Картины из бытовой истории Рима
в эпоху от Августа до конца династии Антонинов.
Часть I.

с.140

3. Всад­ни­ки¹.

Пер­вое сосло­вие суще­ст­во­ва­ло толь­ко в сто­ли­це импе­рии; всту­паю­щий в класс сена­то­ров этим самым осво­бож­дал­ся от муни­ци­паль­ных тягот, т. е. от всех лич­ных обя­за­тельств по отно­ше­нию к общине, к кото­рой он при­над­ле­жал по сво­е­му про­ис­хож­де­нию². И ино­зем­ные сена­то­ры долж­ны были счи­тать Рим и Ита­лию сво­ей роди­ной, а не «гости­ни­цей, в кото­рой они оста­нав­ли­ва­ют­ся про­ездом». Этим объ­яс­ня­ют­ся рас­по­ря­же­ния Тра­я­на и Мар­ка Авре­лия об употреб­ле­нии третьей или чет­вер­той части состо­я­ния на при­об­ре­те­ние земель в Ита­лии³. Вто­рое сосло­вие, сосло­вие всад­ни­ков, с тече­ни­ем вре­ме­ни ста­ло все более и более рас­про­стра­нять­ся по все­му государ­ству (хотя боль­шая часть их в каче­стве чле­нов суда при­сяж­ных пере­се­ля­лась в Рим⁴, начи­ная, глав­ным обра­зом, с эпо­хи Кали­гу­лы, кото­рый, желая про­ти­во­дей­ст­во­вать умень­ше­нию его чис­лен­но­сти, воз­вел в это досто­ин­ство всех выдаю­щих­ся сво­им про­ис­хож­де­ни­ем или состо­я­ни­ем про­вин­ци­а­лов. Его при­ме­ру сле­до­вал и Вес­па­си­ан⁵. В про­вин­ци­ях и горо­дах Ита­лии всад­ни­ки все­гда зани­ма­ли пер­вое место⁶. О зна­че­нии, кото­рым поль­зо­ва­лось это сосло­вие, свиде­тель­ст­ву­ют мно­гие над­пи­си, как, напри­мер, над­гроб­ная над­пись неко­ей Ман­лии Секун­дил­лы в одном из мав­ри­тан­ских горо­дов, «бра­тья и дяди по мате­ри кото­рой были рим­ски­ми всад­ни­ка­ми». Эту над­пись поста­вил супруг ее Кв. Герен­ний Руф, быв­ший так­же рим­ским всад­ни­ком⁷. В одном из горо­дов Нуми­дии на над­гроб­ной над­пи­си мы чита­ем, что покой­ная была «мате­рью двух рим­ских всад­ни­ков»⁸. Само собою разу­ме­ет­ся, что про­вин­ци­а­лы и муни­ци­па­лы, сыно­вья кото­рых воз­во­ди­лись в класс всад­ни­ков, гор­ди­лись этим не менее, чем всад­ни­ки, став­шие «отца­ми сена­то­ров»⁹. В посвя­ще­нии сво­его труда Церел­лию (238 г. по Р. Хр.), Цен­зо­рин гово­рит ему, что, став всад­ни­ком, он воз­вы­сил­ся над все­ми про­вин­ци­а­ла­ми¹⁰.

Из чисто воен­но­го инсти­ту­та всад­ни­че­ство поне­мно­гу пре­вра­ти­лось в чисто государ­ст­вен­ный. Уже в кон­це рес­пуб­ли­ки зва­ние всад­ни­ка озна­ча­ло толь­ко воз­мож­ность слу­жить в кон­ни­це и рас­смат­ри­ва­лось как фак­ти­че­ски наслед­ст­вен­ное зва­ние¹¹. Уста­нов­лен­ный зако­ном Рос­ция (в 67 г. до Р. Хр.) ценз для всад­ни­ков в 400000 сестер­ци­ев, кото­рый, веро­ят­но, был в ходу с само­го нача­ла, сохра­нил­ся и в эпо­ху импе­ра­то­ров. Лише­ние тре­бу­е­мо­го цен­за, по сво­ей или по чужой вине, вело за собою поте­рю зва­ния и с.141 свя­зан­ных с ним при­ви­ле­гий пра­ва носить золо­тое коль­цо, узкую пур­пу­ро­вую поло­су на туни­ке и зани­мать места для всад­ни­ков в теат­ре¹². Отец Герен­ния Руфа в Эе (может быть, упо­мя­ну­тый выше или его род­ст­вен­ник) поте­рял все свое состо­я­ние: «он сни­ма­ет с себя золотые коль­ца и все зна­ки сво­его досто­ин­ства и рас­счи­ты­ва­ет­ся со сво­и­ми креди­то­ра­ми»¹³. Состо­я­ния деда поэта Ста­тия (в Неа­по­ле) не хва­та­ло на тре­бу­е­мые зва­ни­ем издерж­ки, и отец его был поэто­му вынуж­ден еще ребен­ком сло­жить с себя пур­пур и золотую бул­лу, кото­рую носи­ли на шее дети сена­то­ров и всад­ни­ков¹⁴. Мар­ти­ал гово­рит неко­е­му Мак­ру: «Ты до тех пор дарил коль­ца девуш­кам, пока не лишил­ся сво­их»¹⁵. Кути­ла, рас­то­чив­ший все свое состо­я­ние, лиша­ет­ся под конец и коль­ца, и Пол­ли­он дол­жен нищен­ст­во­вать без него¹⁶.

В эпо­ху импе­ра­то­ров зва­ние всад­ни­ка дава­лось не по про­ис­хож­де­нию, а жало­ва­лось вме­сте с лоша­дью, что про­из­во­ди­лось цен­зо­ра­ми, чаще же, а потом исклю­чи­тель­но, импе­ра­то­ра­ми в ответ на соот­вет­ст­ву­ю­щее про­ше­ние¹⁷. Маль­чи­ки удо­ста­и­ва­лись это­го лишь в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях, встре­чаю­щих­ся со II века. Чис­ло всад­ни­ков ничем не огра­ни­чи­ва­лось, и зва­ние было пожиз­нен­но. На парад­ном смот­ру всад­ни­кам (обы­чай, про­дер­жав­ший­ся до IV в.)¹⁸, про­ис­хо­див­шем 15-го июля, уже в эпо­ху Авгу­ста, участ­во­ва­ло до 5000 всад­ни­ков (при­чем нико­гда, конеч­но, не участ­во­ва­ли все без исклю­че­ния). Все чаще и чаще встре­чаю­щий­ся на над­пи­сях титул всад­ни­ка ука­зы­ва­ет на то, что чис­ло их посто­ян­но рос­ло¹⁹.

