Завоевание Галлии Цезарем

Пред­и­сло­вие к пер­во­му изда­нию

с. v Посколь­ку эта кни­га намно­го пере­рос­ла мой изна­чаль­ный замы­сел, я хотел бы объ­яс­нить, как она при­ня­ла свою нынеш­нюю фор­му. Один­на­дцать лет назад мне при­шло в голо­ву, что рас­сказ о заво­е­ва­нии Гал­лии Цеза­рем на англий­ском язы­ке мог бы спа­сти от ску­ки школь­ни­ков, обре­чён­ных про­ди­рать­ся сквозь стра­ни­цы «Запи­сок», бес­ко­неч­но сра­жа­ясь с абсо­лют­ным абла­ти­вом, и пока­зать им, что эти стра­ни­цы не пред­на­зна­че­ны для того, чтобы при­чи­нять людям душев­ные тер­за­ния, но повест­ву­ют о собы­ти­ях, слу­чив­ших­ся на самом деле и не менее инте­рес­ных, чем подви­ги Кор­те­са или Клай­ва. Я так­же наде­ял­ся, что кое-кто из «широ­кой пуб­ли­ки» может обна­ру­жить в таком рас­ска­зе кое-что инте­рес­ное, если суме­ет пре­одо­леть отвра­ще­ние к его назва­нию. В сво­ём неве­же­стве я пообе­щал себе, что это будет срав­ни­тель­но неслож­ным делом. Неко­то­рые исто­ри­че­ские работы, напи­сан­ные мной ранее, потре­бо­ва­ли от меня дли­тель­ных иссле­до­ва­ний и тяжё­ло­го труда. Но я пола­гал, что почти един­ст­вен­ный источ­ник о Галль­ской войне — это мему­а­ры заво­е­ва­те­ля. Почти един­ст­вен­ный, думал я, но столь вели­кий, что, чест­но работая с ним, про­сто невоз­мож­но напи­сать плохую кни­гу. Поэто­му я ска­зал себе: «Дай­те мне про­сто одо­леть “Запис­ки”, и горе мне, если с помо­щью “Исто­рии Юлия Цеза­ря”, напи­сан­ной Напо­лео­ном, и раз­ных про­чих книг, кото­рые, конеч­но, надо будет исполь­зо­вать, я не смо­гу пре­вра­тить такой мате­ри­ал в лёг­кий для чте­ния рас­сказ. Мне не при­дёт­ся про­во­дить розыс­ки в “Синих кни­гах”^[1], забы­тых мему­а­рах и пыль­ных грудах руко­пи­сей». Излишне гово­рить, что вско­ре я понял свою ошиб­ку. Спи­сок «раз­ных про­чих книг» с. vi посто­ян­но удли­нял­ся. Хотя для нарра­ти­ва как тако­во­го Цезарь — почти един­ст­вен­ный ори­ги­наль­ный источ­ник, ибо Плу­тарх и Све­то­ний, Дион Кас­сий, Флор и Оро­зий не слиш­ком полез­ны, всё же для того, чтобы понять воен­ную систе­му Цеза­ря и допол­нить его сведе­ния по тем или иным вопро­сам, при­хо­дит­ся обра­щать­ся ко мно­гим дру­гим антич­ным и сред­не­ве­ко­вым авто­рам, исто­ри­кам, гео­гра­фам, хро­ни­стам, соста­ви­те­лям путе­во­ди­те­лей. Цезарь остав­ля­ет без отве­тов мно­гие вопро­сы, свя­зан­ные с гео­гра­фи­ей, этно­ло­ги­ей, социо­ло­ги­ей, рели­ги­ей, поли­ти­кой и воен­ным делом. Чтобы про­лить свет на эти вопро­сы и объ­яс­нить непо­нят­ные выра­же­ния Цеза­ря, потре­бо­вал­ся труд мно­же­ства иссле­до­ва­те­лей — гео­гра­фов, анти­ква­ров, антро­по­ло­гов, этно­ло­гов, архео­ло­гов, воен­ных спе­ци­а­ли­стов, фило­ло­гов, изда­те­лей; и их сочи­не­ния, мно­гие из кото­рых рас­се­я­ны по зару­беж­ным науч­ным жур­на­лам, мог­ли бы соста­вить круп­ную биб­лио­те­ку. Зна­чи­тель­ная часть этих работ в целом явля­ет­ся дис­кус­си­он­ной или истол­ко­ва­тель­ной, и в основ­ном они посвя­ще­ны рас­смот­ре­нию и про­яс­не­нию антич­ных тек­стов, одна­ко мно­гие из этих трудов пред­став­ля­ют собой чуть ли не един­ст­вен­ный источ­ник по тому или ино­му вопро­су. Они содер­жат кру­пи­цы под­лин­ных сведе­ний, поз­во­ля­ю­щие нам запол­нить про­бе­лы в вос­по­ми­на­ни­ях заво­е­ва­те­ля. Архео­ло­ги обна­ру­жи­ва­ют спор­ные участ­ки. Моне­ты, над­пи­си, ржа­вое ору­жие и даже чере­па попол­ня­ют базу наших зна­ний. Воен­ные исто­ри­ки, обу­чен­ные отме­чать гео­гра­фи­че­ские осо­бен­но­сти мест­но­сти, с «Запис­ка­ми» в руках вдоль и попе­рёк объ­ез­жа­ют Фран­цию, Бель­гию, Эль­зас и Швей­ца­рию; и даже если горя­чие пред­убеж­де­ния мест­но­го пат­рио­тиз­ма часто вво­дят их в заблуж­де­ние, их труды, взя­тые в ком­плек­се, не про­па­да­ют даром.

