Мифы древней Греции

с.44

17. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ДЕЯНИЯ ГЕРМЕСА

a. Когда в пеще­ре Кил­ле­ны родил­ся Гер­мес, его мать Майя запе­ле­на­ла его и оста­ви­ла лежать в колы­бе­ли. Одна­ко он рос неве­ро­ят­но быст­ро, и не успе­ла она отвер­нуть­ся от него, как он вско­чил и отпра­вил­ся на поис­ки при­клю­че­ний. При­быв в Пие­рию, где пас­лось пре­крас­ное ста­до коров Апол­ло­на, он решил украсть их. Одна­ко испу­гав­шись, что по следам коров их лег­ко мож­но най­ти, он обо­драл кору упав­ше­го дуба, при­вя­зал ее спле­тен­ной тра­вой к копы­там коров и позд­но вече­ром погнал их по доро­ге. Апол­лон обна­ру­жил про­па­жу, но хит­рый Гер­мес обма­нул его. В поис­ках коров Апол­лон дошел на запа­де до Пило­са и на восто­ке до Онхе­ста, но без­ре­зуль­тат­но. В кон­це кон­цов он был вынуж­ден объ­явить о награ­де тому, кто задер­жит вора. Жад­ные до награ­ды Силен и сати­ры раз­бре­лись в раз­ные сто­ро­ны и про­ве­ли мно­го вре­ме­ни в бес­плод­ных поис­ках. Нако­нец, блуж­дая по доро­гам Арка­дии, они услы­ша­ли при­глу­шен­ные зву­ки музы­ки, нико­гда не слы­шан­ной ими ранее. Ним­фа сооб­щи­ла им из пеще­ры Кил­ле­ны, что недав­но здесь родил­ся на ред­кость спо­соб­ный ребе­нок, к кото­ро­му она взя­та в няни. Недав­но он сма­сте­рил необык­но­вен­ную музы­каль­ную игруш­ку, исполь­зо­вав пан­цирь чере­па­хи и натя­нув на него стру­ны из коро­вьих кишок, да так хоро­шо стал играть на ней, что даже усы­пил свою мать.

b. «А кто дал ему коро­вьи киш­ки?» — насто­ро­жив­шись, спро­си­ли сати­ры, заме­тив две коро­вьи шку­ры, рас­тя­ну­тые у вхо­да в пеще­ру. «Неуже­ли вы хоти­те обви­нить бед­но­го ребен­ка в кра­же?» — вопро­сом на вопрос отве­ти­ла ним­фа, и нача­лась пере­бран­ка.

c. В этот момент появил­ся Апол­лон и рас­по­знал вора по подо­зри­тель­но­му поведе­нию вещей длин­но­кры­лой пти­цы. Вой­дя в пеще­ру, он раз­будил Майю и сер­ди­то заявил ей, что Гер­мес дол­жен вер­нуть укра­ден­ных коров. Майя ука­за­ла на лежа­ще­го в пелен­ках и мир­но спя­ще­го ребен­ка и вос­клик­ну­ла: «Какое неле­пое обви­не­ние!» Но Апол­лон уже при­знал вися­щие шку­ры. Зевс и мыс­ли не допус­кал, что его толь­ко что родив­ший­ся сын ока­зал­ся вором; он даже пытал­ся намек­нуть Гер­ме­су, чтобы тот не при­зна­вал сво­ей вины. Но Апол­лон не уни­мал­ся, и испу­гав­ший­ся Гер­мес в кон­це кон­цов рас­ска­зал все, как было.

«Лад­но, пой­дем со мной, — ска­зал он Апол­ло­ну, — и я вер­ну тебе ста­до. Я заре­зал толь­ко двух коров, разде­лив их на две­на­дцать рав­ных частей для жерт­во­при­но­ше­ния две­на­дца­ти богам». — «Две­на­дца­ти богам? — пере­спро­сил Апол­лон. — Кто же, инте­рес­но, две­на­дца­тый?» — «Ваш покор­ный слу­га, гос­по­дин, — скром­но отве­тил Гер­мес. — Хотя я был очень голо­ден, но съел все­го лишь две­на­дца­тую часть, а осталь­ные долж­ным обра­зом сжег».