Хотя толь­ко лица, про­ис­хо­див­шие из знат­ных семей, име­ли пра­во полу­чить всад­ни­че­скую лошадь, но это не исклю­ча­ло воз­мож­но­сти того, что и низ­ко­рож­ден­ные мог­ли удо­ста­и­вать­ся этой чести. Поста­нов­ле­ние, под­твер­жден­ное еще Тибе­ри­ем в 23 г., об исклю­че­нии сыно­вей воль­ноот­пу­щен­ни­ков, очень ско­ро поте­ря­ло свою силу²⁰. Нет поэто­му ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что сыно­вья всад­ни­ков, гла­ди­а­то­ров и учи­те­лей фех­то­ва­ния (кото­рые мог­ли, ведь, быть сво­бод­но­рож­ден­ны­ми) сиде­ли на местах для всад­ни­ков²¹. Но и воль­ноот­пу­щен­ни­кам импе­ра­то­ры с само­го нача­ла пожа­ло­ва­ни­ем золо­то­го коль­ца дава­ли все пра­ва всад­ни­ков (а сле­до­ва­тель­но и обу­слов­ли­ваю­щее их фик­тив­ное сво­бод­ное про­ис­хож­де­ние)²². Пер­вые импе­ра­то­ры ску­пи­лись на это пожа­ло­ва­ние; они награж­да­ли им (как это и было есте­ствен­но) самых заслу­жен­ных и люби­мых сре­ди сво­их воль­ноот­пу­щен­ни­ков, о чем уже гово­ри­лось²³. Август почтил этой награ­дой неко­е­го Т. Виния Фило­п­эме­на, кото­рый скры­вал у себя сво­его опаль­но­го гос­по­ди­на; затем, пере­шед­ше­го к нему от Секс­та Пом­пея, воль­ноот­пу­щен­ни­ка Мена­та и сво­его вра­ча Анто­ния Музу²⁴. Уже вско­ре после бит­вы при Филип­пах, Гора­ция воз­му­щал один из этих воль­ноот­пу­щен­ни­ков, кото­рый раз­гу­ли­вал по свя­щен­ной доро­ге в сво­ей тоге, дли­ною в шесть лок­тей, катал­ся по Via Ap­pia в коляс­ке, запря­жен­ной пони, сидел в с.142 теат­ре на местах для всад­ни­ков и был три­бу­ном леги­о­на²⁵. Пожа­ло­ва­ния золотых колец ста­ли чаще в эпо­ху Фла­ви­ев, так что (как об этом пишет Пли­ний при Вес­па­си­ане) осво­бо­див­ши­е­ся от раб­ства люди ста­ли сра­зу дости­гать этой награ­ды, чего преж­де нико­гда не быва­ло; знак отли­чия, кото­рый до сих пор выде­лял всад­ни­ков сре­ди всех дру­гих сво­бод­но­рож­ден­ных, сме­шал их теперь с несво­бод­ны­ми²⁶. Впо­след­ст­вии, по всей веро­ят­но­сти, до нача­ла III века (может быть, начи­ная со вре­ме­ни Ком­мо­да), пожа­ло­ва­ние золотых колец пере­ста­ло нахо­дить­ся в свя­зи с сво­бод­ным про­ис­хож­де­ни­ем и вступ­ле­ни­ем в сосло­вие всад­ни­ков; послед­ние пра­ва дава­лись толь­ко осо­бым раз­ре­ше­ни­ем импе­ра­то­ра²⁷. Что каса­ет­ся кри­те­рия, на осно­ва­нии кото­ро­го суди­ли о чест­но­сти лиц, желав­ших быть при­чис­лен­ны­ми к сосло­вию всад­ни­ков, то он не был во все вре­ме­на оди­на­ков. На мно­го­крат­ные про­ше­ния одно­го лица, прось­ба кото­ро­го, вслед­ст­вие яко­бы лож­но­го доно­са, была уже раз обой­де­на, Адри­ан отве­тил: «Тот, кто тре­бу­ет всад­ни­че­ской лоша­ди, может быть без­упре­чен»²⁸.

Хотя по зако­ну место в сена­те и зва­ние всад­ни­ка вза­им­но исклю­ча­ли друг дру­га, но сена­тор­ская карье­ра, как сыно­вья­ми сена­то­ров, так и моло­ды­ми людь­ми из несе­на­тор­ских семей, при­ня­ты­ми в пер­вое сосло­вие, обык­но­вен­но начи­на­лась со служ­бы в каче­стве всад­ни­ка и всад­ни­че­ских долж­но­стей. Оба эти клас­са буду­щих сена­то­ров, кото­рые по внеш­ним при­зна­кам (осо­бен­но по широ­кой пур­пу­ро­вой поло­се на туни­ке) теперь уже урав­ни­ва­лись с сена­тор­ским сосло­ви­ем, обра­зо­вы­ва­ли сре­ди клас­са всад­ни­ков отдель­ную, в боль­шин­стве слу­ча­ев, вре­мен­но при­над­ле­жа­щую к нему кате­го­рию²⁹.

Всад­ни­ки дав­но уже пере­ста­ли слу­жить в вой­ске, но воен­ное рас­пре­де­ле­ние их по тур­мам³⁰ сохра­ни­лось: в этом поряд­ке появ­ля­лись они в тор­же­ст­вен­ных слу­ча­ях, так, напри­мер, на пуб­лич­ных похо­ро­нах, глав­ным же обра­зом, на еже­год­ном парад­ном смот­ру 15 июля. Шесть началь­ни­ков, сто­я­щие во гла­ве этих турм (se­vi­ri equi­tum Ro­ma­no­rum), назна­ча­лись импе­ра­то­ром, в боль­шин­стве слу­ча­ев из всад­ни­ков, при­над­ле­жа­щих сена­тор­ско­му клас­су. Чаще все­го ими быва­ли прин­цы импе­ра­тор­ско­го дома, нося­щие уже муж­скую тогу, но не заседаю­щие еще в сена­те; их назы­ва­ли «кня­зья­ми моло­де­жи» (prin­ci­pes iuven­tu­tis)³¹. Но, хотя класс всад­ни­ков и при­ни­мал до неко­то­рой сте­пе­ни, вслед­ст­вие этой орга­ни­за­ции, харак­тер поли­ти­че­ской кор­по­ра­ции, все же самой сущ­но­сти тако­вой у него нико­гда не было; нико­гда он не высту­пал (как это делал сенат) в каче­стве поли­ти­че­ской кор­по­ра­ции, и нико­гда к нему как к тако­вой не отно­си­лись³².

Уже Г. Гракх пре­до­ста­вил всад­ни­кам дея­тель­ность в суде в с.143 каче­стве при­сяж­ных (в кон­це рес­пуб­ли­ки и в эпо­ху импе­ра­то­ров инсти­тут при­сяж­ных дей­ст­во­вал оди­на­ко­во и в граж­дан­ских, и уго­лов­ных про­цес­сах). Ведом­ства, при­зы­ваю­щие при­сяж­ных, долж­ны были выби­рать их из спис­ка всад­ни­ков. Август осво­бо­дил сена­то­ров от обя­зан­но­сти участ­во­вать в суде при­сяж­ных, к кото­рой при­нуж­дал их закон Авре­лия (70 г. до Р. Хр.) и Цеза­ря (46 г. до Р. Хр.), и запол­нил три пер­вые деку­рии при­сяж­ных (по 1000 в каж­дой) всад­ни­ка­ми. Кро­ме того, Август обра­зо­вал чет­вер­тую деку­рию из соот­вет­ст­ву­ю­щих лиц, обла­дав­ших поло­ви­ной цен­за всад­ни­ков, для уча­стия в мел­ких граж­дан­ских про­цес­сах, а Кали­гу­ла обра­зо­вал еще пятую деку­рию. Поми­мо того, что при­сяж­ные долж­ны были быть не моло­же трид­ца­ти, потом два­дца­ти пяти лет³³, при Авгу­сте (как об этом уже гово­ри­лось)³⁴ в деку­рии допус­ка­лись толь­ко ита­ли­ки, впо­след­ст­вии, прав­да, и про­вин­ци­а­лы, но почти исклю­чи­тель­но из латин­ской поло­ви­ны государ­ства. Судя по над­пи­сям, мож­но ска­зать, что чис­ло при­сяж­ных родом из Афри­ки, Испа­нии и Гал­лии было очень вели­ко, из при­ду­най­ских земель гораздо мень­ше, а из восточ­ной поло­ви­ны государ­ства совсем незна­чи­тель­но³⁵. Кро­ме того, при­сяж­ны­ми мог­ли быть толь­ко те лица, кото­рые име­ли пра­во граж­дан­ства по рож­де­нию, а не в силу пожа­ло­ва­ния. В таком виде инсти­тут при­сяж­ных про­су­ще­ст­во­вал оба пер­вых века³⁶.

