Мифы древней Греции

с.166

66. ЭАК

a. Реч­ной бог Асоп, кото­ро­го неко­то­рые счи­та­ют сыном Оке­а­на и Тефии (хотя есть и такие, кто гово­рит, что он — сын Посей­до­на и Перо или Зев­са и Эври­но­мы), женил­ся на Мето­пе, доче­ри реки Ладон, и от нее роди­лось у него двое сыно­вей и две­на­дцать (а кто гово­рит два­дцать) доче­рей¹.

b. Несколь­ко его доче­рей в раз­ное вре­мя похи­ти­ли Зевс, Посей­дон и Апол­лон, но когда исчез­ла его млад­шая дочь Эги­на, сест­ра-близ­нец Фивы — одной из жертв Зев­са, Асоп отпра­вил­ся на ее поис­ки. В Корин­фе он узнал, что и на этот раз похи­ти­те­лем ока­зал­ся Зевс и, пылая жаж­дой мести, нашел его в лесу обни­маю­щим Эги­ну. Зевс, будучи нево­ору­жен­ным, постыд­но скрыл­ся в зарос­лях, где, никем не заме­чен­ный, пре­вра­тил­ся в камень и про­ле­жал так, пока Асоп не про­шел мимо. И лишь про­брав­шись на Олимп и почув­ст­во­вав себя в без­опас­но­сти, Зевс стал метать в Асо­па перу­ны. Реч­ной бог Асоп все еще еле течет от полу­чен­ных им ран, а с его дна до сих пор часто доста­ют кус­ки угля².

с.167 c. Рас­пра­вив­шись так с отцом Эги­ны, Зевс тай­но пере­пра­вил ее на ост­ров, кото­рый тогда назы­вал­ся не то Эно­на, не то Эно­пия, где и разде­лил с ней ложе в обра­зе орла или пла­ме­ни, а над их ложем кру­жи­ли эроты, ведав­шие дара­ми люб­ви³. По про­ше­ст­вии неко­то­ро­го вре­ме­ни Гера обна­ру­жи­ла, что Эги­на роди­ла Зев­су сына по име­ни Эак, и в при­сту­пе яро­сти реши­ла истре­бить всех оби­та­те­лей Эно­ны, где в это вре­мя Эак был царем. В один из ручьев она пусти­ла змея, кото­рый осквер­нил воду, отло­жил тыся­чи яиц, и вско­ре все поля, ручьи и реки ста­ли кишеть зме­я­ми. Густая тьма и сон­ная жара оку­та­ли ост­ров, кото­рый Эак пере­име­но­вал в Эги­ну, а пагуб­ный южный ветер дул над ост­ро­вом четы­ре меся­ца, не пере­ста­вая. Нивы и паст­би­ща высох­ли, и при­шел голод. Но невы­но­си­мей все­го для ост­ро­ви­тян была жаж­да, и, когда их вино иссяк­ло, они ста­ли полз­ти к бли­жай­шим источ­ни­кам и уми­ра­ли там, испив отрав­лен­ной воды.

d. Тщет­но они взы­ва­ли к Зев­су: и исто­щен­ные про­си­те­ли, и их жерт­вен­ные живот­ные пада­ли замерт­во перед его алта­рем до тех пор, пока в живых не оста­лось почти ни одно­го теп­ло­кров­но­го суще­ства⁴.

e. Одна­жды в ответ на молит­вы Эака раздал­ся гром и блес­ну­ла мол­ния. Вооду­шев­лен­ный этим бла­го­при­ят­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем, Эак стал умо­лять Зев­са запол­нить наро­дом опу­стев­шую зем­лю и дать ему столь­ко же под­дан­ных, сколь­ко мура­вьев полз­ло по сто­яв­ше­му побли­зо­сти дубу. Это дере­во, вырос­шее из додон­ско­го желудя, было свя­щен­ным дубом Зев­са. От молит­вы Эака оно задро­жа­ло, вет­ви его заше­ле­сте­ли, хотя в возду­хе даже не чув­ст­во­ва­лось дуно­ве­ния ветер­ка. Хотя Эак и испу­гал­ся, но не убе­жал, а стал цело­вать ствол и зем­лю под дубом. В ту же ночь во сне он увидел мура­вьи­ный дождь, падав­ший на зем­лю со свя­щен­но­го дуба, и, как толь­ко муравьи уда­ря­лись о зем­лю, они тут же пре­вра­ща­лись в людей. Когда он проснул­ся, то решил сра­зу же изба­вить­ся от это­го наваж­де­ния, но его сын Тела­мон стал про­сить его вый­ти из дома, чтобы посмот­реть на при­бли­жаю­щу­ю­ся тол­пу людей, и когда Эак вышел, то при­знал в них людей, виден­ных во сне. Зме­и­ная напасть кон­чи­лась, и пошел силь­ный дождь.