И это ещё не всё. Для дости­же­ния моей цели недо­ста­точ­но было про­сто рас­ска­зать о заво­е­ва­нии Гал­лии. Чтобы мой рас­сказ стал поня­тен, я, разу­ме­ет­ся, дол­жен был напи­сать пред­и­сло­вие, и посте­пен­но ста­ло оче­вид­но, что, если я не хочу обма­нуть и оскор­бить поку­па­те­лей, кото­рых я наде­ял­ся при­влечь, даже этот с. vii крат­кий раздел невоз­мож­но напи­сать, не обра­ща­ясь к слож­ней­шим мате­ри­ям. После изда­ния клас­си­че­ских исто­ри­че­ских трудов Тьерри, Момм­зе­на, Мери­ве­ля и дру­гих был про­лит новый свет на этно­ло­ги­че­ские и дру­гие вопро­сы, кото­ры­ми я решил занять­ся. Я дол­жен был осме­лить­ся выска­зать какое-то мне­ние об уровне поли­ти­че­ско­го раз­ви­тия, достиг­ну­то­го гал­ла­ми, и для того, чтобы оно заслу­жи­ва­ло пуб­ли­ка­ции, мне сле­до­ва­ло соста­вить его само­сто­я­тель­но. Я не соби­рал­ся писать исто­рию гал­лов, моим пред­ме­том было лишь поко­ре­ние их Юли­ем Цеза­рем, но чтобы понять их исто­рию, мне при­шлось при­ло­жить столь­ко уси­лий, слов­но я воз­на­ме­рил­ся её напи­сать. По мере того, как я всё глуб­же и глуб­же увя­зал в этой тря­сине, я понял, что мно­гие про­бле­мы нераз­ре­ши­мы, но это не осво­бож­да­ло меня от необ­хо­ди­мо­сти с ними раз­би­рать­ся. Даже если исто­ри­че­скую или гео­гра­фи­че­скую про­бле­му нель­зя раз­ре­шить с мате­ма­ти­че­ской точ­но­стью, ино­гда мож­но дать ответ с той или иной веро­ят­но­стью; а если одно реше­ние ничем не луч­ше и не хуже дру­го­го, чита­тель име­ет пра­во спро­сить: «Поче­му?» Даже точ­ное опре­де­ле­ние сте­пе­ни наше­го неве­же­ства — не напрас­ный труд. Я дол­жен был либо оста­вить свой пред­мет, либо овла­деть им. Иссле­до­ва­ние, посвя­щён­ное Цеза­рю, — дело трудо­ём­кое, но захва­ты­ваю­щее. Год за годом я про­дол­жал читать — не толь­ко ради настав­ле­ния чита­те­лей, но и, не в мень­шей сте­пе­ни, ради удо­воль­ст­вия от позна­ния. И я решил при­ло­жить все уси­лия для того, чтобы создать труд, кото­рый ока­жет­ся не толь­ко полез­ным для пре­по­да­ва­те­лей и инте­рес­ным для широ­кой пуб­ли­ки, но и достой­ным вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей и спе­ци­а­ли­стов по воен­но­му делу.

Хва­лить «Запис­ки», lau­da­tos to­ties a lau­da­tis^[2], было бы чуть ли не дер­зо­стью. Но, быть может, мне поз­во­ли­тель­но ска­зать, поче­му я наде­юсь на то, что им всё же угото­ва­на луч­шая судь­ба, чем слу­жить рез­цом для зазуб­ри­ва­ния герун­ди­ев. Я пола­гаю, что сего­дня эта кни­га ред­ко исполь­зу­ет­ся в пре­по­да­ва­нии — по край­ней мере, в нашей стране, — раз­ве что в обу­че­нии маль­чи­ков, кото­рые нико­гда не чита­ют её цели­ком. Но даже если про­честь все­го одну или две кни­ги «Запи­сок» из семи, их всё же мож­но рас­смат­ри­вать не про­сто как учеб­ный мате­ри­ал для пере­во­да, но так­же с. viii как исто­рию. Я охот­но при­знаю, что кое-что в этом направ­ле­нии уже сде­ла­но. Одна­ко мно­гое ещё пред­сто­ит сде­лать. К сожа­ле­нию, опуб­ли­ко­ван­ные в нашей стране изда­ния «Запи­сок» стра­да­ют мно­же­ст­вом недо­стат­ков, осо­бен­но в сфе­ре гео­гра­фии. Боль­шин­ство изда­те­лей черес­чур скло­ня­ют­ся перед авто­ри­те­том Напо­лео­на. Те из них, кто под­хо­дит к рабо­те наи­бо­лее осмыс­лен­но, порой не при­кла­ды­ва­ют доста­точ­но уси­лий и силь­нее дру­гих вво­дят чита­те­лей в заблуж­де­ние. Я знаю одно­го изда­те­ля, кото­рый, рас­счи­ты­вая вос­пла­ме­нить вооб­ра­же­ние юных иссле­до­ва­те­лей, укра­сил своё изда­ние кар­тин­ка­ми, име­ю­щи­ми лишь один недо­ста­ток: на боль­шин­стве из них изо­бра­же­ны места, где Цезарь нико­гда не бывал. Если поверх­ност­ные зна­ния опас­ны, то поверх­ност­ные иссле­до­ва­ния — это напрас­ный труд. Дело обсто­ит так, что чело­век, взяв­ший­ся объ­яс­нить гео­гра­фию Гал­лии, дол­жен выбрать одно из двух. Либо он дол­жен занять­ся этим вопро­сом как неза­ви­си­мый иссле­до­ва­тель и вести свои иссле­до­ва­ния до побед­но­го кон­ца, — а это тре­бу­ет огром­но­го труда, и изда­те­лю школь­но­го учеб­ни­ка нет смыс­ла за него брать­ся, — либо он дол­жен взять в каче­стве путе­во­ди­те­ля Напо­лео­на или дру­го­го подоб­но­го авто­ра; в этом слу­чае он гаран­ти­ро­ван­но допу­стит вели­кое мно­же­ство оши­бок.