Так впер­вые мясо было при­не­се­но в жерт­ву богам.

d. Оба бога вер­ну­лись в пеще­ру Кил­ле­ны, где Гер­мес, поздо­ро­вав­шись с мате­рью, извлек из-под ове­чьей шку­ры какой-то пред­мет.

«Что это у тебя?» — спро­сил Апол­лон.

с.45 Вме­сто отве­та Гер­мес пока­зал сде­лан­ную им недав­но лиру и, поль­зу­ясь им же изо­бре­тен­ным плек­тром, сыг­рал на ней столь чару­ю­щую мело­дию, вос­хва­ляя в песне бла­го­род­ство, ум и щед­рость Апол­ло­на, что тот сра­зу же его про­стил. Играя всю доро­гу, Гер­мес про­во­дил вос­хи­щен­но­го и доволь­но­го Апол­ло­на до Пило­са, где и вру­чил ему остав­ших­ся коров, спря­тан­ных в пеще­ре. «Давай менять­ся! — вос­клик­нул Апол­лон. — Ты берешь коров, а я — лиру». — «Согла­сен», — отве­тил Гер­мес, и они уда­ри­ли по рукам.

e. Пока голод­ные коро­вы пас­лись, Гер­мес сре­зал камы­шин­ку, сде­лал из нее пас­ту­шью сви­рель и заиг­рал новую мело­дию. Апол­ло­ну она опять так понра­ви­лась, что он вос­клик­нул: «Меняю! За твою сви­рель я отдам тебе свой золо­той жезл, с кото­рым пасу мое ста­до, а в буду­щем ты ста­нешь богом всех ското­во­дов и пас­ту­хов». — «Твой жезл не сто­ит моей сви­ре­ли, — отве­тил Гер­мес, — но я согла­сен менять­ся, если ты обу­чишь меня гада­нию, посколь­ку, сда­ет­ся мне, это очень полез­ное искус­ство». — «Ничем не могу тебе помочь, — ска­зал Апол­лон, — но если ты обра­тишь­ся к моим ста­рым няням фри­ям, кото­рые живут на Пар­на­се, они обу­чат тебя гада­нию на камеш­ках».

f. И они опять уда­ри­ли по рукам. Апол­лон, вновь отне­ся дитя на Олимп, рас­ска­зал Зев­су обо всем, что про­изо­шло. Зевс пред­у­предил Гер­ме­са, что отныне тот дол­жен ува­жать пра­во соб­ст­вен­но­сти и воз­дер­жи­вать­ся от откро­вен­ной лжи. Одна­ко вся эта исто­рия его очень поза­ба­ви­ла: «Да, ты весь­ма изо­бре­та­те­лен, гово­ришь крас­но­ре­чи­во и убеди­тель­но, крош­ка бог», — ска­зал он. — «Тогда сде­лай меня сво­им гла­ша­та­ем, отец, — отве­тил Гер­мес, — и я буду отве­чать за сохран­ность всей соб­ст­вен­но­сти богов и нико­гда не солгу, хотя и не обе­щаю все­гда гово­рить всю прав­ду». — «Это­го от тебя никто и не тре­бу­ет, — ска­зал с улыб­кой Зевс. — Но в твои обя­зан­но­сти будет вхо­дить заклю­че­ние дого­во­ров, раз­ви­тие тор­гов­ли, соблюде­ние пра­ва сво­бод­но­го про­хо­да для путе­ше­ст­вен­ни­ков по всем доро­гам мира».

