Мифы древней Греции

с.195

75. БЕЛЛЕРОФОНТ

a. Бел­ле­ро­фонт был сыном Глав­ка и вну­ком Сиси­фа. Он вынуж­ден был поки­нуть Коринф, убив перед этим неко­е­го Бел­ле­ра, за что и полу­чил про­зви­ще Бел­ле­ро­фонт, зву­чав­шее потом как Бел­ле­ро­фон, а так­же соб­ст­вен­но­го бра­та, кото­ро­го обыч­но назы­ва­ют Дели­а­дом¹. Он нашел при­ют у тиринф­ско­го царя Пре­та, но, к несча­стью, жена Пре­та Антея, кото­рую неко­то­рые назы­ва­ют Сфе­не­бе­ей, влю­би­лась в при­шель­ца с пер­во­го взгляда. Когда тот откло­нил ее любовь, она обви­ни­ла его в том, что он пытал­ся соблаз­нить ее, и Прет, пове­рив жене, при­шел в ярость. Одна­ко, не рискуя навлечь на себя гнев фурий за убий­ство чело­ве­ка, нашед­ше­го при­ют в его доме, Прет отпра­вил его к сво­е­му тестю Иоба­ту, царю Ликии, с запе­ча­тан­ным посла­ни­ем, в кото­ром гово­ри­лось: «Про­шу, убе­ри пода­те­ля сего с это­го све­та — он пытал­ся обес­че­стить мою жену, твою дочь».

b. Иобат, кото­рый так­же не решил­ся обидеть цар­ско­го гостя, попро­сил Бел­ле­ро­фон­та сослу­жить ему служ­бу и уни­что­жить Химе­ру — изры­гаю­щую огонь жен­щи­ну-чудо­ви­ще с льви­ной голо­вой, козьим туло­ви­щем и зме­и­ным хво­стом. «Она, — объ­яс­нил Иобат, — дочь Ехид­ны, кото­рую при­ру­чил мой враг, карий­ский царь». Перед тем как отпра­вить­ся выпол­нять пору­чен­ное дело, Бел­ле­ро­фонт обра­тил­ся к про­ри­ца­те­лю Поли­иду, кото­рый посо­ве­то­вал ему вна­ча­ле пой­мать и обуздать кры­ла­то­го коня Пега­са, кото­ро­го музы с горы Гели­кон полю­би­ли за то, что он выбил уда­ром копы­та источ­ник Гип­по­кре­ну².

c. На Гели­коне Пега­са не ока­за­лось, но Бел­ле­ро­фонт обна­ру­жил его в коринф­ском акро­по­ле, когда тот пил из Пире­ны — одно­го из создан­ных им источ­ни­ков, и наки­нул ему на голо­ву золо­че­ную уздеч­ку, кото­рую ему своевре­мен­но пода­ри­ла Афи­на. Неко­то­рые утвер­жда­ют, что Афи­на при­ве­ла Бел­ле­ро­фон­ту уже обуздан­но­го Пега­са. Есть и такие, кто гово­рит, что коня Бел­ле­ро­фон­ту пода­рил его насто­я­щий отец Посей­дон. Как бы там ни было, Бел­ле­ро­фонт одо­лел Химе­ру, сна­ча­ла взле­тев над ней на Пега­се и осы­пав ее стре­ла­ми, а затем протолк­нув кон­цом копья кусок с.196 свин­ца меж ее челю­стей. Огнен­ное дыха­ние Химе­ры рас­пла­ви­ло металл, и он потек ей в глот­ку, про­жи­гая внут­рен­но­сти³.

d. Одна­ко Иобат не толь­ко не воз­на­гра­дил Бел­ле­ро­фон­та за его подвиг, но даже отпра­вил его про­тив воин­ст­вен­ных соли­мов и их союз­ни­ков — ама­зо­нок. Бел­ле­ро­фонт победил и тех, и дру­гих, летая над ними, недо­ся­гае­мый для стрел, и сбра­сы­вая боль­шие кам­ни на голо­вы сво­их вра­гов. Затем в ликий­ской долине Ксан­фа он разде­лал­ся с шай­кой карий­ских пира­тов, воз­глав­ля­е­мых Химарром — вспыль­чи­вым и хваст­ли­вым вои­ном, кото­рый пла­вал на кораб­ле, носо­вая часть кото­ро­го была укра­ше­на льви­ной голо­вой, а кор­ма име­ла фор­му змея. Когда Иобат и на этот раз не выка­зал сво­ей бла­го­дар­но­сти, а наобо­рот, послал стра­жу, чтобы она из укры­тия напа­ла на воз­вра­щав­ше­го­ся Бел­ле­ро­фон­та, он сошел с коня и обра­тил­ся к Посей­до­ну с молит­вой, чтобы тот пря­мо по его следам зали­вал водой Ксанф­скую доли­ну. Посей­дон услы­шал молит­ву и послал огром­ные вол­ны, кото­рые мед­лен­но дви­га­лись за Бел­ле­ро­фон­том, шед­шим во дво­рец Иоба­та. Посколь­ку ни один муж­чи­на не смог бы заста­вить Бел­ле­ро­фон­та повер­нуть вспять, ксанф­ские жен­щи­ны задра­ли свои юбки выше поя­са и бро­си­лись ему навстре­чу, напе­ре­бой пред­ла­гая себя, если толь­ко он сме­нит гнев на милость. Скром­ность Бел­ле­ро­фон­та была столь вели­ка, что он отвер­нул­ся от них и побе­жал, а вме­сте с ним отсту­пи­ли и вол­ны.