Нет и ника­ких при­чин для того, чтобы сочи­не­ние Цеза­ря исполь­зо­ва­лось лишь как школь­ный учеб­ник, — если не счи­тать рас­суж­де­ний о том, какие темы явля­ют­ся более мно­го­обе­щаю­щи­ми. Я наде­юсь, что одна­жды свер­шит­ся рефор­ма, в резуль­та­те кото­рой его ста­нут читать и более под­готов­лен­ные уче­ни­ки. Стар­ше­класс­ни­ки сред­ней шко­лы за пару лет вполне мог­ли бы про­чи­тать всю работу цели­ком, наряду с дру­ги­ми авто­ра­ми. Таким обра­зом их позна­ния в латин­ском язы­ке рас­ши­ри­лись бы не мень­ше, чем их позна­ния в исто­рии.

Я не знаю, сочтут ли педа­го­ги этот иде­ал жела­тель­ным. Но дости­жим ли он? Опре­де­лён­но не сего­дня. Пре­по­да­ва­ние тек­стов Цеза­ря в стар­ших клас­сах сред­ней шко­лы «не оку­па­ет­ся». Если рефор­ма когда-то состо­ит­ся, с. ix её надо начи­нать в уни­вер­си­те­тах. И есть ещё одна раз­но­вид­ность студен­тов, кото­рым «Запис­ки» были бы осо­бен­но полез­ны, — кан­дида­ты в Королев­скую воен­ную ака­де­мию и Королев­ский воен­ный кол­ледж.

Но эта кни­га адре­со­ва­на не толь­ко учи­те­лям, и даже не им в первую оче­редь; а для уче­ни­ков она в сво­ей нынеш­ней фор­ме, конеч­но, слиш­ком доро­га и вели­ка. Нарра­тив адре­со­ван иссле­до­ва­те­лям и той части широ­кой пуб­ли­ки — как граж­дан­ским лицам, так и воен­ным, — кото­рая инте­ре­су­ет­ся исто­ри­ей. Вто­рая часть адре­со­ва­на в первую оче­редь иссле­до­ва­те­лям, и если она полу­чит их одоб­ре­ние, то я наде­юсь, что потра­чен­ный на неё труд не отпугнёт осталь­ных чита­те­лей, кото­рые заин­те­ре­су­ют­ся этим пред­ме­том. В нашей стране никто, кро­ме несколь­ких учё­ных, не зна­ет, сколь­ко было сде­ла­но для раз­ре­ше­ния про­блем галль­ской исто­рии во Фран­ции, Гер­ма­нии, Ита­лии и Бель­гии. И всё же для тех, кого вол­ну­ет исто­рия, иссле­до­ва­ние может ока­зать­ся весь­ма увле­ка­тель­ным. Если какая-то из исто­рий антич­ных войн до сих пор заслу­жи­ва­ет вни­ма­ния, то это исто­рия заво­е­ва­ния Гал­лии; ибо эти опе­ра­ции не толь­ко пред­став­ля­ют инте­рес сами по себе, но и повлек­ли за собой важ­ные дол­го­сроч­ные послед­ст­вия. Мистер Фри­мен спра­вед­ли­во назвал это заво­е­ва­ние «одним из важ­ней­ших собы­тий миро­вой исто­рии»¹. Срав­нить­ся с Галль­ской вой­ной по важ­но­сти может вой­на с Ган­ни­ба­лом, и толь­ко она. И огром­ное пре­иму­ще­ство Галль­ской вой­ны перед вой­ной с Ган­ни­ба­лом состо­ит в том, что о ней извест­но гораздо боль­ше. «Запис­ки», рас­смат­ри­вае­мые про­сто как воен­ная исто­рия, понят­ные, но при этом не спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные, — на сего­дня цен­ней­ший источ­ник по исто­рии антич­но­сти и один из самых цен­ных для всех эпох. Дай­те любо­му воен­но­му, хоро­шо вла­де­ю­ще­му латин­ским язы­ком, про­честь опи­са­ние бит­вы при Кан­нах, при­ведён­ное Ливи­ем; дай­те ему же про­честь опи­са­ние бит­вы с нер­ви­я­ми, напи­сан­ное Цеза­рем, и он соста­вит своё мне­ние. Он оце­нит раз­ни­цу меж­ду воен­ной исто­ри­ей, напи­сан­ной про­сто лите­ра­то­ром, и воен­ной исто­ри­ей, напи­сан­ной лите­ра­то­ром, кото­рый так­же был и пол­ко­вод­цем.