Гер­мес при­нял эти усло­вия, и Зевс вру­чил ему жезл-каду­цей с белы­ми лен­та­ми, кото­рый каж­дый обя­зан был ува­жать, а так­же дал сыну широ­ко­по­лую шля­пу от дождя и кры­ла­тые золотые сан­да­лии, кото­рые мог­ли пере­но­сить его со ско­ро­стью вет­ра. Тут же он был при­нят в семью олим­пий­ских богов, кото­рых научил искус­ству полу­че­ния огня с помо­щью быст­ро­го вра­ще­ния спе­ци­аль­ной палоч­ки.

g. После это­го фрии пока­за­ли Гер­ме­су, как пред­ска­зы­вать буду­щее по поле­ту кам­ня, бро­шен­но­го над гла­дью воды, а потом он сам изо­брел игру в кости и спо­соб гада­ния по ним. Сво­им гла­ша­та­ем сде­лал его и Гадес: теперь Гер­мес дол­жен был лас­ко­вой и успо­ко­и­тель­ной речью про­во­жать души умер­ших в Аид, воз­ла­гая свой золо­той жезл на их очи¹.

h. Затем Гер­мес помог трем боги­ням судь­бы в состав­ле­нии алфа­ви­та, изо­брел аст­ро­но­мию, музы­ку, искус­ство кулач­но­го боя и гим­на­сти­ки, еди­ни­цы меры и веса, кото­рые, одна­ко, неко­то­ры­ми при­пи­сы­ва­ют­ся Пала­меду, а так­же научил, как выра­щи­вать олив­ко­вые дере­вья².

i. Неко­то­рые утвер­жда­ют, что у изо­бре­тен­ной Гер­ме­сом лиры было семь струн, дру­гие гово­рят, что струн было толь­ко три или четы­ре — по чис­лу вре­мен года и что Апол­лон довел коли­че­ство струн до семи³.

j. У Гер­ме­са было мно­же­ство сыно­вей, вклю­чая гла­ша­тая арго­нав­тов Эхи­о­на, раз­бой­ни­ка Авто­ли­ка и изо­бре­та­те­ля буко­ли­че­ской поэ­зии Даф­ни­са. Даф­нис был пре­крас­ным сици­лий­ским юно­шей, кото­ро­го его мать-ним­фа роди­ла в лав­ро­вой с.46 роще на Герей­ских горах. Вот поче­му он носит такое имя, дан­ное его при­ем­ны­ми роди­те­ля­ми-пас­ту­ха­ми. Пан научил его игре на сви­ре­ли, он поль­зо­вал­ся рас­по­ло­же­ни­ем Апол­ло­на и частень­ко охо­тил­ся с Арте­ми­дой, кото­рой нра­ви­лась его музы­ка. Он любов­но уха­жи­вал за сво­и­ми мно­го­чис­лен­ны­ми ста­да­ми, в кото­рых были живот­ные той же поро­ды, что и у Гелиоса. Любив­шая Даф­ни­са ним­фа по име­ни Номия заста­ви­ла его поклясть­ся в том, что он нико­гда не будет ей изме­нять, в про­тив­ном слу­чае она осле­пит его. Одна­ко ее сопер­ни­ца Химе­ра ухит­ри­лась соблаз­нить Даф­ни­са, когда тот был пьян, и Номия, в испол­не­ние сво­ей угро­зы, выко­ло­ла ему гла­за. Какое-то вре­мя Даф­нис уте­шал себя сла­га­ни­ем груст­ных сти­хов о поте­рян­ном зре­нии, но про­жил он недол­го. Гер­мес обра­тил его в камень, кото­рый до сих пор пока­зы­ва­ют в горо­де Кефа­ле­ни­тане, и сде­лал так, что в Сира­ку­зах забил источ­ник, назван­ный Даф­нис, у кото­ро­го еже­год­но устра­и­ва­ют­ся жерт­во­при­но­ше­ния богам⁴.

* * *

1. Миф о дет­стве Гер­ме­са сохра­нил­ся толь­ко в позд­ней лите­ра­тур­ной фор­ме. Набе­ги на соседей с целью уго­на скота, совер­шав­ши­е­ся лов­ки­ми жите­ля­ми Мес­се­ны (см. 74. g и 171. h), а так­же дого­вор, поло­жив­ший конец этим набе­гам, веро­ят­но, мифо­ло­ги­че­ски объ­еди­ни­лись с повест­во­ва­ни­ем о том, как вар­ва­ры-элли­ны, дей­ст­вуя от име­ни заим­ст­во­ван­но­го ими бога Апол­ло­на, вос­при­ня­ли дости­же­ния кри­то-эллад­ской циви­ли­за­ции^[1] (с кото­рой они столк­ну­лись в цен­траль­ной и южной Гре­ции) и пере­ня­ли у мест­ных пле­мен куль­ту­ру поведе­ния. Кулач­ный бой, еди­ни­цы меры и веса, музы­ка, аст­ро­но­мия, куль­ту­ра выра­щи­ва­ния олив­ко­вых дере­вьев — все это отно­сит­ся к доэл­лин­ской эпо­хе (см. 162. 6).