Необ­хо­ди­мым усло­ви­ем для служ­бы в каче­стве офи­це­ра³⁷ было удо­сто­ве­ре­ние в при­год­но­сти к зва­нию всад­ни­ка и при­ня­тие импе­ра­то­ром в это сосло­вие. Служ­ба в каче­стве офи­це­ра, обя­за­тель­но кон­но­го (mi­li­tia equestris), рас­па­да­лась, по край­ней мере, на три долж­но­сти, после­до­ва­тель­ность кото­рых была стро­го уста­нов­ле­на: пре­фек­ту­ра вспо­мо­га­тель­но­го кон­но­го отряда, три­бу­нат леги­о­на или когор­ты (по чину рав­ные) и пре­фек­ту­ра когор­ты. Сюда же отно­си­лась еще, веро­ят­но, долж­ность плац-комен­дан­та при сто­ян­ках (prae­fec­tu­ra castro­rum), а кро­ме того, по всей веро­ят­но­сти, суще­ст­во­ва­ли еще и дру­гие орди­нар­ные (и боль­шое чис­ло экс­тра­ор­ди­нар­ных) офи­цер­ские долж­но­сти³⁸. Опре­де­лен­но­го воз­рас­та для них не суще­ст­во­ва­ло³⁹, да и вооб­ще офи­цер­ская служ­ба была гораздо сво­бод­нее обстав­ле­на, чем граж­дан­ская. Кро­ме того, сол­да­ты, дослу­жив­ши­е­ся до выс­ше­го цен­ту­ри­о­на­та леги­о­на, неред­ко полу­ча­ли всад­ни­че­скую лошадь; поступ­ле­ние таких вете­ра­нов на офи­цер­скую служ­бу поощ­ря­лось уже в эпо­ху ран­ней импе­рии. Впо­след­ст­вии, когда пра­ви­тель­ство ста­ло все более и более опи­рать­ся на низ­шие клас­сы, офи­це­ры из быв­ших вете­ра­нов (mi­li­tiae pe­ti­to­res) обра­зо­ва­ли осо­бый класс⁴⁰.

Уже при Авгу­сте офи­цер­ская служ­ба ста­ла для всад­ни­ков обя­за­тель­ной. Может быть, начи­ная с Клав­дия, во вся­ком слу­чае, с нача­ла II века, они были обя­за­ны прой­ти неко­то­рое чис­ло орди­нар­ных офи­цер­ских с.144 долж­но­стей (до Севе­ра — три, после него — четы­ре)⁴¹ Про­дол­жи­тель­ность служ­бы в каж­дой из них не была опре­де­ле­на; обык­но­вен­но они оста­ва­лись на них по несколь­ку лет. Назна­че­ние пре­фек­том или три­бу­ном на полу­го­до­вую служ­бу (кото­рая в этом слу­чае была рав­но­силь­на одно­го­дич­ной) было поэто­му очень желан­ным пре­иму­ще­ст­вом⁴². Что каса­ет­ся всад­ни­ков, при­над­ле­жа­щих к сена­тор­ско­му клас­су, кото­рые с поступ­ле­ни­ем в сенат (обык­но­вен­но в 25 лет) теря­ли пра­во на офи­цер­ские долж­но­сти, то от них тре­бо­ва­лась толь­ко одно­крат­ная служ­ба⁴³. Уста­нов­лен­ный Авгу­стом порядок офи­цер­ской служ­бы про­дер­жал­ся, как это мож­но про­следить по памят­ни­кам, до середи­ны III века⁴⁴.

Дол­гое вре­мя офи­цер­ская служ­ба счи­та­лась необ­хо­ди­мым пред­ва­ри­тель­ным усло­ви­ем для граж­дан­ской служ­бы всад­ни­ков. Сосло­вию всад­ни­ков Август пере­дал те долж­но­сти, кото­рые близ­ко каса­лись самой лич­но­сти монар­ха; сюда, глав­ным обра­зом, отно­си­лись все финан­со­вые долж­но­сти, далее те из адми­ни­ст­ра­тив­ных и воен­ных, кото­рые по чину были ниже сена­тор­ских, но тре­бо­ва­ли осо­бо­го дове­рия; затем заведы­ва­ние новы­ми вспо­мо­га­тель­ны­ми отряда­ми и ново­со­здан­ным фло­том⁴⁵.

В каче­стве чинов­ни­ков финан­со­во­го ведом­ства и адми­ни­ст­ра­ции (про­ку­ра­то­ры), всад­ни­ки слу­жи­ли как в Риме, так и в про­вин­ци­ях. В сена­тор­ских про­вин­ци­ях они были взыс­ка­те­ля­ми всех фис­каль­ных нало­гов, в импе­ра­тор­ских — заве­дую­щи­ми всем финан­со­вым управ­ле­ни­ем; в неко­то­рых из них они явля­лись со вре­ме­ни Клав­дия само­сто­я­тель­ны­ми адми­ни­ст­ра­то­ра­ми или намест­ни­ка­ми с боль­шой судеб­ной вла­стью даже по уго­лов­ным делам. Осталь­ные про­ку­ра­то­ры обла­да­ли судеб­ной вла­стью толь­ко в делах фис­ка, и то толь­ко со вре­ме­ни Клав­дия⁴⁶. Начи­ная со II века, всад­ни­ки ста­ли зани­мать долж­но­сти при импе­ра­тор­ском дво­ре, кото­рые в I веке были боль­шей частью зани­мае­мы воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми; сюда отно­си­лись заведы­ва­ние импе­ра­тор­ской каз­ной, заведы­ва­ние посту­паю­щи­ми про­ше­ни­я­ми и жало­ба­ми и импе­ра­тор­ский сек­ре­та­ри­ат⁴⁷. Целью этой слу­жеб­ной карье­ры было дости­же­ние выс­ших пре­фек­тур. Глав­ны­ми сре­ди этих долж­но­стей счи­та­лись пре­фек­ту­ра анно­ны, пожар­ной поли­ции и поли­ции, заве­дую­щей обще­ст­вен­ной без­опас­но­стью в Риме, намест­ни­че­ство в Егип­те и, нако­нец, коман­да над гвар­ди­ей (пре­то­ри­ан­ца­ми), кото­рая в тече­ние двух пер­вых веков разде­ля­лась по боль­шей части меж­ду дву­мя пре­фек­та­ми, кро­ме того, еще пре­фек­ту­ра импе­ра­тор­ских фло­тов у Мизе­на и Равен­ны и пре­фек­ту­ра государ­ст­вен­ной почты. Уже при Тибе­рии пре­фек­ты гвар­дии были пер­вы­ми лица­ми после импе­ра­то­ра, и не толь­ко в каче­стве началь­ни­ков того вой­ска, от кото­ро­го зави­се­ла лич­ная без­опас­ность импе­ра­то­ра, и кото­рое очень часто воз­во­ди­ло и низ­во­ди­ло импе­ра­то­ров, но еще более вслед­ст­вие того, что пред­ста­ви­тель­ство импе­ра­то­ра в делах уго­лов­но­го и граж­дан­ско­го судо­про­из­вод­ства пере­шло посте­пен­но к ним. Пре­фек­ты закон­ным обра­зом воз­вы­си­лись до вице-импе­ра­то­ров и, в каче­стве тако­вых, с.145 они про­слав­ля­ют­ся в про­из­веде­ни­ях писа­те­лей III века как выс­шая власть на зем­ле после импе­ра­тор­ской⁴⁸.