с. x Я ска­зал, что не возь­мусь хва­лить «Запис­ки», но когда чело­век полу­чил огром­ное и чистое удо­воль­ст­вие от кни­ги, ему труд­но не выра­зить свою бла­го­дар­ность и вос­хи­ще­ние. Чтобы не повто­рять пане­ги­ри­ки, зна­ко­мые всем, кто инте­ре­су­ет­ся антич­но­стью, я лишь выска­жу соб­ст­вен­ные мыс­ли; ибо я был бы рад убедить всех, кто ещё не вполне забыл латин­ский язык, всех, кто любит хоро­шие кни­ги, всех, кто спо­со­бен оце­нить содер­жа­тель­ную исто­рию, рас­ска­зан­ную хоро­шо и прав­ди­во, най­ти кни­гу Цеза­ря и про­честь её от нача­ла и до кон­ца. Ино­гда я меч­таю о том, чтобы эта кни­га вооб­ще нико­гда не исполь­зо­ва­лась бы как учеб­ник — так как, её исполь­зу­ют. Ибо она сра­зу наве­ва­ет вос­по­ми­на­ния о чет­вёр­том клас­се, столь живые и столь безот­рад­ные, что даже мно­гие фило­ло­ги-клас­си­ки за всю свою жизнь так и не про­чи­ты­ва­ют эту вели­кую клас­си­ку. В дет­стве они про­би­ра­лись через эти стра­ни­цы, одоле­вая гла­ву за гла­вой, забы­ва­ли одну гла­ву, ещё даже не при­сту­пив к сле­дую­щей, чита­ли одну кни­гу, про­пус­кая все осталь­ные, и не полу­ча­ли ника­ко­го пред­став­ле­ния ни об исто­рии в целом, ни даже об отдель­ных эпи­зо­дах. Неко­то­рые кри­ти­ки назы­ва­ют этот рас­сказ скуч­ным, холод­ным и бес­цвет­ным. Я не верю, что хоть один из них стал бы наста­и­вать на этих обви­не­ни­ях, если бы быст­ро про­чи­тал «Запис­ки» от нача­ла и до кон­ца, а без это­го нель­зя оце­нить ни одну исто­рию. Сам Мако­лей пока­зал­ся бы скуч­ным ино­стран­цу, кото­рый читал бы его по абза­цу в день. Разу­ме­ет­ся, Цезарь не изли­вал свою душу с пыл­кой стра­стью Напье­ра. Но если чьё-то серд­це­би­е­ние уча­ща­ет­ся, когда он чита­ет о штур­ме Бада­хо­са и о том, как «шесть тысяч непо­беди­мых бри­тан­ских сол­дат» про­би­лись на «роко­вой холм» Аль­бу­э­ра, то этот чело­век не оста­нет­ся рав­но­ду­шен к рас­ска­зу Цеза­ря о бит­ве с нер­ви­я­ми или о послед­нем сра­же­нии Вер­цин­ге­то­ри­га. Если он спо­со­бен про­сле­зить­ся, читая эпи­та­фию Напье­ра пол­ков­ни­ку Риджу — «И ни один из погиб­ших в ту ночь не пре­взо­шёл его сла­вой; одна­ко погиб­ли мно­гие, и с вели­кой сла­вой», — то едва ли он удер­жит­ся от слёз, читая о том, как Секс­тий Бакул под­нял­ся и спас лагерь при Аду­а­ту­ке, «полу­чив мно­го тяжё­лых ран», пока не упал без чувств, после чего его отнес­ли назад на ложе болез­ни. Нет, Цезарь не с. xi ску­чен — раз­ве что для умов, изба­ло­ван­ных сен­са­ци­я­ми. В его рас­ска­зе нет мишу­ры, но он не бес­цве­тен. Его стиль суров, но не холо­ден. Подоб­но Фукидиду и авто­ру «Дея­ний апо­сто­лов», Цезарь не сен­ти­мен­та­лен, но не бес­чув­ст­вен. Его душев­ное вол­не­ние нико­гда не выхо­дит из-под кон­тро­ля, но мы видим его про­яв­ле­ния. Наме­ре­ва­ясь про­сто рас­ска­зать свою исто­рию, Цезарь без труда под­ни­ма­ет­ся до высот под­лин­но­го крас­но­ре­чия, если пред­мет рас­ска­за его вдох­нов­ля­ет. Конеч­но, это бег­лое изло­же­ние часто гасит любо­пыт­ство даже в тех слу­ча­ях, когда оно умест­но; но тщет­но было бы желать кни­ги луч­шей, чем дошед­шая до нас. Доста­точ­но и того, что эта кни­га достой­на сво­его пред­ме­та и сво­его авто­ра. Из надёж­ней­ших источ­ни­ков извест­но, что даже в наше вре­мя воен­ный, желаю­щий овла­деть сво­им ремеслом, не может пре­не­бречь «Запис­ка­ми»². И если насту­пит пора, когда для чисто про­фес­сио­наль­ных целей они утра­тят свою цен­ность, они всё же будут заслу­жи­вать вни­ма­ния сами по себе³. Их напи­сал — несо­мнен­но, с опре­де­лён­ной целью, и всё же в целом чест­но, — вели­чай­ший из людей, умуд­рён­ных опы­том, и умуд­рён­ные опы­том цени­те­ли лите­ра­ту­ры луч­ше всех пой­мут эту кни­гу и полу­чат от неё наи­боль­шее удо­воль­ст­вие. Каж­дый, кто с. xii любит вели­кие кни­ги мало­го объ­ё­ма и уде­лит ей то вни­ма­ние, кото­ро­го она заслу­жи­ва­ет; каж­дый, кто спо­со­бен оце­нить лите­ра­тур­ные досто­ин­ства, кото­рые вышли из моды, но ещё вер­нут­ся в неё, — муже­ст­вен­ную силу, про­стоту, пря­моту, сдер­жан­ность, умест­ность и, преж­де все­го, при­рож­дён­ное досто­ин­ство «пер­вей­ше­го из смерт­ных»^[3], запи­сы­ваю­ще­го исто­рию, сотво­рён­ную им самим, — каж­дый, кто ценит всё пере­чис­лен­ное, дол­жен про­честь «Запис­ки» Цеза­ря и будет за это воз­на­граж­дён.