2. Исто­рия бога Гер­ме­са вос­хо­дит к камен­ным фал­ло­сам, вокруг кото­рых отправ­ля­лись мест­ные доэл­лин­ские куль­ты пло­до­ро­дия (см. 15. 1), а его быст­рый рост мож­но объ­яс­нить игри­вой непри­стой­но­стью Гоме­ра. В нем так­же про­сле­жи­ва­ют­ся чер­ты Боже­ст­вен­но­го Дитя­ти, фигу­ри­ро­вав­ше­го в доэл­лин­ском кален­да­ре (см. 24. 6; 44. 1; 105. 1; 171. 4 и т. д.), еги­пет­ско­го бога муд­ро­сти Тота, а так­же Ану­би­са — про­вод­ни­ка душ в поту­сто­рон­ний мир.

3. Гераль­ди­че­ские белые лен­ты на жез­ле Гер­ме­са позд­нее оши­боч­но тол­ко­ва­лись как змеи, посколь­ку он был гла­ша­та­ем Гаде­са; отсюда имя Эхи­он. Фрии — это муси­че­ская три­а­да горы Пар­нас, а их гада­ние по поле­ту бро­шен­но­го кам­ня прак­ти­ко­ва­лось даже в Дель­фах (My­tho­gra­phi Grae­ci: Ap­pen­dix Nar­ra­tio­num 67^[2]). Изо­бре­те­ние гада­тель­ной кости, изготов­лен­ной из баб­ки, при­пи­сы­ва­лось Афине (Зено­бий. Посло­ви­цы V. 75). «Длин­но­кры­лой пти­цей» Апол­ло­на, воз­мож­но, был журавль, посвя­щен­ный Гер­ме­су. Гер­мес, кото­рый в древ­но­сти счи­тал­ся покро­ви­те­лем гада­ний, лите­ра­ту­ры, часто испы­ты­вал «набе­ги на свою терри­то­рию» со сто­ро­ны апол­ло­ни­че­ско­го жре­че­ства. Ана­ло­гич­ным обра­зом его соб­ст­вен­ные жре­цы при­пи­сы­ва­ли ему то, что тра­ди­ци­он­но отно­си­лось к Пану, музам и Афине. Добы­ва­ние огня тре­ни­ем так­же при­пи­сы­ва­ет­ся Гер­ме­су, посколь­ку тре­ние палоч­ки о дос­ку вос­при­ни­ма­лось с.47 сквозь приз­му муж­ско­го и жен­ско­го нача­ла и пред­по­ла­га­ло фал­ли­че­скую магию.

4. Силен и его сыно­вья сати­ры были обще­при­ня­ты­ми коми­че­ски­ми пер­со­на­жа­ми атти­че­ской дра­мы (см. 83. 5); они вос­хо­дят к гру­бым гор­цам север­ной Гре­ции. Одна из нимф назы­ва­ет Силе­на автох­то­ном, или сыном Пана (Нонн. Дея­ния Дио­ни­са XIV. 97. XXIX. 262).

5. Роман­ти­че­ская исто­рия Даф­ни­са сло­жи­лась вокруг фал­ли­че­ско­го стол­ба в Кефа­ле­ни­тане и источ­ни­ка в Сира­ку­зах; воз­мож­но, в каж­дом из этих мест была лав­ро­вая роща, в кото­рой пели пес­ни в честь покой­но­го слеп­ца. Даф­нис, есте­ствен­но, был воз­люб­лен­ным Апол­ло­на, кото­рый заим­ст­во­вал лавр у орги­а­сти­че­ской Тем­пей­ской боги­ни^[3] (см. 21. 5).