Выс­ших долж­но­стей дости­га­ли, конеч­но, толь­ко немно­гие, но и про­ку­ра­ту­ра, осо­бен­но одна из более важ­ных, при­но­си­ла тому, кому она доста­ва­лась, боль­шую сла­ву. Дости­же­ния ее было доста­точ­но для воз­веде­ния сво­ей семьи во «всад­ни­че­скую знать»⁴⁹. Поми­мо все­го это­го, долж­ность эта была еще очень выгод­ной, пото­му что очень хоро­шо опла­чи­ва­лась; деле­ние на клас­сы про­из­во­ди­лось здесь в зави­си­мо­сти от вели­чи­ны жало­ва­нья. Фрон­тон реко­мен­ду­ет импе­ра­то­ру Анто­ни­ну Пию гре­че­ско­го исто­ри­ка Аппи­а­на, зани­мав­ше­го­ся в то вре­мя в Риме адво­ка­ту­рой, для опре­де­ле­ния его на адми­ни­ст­ра­тив­ную служ­бу: не често­лю­бие, не про­ку­ра­тор­ское жало­ва­нье застав­ля­ют его доби­вать­ся адми­ни­ст­ра­тив­ной долж­но­сти, а жела­ние укра­сить свою ста­рость почет­ным саном⁵⁰. Долж­ность три­бу­на леги­о­на мож­но было зани­мать уже в 18 лет⁵¹, и моло­дые люди из сосло­вия всад­ни­ков это­го воз­рас­та или немно­го стар­ше и полу­ча­ли, по всей веро­ят­но­сти, эту долж­ность, а с нею жало­ва­нье в 25000 сестер­ци­ев (при­бли­зи­тель­но 2700 руб­лей). Одним из ново­введе­ний Адри­а­на, с помо­щью кото­рых он думал воз­ро­дить раз­ру­шав­шу­ю­ся воен­ную дис­ци­пли­ну, было то, что он не назна­чал три­бу­нов без боро­ды⁵². Окла­ды жало­ва­нья, кото­рое полу­ча­ли про­ку­ра­то­ры, нор­ми­ро­ва­лись соот­вет­ст­вен­но зна­че­нию и сте­пе­ни важ­но­сти каж­дой про­ку­ра­ту­ры⁵³. Самый боль­шой оклад, в 300000 сестер­ци­ев, полу­чал во II веке, по всей веро­ят­но­сти, толь­ко управ­ля­ю­щий импе­ра­тор­ски­ми финан­са­ми, в то вре­мя как сек­ре­та­ри­ат и заведы­ва­ние про­ше­ни­я­ми опла­чи­ва­лись толь­ко 200000 сестер­ци­я­ми; столь­ко же полу­чал и управ­ля­ю­щий наслед­ства­ми, посту­пав­ши­ми в поль­зу импе­ра­то­ра. Так же вели­ки были окла­ды самых важ­ных из про­вин­ци­аль­ных про­ку­ра­то­ров, тогда как осталь­ные полу­ча­ли 100000 сестер­ци­ев, а неко­то­рые даже толь­ко 60000 сестер­ци­ев. К клас­су, опла­чи­вае­мо­му 100000 сестер­ци­я­ми, при­над­ле­жа­ли и хра­ни­тель импе­ра­тор­ской каз­ны, заве­дую­щий чекан­кой моне­ты, рим­ским водо­про­во­дом, боль­шой шко­лой гла­ди­а­то­ров, обще­ст­вен­ны­ми построй­ка­ми, про­до­воль­ст­вен­ны­ми учреж­де­ни­я­ми и поч­той. Класс лиц, полу­чав­ших толь­ко 60000 сестер­ци­ев, состо­ял, глав­ным обра­зом, из помощ­ни­ков и млад­ших чинов­ни­ков про­ку­ра­то­ров и пре­фек­тов; сюда отно­си­лись низ­шие слу­жа­щие в государ­ст­вен­ном сове­те и управ­ля­ю­щие в ведом­стве по делам обра­зо­ва­ния, поч­то­вые дирек­то­ра в про­вин­ци­ях, про­ку­ра­тор, заве­дую­щий хлеб­ным под­во­зом в Остии, и во II веке уче­ный дирек­тор импе­ра­тор­ских биб­лио­тек⁵⁴. Окла­ды пре­фек­тов опре­де­ля­лись, долж­но быть, так­же, как окла­ды про­ку­ра­то­ров.

Из все­го ска­зан­но­го явст­ву­ет, что карье­ра чинов­ни­ков из сосло­вия всад­ни­ков была не менее раз­но­об­раз­на, чем слу­жеб­ная карье­ра сена­то­ров. Так, напри­мер, некий Л. Вале­рий Про­кул, судя по постав­лен­ной ему в Мала­ге (где он, может быть, родил­ся) над­пи­си, был сна­ча­ла с.146 пре­фек­том когор­ты и три­бу­ном леги­о­на (где имен­но — не ска­за­но), затем пре­фек­том фло­ти­лии⁵⁵, кото­рая долж­на была под­дер­жи­вать тиши­ну и порядок на Ниле и защи­щать тамо­жен­ные стан­ции, учреж­ден­ные на всех его устьях, затем про­ку­ра­то­ром (намест­ни­ком) в про­вин­ции при­мор­ских Альп (от Генуи до Вара) и одно­вре­мен­но заве­дую­щим набо­ром запас­ных отрядов для леги­о­нов, после это­го после­до­ва­тель­но про­ку­ра­то­ром про­вин­ции Бети­ки (в южной Испа­нии), Кап­па­до­кии, Азии и трех галль­ских про­вин­ций. Нако­нец, после того, как он, оче­вид­но, зани­мал в Риме долж­ность управ­ля­ю­ще­го счет­ным при­ка­зом и пре­фек­та анно­ны, он был еще пре­фек­том Егип­та⁵⁶. Друг Сене­ки, Луци­лий, был в то вре­мя, когда Сене­ка писал ему свои пись­ма, про­ку­ра­то­ром в Сици­лии; до это­го он был на импе­ра­тор­ской служ­бе в грай­ских и пен­нин­ских Аль­пах, в Дал­ма­тии и север­ной Афри­ке⁵⁷. Слу­жеб­ная карье­ра Пли­ния Стар­ше­го на всем сво­ем про­тя­же­нии нам неиз­вест­на; но мы зна­ем, что он родил­ся в Коме, в 23 г., а в 45 г. повел отряд рим­ской кон­ни­цы в Гер­ма­нию, после чего он, может быть, был сде­лан про­ку­ра­то­ром Испа­нии⁵⁸. В 52 г. он нахо­дил­ся в Риме; в эпо­ху Вес­па­си­а­на, дру­гом кото­ро­го он был, он зани­мал, по всей веро­ят­но­сти, раз­лич­ные про­ку­ра­ту­ры⁵⁹ (одну из них, может быть, в Афри­ке)⁶⁰, а в 79 г., будучи началь­ни­ком сто­я­ще­го у Мизе­на флота, он погиб во вре­мя извер­же­ния Везу­вия. При­чи­ной тому, что он, друг импе­ра­то­ров, в 56 лет не зани­мал более высо­кой долж­но­сти, явля­ет­ся, веро­ят­но, его доволь­но про­дол­жи­тель­ная дея­тель­ность в каче­стве адво­ка­та, отча­сти и его лите­ра­тур­ные заня­тия⁶¹. О том, с какой страст­но­стью эти чинов­ни­ки испол­ня­ли свои обя­зан­но­сти, свиде­тель­ст­ву­ет при­мер Г. Турра­ния, кото­рый, полу­чив в 90 лет от Кали­гу­лы отстав­ку от долж­но­сти про­ку­ра­то­ра, велел уло­жить себя на постель, как труп, и при­ка­зал сво­им слу­гам опла­ки­вать себя, как мерт­во­го. Он, дей­ст­ви­тель­но, не успо­ко­ил­ся до тех пор, пока ему не вер­ну­ли его долж­но­сти⁶². Пол­ною про­ти­во­по­лож­но­стью это­му усер­дию явля­ет­ся жаж­да покоя того Суль­пи­ция Сими­ля, кото­рый при Адри­ане про­сил уво­лить его от неохот­но взя­той им на себя долж­но­сти пре­фек­та пре­то­рия и про­вел осталь­ные семь лет сво­ей жиз­ни в сель­ском уеди­не­нии; на над­гроб­ной над­пи­си сво­ей он велел при­ба­вить после обыч­но­го ука­за­ния того, сколь­ких лет он умер, сло­ва: «а жил толь­ко семь лет»⁶³.