Поз­воль­те мне пояс­нить мас­шта­бы моей кни­ги. Ход заво­е­ва­ния не опи­сы­ва­ет­ся в ней с теми же подроб­но­стя­ми, от пер­вой до послед­ней, с каки­ми рас­ска­зы­ва­ет о нём Цезарь; такой нарра­тив, даже мастер­ски состав­лен­ный, неиз­беж­но уто­мил бы совре­мен­но­го чита­те­ля; а то, что утом­ля­ет, не спо­соб­но настав­лять. Цезарь, несо­мнен­но, знал, — хотя сам так не выра­зил­ся бы, — что его кни­га станет κτῆ­μα ἐς ἀεί^[4]; но в первую оче­редь он писал для сво­их совре­мен­ни­ков, и если рас­смат­ри­вать его рас­сказ как сырьё для исто­рии, то часть его, пусть и неболь­шая, утра­ти­ла инте­рес. Напри­мер, изло­же­ние всех подроб­но­стей кам­па­нии Крас­са в Акви­та­нии было бы бес­по­лез­но. Рядо­во­му чита­те­лю наску­чи­ло бы это повест­во­ва­ние, кото­рое неиз­беж­но разо­ча­ро­ва­ло бы его по кон­трасту с более дра­ма­тич­ной борь­бой Цеза­ря с вене­та­ми; а иссле­до­ва­тель рим­ско­го воен­но­го дела не узнал бы ниче­го тако­го, чего он с куда боль­шим успе­хом не мог бы узнать из иссле­до­ва­ния опе­ра­ций, кото­рые Цезарь вёл лич­но. С дру­гой сто­ро­ны, о таких собы­ти­ях, как оса­да Ава­ри­ка, бло­ка­да Але­зии, кам­па­ния вели­ко­го пол­ко­во­д­ца Лаби­е­на про­тив пари­зи­ев — пожа­луй, почти о каж­дой опе­ра­ции этой вой­ны, — я поста­рал­ся рас­ска­зать ясно и подроб­но, чтобы одно­вре­мен­но удо­вле­тво­рить спе­ци­а­ли­стов и заин­те­ре­со­вать широ­кую пуб­ли­ку. Более того, чита­тель вто­рой части обна­ру­жит, что сведе­ния, полу­чен­ные бла­го­да­ря лич­но­му обсле­до­ва­нию мест­но­сти, по ито­гам рас­ко­пок, из писем Цице­ро­на и дру­гих антич­ных источ­ни­ков, из антро­по­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний и раз­лич­ных архео­ло­ги­че­ских памят­ни­ков, поз­во­ли­ли запол­нить неко­то­рые про­бе­лы в рас­ска­зе Цеза­ря. с. xiii Две экс­пе­ди­ции Цеза­ря в Бри­та­нию я, разу­ме­ет­ся, вооб­ще не стал опи­сы­вать, а лишь мимо­хо­дом упо­мя­нул о них, насколь­ко это тре­бо­ва­лось для пра­виль­но­го пони­ма­ния мое­го пред­ме­та — заво­е­ва­ния Гал­лии. Я не утвер­ждаю, что повто­рил весь марш­рут Цеза­ря, ибо это невоз­мож­но: с уве­рен­но­стью уда­ёт­ся про­следить лишь неко­то­рые части его марш­ру­та, и часто при­хо­дит­ся доволь­ст­во­вать­ся зна­ни­ем обще­го направ­ле­ния его дви­же­ния. Но я пре­одо­лел боль­шие рас­сто­я­ния, чтобы иссле­до­вать извест­ные участ­ки, где про­ис­хо­ди­ли важ­ные собы­тия. Я пола­гаю, что рас­смот­ре­ние про­блем, свя­зан­ных с источ­ни­ка­ми, сле­ду­ет суро­во исклю­чить из нарра­ти­ва; поэто­му те выво­ды, к кото­рым я при­хо­жу во вто­рой части, при­ни­ма­ют­ся в нарра­ти­ве как дока­зан­ные. Поль­зу­ясь слу­ча­ем, я хотел бы выра­зить бла­го­дар­ность пол­ков­ни­ку Штоф­фе­лю, глав­но­му помощ­ни­ку покой­но­го импе­ра­то­ра Напо­лео­на, при­слав­ше­му мне инте­рес­ней­шее опи­са­ние (при­ведён­ное на с. xxv—xxvii) мето­да, с помо­щью кото­ро­го он обна­ру­жил лаге­ря и укреп­ле­ния Цеза­ря у горы Оксуа (Але­зия) и в дру­гих местах, а так­же гене­рал-май­о­ру Дж. Ф. Мори­су и гене­рал-май­о­ру сэру Коулри­джу Гро­уву, кото­рые про­кон­суль­ти­ро­ва­ли меня по неко­то­рым воен­ным вопро­сам, рас­смот­рен­ным во вто­рой части, и мне­ния кото­рых, как я с радо­стью обна­ру­жил, в целом под­твер­ди­ли мои соб­ст­вен­ные выво­ды.