f. Эак, побла­го­да­рив Зев­са, поде­лил опу­стев­ший город и зем­ли сре­ди при­шель­цев, кото­рых он назвал мир­мидо­ны, то есть мура­вья­ми. Их потом­ки до сих пор выка­зы­ва­ют мура­вьи­ную береж­ли­вость, тер­пе­ние и упор­ство. Позд­нее эти мир­мидон­цы после­до­ва­ли за Пеле­ем в изгна­ние из Эги­ны и сра­жа­лись бок о бок с Ахил­лом и Патро­к­лом у Трои⁵.

g. Одна­ко неко­то­рые утвер­жда­ют, что союз­ни­ки Ахил­ла — мир­мидон­цы полу­чи­ли свое имя в честь царя Мир­мидо­на, дочь кото­ро­го Эври­меду­зу в обра­зе мура­вья соблаз­нил Зевс, и что имен­но поэто­му муравьи счи­та­ют­ся свя­щен­ны­ми в Фес­са­лии. Дру­гие гово­рят, что ним­фа по име­ни Мир­мекс, узнав, что ее подру­га Афи­на изо­бре­ла соху, ста­ла хва­стать­ся, буд­то это ее изо­бре­те­ние, за что и была пре­вра­ще­на в мура­вья⁶.

h. Эак, женив­ший­ся на Энде­иде из Мега­ры, заво­е­вал все­об­щую любовь за свое бла­го­че­стие и был окру­жен таким поче­том, что мужи счи­та­ли за радость лице­зреть его. Все бла­го­род­ней­шие герои Спар­ты и Афин напе­ре­бой утвер­жда­ли, что сра­жа­лись на его сто­роне, хотя он сде­лал Эги­ну самым непри­ступ­ным ост­ро­вом Эгей­ско­го моря, окру­жив ее под­вод­ны­ми ска­ла­ми и опас­ней­ши­ми рифа­ми, чтобы обез­опа­сить себя от пира­тов⁷. Когда вся Гре­ция стра­да­ла от засу­хи, воз­ник­шей из-за того, что Пелоп убил аркад­ско­го царя Стим­фа­ла или, как счи­та­ют неко­то­рые, из-за того, что афи­няне уби­ли Анд­ро­гея, дель­фий­ский ора­кул посо­ве­то­вал гре­кам: «Про­си­те Эака молить о вашем избав­ле­нии!» После это­го каж­дый город отпра­вил сво­его послан­ца к Эаку, кото­рый взо­шел на гору Панел­ле­ний — самую высо­кую вер­ши­ну на ост­ро­ве, с.168 обла­чен­ный в оде­я­ния жре­ца Зев­са. Там он при­нес жерт­ву богам и стал молить их о пре­кра­ще­нии засу­хи. В ответ на его молит­ву раздал­ся силь­ный удар гро­ма, тучи заво­лок­ли небо и силь­ный дождь обру­шил­ся на зем­лю Гре­ции. Затем он устро­ил свя­ти­ли­ще Зев­са на Панел­ле­нии, и с тех пор каж­дый раз, когда вер­ши­ну горы закры­ва­ли тучи, это слу­жи­ло вер­ным при­зна­ком дождя⁸.

i. Апол­лон и Посей­дон взя­ли Эака с собой, когда стро­и­ли сте­ны Трои, зная, что если смерт­ный не при­со­еди­нит­ся к ним, то город ока­жет­ся непри­ступ­ным, а его жите­ли смо­гут не под­чи­нить­ся богам. Не успе­ли они закон­чить работу, как три серо­гла­зых змея тут же попы­та­лись взо­брать­ся на сте­ны горо­да. Два змея выбра­ли часть сте­ны, постро­ен­ную бога­ми, но рух­ну­ли с нее и раз­би­лись насмерть. Тре­тий с рыком бро­сил­ся на ту часть сте­ны, кото­рую сло­жил Эак и про­ло­мил ее. После это­го Апол­лон пред­ска­зал, что Троя падет не одна­жды и что сре­ди тех, кто захва­тит ее, будут сыно­вья Эака в пер­вом и чет­вер­том поко­ле­ни­ях, и это про­ро­че­ство сбы­лось в лице Тела­мо­на и Аяк­са⁹.

j. Эак, Минос и Рада­мант были тре­мя сыно­вья­ми Зев­са, кото­рых он решил спа­сти от бре­ме­ни ста­ро­сти. Одна­ко боги­ни судь­бы вос­про­ти­ви­лись это­му, и Зевс, мило­сти­во согла­сив­шись с их запре­том, дал дру­гим Олим­пий­цам хоро­ший при­мер для под­ра­жа­ния¹⁰.

k. Когда Эак умер, он стал одним из трех судей в Аиде, где издал зако­ны для теней, и его даже при­гла­ша­ли решать спо­ры, воз­ни­каю­щие меж­ду бога­ми. Неко­то­рые добав­ля­ют, что он так­же хра­нил клю­чи от Аида, взи­мал с усоп­ших дань и про­ве­рял, чтобы коли­че­ство душ, отправ­ля­е­мых Гер­ме­сом в пре­ис­под­нюю, сов­па­да­ло с коли­че­ст­вом, ука­зан­ным Атро­пос¹¹.