Как уже было ука­за­но⁶⁴, и выс­шим цен­ту­ри­о­нам рано уже, вме­сте с.147 со зва­ни­ем всад­ни­ка, откры­вал­ся путь к офи­цер­ской служ­бе, а через нее и к чинов­ни­чьей карье­ре. При­ме­ров непо­сред­ст­вен­но­го допу­ще­ния их пря­мо к послед­ней нет до Мар­ка Авре­лия, да и после него это слу­ча­лось доволь­но ред­ко⁶⁵.

«В то вре­мя, как со II века все более и более рас­тет зна­че­ние воен­ной служ­бы (так что в III веке граж­дан­ская служ­ба явля­ет­ся как бы эпи­ло­гом к дол­говре­мен­ной воен­ной служ­бе, и адми­ни­ст­ра­тив­ные долж­но­сти дела­ют­ся как бы места­ми отды­ха для отслу­жив­ших офи­це­ров)⁶⁶, одно­вре­мен­но с этой воен­ной карье­рой всад­ни­ков начи­на­ет нарас­тать для них чисто-граж­дан­ское поле дея­тель­но­сти, кото­рое дает, рав­ным обра­зом, воз­мож­ность достиг­нуть про­ку­ра­ту­ры и пре­фек­ту­ры»⁶⁷. Широ­кие рефор­мы Адри­а­на пове­ли к уве­ли­че­нию чис­ла чинов­ни­ков по раз­лич­ным отрас­лям управ­ле­ния. Вслед­ст­вие это­го и суще­ст­во­вав­ше­го до сих пор прин­ци­пи­аль­но­го исклю­че­ния воль­ноот­пу­щен­ни­ков от заня­тия само­сто­я­тель­ных долж­но­стей, при­шлось умень­шить тре­бо­ва­ния, предъ­яв­ля­е­мые к стре­мя­щим­ся к всад­ни­че­ской карье­ре. Это было необ­хо­ди­мо для того, чтобы иметь тре­бу­е­мое коли­че­ство чинов­ни­ков, так как всей сум­мы слу­жив­ших уже офи­це­ров все же не было еще доста­точ­но. Адри­ан создал новое попри­ще адми­ни­ст­ра­тив­ной служ­бы, совер­шен­но не зави­ся­щей от воен­ной, и бла­го­да­ря это­му — целое сосло­вие чинов­ни­ков, наде­лен­ных опы­том и зна­ни­ем дела. Началь­ные долж­но­сти были очень раз­но­род­ны: низ­шие долж­но­сти по управ­ле­нию про­до­воль­ст­вен­ны­ми дела­ми, доро­га­ми, нало­га­ми на наслед­ство, импе­ра­тор­ски­ми фех­то­валь­ны­ми шко­ла­ми, набо­ром рекру­тов, пуб­лич­ны­ми биб­лио­те­ка­ми в Риме, в ведом­стве по делам обра­зо­ва­ния⁶⁸. При повы­ше­нии на служ­бе юриди­че­ское обра­зо­ва­ние при­об­ре­ло еще боль­ше зна­че­ния, чем оно име­ло уже преж­де, ввиду того, что про­ку­ра­ту­ра и пре­фек­ту­ра были свя­за­ны с обшир­ной судеб­ной дея­тель­но­стью⁶⁹. Адри­ан обра­зо­вал совет, целью кото­ро­го была забота о зако­но­веде­нии в самом широ­ком смыс­ле это­го сло­ва (con­si­lium prin­ci­pis)⁷⁰; совет этот состо­ял, глав­ным обра­зом, из юри­стов-спе­ци­а­ли­стов, при­над­ле­жав­ших боль­шей частью к сосло­вию всад­ни­ков. С это­го вре­ме­ни изме­ни­лось зна­че­ние пре­фек­ту­ры пре­то­рия, цехо­вая юрис­пруден­ция высту­па­ет на пер­вый план, и как прак­ти­че­ское при­ло­же­ние зако­но­веде­ния к делу все­гда пред­став­ля­ло собою в Риме про­ти­во­вес и допол­не­ние к воен­ной служ­бе, так и теперь изу­че­ние и при­ме­не­ние юриди­че­ских наук на государ­ст­вен­ной служ­бе ста­ло рав­но­силь­ным служ­бе офи­цер­ской⁷¹. Еще до III века, когда зако­но­веде­ние ста­ло глав­ным тре­бо­ва­ни­ем для дости­же­ния пре­фек­ту­ры пре­то­рия, и когда долж­ность эту зани­ма­ли вели­кие юри­сты Павел, Уль­пи­ан и Папи­ни­ан, пре­фек­ту­ру поли­ции — Герен­ний Моде­стин⁷², мы видим уже зна­ме­ни­тых юри­стов на выс­ших всад­ни­че­ских долж­но­стях. Волу­сий Меци­ан, совет­ник Анто­ни­на Пия, друг импе­ра­то­ров Мар­ка Авре­лия и Л. Вера, был, с.148 по всей веро­ят­но­сти, пре­фек­том Егип­та или iuri­di­cus в Алек­сан­дрии⁷³; Тарру­те­ний Патерн был пре­фек­том пре­то­рия при Ком­мо­де⁷⁴. Юри­сты, при­над­ле­жав­шие к сосло­вию всад­ни­ков, начи­на­ли свою слу­жеб­ную карье­ру опла­чи­вае­мою долж­но­стью асес­со­ров при намест­ни­ках в про­вин­ци­ях⁷⁵, прото­ко­ли­ста­ми пре­фек­та пре­то­рия, низ­ши­ми слу­жа­щи­ми в сове­те импе­ра­то­ра, мел­ки­ми адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми чинов­ни­ка­ми⁷⁶ или блю­сти­те­ля­ми государ­ст­вен­ник инте­ре­сов (ad­vo­ca­tus fis­ci), — долж­ность, создан­ная Адри­а­ном⁷⁷; чинов­ни­ки эти состо­я­ли при про­ку­ра­то­рах для соблюде­ния в спор­ных делах инте­ре­сов государ­ст­вен­ной каз­ны. Сеп­ти­мий Север, про­ис­хо­див­ший из всад­ни­че­ской семьи в Леп­ти­де (в Афри­ке), начал свою государ­ст­вен­ную служ­бу с этой долж­но­сти, даро­ван­ной ему Мар­ком Авре­ли­ем⁷⁸, но был ско­ро воз­веден в зва­ние сена­то­ра. Пре­ем­ник его по долж­но­сти, Папи­ни­ан, стал во вре­мя его прав­ле­ния дирек­то­ром кан­це­ля­рии про­ше­ний и жалоб и, нако­нец, пре­фек­том пре­то­рия, в каче­стве како­во­го он выбрал сво­и­ми сотруд­ни­ка­ми Пав­ла и Уль­пи­а­на⁷⁹. Опел­лий Мак­рин, кото­рый так­же, став всад­ни­ком, полу­чил долж­ность блю­сти­те­ля государ­ст­вен­ных инте­ре­сов, по всей веро­ят­но­сти, зани­мал бо́льшую часть всад­ни­че­ских долж­но­стей в обыч­ном поряд­ке до пре­фек­ту­ры пре­то­рия. Непо­сред­ст­вен­но перед этим он зани­мал долж­ность про­ку­ра­то­ра импе­ра­тор­ских иму­ществ (с жало­ва­ньем в 300000 сестер­ци­ев)⁸⁰. По всей веро­ят­но­сти, уже во II веке чле­на­ми импе­ра­тор­ско­го сове­та ста­но­ви­лись лишь те юри­сты-всад­ни­ки, кото­рые отли­чи­лись в каче­стве блю­сти­те­лей государ­ст­вен­ных инте­ре­сов, и отсюда уже назна­ча­лись на выс­шие долж­но­сти, зани­мае­мые всад­ни­ка­ми. Один юрист в III веке, соглас­но отры­воч­но сохра­нив­шей­ся над­пи­си, слу­жил сна­ча­ла импе­ра­тор­ским совет­ни­ком, с жало­ва­ньем в 60000 сестер­ци­ев, затем (полу­чив в это же вре­мя жре­че­ское досто­ин­ство) с жало­ва­ньем в 100000 сестер­ци­ев; после это­го он стал дирек­то­ром про­до­воль­ст­вен­но­го управ­ле­ния в окру­ге Фла­ми­ни­е­вой доро­ги (от Рима до Рими­ни), поч­то­вым дирек­то­ром, нако­нец, по всей веро­ят­но­сти, импе­ра­тор­ским совет­ни­ком с жало­ва­ньем в 200000 сестер­ци­ев⁸¹. Юриди­че­ское обра­зо­ва­ние, начи­ная со II века, доволь­но часто про­кла­ды­ва­ло так­же путь в сенат лицам, при­над­ле­жа­щим к сосло­вию всад­ни­ков, так напри­мер, Л. Фуль­вию Абур­нию Вален­ту⁸².