И несколь­ко слов о вто­рой части насто­я­ще­го тома. Осме­люсь пред­по­ло­жить, что нетер­пе­ли­вый чита­тель, сопо­ста­вив её дли­ну с дли­ной нарра­ти­ва, захо­чет пере­ина­чить вос­кли­ца­ние прин­ца Ген­ри­ха и вскри­чать: «Воз­му­ти­тель­но! Все­го на пол­пен­са хере­са, при таком неве­ро­ят­ном коли­че­стве хле­ба»^[5]. Одна­ко его спа­се­ние — в его соб­ст­вен­ных руках. Гаран­ти­ро­вать каче­ство мое­го хере­са не в моей ком­пе­тен­ции, но тот, кто не любит хлеб, может оста­вить его нетро­ну­тым. Одна­жды за обедом моя гостья спро­си­ла меня, читал ли я рас­сказ одно­го зна­ме­ни­то­го исто­ри­ка о неко­ем сра­же­нии. Я отве­тил, что не читал, но, если верить кри­ти­кам, в нём, ско­рее все­го, пол­но оши­бок. «Какая раз­ни­ца, — отве­ти­ла моя собе­сед­ни­ца, — с. xiv если он сде­лал из это­го отлич­ную бит­ву?» Эта репли­ка была оча­ро­ва­тель­на, и я искренне верю, что если бы её услы­шал покой­ный мистер Фри­мен, он не нашёл бы в себе сил отчи­тать эту даму. Я, со сво­ей сто­ро­ны, неиз­мен­но бла­го­да­рен ей за откро­вен­ность. Ведь она так ясно дала мне понять, что, откры­вая исто­ри­че­ское сочи­не­ние, боль­шин­ство чита­те­лей вовсе не забо­тит­ся о его точ­но­сти при усло­вии, что оно инте­рес­но. И всё же, хоть мне и хоте­лось бы наде­ять­ся, что мне уда­лось «сде­лать из это­го отлич­ную бит­ву», я всё-таки пред­по­чи­таю убедить­ся в вер­но­сти того или ино­го утвер­жде­ния, преж­де чем дове­рять его бума­ге; поэто­му, к мое­му соб­ст­вен­но­му удо­вле­тво­ре­нию и к удо­вле­тво­ре­нию учё­ных и той малой части широ­кой пуб­ли­ки, кото­рая не удо­вле­тво­рит­ся выво­да­ми, но поже­ла­ет озна­ко­мить­ся с источ­ни­ка­ми, на кото­рых они осно­ва­ны, я напи­сал при­ло­же­ние. Чита­те­ли, знаю­щие, какие труд­но­сти свя­за­ны с моим пред­ме­том, не сочтут это при­ло­же­ние излишне длин­ным. Ибо автор, повест­ву­ю­щий об антич­ной исто­рии, нахо­дит­ся в крайне невы­год­ном поло­же­нии по срав­не­нию с авто­ром, кото­рый зани­ма­ет­ся не столь далё­ки­ми вре­ме­на­ми. Пер­во­му при­хо­дит­ся года­ми трудить­ся, чтобы уста­но­вить исти­ну в гео­гра­фи­че­ских, воен­ных и тому подоб­ных вопро­сах, тогда как для вто­ро­го она все­гда нагото­ве.

При напи­са­нии вто­рой части я стре­мил­ся уста­но­вить, что может и что не может быть дока­за­но в отно­ше­нии спор­ных до сих пор пунк­тов, и пре­до­ста­вить чита­те­лям сведе­ния для фор­ми­ро­ва­ния соб­ст­вен­но­го мне­ния. Я не толь­ко изла­гаю соб­ст­вен­ные сооб­ра­же­ния в поль­зу выво­дов, к кото­рым я при­шёл, но и по воз­мож­но­сти крат­ко пере­ска­зы­ваю дово­ды в поль­зу отверг­ну­тых мною взглядов. Конеч­но, вопрос едва ли мож­но назвать спор­ным, когда к неко­е­му реше­нию, при­ня­то­му почти еди­но­глас­но, при­ди­ра­ют­ся несколь­ко фан­та­зё­ров. Аст­ро­но­мы не тра­тят вре­мя на отста­и­ва­ние выво­дов Копер­ни­ка и Кепле­ра от напа­док «Парал­ла­к­са»^[6], и я неко­гда не видел смыс­ла отве­чать на воз­ра­же­ния анти­ква­ров, кото­рые даже после пуб­ли­ка­ции зна­ме­ни­той ста­тьи гер­цо­га Омаль­ско­го в «Re­vue des с. xv Deux Mon­des», спра­воч­ни­ка «Dic­tion­nai­re ar­chéo­lo­gi­que de la Gau­le», вели­ко­леп­ной ста­тьи мсье А. де Бар­те­ле­ми в «Re­vue des Ques­tions His­to­ri­ques»^[7] и пря­мо­го отре­че­ния Эрне­ста Дежар­де­на, про­дол­жа­ют наста­и­вать на иден­ти­фи­ка­ции Але­зии с Але­зом. Но руко­вод­ст­ву­ясь сооб­ра­же­ни­я­ми, изло­жен­ны­ми в при­ло­же­нии, я решил, что мсье Киш­ра и его шко­ла и даже мсье Мес­сья заслу­жи­ва­ют боль­ше­го вни­ма­ния, неже­ли «Парал­лакс».