e. Убедив­шись, что Прет что-то напу­тал, обви­нив Бел­ле­ро­фон­та в пося­га­тель­стве на честь Антеи, Иобат напи­сал пись­мо, в кото­ром потре­бо­вал, чтобы ему подроб­но опи­са­ли этот слу­чай. Узнав всю прав­ду, он попро­сил у Бел­ле­ро­фон­та про­ще­ния, дав ему в жены свою дочь Фило­ною и объ­явив его наслед­ни­ком ликий­ско­го тро­на. Он так­же похва­лил ксанф­ских жен­щин за наход­чи­вость и рас­по­рядил­ся, чтобы впредь все ксан­ф­цы вели свой род не по отцу, а по мате­ри.

f. Опья­нен­ный сла­вой, Бел­ле­ро­фонт дерз­нул взле­теть на Олимп, как бес­смерт­ный, но Зевс наслал ово­да, кото­рый ужа­лил Пега­са под самый хвост, тот встал на дыбы и Бел­ле­ро­фонт позор­но упал на зем­лю. Сам Пегас бла­го­по­луч­но доле­тел до Олим­па, и теперь Зевс возит на нем свои перу­ны, а Бел­ле­ро­фонт, упав на колю­чие кусты, стал хро­мым и сле­пым; оди­но­кий и про­кля­тый все­ми, он бро­дил по, зем­ле, избе­гая дорог, по кото­рым ходят люди, пока смерть не при­бра­ла его⁴.

* * *

1. Попыт­ка Антеи соблаз­нить Бел­ле­ро­фон­та име­ет в гре­че­ских мифах несколь­ко парал­ле­лей (см. 70. 2), не счи­тая пале­стин­ской исто­рии об Иоси­фе и жене Поти­фа­ра и еги­пет­ской «Пове­сти о двух бра­тьях». Про­ис­хож­де­ние мифа неиз­вест­но.

2. Дочь Ехид­ны Химе­ра, изо­бра­жен­ная на одном из хетт­ских зда­ний в Кар­хе­ми­ше, была сим­во­лом трех­се­зон­но­го свя­щен­но­го года Вели­кой боги­ни: лев обо­зна­чал вес­ну, коза — лето, а змей — зиму. Повреж­ден­ная стек­лян­ная пла­стин­ка, най­ден­ная в Денд­рах око­ло Микен, изо­бра­жа­ет героя, борю­ще­го­ся со львом, а из-за его спи­ны вид­не­ет­ся нечто, напо­ми­наю­щее козью голо­ву и длин­ный змее­вид­ный хвост. Посколь­ку пла­стин­ка дати­ру­ет­ся пери­о­дом, когда боги­ня была вер­хов­ным с.197 боже­ст­вом (само это изо­бра­же­ние схо­же с этрус­ской фреской из Тарк­ви­нии; хотя на фрес­ке герой, как Бел­ле­ро­фонт, вос­седа­ет на лоша­ди), ее сле­ду­ет пони­мать как иллю­ст­ра­цию вхо­дя­щей в обряд коро­на­ции схват­ки царя с муж­чи­на­ми в нарядах зве­рей (см. 81. 2 и 123. 1), обо­зна­чаю­щих раз­лич­ные вре­ме­на года.

3. Вра­ги Бел­ле­ро­фон­та, соли­мы, были детьми Сал­мы. Посколь­ку все горо­да и мысы, назва­ния кото­рых начи­на­ют­ся со сло­га salm, име­ют восточ­ную ори­ен­та­цию, не исклю­че­но, что Сал­ма была боги­ней весен­не­го рав­но­ден­ст­вия. Одна­ко вско­ре она пре­вра­ти­лась в муж­ское боже­ство — сол­неч­но­го бога Соли­му, или Сели­ма, Соло­мо­на или Аб-Сало­ма (Авес­са­ло­ма), чье имя дало назва­ние горо­ду Иеру­са­ли­му. Ама­зон­ки были сра­жаю­щи­ми­ся жри­ца­ми луны-боги­ни (см. 100. 1).

4. Имя Химарр про­ис­хо­дит от chi­ma­ros или chi­mai­ra («коза»). И вспыль­чи­вость, и корабль это­го вои­на, укра­шен­ный на носо­вой части голо­вой льва и с кор­мой в виде змея, появи­лись в рас­ска­зе о Бел­ле­ро­фон­те не без помо­щи како­го-нибудь евге­ме­ри­ста, пытав­ше­го­ся объ­яс­нить суще­ст­во­ва­ние огнеды­ша­щей Химе­ры. Гора Химе­ра («козья гора») — так назы­вал­ся дей­ст­ву­ю­щий вул­кан око­ло Фасе­лиды в Ликии (Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия V. 28), и это назва­ние долж­но было объ­яс­нить его огнен­ное дыха­ние.