Было уже ска­за­но, что по поста­нов­ле­ни­ям⁸³ импе­ра­то­ров Мар­ка Авре­лия и Л. Вера чинов­ни­ки из сосло­вия всад­ни­ков рас­па­да­лись на три клас­са: пер­вый состо­ял толь­ко из пре­фек­тов пре­то­рия, нося­щих титул с.149 (создан­ный, долж­но быть, Адри­а­ном) — vir emi­nen­tis­si­mus; ко вто­ро­му клас­су при­над­ле­жа­ли все осталь­ные пре­фек­ты вме­сте с гла­ва­ми финан­со­во­го управ­ле­ния и сек­ре­та­ри­а­та; все они носи­ли титул — vir per­fec­tis­si­mus (введен­ный, долж­но быть, Мар­ком Авре­ли­ем); тре­тий класс, нако­нец, состо­ял из всех осталь­ных чинов­ни­ков-всад­ни­ков (глав­ным обра­зом, про­ку­ра­то­ров), они все носи­ли титул — vir eg­re­gius⁸⁴. За ними сле­до­ва­ли всад­ни­ки, не состо­я­щие на государ­ст­вен­ной служ­бе, сре­ди кото­рых более важ­ные поль­зо­ва­лись, по всей веро­ят­но­сти, почет­ным титу­лом — splen­di­di и il­lustres. Два пер­вых клас­са чинов­ни­ков, с их потом­ст­вом до третье­го поко­ле­ния, поль­зо­ва­лись, в слу­чае обви­не­ния в уго­лов­ном пре­ступ­ле­нии, раз­ны­ми пре­иму­ще­ства­ми отно­си­тель­но соста­ва суда, само­го про­цес­са и сте­пе­ни нака­за­ния. Что каса­ет­ся этих титу­лов, то они не пере­хо­ди­ли, подоб­но титу­лу cla­ris­si­mus, на жен и детей или толь­ко в исклю­чи­тель­ных слу­ча­ях⁸⁵.

Сре­ди низ­ших долж­но­стей всад­ни­ки очень часто зани­ма­ли вли­я­тель­ную и хоро­шо опла­чи­вае­мую долж­ность скри­бы (бух­гал­те­ра и сче­то­во­да) при куруль­ных эди­лах и кве­сто­рах⁸⁶. Гора­ций, быв­ший три­бун леги­о­на, купил эту послед­нюю долж­ность, рав­ным обра­зом и некий Сар­мент, разыг­ры­вав­ший в эпо­ху Авгу­ста роль всад­ни­ка⁸⁷. Чинов­ни­ки это­го клас­са, не при­над­ле­жав­шие к сосло­вию всад­ни­ков, воз­во­ди­лись ино­гда в это досто­ин­ство⁸⁸.

Из тех жре­че­ских досто­инств, кото­рые со вре­ме­ни ново­введе­ний Авгу­ста были доступ­ны толь­ко двум пер­вым сосло­ви­ям, досто­ин­ство кури­о­нов и лупер­ков при­над­ле­жа­ло им обо­им в рав­ной мере. Исклю­чи­тель­но всад­ни­кам при­над­ле­жа­ли малые фла­ми­на­ты, пон­ти­фи­кат и туби­ци­нат, а кро­ме того, все преж­ние латин­ские государ­ст­вен­ные жре­че­ства. Сре­ди них ценин­ское счи­та­лось, по-види­мо­му, самым важ­ным; самым незна­чи­тель­ным было лав­рент­ское, доступ­ное мел­ко­раз­ряд­ным всад­ни­кам, а со вре­ме­ни Ком­мо­да лицам, не при­над­ле­жав­шим к это­му сосло­вию, и даже воль­ноот­пу­щен­ни­кам. Поми­мо того зна­че­ния, кото­рое име­ло жре­че­ское досто­ин­ство, будучи даро­ван­ным свы­ше в знак отли­чия, оно пре­до­став­ля­ло еще раз­лич­ные имму­ни­те­ты⁸⁹.