Насколь­ко мне извест­но, это един­ст­вен­ный нарра­тив на англий­ском язы­ке, кото­рый повест­ву­ет имен­но о заво­е­ва­нии Гал­лии Цеза­рем. Более или менее подроб­ные нарра­ти­вы мож­но най­ти в кни­гах «Цезарь» мисте­ра Фруда, «Юлий Цезарь» мисте­ра Уор­да Фау­ле­ра, «Цезарь» пол­ков­ни­ка Доджа, «Исто­рия рим­лян в эпо­ху Импе­рии» дека­на Мери­ве­ля, «Упа­док Рим­ской рес­пуб­ли­ки» Лон­га и в англий­ских пере­во­дах «Рим­ской исто­рии» Момм­зе­на, «Исто­рии Юлия Цеза­ря» покой­но­го импе­ра­то­ра Напо­лео­на и «Исто­рии рим­лян» Дюри^[8]. Одна­ко ни один из этих авто­ров не пред­при­ни­ма­ет систе­ма­ти­че­ских и все­объ­ем­лю­щих попы­ток рас­смот­реть сомни­тель­ные момен­ты, и даже отец и сын фон Гёле­ры в непе­ре­ведён­ной кни­ге «Галль­ская вой­на Цеза­ря»^[9] не сочли нуж­ным это сде­лать. В самом деле, до сих пор ни на одном язы­ке не вышла кни­га, автор кото­рой поста­рал­ся бы собрать, упо­рядо­чить и оце­нить резуль­та­ты бес­чис­лен­ных иссле­до­ва­ний, про­ли­ваю­щих свет на про­бле­мы галль­ской исто­рии и в боль­шин­стве сво­ём прак­ти­че­ски недо­ступ­ных. Момм­зен стро­го под­чи­ня­ет нарра­тив сво­е­му вели­ко­му исто­ри­че­ско­му пла­ну и почти не вда­ёт­ся в подроб­но­сти. Мистер Фруд пишет не как воен­ный исто­рик, а как био­граф Цеза­ря, и в его бле­стя­щем очер­ке, вызвав­шем столь же горя­чее, пусть и не столь все­об­щее, вос­хи­ще­ние, как более круп­ные его работы, неиз­беж­но про­пу­ще­ны мно­гие сюже­ты, пред­став­ля­ю­щие инте­рес не толь­ко для воен­ных, но и для широ­кой пуб­ли­ки. В гео­гра­фи­че­ских вопро­сах он почти все­гда сле­ду­ет Напо­лео­ну, и его кни­га опре­де­лён­но не ста­ла бы менее досто­вер­ной, если бы он вооб­ще не обра­щал­ся к дру­гим ком­мен­та­ри­ям. План его работы и пра­ви­ла жан­ра вынуж­да­ют его с. xvi отде­лы­вать­ся от сра­же­ний — таких, как бит­вы с гель­ве­та­ми или Арио­ви­стом, — одним пред­ло­же­ни­ем; даже когда он опи­сы­ва­ет такие важ­ные опе­ра­ции, как оса­да Ава­ри­ка или ата­ка на Гер­го­вию, он остав­ля­ет слиш­ком мно­го работы вооб­ра­же­нию чита­те­лей; и на про­тя­же­нии все­го нарра­ти­ва он слиш­ком пола­га­ет­ся на своё соб­ст­вен­ное вооб­ра­же­ние⁴. В самом деле, он, види­мо, напи­сал всю работу менее чем за год⁵, поэто­му мож­но уве­рен­но утвер­ждать, что он не слиш­ком мно­го вре­ме­ни потра­тил на иссле­до­ва­ния. Рас­сказ пол­ков­ни­ка Доджа, кото­рый, как и крат­кий очерк мисте­ра Фау­ле­ра, вышел в свет уже после того, как при­мер­ный набро­сок мое­го соб­ст­вен­но­го нарра­ти­ва был уже завер­шён, доста­точ­но полон, но и Додж, подоб­но Фру­ду, явля­ет­ся вер­ным после­до­ва­те­лем Напо­лео­на, а Напо­ле­он, как я пока­жу ниже, допу­стил мно­го серь­ёз­ных оши­бок. Пол­ков­ник ста­вит себе в заслу­гу, что он изу­чил труды «наи­бо­лее извест­ных совре­мен­ных кри­ти­ков» и посе­тил «театр галль­ской кам­па­нии Цеза­ря и мно­гие поля его сра­же­ний». Но тот, кто жела­ет выяс­нить, что мож­но и чего нель­зя узнать о Галль­ской войне, не дол­жен укло­нять­ся от необ­хо­ди­мо­сти све­рить мне­ния «наи­бо­лее извест­ных совре­мен­ных кри­ти­ков» с труда­ми менее извест­ных учё­ных, усерд­но трудив­ших­ся в той же обла­сти; и, про­шу про­ще­ния за ирлан­дизм, бес­смыс­лен­но посе­щать поля сра­же­ний, когда нет уве­рен­но­сти в том, что сра­же­ния про­ис­хо­ди­ли имен­но на этих полях. Мери­вель писал до нача­ла новой эпо­хи иссле­до­ва­ний на кон­ти­нен­те; мас­шта­бы его работы не поз­во­ли­ли ему подроб­но опи­сать воен­ные дей­ст­вия, и я вынуж­ден отме­тить, что любой, кто срав­нит его кни­гу с «Запис­ка­ми», обна­ру­жит, что ряд наи­бо­лее впе­чат­ля­ю­щих его пас­са­жей — чистая выдум­ка. Нарра­тив Лон­га, состав­ля­ю­щий основ­ную часть его чет­вёр­то­го тома, очень подро­бен — места­ми, пожа­луй, слиш­ком подро­бен; но Лонг глу­бо­ко пре­зи­рал широ­кую пуб­ли­ку. Кро­ме того, его с. xvii позна­ния в галль­ской гео­гра­фии, хоть и вполне осно­ва­тель­ны, одна­ко дале­ко не пол­ны. Впро­чем, каж­дый иссле­до­ва­тель, зани­маю­щий­ся Цеза­рем, чрез­вы­чай­но обя­зан Лон­гу: никто иной не вынес более вес­кой оцен­ки иссле­до­ва­нию тех про­блем, кото­рые оста­вил нам Цезарь. Он знал антич­ные тек­сты наизусть; он был пре­крас­но зна­ком с работа­ми таких совре­мен­ных спе­ци­а­ли­стов, как д’Анвиль, Валь­ке­нер, Рюстов и ван Гёлер, одна­ко из огром­ной мас­сы ста­тей, раз­бро­сан­ных по трудам мно­го­чис­лен­ных фран­цуз­ских архео­ло­ги­че­ских обществ и дру­гим пери­о­ди­че­ским изда­ни­ям, а так­же из бес­чис­лен­ных моно­гра­фий и бро­шюр, опуб­ли­ко­ван­ных неза­ви­си­мо, и из сред­не­ве­ко­вых хро­ник, име­ю­щих отно­ше­ние к делу, он знал лишь очень немно­гие. Несо­мнен­но, девя­но­сто девять про­цен­тов этой печат­ной про­дук­ции бес­по­лез­но, но сре­ди шла­ка пусто­сло­вия и раз­гла­голь­ст­во­ва­ний, кото­ры­ми изоби­лу­ют слиш­ком мно­гие из этих тек­стов, скры­ва­ют­ся кру­пи­цы надёж­ных сведе­ний. Кро­ме того, уже после изда­ния работы Лон­га был про­лит свет на раз­лич­ные вопро­сы, кото­рые в его вре­мя были неяс­ны.