* * *

1. Доче­ри Асо­па, похи­щен­ные Апол­ло­ном и Посей­до­ном, веро­ят­но, вхо­ди­ли в кол­ле­гию жриц луны-боги­ни в долине реки Асоп на севе­ро-восто­ке Пело­пон­не­са, пло­до­род­ные зем­ли по бере­гам кото­рой захва­ти­ли эолий­цы. Похи­ще­ние Эги­ны, воз­мож­но, свиде­тель­ст­ву­ет о после­дую­щем заво­е­ва­нии ахей­ца­ми Фли­ун­та — горо­да в вер­хо­вьях Асо­па, а так­же о том, как сосед­ние пле­ме­на без­успеш­но обра­ща­лись за с.169 воен­ной помо­щью к Корин­фу.

2. Миф об Эаке каса­ет­ся заво­е­ва­ния Эги­ны фтио­тий­ски­ми мир­мидон­ца­ми, пле­мен­ным тоте­мом кото­рых был мура­вей. Пер­во­на­чаль­но ост­ров ско­рее все­го при­над­ле­жал отправ­ля­ю­щим козий культ пелас­гам, и их враж­деб­ное отно­ше­ние к при­шель­цам запе­чат­ле­лось в отрав­ле­нии ручьев Герой. Соглас­но Стра­бо­ну (кото­рый все­гда искал разум­ное объ­яс­не­ние мифа, но ему явно не хва­та­ло про­ни­ца­тель­но­сти), поч­ва Эги­ны каме­ни­стая, и эги­не­ты назы­ва­ли себя мир­мидон­ца­ми пото­му, что они, как муравьи, сна­ча­ла долж­ны были убрать кам­ни, а уже потом обра­ба­ты­вать свои поля, и еще пото­му, что они жили в ямах (Стра­бон VIII. 6. 16). Одна­ко фес­са­лий­ская леген­да о Мир­мек­се — это неза­мыс­ло­ва­тый миф, объ­яс­ня­ю­щий про­ис­хож­де­ние это­го пле­ме­ни: фтио­тий­ские мир­мидон­цы счи­та­ли себя автох­то­на­ми, как мура­вьев, и выка­зы­ва­ли такую вер­ность зако­нам сво­ей жри­цы, Мура­вьи­ной цари­цы, что пред­ста­ви­тель покло­няв­ших­ся Зев­су элли­нов, всту­пав­ший с ней в брак, сам ста­но­вил­ся почет­ным мура­вьем. Если же Мир­мекс — это эпи­тет мате­ри-боги­ни север­ной Гре­ции, то она мог­ла утвер­ждать, что изо­бре­ла соху, посколь­ку зем­леде­лие туда при­нес­ли пере­се­лен­цы из Малой Азии еще до того, как элли­ны достиг­ли Афин.

3. Со вре­ме­нем фтио­тий­ские коло­ни­сты Эги­ны объ­еди­ни­ли свои мифы с мифа­ми ахей­цев, при­шед­ших из Флия, что на реке Асоп, и посколь­ку фли­унт­цы сохра­ни­ли свою при­вер­жен­ность дубу-ора­ку­лу в Додоне (см. 51. a), муравьи изо­бра­же­ны в мифе падаю­щи­ми с дере­ва, а не воз­ни­каю­щи­ми из зем­ли.

4. В пер­во­на­чаль­ном мифе Эак, веро­ят­но, вызвал ливень не путем обра­ще­ния молит­вы к Зев­су, а с помо­щью магии, к кото­рой обра­щал­ся Сал­мо­ней (см. 68. 1). Уста­нов­ле­ние им зако­нов в Аиде пред­по­ла­га­ет, что свод зако­нов, выра­ботан­ный в Эгине, был при­нят и в дру­гих обла­стях Гре­ции. Ско­рее все­го он регу­ли­ро­вал ком­мер­че­ские, а не уго­лов­ные дела, посколь­ку в клас­си­че­скую эпо­ху в каче­стве стан­дарт­ной меры дра­го­цен­ных метал­лов был повсе­мест­но при­нят эгин­ский талант, имев­ший крит­ское про­ис­хож­де­ние и делив­ший­ся на сто рав­ных частей.