Даже те всад­ни­ки, кото­рые мог­ли иметь при­тя­за­ние на сена­тор­ское досто­ин­ство, ино­гда пред­по­чи­та­ли оста­вать­ся во вто­ром сосло­вии. Они пред­по­чи­та­ли сво­бо­ду и пол­ный досуг, бле­стя­щие дохо­ды, достав­ля­е­мые дело­вы­ми пред­при­я­ти­я­ми, осо­бен­но же дей­ст­ви­тель­ную власть на служ­бе импе­ра­то­ра или же поло­же­ние при дво­ре, пусто­му блес­ку и гне­ту­щим обя­зан­но­стям сена­тор­ских долж­но­стей. Так, напри­мер, уже Кв. Секс­тий Нигер Стар­ший отка­зал­ся от пред­ло­жен­ной ему Юли­ем Цеза­рем широ­кой пур­пу­ро­вой кай­мы, чтобы посвя­тить все свое вре­мя фило­со­фии⁹⁰. В сена­тор­ских кру­гах, где очень доро­жи­ли сохра­не­ни­ем пре­иму­ществ перед сосло­ви­ем всад­ни­ков, с неудо­воль­ст­ви­ем смот­ре­ли на это пре­не­бре­же­ние с.150 пер­вым сосло­ви­ем и стрем­ле­ние посту­пить на служ­бу импе­ра­то­ра. Так, напри­мер, Тацит гово­рит очень харак­тер­ным для его сена­тор­ской гор­до­сти обра­зом о Л. Аннее Меле, бра­те фило­со­фа Сене­ки и отце поэта Лука­на: «извра­щен­ное често­лю­бие удер­жи­ва­ло его от соис­ка­ния куруль­но­го досто­ин­ства, чтобы, оста­ва­ясь всад­ни­ком, срав­нять­ся во вли­я­тель­но­сти с кон­су­ла­ра­ми; он думал, что избе­рет крат­чай­ший путь к денеж­ной нажи­ве, если в каче­стве импе­ра­тор­ско­го чинов­ни­ка станет вести дела пра­ви­те­ля»⁹¹. Кор­не­лий Фуск уже в пору пер­вой моло­до­сти отка­зал­ся от сена­тор­ско­го досто­ин­ства, «руко­во­ди­мый жаж­дой нажи­вы»⁹². Пли­ний Млад­ший гово­рит, напро­тив, не толь­ко без пори­ца­ния, но и с боль­шим одоб­ре­ни­ем о неко­то­рых выдаю­щих­ся лицах из сосло­вия всад­ни­ков, кото­рые из люб­ви к покою или по отсут­ст­вию често­лю­бия не поже­ла­ли под­нять­ся выше. Мину­ций Мак­рин, воз­веден­ный Вес­па­си­а­ном в сена­тор­ское досто­ин­ство с ран­гом пре­то­ра, пред­по­чел бы оста­вать­ся одним из пер­вых сре­ди сосло­вия всад­ни­ков, так как отда­вал сво­бод­ной жиз­ни это­го сосло­вия пре­иму­ще­ство перед при­нуди­тель­ны­ми обя­зан­но­стя­ми сена­тор­ско­го досто­ин­ства. Так же дума­ли Мату­рий Арри­ан и Терен­тий Юни­ор⁹³. О пожа­ло­ва­нии всад­ни­кам почет­ных сена­тор­ских прав (впер­вые в 19 г.) уже гово­ри­лось⁹⁴.

Поми­мо всех упо­мя­ну­тых сте­пе­ней, внут­ри сосло­вия всад­ни­ков суще­ст­во­ва­ли еще бо́льшие раз­ли­чия в обще­ст­вен­ном поло­же­нии, зави­ся­щие от состо­я­ния и про­ис­хож­де­ния. Всад­ник, имев­ший воз­мож­ность сослать­ся на целый ряд пред­ков или толь­ко на отца, при­над­ле­жав­ших к сосло­вию всад­ни­ков, с пре­зре­ни­ем смот­рел на всех тех, кото­рые воз­вы­си­лись из низ­ше­го состо­я­ния по чьей-либо мило­сти или бла­го­да­ря сво­им воен­ным заслу­гам⁹⁵. «Рим­ским всад­ни­ком и сыном рим­ско­го всад­ни­ка» назы­ва­ет себя некий Л. Эми­лий Пер­ти­нак Акце­ян на одной над­пи­си в Мисене⁹⁶. Овидий гор­дил­ся тем, что при­над­ле­жал к сво­е­му сосло­вию в каче­стве потом­ка длин­но­го ряда пред­ков, а не попал в него в вих­ре вой­ны или по мило­сти судь­бы⁹⁷. И Пер­сий уве­ще­ва­ет не гор­дить­ся тем, что можешь прой­ти мимо цен­зо­ра в тра­бее (парад­ном пла­тье всад­ни­ков), будучи сам тысяч­ною вет­вью этрус­ско­го родо­слов­но­го дре­ва⁹⁸.

Насколь­ко тягост­но и даже уни­зи­тель­но мог­ло быть поло­же­ние всад­ни­ков, у кото­рых не хва­та­ло средств для жиз­ни, соот­вет­ст­вен­но сво­е­му зва­нию, и кото­рые были слиш­ком лени­вы или неспо­соб­ны, чтобы занять­ся каким-нибудь при­лич­ным делом, об этом свиде­тель­ст­ву­ют сти­хотво­ре­ния Мар­ти­а­ла, кото­рый, став три­бу­ном, всту­пил в сосло­вие всад­ни­ков⁹⁹. Он все­це­ло зави­сел от помо­щи бога­тых или знат­ных покро­ви­те­лей и не оста­нав­ли­вал­ся перед тем, чтобы посто­ян­но про­сить пода­чек у них и у импе­ра­то­ра¹⁰⁰. Его жела­ния были скром­ны, он про­сил, напри­мер, пода­рить ему хоро­ший плащ¹⁰¹ и вос­пел рос­кош­ную тогу, кото­рую с.151 пода­рил ему импе­ра­тор­ский каз­на­чей Пар­фе­ний, в двух сти­хотво­ре­ни­ях, когда она была еще новой и когда изно­си­лась¹⁰². В про­дол­же­ние мно­гих лет он зара­ба­ты­вал себе хлеб, испол­няя самые низ­кие долж­но­сти кли­ен­та. Его муза была гото­ва слу­жить каж­до­му, кто мог награ­дить ее¹⁰³; один из его дру­зей, кото­рых он осо­бен­но часто вос­пе­ва­ет, был цен­ту­ри­он Пудент, кото­рый, по-види­мо­му, не достиг даже цели сво­их стрем­ле­ний — зва­ния всад­ни­ка¹⁰⁴; и для дру­гих цен­ту­ри­о­нов Мар­ти­ал сочи­нял над­гроб­ные над­пи­си¹⁰⁵. 400000 сестер­ци­ев едва хва­та­ло даже на скром­ный образ жиз­ни. Юве­нал гово­рит, что толь­ко тот, кто тре­бу­ет немно­го боль­ше­го, чем уто­ле­ния голо­да и жаж­ды и защи­ты от холо­да, может удо­воль­ст­во­вать­ся ими. Но для кого сум­ма вдвое и втрое бо́льшая не доста­точ­на, того уже не удо­вле­тво­рят и сокро­ви­ща Кре­за или Нар­цис­са¹⁰⁶. Одна­ко, сре­ди рим­ских всад­ни­ков были и такие, кото­рым при­хо­ди­лось питать­ся хле­бом из отру­бей и испор­чен­ным вином¹⁰⁷. На осно­ва­нии того фак­та, что во вре­мя импе­ра­то­ров из дома Юли­ев чис­ло всад­ни­ков, позо­рив­ших себя пуб­лич­ным появ­ле­ни­ем на сцене и арене, было очень вели­ко, при­хо­дит­ся заклю­чить, что край­нее обед­не­ние сре­ди это­го сосло­вия было обыч­ным явле­ни­ем. Сре­ди мас­сы всад­ни­ков, высту­пав­ших в пред­став­ле­ни­ях Неро­на, было толь­ко несколь­ко лиц, поль­зу­ю­щих­ся доб­рой сла­вой и нахо­дя­щих­ся в хоро­ших усло­ви­ях жиз­ни¹⁰⁸.