Мож­но ско­рее желать, чем наде­ять­ся, что устра­шаю­щая мас­са печат­ной про­дук­ции, ско­пив­ша­я­ся за четы­ре века вокруг «Запи­сок», в даль­ней­шем не будет разду­вать­ся за счёт явно­го пусто­сло­вия. Хоро­ший при­мер мог­ли бы подать изда­те­ли немец­ких жур­на­лов, если бы они сдер­жи­ва­ли пыл авто­ров, навод­ня­ю­щих их изда­ния бес­по­лез­ны­ми конъ­ек­ту­ра­ми. Таб­ли­ца конъ­ек­тур, опуб­ли­ко­ван­ная Мой­зе­лем в кон­це его вели­ко­го изда­ния «Сло­варь Цеза­ря»^[10], зани­ма­ет трид­цать шесть стра­ниц 17x26 см мел­ким шриф­том в две колон­ки, но те из этих конъ­ек­тур, кото­рые дей­ст­ви­тель­но заслу­жи­ва­ют назы­вать­ся исправ­ле­ни­я­ми, не запол­ни­ли бы и стра­ни­цы; а те, что еди­но­душ­но при­ня­ты иссле­до­ва­те­ля­ми, мож­но сосчи­тать по паль­цам одной руки. В гре­че­ском горо­де-государ­стве Лок­ры суще­ст­во­ва­ло пра­ви­ло, соглас­но кото­ро­му ини­ци­а­тор ново­го зако­на дол­жен был пред­ла­гать его с верёв­кой на шее, и если его пред­ло­же­ние откло­ня­лось, то его удав­ли­ва­ли пря­мо на месте. Хоро­шо бы изда­те­ли с. xviii ско­ор­ди­ни­ро­ва­лись и при­ня­ли сход­ную поли­ти­ку в отно­ше­нии авто­ров, пред­ла­гаю­щих конъ­ек­ту­ры. Пожа­луй, смерт­ная казнь была бы слиш­ком суро­вым нака­за­ни­ем, даже за неудач­ную конъ­ек­ту­ру; но авто­ру, пред­ло­жив­ше­му исправ­ле­ние, кото­рое по исте­че­нии уста­нов­лен­но­го пери­о­да не полу­чи­ло все­об­ще­го одоб­ре­ния, сле­ду­ет навсе­гда запре­тить пуб­ли­ко­вать­ся в науч­ных жур­на­лах⁶. У нас пока ещё нет финаль­но­го кри­ти­че­ско­го изда­ния «Запи­сок», и конъ­ек­ту­ры нам его не дадут, но для исто­ри­че­ских целей, в наи­бо­лее общем смыс­ле сло­ва, текст доста­точ­но хорош. Из тех пас­са­жей, чте­ние кото­рых вызы­ва­ет сомне­ния, лишь крайне немно­гие пред­став­ля­ют серь­ёз­ные пре­пят­ст­вия для исто­ри­ка, и даже они в основ­ном отно­сят­ся к мел­ким подроб­но­стям. Мно­гие гео­гра­фи­че­ские и иные про­бле­мы сего­дня реше­ны, и я наде­юсь, что сумел вне­сти свой вклад в эти дости­же­ния. Дру­гие про­бле­мы, как я попы­тал­ся пока­зать, в насто­я­щее вре­мя нераз­ре­ши­мы и долж­ны оста­вать­ся тако­вы­ми, если (и пока) новые откры­тия не про­льют на них свет. Но во Фран­ции уже про­веде­но столь­ко рас­ко­пок, на кото­рые не жале­ли денег и кото­ры­ми руко­во­ди­ли весь­ма разум­но, что едва ли нас ждёт мно­го сюр­при­зов, отно­ся­щих­ся к кам­па­ни­ям Цеза­ря. Мож­но, пожа­луй, допу­стить, что в буду­щем обна­ру­жат­ся какие-либо утра­чен­ные мему­а­ры, кото­рые допол­нят рас­сказ само­го Цеза­ря. Но даже если нашим пози­тив­ным зна­ни­ям не суж­де­но рас­ши­рить­ся, о глав­ном мы уже зна­ем доста­точ­но; и сколь­ко бы новых сведе­ний ни дали нам после­дую­щие иссле­до­ва­ния или счаст­ли­вый слу­чай, их будет очень мало по срав­не­нию с тем, что уже обна­ру­же­но. И когда ката­лог «про­грамм» и дис­сер­та­ций будет запол­нен, когда новей­шие иссле­до­ва­ния и новей­шее лите­ра­тур­ное мастер­ство объ­еди­нят свои силы, чтобы соста­вить ито­го­вую исто­рию Галль­ской вой­ны, непри­тя­за­тель­ная книж­ка, две тыся­чи лет назад напи­сан­ная Цеза­рем в крат­кие мину­ты досу­га сре­ди мно­же­ства дел, пере­жи­вёт их все.

11 Дуроу Плейс, Кен­синг­тон,

23 июля 1899 г.