла о демо­ра­ли­за­ции, кото­рая обыч­но сопро­вож­да­ет­ся паде­ни­ем бое­во­го духа, раз­ве ста­ли бы быв­шие вои­ны Пом­пея гово­рить, что под руко­вод­ст­вом Метел­ла они победят (даже со скид­кой на рито­ри­че­ские пре­уве­ли­че­ния Плу­тар­ха)? И преж­де, чем поду­мать о выжи­ва­нии, сол­да­ты пред­ло­жи­ли Метел­лу, чтобы он повёл их в бой. Таким обра­зом, Пом­пей Стра­бон вос­пи­тал в сво­их под­чи­нён­ных не толь­ко пре­дан­ность сво­ей пер­соне, но и опре­де­лён­ный, если так мож­но выра­зить­ся, кодекс чести, свой­ст­вен­ный насто­я­щим про­фес­сио­на­лам.

Оста­ёт­ся под­ве­сти ито­ги. Пом­пей Стра­бон наряду с Сул­лой был пер­вым, кто создал «кли­ент­скую» армию⁷⁵. При этом он шёл на самые неожи­дан­ные шаги, начи­ная от даро­ва­ния граж­дан­ских прав целой тур­ме испан­ских всад­ни­ков и кон­чая отка­зом вне­сти добы­чу в эра­рий в усло­ви­ях тяже­лей­ше­го финан­со­во­го кри­зи­са — оче­вид­но, чтобы поза­бо­тить­ся не толь­ко о себе, но и под­чи­нён­ных. И они хра­ни­ли ему вер­ность до кон­ца. Впо­след­ст­вии сын пол­ко­во­д­ца, Пом­пей Магн, учтёт опыт отца, как поло­жи­тель­ный, так и отри­ца­тель­ный, и это помо­жет ему стать на вре­мя пер­вым чело­ве­ком в Риме.