Но с дру­гой сто­ро­ны, в среде всад­ни­ков цари­ли так­же доста­ток и богат­ство, как в про­вин­ци­ях и муни­ци­пи­ях (поэт Пер­сий, напри­мер, родом из всад­ни­че­ской семьи в Вола­тер­ре, оста­вил после себя 2 мил­ли­о­на сестер­ци­ев¹⁰⁹, гади­та­нец Колу­мел­ла, при­над­ле­жав­ший, по всей веро­ят­но­сти, так­же к сосло­вию всад­ни­ков, вла­дел поме­стья­ми в Цере, Ардее, Кар­сео­ли и Аль­бе)¹¹⁰, так, осо­бен­но, в самом Риме. Ведий Пол­ли­он, друг Авгу­ста и вла­де­лец рос­кош­но­го Pau­si­ly­pum («без­за­бот­ность», теперь Поси­лип­по) око­ло Неа­по­ля, кор­мив­ший сво­их мурен раба­ми, был всад­ни­ком, вед­шим свой род от воль­ноот­пу­щен­ни­ков. Август велел после его смер­ти срав­нять с зем­лей его гро­мад­ный дво­рец в Риме, «кото­рый зани­мал боль­ше про­стран­ства, чем мно­гие горо­да окру­жа­ют сво­и­ми сте­на­ми», и на месте его была воз­двиг­ну­та колон­на­да Ливии¹¹¹. Вооб­ще надо думать, что всад­ни­ки, быв­шие дру­зья­ми импе­ра­то­ров, вели боль­шей частью бле­стя­щий образ жиз­ни. К это­му же сосло­вию при­над­ле­жа­ли и бан­ки­ры (Август сде­лал несколь­ким всад­ни­кам цен­зор­ский выго­вор за то, что они бра­ли в долг день­ги по неболь­шим про­цен­там, а отда­ва­ли их в рост по более высо­ким)¹¹², затем круп­ные тор­гов­цы¹¹³ (чаще все­го зани­мав­ши­е­ся мор­ской тор­гов­лей и пере­воз­кой това­ров на сво­их кораб­лях)¹¹⁴, фаб­ри­кан­ты¹¹⁵, откуп­щи­ки тамо­жен­но­го сбо­ра¹¹⁶, постав­щи­ки, с.152 дирек­то­ра и чле­ны тор­го­вых ком­па­ний и обществ, веду­щих купе­че­ские и дру­гие доход­ные пред­при­я­тия (как, напри­мер, постав­ка чет­ве­рок для цир­ка)¹¹⁷. Сене­ка гово­рит об одном знат­ном (splen­di­dum) всад­ни­ке, Кор­не­лии Сене­ци­оне, кото­рый с боль­шой лов­ко­стью вел раз­лич­ные пред­при­я­тия и, бла­го­да­ря сво­ей береж­ли­во­сти, добил­ся вид­но­го поло­же­ния. Он был на пути к еще боль­ше­му богат­ству, когда его неожи­дан­но сра­зи­ла смерть, день­ги его работа­ли на суше и на море, все виды нажи­вы были исполь­зо­ва­ны им, он участ­во­вал и в отку­пе тамо­жен­ных сбо­ров¹¹⁸. Но и при­над­ле­жав­шие к это­му сосло­вию бога­чи чаще все­го употреб­ля­ли свой капи­тал на при­об­ре­те­ние поме­стий¹¹⁹. Квин­ти­ли­ан гово­рит, что при­сяж­ные заседа­те­ли были, боль­шей частью, земле­вла­дель­ца­ми; «судеб­ный ора­тор не дол­жен поэто­му стре­мить­ся к сжа­то­сти сло­га, от кото­ро­го может постра­дать ясность, ина­че они не будут в состо­я­нии сле­до­вать за ходом его мыс­ли»¹²⁰.

Во все вре­ме­на и доволь­но часто слу­ча­лось, что неко­то­рые лица носи­ли титул всад­ни­ка, не имея на то ника­ко­го пра­ва. Этрус­ку Сар­мен­ту, воль­ноот­пу­щен­ни­ку или рабу (по Гора­цию — одной жен­щи­ны, по свиде­тель­ству дру­гих — уби­то­го при Филип­пах М. Фаво­ния), уда­лось, бла­го­да­ря сво­е­му ост­ро­умию, добить­ся все­об­ще­го бла­го­во­ле­ния при дво­ре Авгу­ста, так что он мог решить­ся высту­пить в каче­стве всад­ни­ка. Но, когда он во вре­мя одно­го пред­став­ле­ния пока­зал­ся на местах для всад­ни­ков, то народ стал изде­вать­ся над ним в насмеш­ли­вых сти­хах. Одна­ко, про­цесс, вызван­ный про­ти­во­за­кон­ным при­сво­е­ни­ем им зва­ния всад­ни­ка, окон­чил­ся, бла­го­да­ря вли­я­тель­ным покро­ви­те­лям, оправ­да­ни­ем¹²¹. В 23 г. по Р. Хр. у Г., Суль­пи­ций Галь­ба внес (в каче­стве эди­ла) жало­бу в сенат по пово­ду того, что даже содер­жа­те­ли питей­ных домов ста­ли носить золо­тое коль­цо; сена­тор­ским ука­зом это было впредь запре­ще­но, а в сле­дую­щем году запре­ще­ние это было еще раз под­твер­жде­но зако­ном Вител­лия¹²². Вслед­ст­вие нару­ше­ния это­го зако­на во вре­мя цен­зор­ства Клав­дия (47 г.), более 400 лиц было при­вле­че­но к ответ­ст­вен­но­сти всад­ни­ком Т. Фла­ви­ем Про­ку­лом. Воль­ноот­пу­щен­ни­ков, кото­рые (каким-либо обра­зом) при­сво­и­ли себе зва­ние всад­ни­ка, Клав­дий нака­зы­вал кон­фис­ка­ци­ей иму­ще­ства¹²³. При Нероне воль­ноот­пу­щен­ни­ки, по-види­мо­му, ред­ко осме­ли­ва­лись носить золо­тое коль­цо: Три­маль­хи­он Пет­ро­ния носит на одном паль­це боль­шое, слег­ка позо­ло­чен­ное коль­цо, на дру­гом — золо­тое, но сплошь покры­тое желез­ны­ми звездоч­ка­ми¹²⁴. Мар­ти­ал нигде не упо­ми­на­ет о запре­те носить золо­тое коль­цо без пра­ва на то¹²⁵, зато часто гово­рит о теат­раль­ном эдик­те, издан­ном Доми­ти­а­ном (в 89 г. или неза­дол­го до это­го), по кото­ро­му стро­го запре­ща­лось поль­зо­вать­ся места­ми для всад­ни­ков лицам, не при­над­ле­жа­щи­ми с.153 к это­му сосло­вию¹²⁶; до сих пор это допус­ка­лось. Несмот­ря на это запре­ще­ние, на места для всад­ни­ков все-таки про­би­ра­лись лица, ста­рав­ши­е­ся казать­ся непо­до­зри­тель­ны­ми сво­ею бога­той одеж­дой и гром­ки­ми вос­хва­ле­ни­я­ми импе­ра­тор­ско­го ука­за. Но их высо­ко­пар­ные вос­кли­ца­ния: «нако­нец-то мож­но удоб­но сидеть; чернь боль­ше не стес­ня­ет и не гряз­нит нас, нако­нец-то всад­ни­кам вер­ну­ли их досто­ин­ство», не помо­га­ли им: государ­ст­вен­ные чинов­ни­ки их все-таки рас­по­зна­ва­ли и высы­ла­ли¹²⁷. Встре­чаю­ще­е­ся у Мар­ти­а­ла и Юве­на­ла осо­бое назва­ние для этих нена­сто­я­щих «всад­ни­ков» (ver­nae equi­tes)¹²⁸ застав­ля­ет так­же думать, что лица эти были посто­ян­ным явле­ни­ем в тогдаш­нем Риме. У Мар­ти­а­ла мы нахо­дим эпи­грам­му на одно­го цирюль­ни­ка, кото­ро­го гос­по­жа его снаб­ди­ла нуж­ны­ми сред­ства­ми, и кото­рый разыг­ры­вал роль всад­ни­ка до тех пор, пока его не обви­ни­ли в про­ти­во­за­кон­ном при­сво­е­нии непри­над­ле­жа­ще­го ему зва­ния, и ему при­шлось спа­сать­ся от при­го­во­ра бег­ст­вом в Сици­лию¹²⁹.